год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Ядерная безопасность, нераспространение ядерного оружия и противоракетная оборона В наступающем десятилетии у Соединенных Штатов и России может появиться хорошая возможность повысить уровень безопасности в области их двусторонних отношений в ядерно-стратегической сфере и существенно сократить свои ядерные арсеналы, упрочив тем самым режим нераспространения ядерного оружия во всем мире. Чтобы достичь этой цели, американскому руководству придется, однако, решительно отказаться от стереотипов времен "холодной войны", которые пока еще во многом формируют политику США по отношению к России в вопросах ядерной безопасности. Российская политика по отношению к Соединенным Штатам страдает от той же самой болезни, которая обостряется из-за прогрессирующего ослабления российских обычных вооруженных сил. Если на протяжении 90-х годов в сфере ядерной безопасности удалось значительно продвинуться вперед, то в последние годы прогресс во многом застопорился. В Вашингтоне часто говорят, что если в период "холодной войны" исходящая от России угроза коренилась в ее силе, то сегодня эта угроза скорее заключается в ее слабости. Однако переход к такой принципиально новой ситуации пока никак не отразился на политике США в области стратегических вооружений. Наступила пора для смелых инициатив, благодаря которым Соединенные Штаты смогут по-новому определить свой статус ядерной державы и более эффективно обеспечивать безопасность страны. Мы рекомендуем новой администрации предпринять следующие шаги:

• дополнить традиционную схему ограничения вооружений на основе двусторонних договоров новыми инициативами, в том числе односторонними мерами в целях сокращения ядерных арсеналов и развития сотрудничества по вопросам стратегической стабильности и уменьшения ядерной угрозы;
• отказаться от унаследованной от "холодной войны" концепции высокой готовности ядерных сил сдерживания, что поможет уменьшить риск непреднамеренного ядерного удара; увеличить вдвое объем ресурсов, выделяемых на демонтаж российских систем вооружения и на
• предотвращение утечки оружия и расщепляющихся материалов из бывшего Советского Союза;
• придерживаться Договора по ПРО, допуская возможность отхода от него лишь при существенном изменении в ситуации с ракетной угрозой извне.

Сокращение вооружений. По договору СНВ-2, ратифицированному обеими сторонами, но еще не проведенному в жизнь, Соединенные Штаты и Россия к 2007 году согласились сократить свои ядерные арсеналы с нынешнего уровня, который превышает 6 тыс. единиц стратегического оружия, развернутых каждой стороной, до 3-3,5 тыс. единиц. Однако и этот, более низкий уровень выше, чем реальные потребности каждой страны. И Соединенным Штатам, и России следует сократить свои ядерные арсеналы до размеров, соответствующих весьма различным по характеру угрозам, с которыми сталкивается та и другая страна. Только анахроничный подход к выбору цели, унаследованный от времен "холодной войны", может обосновать наличие у США в обозримом будущем более чем 1-1,5 тыс. боеголовок. Новой администрации следует пойти на решительный шаг и в одностороннем порядке сократить свой арсенал до уровня, соответствующего изменившимся обстоятельствам. Это означало бы полный пересмотр системы определения целей для поражения стратегическим оружием, продиктованной потребностями "холодной войны".

Соединенные Штаты могут предпринять такое сокращение в надежде на аналогичные меры со стороны России. Действительно, Москва уже предложила, чтобы в рамках договора СНВ-3 для каждой из сторон был установлен порог, не превышающий 1-1,5 тыс. стратегических ядерных боеголовок. Но даже если симметричного ответа России не последует, стратегические силы преимущественно морского базирования, насчитывающие от 1 тыс. до 1,5 тыс. боеголовок, обеспечат США более чем достаточными средствами сдерживания. К сожалению, некоторые из тех, кто занимается стратегическим планированием в России, стали в последнее время придавать больше значения ядерному оружию в связи с глубокой деградацией некогда славных российских обычных вооруженных сил. Поэтому для России может быть труднее в политическом плане взять на себя инициативу в области одностороннего сокращения ядерного арсенала. И все же, учитывая быстрое старение российского вооружения, острую нехватку средств на его модернизацию и неконфронтационный характер российско-американских отношений, маловероятно, что Россия к 2010 году будет в состоянии содержать ядерные силы, насчитывающие более чем 1-1,5 тыс. боеголовок.

В период "холодной войны" переговоры о контроле над вооружениями и договорный процесс были необходимы из-за глубокого взаимного недоверия в американо-советских отношениях. Сегодня, хотя недоверие еще не исчезло, есть возможности и даже прецеденты менее формальных подходов к договоренностям в сфере безопасности. Проблемы в этой сфере для каждой из двух стран стали совершенно иными, чем прежде. Тот факт, что Россия по-прежнему прилагает усилия к сохранению весьма большого числа боеголовок, порождает для безопасности Соединенных Штатов новые по характеру угрозы, связанные с возможностью случайного запуска ракет и хищения оружия либо расщепляющихся материалов. Если обе стороны не сумеют выйти из тупика, в который зашли переговоры по СНВ, вряд ли можно будет ожидать прогресса в решении этих проблем и добиться снижения числа боеголовок. Так как это не представляет угрозы для безопасности США, Соединенные Штаты могут предпринимать в этой области как односторонние, так и согласованные с Россией меры, не стремясь при этом к заключению полномасштабного договора, нуждающегося в ратификации Сенатом и Думой.

Идея одностороннего сокращения покажется многим из тех, кто занимается контролем над вооружениями, опасным отходом от существующего в этой области двустороннего механизма контроля, поскольку это может привести к нарушению режима проверки, который с самого начала играл важную роль как в обеспечении сокращений, так и в создании атмосферы взаимного доверия. Ниже, однако, мы предлагаем, чтобы Соединенные Штаты и Россия приняли серьезные меры для обеспечения большей прозрачности в своих отношениях в сфере ядерной безопасности в целях упрочения стратегической стабильности и снижения угроз, стоящих перед каждой из этих стран. Такие меры должны быть направлены на предупреждение опасности случайных или непреднамеренных пусков, а также на улучшение охраны объектов хранения оружия и расщепляющихся материалов в обеих странах. Такие меры могли бы обеспечивать необходимый уровень доверия в не меньшей степени, чем режимы проверки, созданные в рамках двусторонних договоров о сокращении вооружений времен "холодной войны".

Повышение уровня ядерной безопасности. Политическое сближение между Россией и США существенно уменьшило вероятность преднамеренного массированного ядерного удара, однако упадок экономики и социальные неурядицы в России вызывают беспокойство относительно сохранности и безопасности ядерного комплекса страны. В американской и российской прессе опубликовано множество материалов о том, как персонал, несущий ответственность за состояние этого комплекса, месяцами не получает зарплаты. Летом 1998 года губернатор Красноярского края, отставной генерал Александр Лебедь, пригрозил взять под свой контроль местные объекты ракетных войск стратегического назначения, если федеральное правительство не погасит задолженность перед военнослужащими. С момента распада Советского Союза в 1991 году кошмарное видeние утраты Россией контроля над своим ядерным оружием стало не просто материалом для сценария голливудского фильма, а реальной угрозой безопасности США и всего мира.

Даже если новая американская администрация и правительство Путина воспользуются шансом резко сократить арсеналы обеих стран до не более чем одной десятой максимального уровня времен "холодной войны", все же в обозримом будущем стратегические отношения между США и Россией будут в основном определяться концепцией ядерного устрашения. Однако в настоящее время нет оснований поддерживать полную боевую готовность и оперативную способность стратегических ядерных сил к нанесению массированного ответного удара через несколько минут после получения приказа. Эта модель устрашения путем поддержания боеготовности сформировалась в особых исторических условиях "холодной войны". За прошедшее десятилетие обстановка коренным образом изменилась, и вероятность преднамеренного первого удара с какой-либо стороны стала почти нулевой. Но, несмотря на это, практика устрашения путем поддержания боеготовности как в США, так и в России почти не претерпела изменений. В настоящее время и на все предстоящее десятилетие главная опасность связана с возможностью случайного, непреднамеренного ядерного конфликта. Поскольку сегодня ни одно другое государство не имеет средств для нанесения массированного первого удара, Вашингтон и Москва должны более энергично утверждать в своих стратегических отношениях принцип "безопасность прежде всего". Обе страны довольно долго могут идти путем принятия односторонних и двусторонних мер в целях повышения безопасности, прежде чем можно будет отказаться от принципа сдерживания путем устрашения.

Соединенным Штатам и России следует совместно взять на себя инициативу по увеличению промежутка времени, необходимого для нанесения ядерного удара, с нескольких минут до нескольких часов, а впоследствии и до нескольких суток. Для этого потребуется осуществить ряд скоординированных мер, направленных на снятие с готовности и с нацеливания ядерных ракет наземного базирования, что значительно уменьшит опасность случайных и непреднамеренных пусков, а также смягчить последствия ложных обнаружений. В отличие от сокращения ядерных вооружений, этот процесс должен происходить на двусторонней основе, поскольку переговоры по этой проблеме, сколь бы трудны они ни были, имели бы большое значение для достижения прозрачности и укрепления доверия в стратегических отношениях между США и Россией. Так, командование стратегических сил США и российских РВСН должны развивать контакты на основе, заложенной в ходе обмена визитами и обсуждений, проведенных в конце 90-х годов. Заключенное в июне 2000 года соглашение о совместном раннем обнаружении и договоренность о создании в 2001 году совместного Центра обмена данными, благодаря которым русские и американцы смогут делиться информацией о ракетных пусках во всем мире, - это крупный шаг к налаживанию сотрудничества в целях уменьшения вероятности непреднамеренного ядерного конфликта. Учитывая, что снижение эффективности российской системы раннего обнаружения повышает вероятность нанесения Россией ядерного удара по Соединенным Штатам из-за ложного сигнала, такое соглашение представляет собой пример того, как американская помощь другой стране в сфере безопасности способствует упрочению собственной безопасности США.

Если Китай существенно изменит свой ядерный статус и создаст потенциал первого удара, то Соединенным Штатам и России придется пересмотреть упомянутые выше договоренности, ограничивающие способность обеих стран к быстрому нанесению ответного удара.

Уменьшение ядерной угрозы и сотрудничество в области нераспространения ядерного оружия. После распада Советского Союза и со снижением способности России и других бывших советских республик поддерживать инфраструктуру обеспечения своей ядерной безопасности риск распространения ядерного оружия значительно возрос. Опасность того, что малые государства либо террористические группировки смогут воспользоваться недостаточной сохранностью ядерных материалов в бывшем СССР, чтобы получить в свои руки ядерное оружие, увеличилась, хотя угроза преднамеренного обмена ядерными ударами и стала меньше. На протяжении прошлого десятилетия Соединенные Штаты приступили к осуществлению десятков программ стоимостью в сотни миллионов долларов в год, направленных на то, чтобы совместно с бывшими советскими республиками бороться с этой опасностью.

Деятельность в этом направлении, официально называемая в США "программой по совместному снижению опасности" (cooperative threat reduction), но более известная как программа Нанна-Лугара (по именам авторов законопроекта в Сенате), показала, что Америка и Россия могут совместно работать в вызывающих наибольшую тревогу областях с целью уменьшения опасности, связанной с ядерными вооружениями, материалами и технологиями. На сегодняшний день эта программа уже дала существенные результаты: демонтированы системы доставки для почти 5 тыс. ядерных боеголовок, три бывшие советские республики объявлены безъядерной зоной, улучшились условия хранения сотен тонн ядерных материалов, обеспечена занятость тысяч полубезработных ученых-ядерщиков, получающих мизерную зарплату. Если учесть, что на программу совместного снижения опасности тратится менее четверти процента оборонного бюджета США, ее можно считать чрезвычайно экономичным способом упрочения безопасности США.

Однако даже после нескольких лет усилий и накопления опыта уровень опасности распространения ядерного оружия и материалов в мире, связанный с российским ядерным комплексом, остается недопустимо высоким. Темпы продвижения по пути уменьшения этой угрозы по-прежнему низки, а объем выделяемых на это ресурсов не соответствует ни остроте проблемы, ни имеющимся возможностям. Российский ядерный комплекс по-прежнему слишком велик и испытывает недостаток финансирования. Лишь менее одной шестой всех российских запасов плутония и высокообогащенного урана (ВОУ) содержится в хранилищах, полностью оборудованных современными средствами защиты и учета. Спустя семь лет после того, как было заключено соглашение о покупке разбавленного ВОУ с демонтированных российских боеголовок, только меньше 20 процентов лишнего ВОУ было переработано в формы, непригодные для использования в военных целях. Если Соединенные Штаты готовы в течение следующих 10-20 лет израсходовать десятки миллиардов долларов на создание национальной системы противоракетной обороны, чтобы противостоять угрозе, которой еще нет, то тем более они должны быть готовы потратить малую часть этой суммы, чтобы сдержать самую опасную из угроз уже существующих. С 1992 по 1999 год США выделили через Министерство обороны, Министерство энергетики и Госдепартамент около 3 млрд. долларов на повышение безопасности российского ядерного оружия и материалов, а также на содержание научно-технического персонала. Мы рекомендуем увеличить эти расходы до 1,5 млрд. долларов в год в течение следующих пяти лет.

Особого внимания требуют следующие основные задачи: обеспечение сохранности, сбора и уничтожения российских ядерных материалов, находящихся вне боеголовок (примерно 650-750 тонн плутония и ВОУ); осуществление программ, направленных на сокращение российского ядерного комплекса путем стимулирования создания рабочих мест в "ядерных городах" на коммерческой основе (что непосредственным образом снизит способность России повернуть вспять процесс сокращения ядерных вооружений); продолжение содействия уничтожению средств доставки ядерного оружия и вспомогательных систем.

Успешное сотрудничество в сфере безопасности с целью снизить опасность распространения ядерного оружия и материалов из России требует гораздо большего, чем просто выделение дополнительных средств. Влиятельные политические круги как в России, так и в США относятся с глубоким подозрением к целому ряду программ и проектов в области ядерной безопасности - от сокращения вооружений и повышения уровня прозрачности до совместного снижения опасности. Охлаждение в американо-российских отношениях в целом, связанное с расширением НАТО, операцией в Косово, планами создания национальной противоракетной обороны и другими проблемами, а также шум вокруг имевших якобы место попыток Китая похитить ядерные секреты, замедлили продвижение в этой сфере и привели к ужесточению режима секретности и ограничению доступа на российские и американские ядерные объекты для представителей другой стороны. Укрепление сотрудничества потребует гораздо больше внимания к этой области со стороны высших эшелонов власти в Америке. Мы поддерживаем инициативу Российско-американского консультативного совета по ядерной безопасности, рекомендовавшего президенту учредить специальную должность и назначить на нее высокопоставленного чиновника из числа имеющих к нему прямой доступ, который отвечал бы за разработку и надзор за осуществлением стратегического плана координации усилий различных государственных учреждений США, направленных на повышение уровня безопасности российского ядерного комплекса.

Для расширения сотрудничества потребуется также энергичное руководство процессом со стороны высшего руководства России. Владимир Путин начал свою деятельность на посту президента с посещения ядерного исследовательского центра в закрытом городе Снежинске (бывший Челябинск-70), где он выступил за рациональную и продуманную реструктуризацию российского ядерного комплекса. Несмотря на это, российские чиновники не чувствуют политической поддержки в высших эшелонах власти, без которой они не могут перейти от констатации проблемы к мерам, направленным на ее решение, например к содействию международному сотрудничеству в этой сфере. Только поддержка со стороны президента Путина и правительства позволит осуществить изменения в процедурных вопросах и административных структурах, необходимые для развития сотрудничества в целях ускорения реализации в России программы совместного снижения опасности.

Угроза распространения ядерного оружия из России имеет и еще один аспект, связанный с намеренным (как открытым, так и скрытым) экспортом ракетных и ядерных технологий. Главным их покупателем по-прежнему является Иран, но Индия и Ливия также участвуют в такого рода торговле с Россией и получают российскую помощь в этой области. Уже ясно, что благодаря российскому содействию успешно осуществляется иранская ракетная программа, а продажа Россией Ирану ядерных технологий может таким же образом ускорить разработку в Иране ядерного оружия. Существует также обеспокоенность по поводу передачи Россией Ирану биотехнологий и химических веществ, которые могут применяться в военных целях. Соединенным Штатам следует и далее использовать практику лишения помощи российских предприятий и организаций, о которых известно, что они причастны к распространению ядерных и ракетных технологий. Необходимо также усилить разведывательную деятельность для отслеживания этой проблемы.

В хаотических условиях постсоветской России весьма трудно отделить намеренные, санкционированные государством действия, приводящие к распространению ядерного оружия и прочих опасных технологий, от таких же действий, но осуществляемых без официальной санкции и фактически вне контроля со стороны государства. Есть много открытых неподтвержденных сообщений о том, что российские ученые и специалисты-технологи, уехавшие из страны, работают в лабораториях, институтах и на предприятиях Северной Кореи, Китая и Ирана. Имеются также сведения о том, что российские специалисты оказывают помощь в разработке оружия этим и другим странам посредством электронной связи, не выезжая из России.

В некоторых случаях государство предпочитает занять позицию "правдоподобного отрицания" таких фактов; в других случаях подобная деятельность и в самом деле происходит вне контроля со стороны властей. В свете этой проблемы становится особенно очевидной необходимость оказывать помощь безработным и частично занятым российским ученым и инженерно-техническим работникам в оборонном секторе, а также наращивать технический и людской потенциал разведки США для наблюдения за развитием ситуации.

Проблемы распространения ракетного и ядерного оружия требуют внимания со стороны правительств обеих стран, а также поддержки по отношению к неправительственным организациям, которые проводят неофициальные дискуссии с целью добиться лучшего взаимопонимания относительно характера угрозы и способов борьбы с ней. Достигнутое в июне 2000 года соглашение между Клинтоном и Путиным о диалоге относительно угрозы распространения ядерного оружия является полезным шагом в этом направлении и, возможно, свидетельствует о том, что российская политика меняется в результате более широкого понимания военных угроз, исходящих из регионов, лежащих к югу от России.

Политические руководители США и России должны также полностью осознавать то воздействие, которое поведение этих двух стран может оказывать на режим нераспространения во всем мире. Так, если США и Россия не добьются значительного прогресса в сокращении ядерных вооружений, то глобальному режиму нераспространения, и без того шаткому, будет нанесен серьезный ущерб. Учитывая отказ Сената ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении испытаний ядерного оружия и растущее в обществе настроение отказаться от Договора по ПРО, нежелание США сокращать свой арсенал до менее чем 2 тыс. боеголовок ни в рамках СНВ-3, ни в одностороннем порядке порождает серьезные и обоснованные сомнения относительно приверженности Вашингтона режиму нераспространения. Поддержка этого режима на словах в последние годы не подкрепляется реальными политическими действиями, и доверие к США подорвано до такой степени, что зарубежные специалисты и государственные чиновники, работающие в области нераспространения, открыто называют Америку "преступной сверхдержавой". Без четкой позиции и действенного лидерства со стороны Соединенных Штатов режим нераспространения вряд ли просуществует до начала следующего десятилетия. На протяжении своей 30-летней истории этот режим не всегда был достаточно эффективным, но без него быстрое распространение ядерного оружия в мире станет гораздо более вероятным. Это привело бы к весьма опасным и непредсказуемым последствиям, и Соединенные Штаты вместе с Россией несут основную ответственность за то, чтобы этого не произошло.

Национальная система противоракетной обороны. Вопрос о национальной системе противоракетной обороны (НПРО) был предметом бурных обсуждений на протяжении всего прошлого года до тех пор, пока в сентябре 2000 года президент Клинтон не принял решение оставить вопрос о развертывании такой системы на усмотрение будущей администрации. Это решение обеспечило желанную паузу в отношениях между США и Россией. Проблема НПРО слишком широка для полного освещения в рамках краткого доклада на тему американо-российских отношений, поэтому мы ограничимся обсуждением лишь нескольких ключевых ее аспектов.

Любая система ПРО, которую могли бы развернуть Соединенные Штаты в ближайшие 10-15 лет, - будь то предложенная администрацией Клинтона система, поражающая ракеты на стадии разгона, или какая-либо иная - не будет в состоянии всерьез подорвать или снизить российский потенциал ядерного сдерживания, даже если Россия сократит свой арсенал до 1 тыс. боеголовок. Существующая в России обеспокоенность по поводу той системы, что разрабатывалась в последние годы президентства Клинтона, вызвана, однако, планами создать базирующуюся в космосе и на земле инфраструктуру слежения за целью, которая, в сочетании с намеченным на более позднее время увеличением числа перехватчиков, могла бы стать угрозой для российских средств ядерного сдерживания. Русские опасаются, что уступка с их стороны сейчас может привести к целой серии компромиссов, в результате чего страна в конечном счете утратит свой стратегический потенциал сдерживания путем устрашения. Правительство Путина воспротивилось заключению соглашения о модификации Договора по ПРО, однако согласилось обсудить с Соединенными Штатами возможные поправки к этому договору. Вместе с тем оно предприняло активные дипломатические усилия с целью мобилизовать международную общественность на борьбу против американских планов развертывания НПРО. В этой же связи можно рассматривать и интригующий визит Путина в Северную Корею, в ходе которого он попытался договориться с Пхеньяном о закрытии его ракетной программы. Путин также предложил Соединенным Штатам сотрудничество в области систем ПРО, поражающих ракеты на стадии разгона, поскольку в силу величины территории России ни одна подобная система никогда не сможет угрожать российским межконтинентальным баллистическим ракетам.

Кроме того, русские заявляют, что у них есть некоторые технологии, которые могут быть полезны при разработке систем ПРО, поражающих ракеты на стадии разгона. Если это в самом деле так, тут открывается возможность для сотрудничества между США и Россией. В июне 2000 года президенты Клинтон и Путин договорились обсудить перспективы сотрудничества в разработке технологий противоракетной обороны. Уже примерно два года идет обсуждение проблемы сотрудничества в области ПРО театра военных действий. Эти обсуждения следует продолжить и при новой администрации.

Проблема ПРО, вероятно, выйдет на первый план уже вскоре после вступления в должность нового президента. К сожалению, подход к этой проблеме зачастую осложняется ведущимися вокруг нее чрезмерно политизированными дискуссиями, которые не служат национальным интересам США. Следует самым тщательным образом взвесить возможные последствия в международных отношениях, к которым может привести развертывание той или иной системы ПРО. В прошлом году самые близкие союзники Соединенных Штатов высказались против развертывания НПРО, а наиболее важные потенциальные противники США - Китай и Россия - также предупредили, что такой шаг будет иметь самые разрушительные последствия для стабильности в мире. Вместе с тем позиции этих двух стран вызывали бы гораздо больше доверия, если бы Пекин и Москва не были крупнейшими экспортерами технологий производства баллистических ракет.

Новой администрации следует в первую очередь заново оценить существующую и потенциальную угрозу распространения в мире ракет, способных нанести удар по территории США. Администрации следует удвоить предпринимаемые как на двусторонней, так и на многосторонней основе дипломатические усилия с целью остановить распространение ракетного оружия. Переговоры, проводившиеся в течение последних двух лет бывшим министром обороны Уильямом Перри и другими представителями США с Северной Кореей, направленные на ограничение ее ракетной программы, хотя и не привели к полному успеху, однако показали, что с помощью жесткой и настойчивой дипломатии можно многого добиться даже от такого неуступчивого партнера. Договоренность между США и Россией о совместных действиях с целью укрепления режима нераспространения ракетной технологии (РНРТ) являет собой пример соглашения, реализация которого возможна только на основе многостороннего сотрудничества. На следующем этапе новая американская администрация должна рассмотреть вопрос о том, являются ли, и если да, то какие именно, системы ПРО приемлемыми с технической и экономической точек зрения.

Соединенные Штаты могут принять решение в пользу продолжения попыток договориться с Москвой о внесении изменений в Договор по ПРО, которые бы позволили развернуть национальную систему ПРО лишь с ограниченной способностью защитить страну от небольшого количества (до 50) ракет, а также от случайных пусков. Соединенные Штаты не должны в одностороннем порядке выходить из Договора по ПРО, и это может произойти только в случае существенной переоценки характера угрозы распространения ракетного оружия (в связи, например, с новым испытанием ракеты в Северной Корее или с испытанием МБР в Иране). Договор по ПРО почти 30 лет успешно служит делу поддержания стратегической стабильности, и хотя со времен его разработки и подписания ситуация в мире во многом изменилась, нынешнее положение дел с ракетной угрозой не позволяет от него отказаться. Но если бы имелись серьезные признаки неизбежных и значительных перемен в характере ракетной угрозы, причем важнейшие союзники США в Европе и Азии согласились бы с такой оценкой, тогда у Соединенных Штатов появились бы достаточные основания рассмотреть вопрос о разработке оборонительной системы вне рамок Договора по ПРО без согласия России.

Однако, как было отмечено выше, при выработке решения относительно развертывания НПРО Соединенные Штаты должны учитывать не только российский фактор. Даже развертывание весьма ограниченной системы, способной защитить от удара не более чем 50 ракет, нейтрализовало бы китайские средства устрашения, поскольку у Китая сейчас есть лишь 20-25 межконтинентальных баллистических ракет, способных достичь территории США. В любом случае Китай, возможно, будет наращивать и наверняка будет модернизировать свои ракетные силы, но развертывание НПРО скорее всего побудит Пекин ускорить работу в этом направлении, а также вызовет цепную реакцию, вынудив Индию, а затем и Пакистан наращивать свои арсеналы и средства доставки. В ходе своего недавнего визита в Вашингтон премьер-министр Индии Атал Бихари Ваджпаи недвусмысленно заявил, что Индия будет вынуждена реагировать на соответствующие шаги со стороны Китая. Односторонний выход из Договора по ПРО в отсутствие видимых изменений в оценке ядерной угрозы нанес бы также значительный ущерб отношениям Америки с ее союзниками по НАТО. Поэтому вместо того, чтобы торопиться с решением о развертывании НПРО, новой администрации следует самым тщательным образом соотнести выгоды НПРО в плане безопасности с ущербом, который будет нанесен безопасности нарушением союзнических отношений в рамках НАТО, а также отчуждением в отношениях с другими крупными державами, провоцированием гонки вооружений в отдельных регионах и подрывом режима нераспространения. Во многих странах поспешное и недостаточно обоснованное решение относительно НПРО может быть расценено как признак того, что Соединенные Штаты "перешли Рубикон" в своем стремлении к глобальному доминированию, и такой вывод может иметь весьма далеко идущие и потенциально дестабилизирующие последствия.

Со всеми своими особенностями, такими, как огромная территория, военная мощь, социально-экономические трудности и противоречивое сочетание общих интересов и расхождений с Западом, Россия явно с трудом вписывается в формирующуюся структуру евроатлантической безопасности. На протяжении веков в культурном самосознании России присутствует как восхищение, так и презрение по отношению к экономическим и политическим достижениям Европы. Россия так до сих пор и не смогла окончательно решить, чего она хочет: войти в "общий европейский дом", как это сформулировал бывший президент СССР Михаил Горбачев, или остаться удаленной от Запада огромной и величественной евразийской страной. Такое почти шизофренически раздвоенное отношение России к Западу осложняется еще и тем, что за последнее десятилетие эта страна пережила в мирное время столь резкое падение национальной мощи, какого не знала ни одна другая великая держава в современной истории, а последствия краха СССР наиболее остро ощущаются российской внешнеполитической элитой именно в Европе.

В начале 90-х годов в Москве оптимистически надеялись, что Соединенные Штаты и Россия будут сотрудничать как два столпа "нового мирового порядка", а Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (ныне Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, ОБСЕ) станет самой влиятельной структурой в новой архитектуре европейской безопасности. Теперь, почти десять лет спустя, Россия чувствует себя преданной НАТО, которая уже расширилась за счет стран бывшего Варшавского Договора и рассматривает возможность дальнейшего продвижения на восток, в том числе путем присоединения стран, ранее входивших в состав Советского Союза. Большая часть российского внешнеполитического сообщества убеждена, что расширение задач НАТО, примером чему стала интервенция в Косово, а также все более тесное военное сотрудничество альянса с бывшими советскими республиками в рамках программы "Партнерство во имя мира", противоречат национальным интересам России. По мнению российских внешнеполитических и военно-политических элит, их страна не только не интегрировалась в новую структуру европейской безопасности, но и стала более изолированной от Европы, чем во времена "холодной войны". Хотя Соединенные Штаты и Россия в целом заинтересованы в упрочении мира и стабильности в Европе, на протяжении 90-х годов наиболее острые разногласия между Москвой и Вашингтоном возникали именно по поводу проблем европейской безопасности.

Несмотря на горечь и разочарование последних лет, американские политики и специалисты по России не должны полностью отбрасывать достигнутые с немалым трудом результаты, которые свидетельствуют о том, что более тесное сотрудничество между партнерами по Евроатлантическому альянсу и Россией будет иметь ключевое значение для поддержания и укрепления безопасности в Европе. В условиях мощного противодействия внутри страны, российское правительство в лице бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина (и при участии бывшего президента Финляндии Мартти Ахтисаари) сыграло большую роль в достижении договоренности об окончании военных действий в Косово. Россия принимает участие в деятельности по поддержанию мира в Косово и Боснии. Подписание в 1997 году Основополагающего акта Россия-НАТО и учреждение Совместного постоянного совета также обеспечивает основу для укрепления отношений между НАТО и Россией и европейской безопасности в целом. Президент Путин высказал пожелание, чтобы Россия развивала сотрудничество с НАТО, и даже заявил, что когда-нибудь в будущем Россия может захотеть стать членом альянса.

НАТО не единственная структура по обеспечению безопасности в Европе, но очевидно, что для США именно эта организация имеет наибольшее значение, хотя институциональная архитектура европейской безопасности в настоящий момент находится в не вполне устойчивом положении. НАТО расширяется как в плане членства, так и в отношении поставленных перед нею задач. Некоторые европейские страны, в том числе Германия и Франция, изучают вопрос о создании новых структур по обеспечению безопасности в Европе. ОБСЕ стремится играть более заметную роль в предупреждении и разрешении конфликтов, а также в решении многих других проблем, связанных с безопасностью. К чему бы ни привели эти перемены, главной структурой по обеспечению евроатлантической безопасности на протяжении, по крайней мере, следующего десятилетия останется НАТО, и русские осознают это. Прагматики из российской внешнеполитической элиты также понимают, что ни относительная изоляция, ни создание некоего жалкого подобия Варшавского Договора в виде военного союза с Белоруссией и, возможно, некоторыми другими слабыми государствами - бывшими республиками СССР - не послужит интересам Москвы. Поскольку нельзя представить себе существование безопасной Европы бок о бок с ненадежной в плане безопасности Россией, НАТО и Россия должны отыскать некий способ сосуществования.

В целях содействия более глубокой интеграции России в сообщество евроатлантической безопасности мы рекомендуем следующее:

• НАТО не следует рассматривать возможность приема новых членов из числа государств на территории бывшего СССР до 2005 года;
• НАТО должна приложить все усилия для создания прочной основы для позитивных отношений с Россией и для этого найти новые области общих интересов, такие, например, как открытие натовского рынка вооружений для российских производителей, стабилизация в Центральной Азии и на Кавказе и т. д.;
• структуры евроатлантической безопасности и неправительственные организации должны расширять и углублять сотрудничество с Россией в областях, которые касаются новых проблем безопасности, являющихся предметом общей обеспокоенности, таких, как ухудшение состояния окружающей среды, преступность и коррупция.

Отношения между НАТО и Россией наверняка подвергнутся испытанию в предстоящие годы, быть может, уже в 2002 году - на это время намечен следующий этап расширения альянса, в ходе которого будет рассматриваться возможность присоединения к нему государств - бывших советских республик. С запросом о вступлении в НАТО обратится одна или более из стран Балтии, и весьма вероятно, что она (или они) будут сочтены отвечающими существующим военным и политическим критериям. Вообще говоря, НАТО не должна подвергать эти страны дискриминации из-за того, что 60 лет назад они были аннексированы Советским Союзом. Однако расширение НАТО на территории, ранее входившие в состав СССР, не следует производить до 2005 года. Отношениям между НАТО и Россией за последнее десятилетие был нанесен огромный ущерб, и обеим сторонам требуется время, чтобы попытаться выстроить новый фундамент для сотрудничества и взаимопонимания, гораздо более прочный, чем существующий ныне. Если нет никакой гарантии, что НАТО и Россия сумеют установить между собой рабочие отношения в духе конструктивного сотрудничества, то расширение НАТО путем включения стран Балтии уже в 2002 году даст стопроцентную гарантию глубокой и длительной враждебности России по отношению к Западу. Такой исход не принесет ничего хорошего ни России, ни Западу, ни самим Эстонии, Латвии и Литве. Первый этап расширения НАТО был проведен преждевременно. Если говорить о Польше, Венгрии и Чехии, то не было такой непосредственной и острой угрозы безопасности этих стран, которая оправдывала бы поспешное рассмотрение вопроса об их приеме в НАТО, до того как организация могла бы успеть создать лучшую основу для доверия и взаимопонимания с Россией. Альянсу не следует повторно совершать эту ошибку.

НАТО должна потребовать от Путина исполнения обещаний и приложить больше усилий для сотрудничества с Россией в сфере безопасности в рамках программы "Партнерство во имя мира", Совместного постоянного совета НАТО-Россия, а также других, в том числе, возможно, и новых структур. НАТО также должна более определенно дать понять, что она не только держит дверь открытой для вступления России в альянс когда-нибудь в будущем, но и по-настоящему желает этого и будет выделять ресурсы для содействия России в осуществлении такого намерения. В числе прочих шагов страны НАТО могли бы серьезно рассмотреть возможность закупок военной техники российского производства, а также сотрудничества с Россией в области новых технологий и мощностей производства обычных вооружений. Это помогло бы обеспечить использование или эксплуатацию военной техники на взаимной основе вооруженными силами НАТО и России, что было бы полезно, независимо от того, вступит ли Россия в альянс. Также представляется возможным, что страны НАТО и Россия найдут общие интересы в совместной деятельности по обеспечению большей социальной, экономической и политической стабильности в слабых государствах Центральной Азии и Кавказа (подробнее об этом см. в следующем разделе). В частности, Турция и Россия, несмотря на длительную историю конфликтов и соперничества между этими двумя странами, заинтересованы в поддержании устойчивых светских режимов в Центральной Азии. Наконец, бывшая Югославия даже после отстранения от власти Слободана Милошевича будет источником угрозы в сфере безопасности, устранение которой еще много лет будет требовать сотрудничества между Россией и остальными странами Европы.

Несмотря на некоторые публичные заявления Путина относительно НАТО, внешнеполитическая элита России воспринимает эту структуру в лучшем случае неоднозначно. Советская политика в Европе была нацелена на углубление противоречий между США и европейскими странами. Отголоски такого подхода чувствуются и в европейской политике Путина, например по проблеме противоракетной обороны. Хотя американским официальным лицам и следует подталкивать НАТО к более активному взаимодействию с Россией, положительная реакция на это с российской стороны отнюдь не гарантирована. Нет сомнения, что Россия не должна ни в явной, ни в скрытой форме обладать правом вето по вопросу о вступлении тех или иных стран в альянс. Соединенным Штатам также не следует добиваться от НАТО обещаний, что "Косово более не повторится". Россия решительно выступала против косовской операции, поскольку рассматривала вмешательство НАТО без формальной санкции Совета Безопасности ООН как нарушение международного права. Коллизия между принципами соблюдения государственного суверенитета и защиты прав человека принадлежит к числу трудноразрешимых, и в отношении нее нелегко давать прямолинейные рекомендации. По мере того, как русские (а также китайцы) будут обретать уверенность в территориальной целостности своих стран, они, вероятно, будут легче находить взаимопонимание с Западом в отношении ситуаций, при которых возникает противоречие между уважением суверенитета и заботой о правах человека.

В 90-е годы, когда традиционные проблемы в сфере безопасности, связанные с соперничеством великих держав в Евроатлантическом регионе, в значительной мере утратили остроту, споры относительно НАТО помешали сотрудничеству, направленному на решение все более острых нетрадиционных проблем в этой сфере. Вполне понятно, что коренное изменение в глобальном соотношении сил вызвало тревогу среди московских политиков и чиновников, отвечающих за внешнюю политику и национальную безопасность. Но сегодня и в ближайшем будущем такие проблемы, как слабость государства, ухудшение состояния окружающей среды, эпидемические болезни, сохранность и безопасность ядерных материалов, миграционные потоки и неблагоприятные демографические тенденции, преступность и коррупция, наступление на средства массовой информации и др., представляют гораздо более непосредственную угрозу безопасности России, чем разрушение баланса сил в Европе. К тому же многие из этих опасностей по природе своей транснациональны и угрожают Евроатлантическому региону в целом. Политические круги, неправительственные организации и ученые должны посвятить гораздо больше времени и сил поискам совместных решений для этих общих проблем.