год 2010-й - более 30.000.000 обращений

В своем выступлении я хочу продолжить дискуссию, основу которой положили доклады коллег И.М. Аликперова, В.Е. Шило о проблемах взаимоотношений центра и субъектов федерации. В частности, поддерживаю тезис о том, что мы сталкиваемся с отсутствием "внятной" региональной политики центра, и субъекты федерации стремятся самостоятельно налаживать горизонтальные экономические связи как с другими регионами, субъектами федерации, так и с государствами ближнего зарубежья. Подобные попытки нередко получают "неоднозначную" оценку федеральной власти (здесь я имею в виду инициативы губернатора Ярославской области по налаживанию взаимовыгодных экономических связей с Чеченской республикой и Белоруссией). Тем не менее, в целом ряде случаев именно подобные горизонтальные связи во многом способствуют тому, что в субъектах федерации снижается социальная напряженность, происходит некоторая стабилизация экономической ситуации.

Осмысление этих процессов, по моему мнению, перспективно в научном плане с точки зрения изучения проекции власти и влияния в условиях общества переходного периода, по крайней мере, в двух аспектах: 1) условного деления государств на проективные и интроективные по основанию направления их развития в рамках гештальт-подхода в психологии (проективная тенденция связана с получением ресурсов для своего развития за счет распространения /проецирования/ своего влияния в сфере экономики, культуры, социальной политике "вовне"; интроективная тенденция, напротив, связана с привлечением ресурсов, "инвестиций" со стороны других государств), обсуждения некоторых установок, ориентированных на сверхдержавность, оставшихся в наследство от советского периода; 2) с точки зрения социально-психологических последствий проявления стрессогенной ситуации в коммуникации, общении больших социальных групп, т.е. той социальной и политической активности, которая ведет к деструкции больших социальных групп, когда развитие данных тенденций в обществе порождает его дегуманизацию и возникновение таких явлений, как рост преступности, наркомании, психических заболеваний. В выступлении я хочу привлечь внимание коллег к некоторым результатам исследований в области обозначенных научных ниш.

Рассматривая в таком контексте ситуацию в России, можно сказать, что она на данный момент "двойственная". Как и в любом обществе переходного периода, произошло ослабление механизма политического руководства и одновременное усиление механизма политического лидерства. С одной стороны, Россия /до развала СССР/ представляла собой сильное государство с ярко выраженной проективной стратегией. И в настоящее время мы наблюдаем множество проявлений "проективности". Вместе с тем, российская экономика, экономика ее регионов, социальная сфера в силу сложившихся обстоятельств не только нуждаются, но и сильно зависят от поддержки других государств, т.е. от инвестиций "со стороны".

И данное обстоятельство позволяет вести речь о неустойчивости российской стратегии развития в настоящее время. Анализ развития взаимоотношений центра и регионов, а также взаимоотношений между самими регионами, субъектами федерации свидетельствуют, что данный тип коммуникации выстраивается в ситуации общения при стрессе, стадии которого структурированы определенным образом в соответствии со стрессогенным изменением общения. В соответствии с устоявшейся типологией, эти отношения "застряли" на стадии "общенческой экспансии" или "перекрытия пространства" и еще только доходят до группирования по различным реальным критериям. Среди прочего, это связано с отсутствием четкой и ясной стратегии центра по перспективам развития своих субъектов федерации, целых регионов. Обсуждение указанной проблематики с коллегами в ходе аналогичных конференций в 1996-1997 гг. дает основания говорить о том, что "подвижек" в этом направлении к настоящему моменту мало. Вероятно, одной из причин этого явились и излишние патерналистские ожидания региональных элит.

Связывая перспективы развития отношений центра и регионов с дальнейшим формированием определенного типа общественного сознания, нельзя вновь не обратиться к типологии проективных/интроективных государств. Характеристике "чисто проективных" государств почти всегда была свойственна жесткая регламентация жизни внутри страны, прежде всего, через идеологию или национальную идею. Рассматривая идеологию по В. Франклу, мы связываем период преобразований в обществе или создание нового государства с процессом активного поиска для личности "смысла жизни". Другими словами, для формирующихся новых социальных групп возникает острая необходимость "самоопределения" и поиска своей позиции, роли в новом государстве. При этом, если по какой-то причине человек не "находит себя", не видит своей роли в обществе, у него может развиться ноогенный невроз, который при определенном стечении обстоятельств становится фатальным для личности. Предотвращение развития ноогенного невроза у своих субъектов государство "решало" через введение жесткой идеологии, которая регламентировала правила безопасности личности и ее предназначение в обществе. Примером такой жесткой идеологии была коммунистическая с ее верой в Россию как сверхдержаву. Одним из следствий данной идеологии явилось проективное развитие нашей страны.

Выяснение характеристик "проективного" общества, сохранившихся после распада СССР, показало, что большая часть опрошенных жителей центрального региона России считают ее сверхдержавой. Этот ее статус, хотя и пошатнулся, но незначительно. Как показывает ряд проведенных исследований, существование определенной потребности в идеологии свидетельствует о наличии готовности принятия "сильной национальной идеи". Последнее в сочетании с сохранившимися в обществе представлениями о России как о сверхдержаве на макроуровне означает высокую вероятность укрепления проективной стратегии развития России в целом.

Происходящие сейчас в сознании изменения, выражающиеся в том числе и в возрождении религиозного чувства, культе творческой личности, популяризации и ценностном переоформлении того, что в прошлые десятилетия считалось деструктивным, антисоциальным, нередко представляют собой "квазивозвращение" к истокам. Оно компенсирует никуда не исчезнувшую потребность в регламентации времени и пространства и проявляется в заданности фигуро-фоновых отношений. Весьма вероятно, что когнитивные схемы, лежащие в основе в том числе и политического поведения, на настоящий момент не изменились, а переконструировались, перегруппировались. На макроуровне это означает лишь изменение "модуса" проективного развития государства.

Таким образом, можно полагать, что развитие дальнейших отношений центра и периферии и решение последней своих "внутренних" проблем самостоятельно скорее всего будет возможно только при реализации определенных идей из центра, в рамках официально декларируемого политического курса, и будет определяться политической целесообразностью, которая регламентируется задачами укрепления государственности.

Затронутые в выступлении отдельные проблемы становления взаимоотношений центра и регионов России автор не рассматривает в качестве получивших окончательное разрешение. Скорее, с учетом актуальности данной проблематики для нашего общества, выступление призвано стимулировать дальнейшую научную дискуссию и способствовать исследованию затронутой проблематики в рамках междисциплинарного подхода.

Литература

1. Жедунова И.М., Киселев И.Ю. О проективной стратегии в международных отношениях России и национальной идее //В. Козлов. Психотехнологии в социальной работе. Ярославль: МАПН, 1998. с. 80-82.

2. Киселев И.Ю. Политическая психология о внутренней и внешней политике России: теория, практика, методы. Ярославль: ЯрГУ, 1998. 32 с.

3. Киселев И.Ю. Политическая элита: ее сущность и психология. Ярославль: ЯрГУ, 1995. 192 с.

4. Киселев И.Ю. Россия и ее политика в общественном сознании. Ярославль: ЯрГУ, 1997. 42 с.

5. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. М.: Наука, 1983. с. 272-295.

6. Профессионалы за сотрудничество //A. Барабашев, А. Ягола, М. Калашникова, Н. Митусова, Т. Токарев. Вып. 1. М.: Янус-К, 1997. 400 с.

7. Роль ученых в построении гражданского общества //Д. Кеннеди, М. Бергельсон, К. Эванс-Ромейн. ЮСИА, 1997. 426 с.

8. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 366 с.

9. Psychological Pulse of Modern Russia //V.V. Novikov. M., Yaroslavl: Institute of Psychology, 1997. 212 p. Also available http://www.uniyar.ac.ru/~kisselev