год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Выдумки либеральной прессы относительно "ликвидации московскими русификаторами белорусской культуры" являются плодом очень недалекого, а скорее провокаторского ума. Неужели кто-то может привести конкретные примеры посягательства русских на культурную самостоятельность белорусов (украинцев, казахов, татар)? Русские духовные традиции, веками подпитываясь от Православия, вобрали в себя терпимость к разным культурам и уважение прав народов на своеобразие.

Ф.М.Достоевский, отражая всю глубину православных традиций, предостерегал соотечественников от соблазна хоть как-то умалить культуру других народов, в том числе - и славянских: "Да сохранит Бог Россию от этих стремлений, и чем больше выкажет она полного политического бескорыстия относительно славян, тем вернее достигнет их объединения вокруг себя". Он вел речь о "нравственном объединении", о добровольном, свободном союзе, основанном на православной идее соборности, нацеленной на солидарность народов.

Русское Православие заслуживает благодарности хотя бы за то, что оно столетиями собирало и объединяло людей, защищая при этом их духовную свободу, реализуя принцип "единства в многообразии". В исторической России культуры и языки разных народов не только не подавлялись, но и получали развитие.

Еще в XIV в. православный подвижник Стефан Пермский создал азбуку для коми-зырян. В XIX в. русский филолог и этнограф А.М.Шегрон составил осетинскую грамматику и осетинский алфавит; православный миссионер И.Е.Вениаминов и священник Дмитрий Хитров издали "Грамматику якутского языка"; просветитель-миссионер М.В.Челваков выпустил "Грамматику алтайского языка".

С помощью православных просветителей свою письменность получили карелы, чуваши, удмурты, шорцы и другие народности.

Это способствовало установлению доверительных, братских отношений русских с их соседями. К примеру, в карельских средневековых рунах русские названы братьями, а русские первопроходцы в Сибири "братскими людьми" называли бурятов.

При всем этом соборное сообщество разных народов не могло существовать без языка общения, а им мог быть только язык, на котором говорило большинство населения страны, то есть русский. И разве неестественно, что он стал государственным языком?

В 20-30-е годы под монотонные фразы об интернационализме практиковалась "инвентаризация" этнических деталей, когда дело касалось восточного славянства. Чтобы окончательно развеять "иллюзии" относительно русского триединства, было запрещено употреблять выражение "русская история" - решение об этом приняла I Всероссийская конференция историков-марксистов (январь 1929 г.). Тезис был озвучен М.Покровским: "Термин "русская история" есть контрреволюционный термин". Его последовательница М.Нечкина добавляла: "Самое название "русская история" насыщено великодержавным шовинизмом". Остается радоваться, что "историки-марксисты" в своем энтузиазме не дошли до мысли разделить русских на кривичей, радимичей, древлян, мерян, мурому и т.д.

Примечательно, что российские либералы поддерживают этническую фрагментацию восточного славянства. В Белоруссии этнократизм без "друзей из России" вряд ли мог бы существовать. В "Акте незалежнасци Беларуси" заявляют, что никакой государственный орган даже через референдум не вправе ни с кем заключать союзы, "якия б пазбавили Беларусь яе незалежнасци". Даже через референдум! То есть собственному народу они отказывают в выражении своей воли. Впрочем, и народ не воспринимает радикалов в качестве своих представителей.

В сознании белорусов разрыв с Россией воспринимается как нечто противоестественное.

Таким же было это сознание в XIX в., когда работал М.Коялович. Проводя идею русского единства, он большое внимание уделял историческому прошлому Беларуси. Западнорусские земли рассматривались как культурно-политическое ядро Русско-Литовского княжества, возникшего в XIII в. после раздробления Киевской Руси. В этом княжестве преобладало русское население, официальным языком был русский, общепринятым было Православие. Однако после Киевской унии конца XIV в., заключенной между литовской династией и католической Польшей, произошел перелом, трагичный по последствиям для Западной Руси. Тяжелыми этапами западнорусской истории стали Люблинская и Брестская унии, открывшие путь польско-католическому игу в Белоруссии, что в свою очередь усиливало стремление белорусов к объединению с единокровной и единоверной Россией.

М.Коялович делал исторический вывод: "На восток Беларусь тянет народное единство крови, и враг народу тот, кто будет выступать против этого единства".

Мысль о единстве крови восточных славян не дает покоя белорусским "демократам"-западникам. В газете "Наша свобода" содержится удивительный по своей нелепости выпад против России. Желая обосновать "незаконность" нахождения в составе России Смоленской области, газета пишет, что "в 1897 г. более 70% населения Смоленщины составляли белорусы-кривичи" и что позднее "разрушение исторических и культурных традиций происходило одновременно с массовым переселением кривичей-смолян на просторы Советской империи". Даже Троцкий с Бухариным не додумались до разделения русских по родоплеменному принципу.

Обратимся к истории. В первом тысячелетии нашей эры племена кривичей, дреговичей, радимичей осваивали Восточноевропейскую равнину, двигаясь с территории нынешней Белоруссии. Наиболее активными участниками древнерусской колонизации были кривичи. Видную роль в освоении Северо-Восточной Руси сыграли радимичи, заселявшие район нынешней Центральной России.

Русскость как отражение самоидентичности восточного славянства начала проявляться еще до образования единой Киевской державы. В ходе слияния колонизационных потоков, заключения военно-политических союзов, увеличения хозяйственных и бытовых контактов между племенами родоплеменное самовосприятие восточных славян вытеснялось общерусским сознанием.

К примеру, последнее упоминание в летописях о кривичах относится к 1127 г., о радимичах - к 1169 г., то есть в XII в. (а фактически раньше) русскость восточных славян стала непреложным фактом.

Государственно-политическая раздробленность, охватившая Русь после смерти в 1136 г.Мстислава Владимировича - сына Владимира Мономаха, никак не означала раздробленности этнической, а тем более - конфессиональной: православная вера к тому времени объединила русичей, Русская Православная Церковь играла роль скрепляющей структуры и в условиях государственной децентрализации по-прежнему держала под своей юрисдикцией всю страну. Археологическая наука очень четко фиксирует наличие единства в материальной и духовной культуре восточных славян того времени.

Переток населения с юга Руси на север и с запада на восток в период "удельщины" только усилился, и население Северо-Восточной Руси многократно выросло, основные людские ресурсы восточного славянства стали сосредотачиваться здесь. При этом после ослабления роли Киева как общерусского центра предпринимались регулярные попытки объединить Русь через политические союзы между княжествами. (Например, в XII в. устойчивым был союз владимиро-суздальских и полоцких князей).

После того как белорусские земли оказались под властью польских панов, принесших с собой социальный грабеж, религиозные преследования и бытовые унижения, произошел резкий рост эмиграции на восток. Те же, кто остался на земле предков, старались не терять своей русскости. Свидетельств тому история сохранила немало.

Можно привести версию П.Г.Чигринова о известном историческом факте - сорвавшемся участии литовского князя Ягайлы в Куликовской битве на стороне Мамая.

В "Очерках истории Беларуси" он пишет, что Ягайло, простояв со своим войском несколько дней в 20 км от места битвы, повернул назад потому, что среди его восьмитысячного войска преобладали православные белорусы - "они не захотели сражаться против своих братьев по крови и вере… Сами белорусы, впрочем, как и украинцы в XV в., обычно называли себя "русскими", а земли свои - "Русью", исходя, конечно же, из своего общего, древнерусского происхождения. И только для конкретизации к слову "Русь" добавляли: "Белая", "Малая", "Красная", "Черная" и др.".

Исторический код, заложенный в древности, давал о себе знать на протяжении всей русский истории.

Издавна много белорусов проживало не только в Смоленской, но и в Тверской, Орловской, Калужской областях, Карелии. В Петербурге до 1917 г. белорусы были второй по численности этнической группой после великороссов. С 1861 по 1913 гг. более полутора млн. чел. выехало из Белоруссии на Урал, в Сибирь, на Дальний Восток.

Примерно такое же количество эвакуировалось из БССР в годы Великой Отечественной войны, и немалая часть эвакуированных осталась на новом местожительстве.

В конце 40-х-начале 60-х годов по оргнабору на строительство народнохозяйственных объектов из Белоруссии выехало 530 тыс. чел. Большинство приезжих с легкостью адаптировалось на российской почве, не имея никаких проблем в языково-культурном отношении.

По переписи 1989 г. численность белорусов в РФ составляла более 1200 тыс. чел., еще около 900 тыс. проживало в Прибалтике, на Украине, в Казахстане, в Молдавии.

Белорусские "самостийники" с явным пиететом отзываются об униатской церкви, не скрывая свой антиправославный настрой. И здесь выявляется, что вся риторика "самостийников" не вписывается в логику реальной истории. Они выступают за "незалэжнасць" Беларуси, но вправе ли они, нападая на Православие, называть себя белорусами?

Понятие "Белая Русь" содержательно связано, прежде всего, с Православием.

Это название впервые возникло в XII в. применительно к Владимиро-Суздальской земле. Владимирский князь Андрей Боголюбский, захвативший в 1169 г. Киев, посчитав, что город утратил значение духовно-религиозного центра Руси вследствие засилья иудеев и католиков, покинул его, а в свой титул ввел новый элемент - князь "белорусский". Тем самым Боголюбский в какой-то мере противопоставил Владимир Киеву и подчеркнул, что является правителем земель, сохранивших чистоту православной веры.

Когда в 1469 г. Иван III в послании папе римскому назвал себя "Великим князем Белой Руси", он, без сомнения, вложил в эту титульную форму религиозно-политическое содержание.

Со времен Киевской унии нарастало католическое давление на западнорусское Православие. Русских уговаривали отказаться от "схизмы" и получить "милость" от римского понтифика. Но паписты не учли мировоззренческой твердости народа, ясно ощущавшего, что - говоря словами русского философа А.С.Хомякова - "в делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть". Ни польская корона, ни папский престол не сумели найти средства для искоренения приверженности населения Западной и Южной Руси православной вере. Эта приверженность проявлялась и в распространении понятия "Белая Русь". Очевидно, что его сакральное наполнение первично по отношению к его географическому смыслу.

Сопротивлению белорусов польско-католической экспансии способствовало осознание ими наличия "тыла" на востоке, со стороны православной Московии. Братского расположения к "московитам" со стороны белорусов не могли не видеть даже польские власти - как светские, так и церковные.

В первой половине XVI в. каноник С.Гурский писал, что население Беларуси "склонно к переходу на сторону Москвы", причинами чего он называл "общий с Москвой язык", общие обычаи, общую с Москвой патриархию, общую ненависть к католической религии".

Сопротивление белорусов "ляхам" и "папежникам" варьировалось в формах и средствах, но никогда не затухало.

Ивану III его людьми докладывалось из Литовского княжества: "Наша Русь вельми ся съ Литвою не любятъ".

Флорентийская уния, приведшая Византийскую церковь к нравственному падению, большинством населения Белоруссии и Украины была отвергнута. Тогда Ватикан начал кропотливую подготовку к идеологической атаке непосредственно на православных Западной и Южной Руси.

В конце XVI в. была провозглашена Брестская уния. На русских землях появилась униатская церковь, допускавшая использование православной обрядности, но при подчинении верующих папскому престолу.

Иезуитские уловки, однако, мало помогали папистам: в православном сознании мысль о поклонении плотскому человеку, пусть даже объявившему себя "наместником Бога на земле", вызывала брезгливость. Православные видели, что папские установления едва ли не подменяли Евангелие, что души католиков "забивались" псевдодуховными суррогатами, уводили от поиска благодати, от богопознавательного труда, расчленяли "земное" и "небесное". Живые чувства подменялись буквальным следованием догмам и формальным правилам, терялось доверие к миру. Признав зло частью Божественной программы, латинство фактически перестало нацеливать верующих на спасение души.

Давление католиков и униатов не ослабило у белорусов волю к сохранению духовной самоидентичности. "Мира и согласия" в папской редакции не получилось, да и не могло получиться, поскольку Ватикан в Белоруссии действовал в традициях "крестовых походов".

В массовом порядке закрывались православные храмы и монастыри, из которых изгонялись священники и монахи. Православные верующие жестко ущемлялись в правах. Терпеть унижения они были не намерены: прокатилась волна восстаний в Минске, Могилеве, Орше, Полоцке, Витебске.

Папа римский, отбросив миротворческие игры, обратился к польскому королю: "Пусть проклят будет тот, кто удержит меч свой от крови! Пусть ересь чувствует, что ей нет пощады!" Как и три века назад, благословляя немецких крестоносцев на поход против славян и пруссов, Ватикан делал ставку на насилие. Поляки зверски расправлялись с восставшим православным населением, но остановить сопротивления не могли - белорусы готовы были жертвовать всем ради своей нравственной свободы.

Униатско-католическая жестокость, однако, оставляла свои последствия. Некоторое количество русских ради житейского благополучия отходило от Православия - таким позволялось уравниваться с поляками в части экономических и общественных прав. Но, повторив грех Иуды, такие люди в глазах большинства белорусов утрачивали другое право - право на русскость. Именно с этого времени в народном сознании прочно утверждается формула: "Если ты католик, значит, поляк; если православный, значит, русский". Если еще учесть, что верность Православию сохранял простой народ, а в католицизм или униатство чаще всего переходили желавшие подняться по социальной лестнице, стать "паном", то становится понятным, какая черта пролегла между одними и другими. Их мироощущение и поведенческие стереотипы оказывались слишком разными. Народ и "культурное меньшинство" стали разговаривать на разных языках - и в буквальном, и в переносном смысле.

"Польшчина" в Белоруссии насаждалась сверху.

Правительство Речи Посполитой делало все, чтобы стереть из памяти белорусов их этническую принадлежность, а вслед за ним и польский сейм постановлял: "Писарь должен не по-русски, а по-польски писать". Неудивительно, что на протяжении всего XVII в. не прекращались антипольские восстания. Активно участвовали белорусы в освободительной войне под руководством Богдана Хмельницкого. Масса повстанцев вместе с семьями была уничтожена карателями. П.Г.Чигринов пишет в своих "Очерках": "…с каждым десятилетием пребывания в составе Речи Посполитой большинству белорусов становилось все ясней и ясней, что для своего дальнейшего исторического развития они должны вернуться к истокам своей государственности, к своим восточнославянским корням. …польско-католическое давление вынуждало все православное население сплачиваться, искать себе защиты вне пределов Речи Посполитой, обращаться к общерусским политико-государственным ценностям".

Он подчеркивает, что "идея объединения белорусских земель с Россией постоянно, начиная с XIV в. (практически со времени Витовта), занимала важное место в политической жизни и умонастроениях белорусов. Известно, что значительная часть населения Беларуси, особенно ее восточных районов, неоднократно предпринимала практические шаги к государственному объединению с Россией".

Воссоединение с Россией историк называет "важнейшим поворотным пунктом в исторических судьбах белорусского народа", поскольку оно "содействовало экономическому, общественно-политическому и культурному развитию Беларуси".

За что же страдали, боролись, погибали белорусы в годы польско-католического гнета? Прежде всего, за право на свой, а не навязанный кем-то духовный мир, за право на свою, а не навязанную историю. Уход их потомков от православной традиции означал бы, что вековая борьба велась напрасно, ибо этот уход ведет в духовно-нравственный тупик. Идеологические ухищрения нынешних "духовных инквизиторов", сладкоречиво рекламирующих либерально-потребительскую модель общества, в Белоруссии пока не дают ожидаемых ими результатов. Белорусский народ закален своей трудной историей, вековым опытом отстаивания православных традиций, которые закладывались еще во времена святых Кирилла Туровского и Ефросиньи Полоцкой, поднимавших своим подвижничеством православную культуру не только Белой, а всей Руси. И сегодня православные храмы Минска и Бреста наполнены людьми, молящимися за те же идеалы, за которые молились древнерусские праведники.

Н.В.Гоголь утверждал, что в Православии "заключена возможность разрешения всех вопросов, которые ныне в такой остроте встали перед человечеством". Без привлечения нравственно-психологических характеристик историческая наука мертва, историческое бытие выхолащивается. Историкам важно уметь вникать в духовную подоплеку событий.

С точки зрения Православия, история - это цепь постоянного, беспрерывного выбора между долгом и безответственностью. Этим выбором человек определяет свою судьбу, народ - свою историю.

Православное понимание истории и сегодня вскрывает глубинную суть общественных проблем, а значит, способно реально помочь решению практических задач в государственном строительстве, экономике, культуре, экологии и т.д. Сфера межэтнических отношений среди этих задач, конечно же, не исключение. Православный принцип соборности делает упор не на то, что разъединяет людей, а на то, что их сближает. Только на этом пути возможно преодоление национального чванства и самомнения, этнической фрагментации общества. Только на этом пути в исторической России достигалось братство в отношениях людей разной этнической принадлежности. Нелепы, казалось бы, попытки разрешить национальный вопрос вне исторического контекста. Но такие попытки предпринимались и в период радикально-либеральных реформ в нашей стране.

Сегодня восточное славянство подвергается новой цивилизационной атаке со стороны Запада. Фронт цивилизованного столкновения проходит в сознании людей. Идет война, в которой здоровая интуиция людей должна выдержать напор либеральной аморальности, этического хаоса. Мы не имеем права загнать историю в прокрустово ложе штампов либерально-потребительской пропаганды.

Соборность в сознании русских жива. Связь времен восстанавливается. Народы Белоруссии и России должны быть вместе. В этом убеждена и Русская Православная Церковь. В итоговом документе V Всемирного Русского Народного Собора, возглавляемого Патриархом Всея Руси Алексием II, искренне приветствовалось "Подписание Договора о создании Союзного государства накануне великого юбилея Рождества Христова" и значилось актом, знаменующим собой начало созидательного соборного процесса на священных Землях единого Отечества.