год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Постэкономическое общество и новоевразийство

Постэкономическое общество понимается как нежесткость экономических отношений и признание, наряду с ними, не меньшей значимости для общества других видов детерминизма: географического, социокультурного, космопланетарного. Хотя оно возникает в эпоху постиндустриального общества, но кроме индустрии и экономики включает в себя и другие сферы: нравственные, культурологические, аграрные, национальные отношения и т.д. В связи с тем, что индустриальное общество исторически раньше развивалось в Европе с жестким экономическим детерминизмом, а Азия была отсталой в экономическом отношении, то соотношение экономического и неэкономического (или внеэкономического) фактора составляет важную часть и суть евразийства. Евразийство возникло в связи с разграничением Востока и Запада, Азии и Европы по цивилизационным критериям развитости или отсталости. Цивилизованный Запад и отсталый, аграрный Восток, где отсталой или отстающей стороне отводится догоняющая роль по отношению к Западу, – такова была отрицающая какую-либо альтернативу позиция сторонников вестернизации всей мировой цивилизации как единственно возможной. Это было западничество.

Евразийцы же отстаивали возможность и правомерность существования цивилизации не только по западным меркам, но и по восточным критериям и достижениям. Здесь цивилизационные критерии и достижения уступают место культурологическим. При этом принималось во внимание различие между цивилизацией как явлением больше материальным и культурой как процессом больше духовным. Если раньше евразийцы выражали ущемленное и протестное чувство, то новоевразийство, как геополитика и идеология постиндустриального общества, выступает за равноправный диалог цивилизаций и культур Востока и Запада, за их сближение, сотрудничество и взаимообогащение с позиции своей конвергентной философии.

В современных условиях прежняя проблематика евразийства в значительной мере снимается, ибо сегодня Восток и Запад, Азия и Европа переживают процессы тесного демографического и экономического сближения и переплетения, образуя тем самым глобальное новоевразийское сообщество, или цивилизацию. Собственно, эту тенденцию отмечали в свое время сами евразийцы, отстаивавшие интересы ущемленного Востока перед просвещенным и экспансивным Западом. Евразийцы выступали за просвещение, цивилизацию Востока, но при этом отстаивали неизбежность духовного просветления по-восточному и самого Запада. В новоевразийстве преодолевается психологии как ущемленности, так и гордыни в отношениях между Европой и Азией.

Восток и Запад конвергируются как бы на нейтральной почве постэкономического, постиндустриального или, по нашей терминологии, интеллектуального производства. Сближаются общества, которые прошли самостоятельные, как бы независимые друг от друга эпохи: Востоком и Россией – натурального производства, Западом – товарного производства. Хотя в советской России было индустриальное производство, но не было по-настоящему товарного производства, ибо не было рынка. Поэтому индустриальное производство и товарное производство не являются синонимами. В целом индустриальная экономика СССР, кроме военной, не была товарным производством, ибо не было качественного критерия определения товарности продукции как на внутреннем, так и на мировом рынке.

Мировая цивилизация переживает ныне мучительный процесс становления новоевразийского конвергентного общества, составляющего единство трех видов производства: натурального, товарного и интеллектуального. Соотношением этих трех видов производства характеризуется состояние и уровень цивилизационного развития того или иного региона, той или иной страны. Такова новоевразийская цивилизационная парадигма, имеющая свою философию, культурологию и политэкономию. Начнем с философии.

Возникшее в конце 20-х гг. двадцатого столетия в среде зарубежной русской интеллигенции культурологическое и геополитическое течение под названием "Евразийство" преследовало основную цель – полноту охвата и обозрения мировых событий и определения роли и места России в них как срединной державы между Европой и Азией. Евразийцы исходили из того, что Россия есть не только Европа, но и Азия, не только Запад, но и Восток, и потому она – Евразия. Это еще не проявивший себя "континент в себе" и потому как бы не познанная "вещь в себе", но вполне сопоставимая с Европой, а по некоторым параметрам даже превосходящая ее, например, по духовности и полиэтничности, которую впоследствии "последний евразиец" Л.Н.Гумилев назовет суперэтничностью.

Над Евразией веет дух "братства народов", имеющий свои корни в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различных рас. "Это "братство" выражается в том, что здесь нет противоположения "высших" и "низших", что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что легко просыпается воля к общему делу. (П.Савицкий). Не только в межнациональных отношениях, но и во всех других сферах жизни люди должны ладить между собой. Народы всех рас и национальностей Евразии могут сближаться, примириться, соединиться друг с другом, образуя "единую симфонию", и тем самым добиваться большего успеха, нежели при разъединении и противоборстве между собой. Причем в эту категорию единения включаются не только пролетарии, но и все "классовые враги". Тем самым евразийство возвышается над марксистским узкоклассовым приоритетом диктатуры пролетариата. Его приоритеты – единение всего человечества: Европы и Азии, Востока и Запада, независимо от классовых, сословных, этнонациональных и иных принадлежностей людей.

Исходя из этого, евразийцы считали свою философию конвергентной, предметом которой являются процессы притяжения, примирения, сопряжения, сближения, объединения, слияния и синтеза противоположностей и противоборствующих сторон путем гармонизации их интересов. Гармонизация исключает насилие, в том числе и прежде всего революционное. Для евразийской философии важнее не процессы отталкивания, конфликта, противоборства сторон противоречия, а их единство, достигаемое на конвергентной основе. В понимании сути, ядра диалектики евразийцы также разошлись с марксистской трактовкой, причем коренным образом. Если марксистская диалектика считает абсолютной борьбу противоположностей и признает относительность их единства, то, согласно конвергентной философии, единство противоположностей абсолютно и их борьба относительна. Как видно, различия между марксизмом и евразийством носят прямо противоположный характер.

Еще раз подчеркнем, что принципы антагонизма и противоборства противоречат духу евразийства. Если где-то евразийцы выражали критическое отношение к Западу и западникам, то это было реакцией на западный экспансионизм, граничащий с насилием по отношению к России, на одностороннее навязывание России прозападного курса, диктата, учиненного западниками, начиная с ПетраI – "большевика на троне" (по Н.Бердяеву). Негативное отношение к западникам, однако, не означало отказа от сотрудничества с Западом. Не отказаться, не отворачиваться от Запада, а сотрудничать и даже идти по западному цивилизационному пути, но оставаясь Россией, сохраняя отличную от Запада восточную, византийскую православную религию и культуру России.

В соотношении западной цивилизации и русской культуры необходима защита русской культуры от экспансии западной цивилизации – таков был лейтмотив евразийцев 20-х гг. ХХ столетия, полученный как бы по эстафете от славянофилов и почвенников. Если славянофилы и почвенники защищали русское православие от неумеренных посягательств со стороны католицизма и протестантизма, то евразийцы не могли быть равнодушными к разрушению русской культуры, православия и русской религиозной философии, предпринимаемому большевиками-атеистами и прозелитами – легковесными сторонниками чужих, западных взглядов и идей в ущерб своим.

Конвергентная философия евразийства отличается от западного аналитизма, ибо она выражает противоположную тенденцию – тенденцию к синтетизму, интуитивизму и целостному пониманию мира. Евразийцы отстаивали подобное своеобразие и уникальность русской культуры и ее философских оснований от посягательств западного атомистического индивидуализма и рационализма. Они были горячими приверженцами русской идеи соборности и философии всеединства и, естественно, озабочены их сохранением и сбережением. В них они видели обоснование самобытности исторического пути развития России, не только отличного, но в чем-то противоположного западноевропейскому. Как и славянофилы, евразийцы отстаивали тезис о принципиальном отличии развития России от западной цивилизации, с которой необходимо в то же время сотрудничество на паритетных началах в целях конвергенции между собой.

Принципиальное отличие они видели в том, что в России на переднем плане оказалось религиозно-духовное начало. На Западе же, извратив символ веры, предали забвению соборное начало на духовной основе. Место духовной основы заняли материальные процессы – экономические, а это, в свою очередь, породило недостатки европейской культуры и прежде всего распад общества на эгоистических индивидов, преследующих чисто меркантильные, материально-потребительские интересы и готовых идти ради этого "войной всех против всех". Материализму и атеизму – путеводным звездам к войне цивилизаций и к их закату и апокалипсису – евразийцы предлагали выход – не примирительную соломинку утопающему а целый спасительный жилет. Евразийцы пришли к аналогичной со Шпенглером идее европейского апокалипсиса, связанного с тем, что развитие цивилизации похоронит культуру, а стало быть, и общество.

Отсюда возникает необходимость обновления евразийских идей спасения цивилизации путем сдержек и противовесов, в роли которых выступает культура. При этом под цивилизацией понимаются материальные процессы по производству вещей, или "связь вещей", а под культурой – "связь людей", или духовное производство. В нынешней кризисной ситуации необходимо, чтобы культура, которая национальна, дополняла цивилизацию и достигла с нею единства. В силу их взаимодополняемости национальная культура никогда не является антагонистичной и альтернативной цивилизации. Выход из нынешних цивилизационных тупиков апокалипсиса состоит в конвергенции материи и духа, цивилизации и культуры, общечеловеческого и национального.

Наиболее эффективным способом здесь является минимизация материальных затрат путем компенсации их нематериальным, духовным производством в процессе самого материального производства. Это связано с возрастанием человеческого, прежде всего интеллектуального, фактора. Звеном сближения, конвергирования материального и идеального в этом процессе выступает виртуализация как производства, так и экономики в целом на основе информационной технологии. Огромная роль культуры, науки, техники и технологии в виртуализации экономики связана с тем, что сама экономика все больше приобретает неэкономические черты.

В современных условиях, по мере виртуализации экономика теряет свою прежнюю материально-производственную природу и потому все больше утверждается понятие "постэкономическое общество", которое оказалось в тесной связи с понятием постиндустриального общества. Производство утрачивает свои былые мощные индустриальные, фабрично-заводские – физическо-механические размеры и физико-химические параметры и приобретает более миниатюрные по сравнению с прежней фабрично-заводской индустрией современные биотехнологические и информационно-технологические средства и виды развития экономики, включая, лазерную технологию, электронику и т. д.

Все это составляет средства и способы интеллектуализации экономики в постиндустриальную эпоху, возрастания роли духовного производства, все больше снижающего, в свою очередь, удельный вес материального производства в сфере экономики. В сокращении и вытеснении материального производства интеллектуально-духовным заключается смысл постэкономического общества с его неэкономическими или даже внеэкономическими способами или средствами развития самой экономики. Среди них ведущее место заняли два основных вида виртуализациии экономики: глобализация и финансовые спекуляции. Под глобализацией подразумевается создание общемировой экономической системы, в которой различные ресурсы перемещаются согласно финансовой целесообразности. Причем финансовая целесообразность, как правило, не обеспечена реальными, живыми денежными средствами, и потому банковские счета могут носить чисто виртуальный, условный характер.

Виртуальность денег в виде банковских счетов, карточек, финансовых спекуляций на биржевых играх и т.д. приобрели в конце ХХ в. огромные масштабы с помощью интернет-экономики. Искусственный разум в виде компьютерного интеллекта, особенно в сфере экономики и финансов, намного превзошел естественный, охватив всю планету мировой паутиной. Колоссальные размеры финансовой виртуализации очевидны при сравнении денежных сумм, оборачивающихся, с одной стороны, на фондовых биржах, и средствами, вложенными в реальное производство – с другой стороны.

Подобная гипертрофия виртуализации экономики, ее отрыв от материальной, производственной основы порождает неуверенность в западном обществе, виртуальную зыбкость повседневной жизни, связанную с зыбкостью прежде всего интернет-экономики.

В смене парадигм – от индустриальной к постиндустриальной цивилизации постэкономического общества – содержится ответ на вопрос-дилемму о цивилизационном закате Европы: что это – миф или реальность? Ответ тоже может быть двойственным, ибо, с одной стороны, фактически нет уже Европы былого индустриального общества. История Европы здесь уже состоялась, и в этом смысле можно говорить о ее закате как о реальном факте. Но, с другой стороны, нынешний Запад держится и где-то возрождается с помощью и за счет России и Востока, как в буквальном, так и в переносном смысле. В буквальном смысле, во-первых, – это утечка умов из России и других стран Востока на Запад, их грабеж по дешевке интеллектуального капитала. Во-вторых, крупномасштабный грабеж природно-сырьевых ресурсов, тоже прежде всего из России, сравнимый с колониализмом.

В переносном смысле Запад держится и возрождается за счет Востока и с помощью его культуры. Уже не одно десятилетие Запад успешно импортирует и поддерживает у себя древние культуры Востока: буддизм, конфуцианство, индуизм и т.д. Короче говоря, в становлении постиндустриального и постэкономического общества на Западе велик удельный вес культуры Востока и России. Следовательно, сама Европа вынуждена выбирать евразийскую, точнее – новоевразийскую парадигму, где в соотношении материи и духа духовный компонент превалирует над материальным. Это означает, что сама история Европы тоже вступает в евразийскую, точнее – новоевразийскую фазу с коренным изменением ценностей, стандартов и смысла жизни.

У России и Запада разные ценности и стандарты жизни в области межэтнических и межнациональных отношений. Если на Западе – расизм, то в России на основе исторически сложившейся полиэтнической семьи народов различных национальностей возник российский суперэтнос. В этом состоит явное преимущество и перспективность российской евразийской цивилизации по сравнению с Западом, особенно с США.

К 2050 г. по сравнению с сегодняшним днем коренное население Европы, состоящее из людей белой расы, сократится почти на 100 млн человек. Свой вклад в отрицательную демографическую динамику внесут все страны Европы. Население Германии, например, сократится на 14%, а итальянцев и венгров станет меньше на 25%. Зато ежегодная численность иммигрантов в Западную Европу в последнее время составляет в среднем 650 тыс. Таков объективный процесс превращения Европы в Евразию.

Более острая ситуация, связанная с сокращением численности белого населения по сравнению с небелым, наблюдается в США. Объясняется это прежде всего тем, что приток иммигрантов сюда побольше и в последние годы составляет примерно по 750 тыс. в год. Этим вызвана тревога, выраженная в самых высоких инстанциях: "Президент США сообщил в одном из своих выступлений, что благодаря сохранению нынешнего уровня иммиграции и рождаемости Соединенные Штаты к 2050 г. перестанут быть страной западного типа – и в смысле этнического состава, и в смысле культуры. К этому времени, сказал президент, в Штатах не будет больше существовать понятие "расовое большинство": американцы европейского происхождения будут составлять едва половину населения страны…Нация, лишенная своих национальных особенностей, перестает быть нацией". (Е.Манин. Закат цивилизации. Запада не будет вовсе // Известия, 2001. 26 февр.).

Демографический приговор бесспорен: западная цивилизация стремительно движется к своему, закату. На смену европейской цивилизации грядет новоевразийская цивилизация, основные субъекты которой, как и в России, могут составить европейцы и мусульмане – ядро будущего американского суперэтноса. Америка может предотвратить надвигающуюся расовую войну единственной ценой – переняв исторический опыт России по формированию и развитию российского суперэтноса как равноправного союза всех его членов – субэтносов. Величайшим достижением великого российского суперэтноса является тот факт, что война в Чечне не стала разменной монетой и причиной как военного, так и идейного столкновения русского и мусульманского суперэтносов самой России, которое могло бы повлечь за собой глобальную цивилизационную катастрофу не только для России.

В современных условиях происходит решительная переориентация в мире ценностей, смысла жизни и ее стандартов. Если в индустриально-экономическую эпоху Россия занимала догоняющую позицию западнизации, или западнизма (по А.Зиновьеву), то в постиндустриальную и постэкономическую эпоху Запад и Россия могут поменяться ролями. На смену экономическим выдвигаются культурологические ценности и приоритеты. Здесь самое почетное место по достоинству занимает Россия, которая призвана задавать тон, сформулировать правила цивилизационной игры, ибо она является лидером современного процесса духовного освоения мира и потому за нею право законодателя моды.

Неповторимость и уникальность России состоит в том, что в ее цивилизационном развитии соотношение материи и духа имеет свои особенности. Если на Западе берет верх материальный, экономический детерминизм, то в России, наоборот, впереди оказались духовные процессы: культура, философия, литература, наука, искусство, музыка, архитектура и т.д. Короче говоря, в соотношении материи и духа первичным оказался дух. Подобное идеалистическое решение основного вопроса философии нашло отражение в различных видах детерминизма, где материалистический детерминизм явно уступает место другим, противоположным видам. Если Запад отдает предпочтение одному виду детерминизма – материальному, точнее – социально-экономическому, то в России исторически сформировались дополнительно три другие вида детерминизма, которые имеют явную тенденцию к преобладанию над социально-экономическим детерминизмом.

Это географический, социокультурный и космопланетарный, или глобальный детерминизм, то есть наиболее общий, универсальный. Их рассмотрение начнем с географического, анализ которого прольет свет на причины слабого развития социально-экономического детерминизма в России. Имеются две основные причины плохой жизни в России: холодный климат и размер территории. Обычно сравнивают две страны: Россию и Канаду, расположенные на одной широте. Но Россия оказалась в гораздо худших условиях. По территории Россия почти в два раза больше Канады (17075 тыс. кв. км. и 9976 тыс.), а население в пять раз больше (150 млн человек и 30 млн). 90% канадцев живут в субтропиках вдоль границы с США со средней температурой января плюс четыре градуса. На юге Сибири в январе минус тридцать.

Те широты, где в основном живут канадцы, – это наши Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края, где засушливый климат со средним годовым уровнем осадков в 500 мм, а в Канаде – 1750 мм. Урожайность зерновых в Канаде – чуть больше 20 центнеров с гектара, а в Англии, Голландии, Швеции – 70–80 центнеров, и не из-за лености канадцев, а из-за природных условий. По урожайности в России ситуация аналогичная с Канадой, хотя у нас, если летом жарко, то не хватает влаги, а если дождей много, то нет тепла. Из-за размера территории и климата в России намного больше энергозатрат на отопление жилья, одежду, транспорт. Удельный расход энергии на отопление 1 кв. м. жилого помещения в США – 55 кВт.ч, в Швеции и Финляндии – 135, а у нас – 418 кВт.ч.

Россияне хуже живут, чем другие, прежде всего из-за самых худших природных условий. Со слабой стороной географического детерминизма связана и слабость экономического детерминизма. Поэтому выработались мощные компенсаторные механизмы саморегуляции общества в виде факторов неэкономического, или внеэкономического, развития общества – культурологический детерминизм и космопланетарный детерминизм ноосферной, или новоевразийской, цивилизации.

Отсюда русская соборность и коллективизм, духовность и развитая культура, необходимые для выживания в суровых природно-климатических условиях. Они компенсировали не только плохую природу для развития экономики, но и "свинцовые мерзости" социальной жизни при царизме. Россиянам не повезло и с природой, и с властью. Прежде всего пострадала экономическая составляющая жизни. Теснимая, зажатая с двух сторон плохой природой и плохой властью, задыхалась экономика, стало быть и народ бедствовал.

Это гибельное противоречие между экономикой и политикой не было разрешено при социализме в СССР, ибо не было устранено господство или первенство политики над экономикой. Советская тоталитарная система не разрешила, а наоборот, усугубила это противоречие и погубила СССР. В постсоветское время в России пытаются разрешить его с помощью создания экономического общества по западным рецептам либеральных реформ, но при этом полностью разрушив прежнюю экономическую систему. Так что в условиях устранения сторон самого противоречия о каком разрешении противоречия можно вести речь? На смену прежней плановой экономике нынешние реформаторы России хотят сотворить абсолютно бесплановый рынок, налаживая при этом товарное производство. Получается парадоксальная ситуация, связанная с тем, что если Запад уже вовсю переходит к постэкономическому, постиндустриальному обществу с информационной технологией, то Россия только начинает нащупывать дорогу к экономическому обществу рыночных отношений.

Разумнее было бы конвергировать прежнюю плановую экономику натурального производства, особенно в гражданской сфере, и рыночную экономику капитализма с тем, чтобы в результате двойного отрицания: натурального производства товарным производством, а товарного – интеллектуальным производством с информационной технологией, с тем, чтобы можно было оказаться в постэкономическом обществе России ноосферно-новоевразийской цивилизации. Только в этом случае страна может оказаться в цивилизационном экспрессе, а не на обочине социального прогресса. Это была бы Россия интеллектуального производства и информационной технологии с такими отраслями, где трудились в основном индивидуальные работники. Производство утратило бы традиционные черты индустриального общества с крупными производственными мощностями и с большим коллективом тружеников. Это было бы постэкономическое общество, движущие силы которого будут иметь неэкономический характер.

Восток и Россия: Конфуций, Л.Толстой и М.Ганди

Откуда взяты основные девизы – символы России у Л.Толстого: ненасилие, неделание и средний путь? Они выстраданы и осмыслены им, прежде всего, на российской почве, а затем уже усилены знакомством и изучением графом буддизма, даосизма и конфуцианства. Промежуток от написания "Войны и мира", где уже были изложены указанные девизы – символы, и до первого знакомства его автора с китайскими учениями составляет более 20 лет. Промежуток, разделяющий Толстого и Конфуция, составляет более 20 столетий. Тем не менее обоих мыслителей объединяет духовное родство, символизируя единение двух великих соседей – России и Китая, их близость.

Их объединял дух величия двух великих народов, дух конвергенции самого духа с материей, их единения и сдерживания от возможных перекосов, гипертрофии в ту или иную сторону. В силу гармонии материи и духа социальный прогресс на Востоке и в России оказался замедленным. Путь гармонии материи и духа есть средний путь конвергенции их крайностей, сближения поляризованных полюсов накала политических, психологических, межнациональных и иных страстей. Средний путь предполагает ненасильственный, вполне естественный путь урегулирования конфликтов.

Конфуций, Толстой и Ганди как нельзя лучше символизируют евразийство и новоевразийство, объединяя культуры и цивилизации трех народов: России, Китая и Индии. Если принять во внимание, что буддизм, большим поклонником которого был Толстой, возник в Индии, а М.Ганди считал себя учеником Толстого, то получается полный цикл возврашения буддизма, обогащенного русским и китайским вариантами учения о ненасилии, неделании и среднем пути, на свою историческую родину – Индию, но через Россию, с помощью Толстого. Данный тезис приобретает сегодня особое звучание в связи с тем, что Индия выходит в число мировых лидеров по развитию постиндустриального и постэкономического общества с информационной технологией. Показателем здесь является хотя бы тот успех, которым пользуются специалисты по компьютерным программам из Индии. Спрос на них такой, что многие страны, известные своим жестким визовым режимом для выходцев из Азии и Африки – Австрия, Британия, Германия, Италия, Франция – идут на послабления в выдаче виз компьютерщикам из Индии. И снова возникает тот же символ: весь мир – Евразия

В силу динамичного экономического развития Индии и Китая в ближайшие 25 лет центр мирового развития переместится из Европы в Азию. Этому способствует успешное экономическое развитие пяти азиатских тигров, еще ранее оседлавших информационную технологию. Данное обстоятельство не может не тревожить Запад. Так, в отчете Комиссии по национальной безопасности США говорится о необходимости серьезной корректировки внешней политики с учетом этих данных.

Полагаю, что и в России ведется аналогичная работа. Но весьма желательны коррективы не только во внешней, но и во внутренней политике. Во-первых, нужен прорыв в области информационных технологий, в эффективности которых нет сомнения. Здесь нужна только политическая воля государственной масштабности. Во-вторых, нужен более четко осознанный курс среднего, или срединного, третьего, центристского, короче говоря, конвергентного пути развития России. Пути крайностей и борьбы поляризованных сил или же прозападного прозелитизма являются губительными для России. Политическая философия срединного, или третьего пути – это либеральный консерватизм. Его придерживался в свое время реформатор П.Столыпин, которого не поддержали ни правые, ни левые. Либерального консерватизма придерживается и В.Путин, которого также не поддерживают пока ни правые, ни левые.

Но Россия уже испила до дна горькую чашу крайностей как правого, так и левого пути либеральных реформ. Каким бы ни был непопулярным третий, конвергентный путь, но истина всегда посередине. Путь к этой истине в умах и сердцах людей лежит через новоевразийство, ибо весь мир становится евразийским. Другой альтернативы просто нет.

Конвергентное общество в России по своим основным параметрам, целевым задачам, средствам и результатам предполагает:

1.Построение гражданского общества, главным субъектом которого является свободный человек с архетипом и символами единства материи и духа, а творцом истории – народ.

2.Построение демократического общества путем превращения власти из главного субъекта истории в гаранта и средство обеспечения безопасности человека, общества и государства.

3.Средний, серединный, третий, или центристский, путь формирования социальной структуры общества со средним классом, интеллигенцией – основными производителями материальных и духовных благ.

4.Конвергенция материи и духа в экономике, ее очеловечение и достижение на этой основе постэкономического общества с преимущественно интеллектуальным производством на основе информационных технологий.

5.Государственное регулирование формирования вертикали власти с разграничением полномочий между федеральной, региональной и муниципальной властью.

6.Государственное регулирование формирования российского суперэтноса с разграничением уровней этнонационального развития различных регионов страны и со строго обязательным правилом их конвергенции на паритетной, равноправной основе.

7.Стратегическое значение развития образования, науки и культуры, включая религию, с учетом самой высокой престижности человеческого фактора в эпоху постиндустриального и постэкономического общества с интеллектуальным производством.

8.Стратегическое значение новоевразийства как важнейшего механизма глобализации цивилизации во всех сферах жизни: демографической, экономической, социальной, политической, культурологической, этнонациональной.