|
Подготовка НАТО силового вмешательства в конфликт в Косово, недавние военные удары США по ряду объектов в Афганистане и Судане, стремление США ввести в новую военно-стратегическую концепцию НАТО положение о коллективных действиях союзников за пределами нынешней зоны ответственности Альянса, - признаки зарождающейся опасной тенденции в формировании постбиполярного миропорядка. Они говорят о стремлении тех, кто претендует на единоличное глобальное лидерство, присвоить себе право, создав прецедент, использовать военную силу на территории третьих стран в обход международных организаций, которые легитимны принимать такого рода решения.
В дискуссиях, идущих на Западе вокруг распределения компе- тенции между многосторонними институтами безопасности и урегули- рования конфликтов в постбиполярном мире, обращают на себя вни- мание попытки ревизовать статус ООН, которые делаются политиками и экспертами ряда западных стран на основании неудачного опыта разрешения кризиса на Балканах в 90-е годы. Стремление списать ошибки в кризисном урегулировании на ООН, принизить ее роль в организации международных миротворческих усилий не в последнюю очередь связано с тем, что один из немногих оставшихся у России рычагов, ограничивающих возможности Запада действовать по своему усмотрению, - это ее право вето как постоянного члена Совета Безопасности ООН. Естественно, что в условиях острой конкуренции между великими державами в деле урегулирования кризисных ситуа- ций, которое стало важнейшим элементом борьбы за влияние в тех или иных регионах мира (будь то на Балканах, вокруг Ирака или на Ближнем Востоке) США заинтересованы в девальвации этого инстру- мента российской дипломатии. Участие НАТО в разрешении конфликтов за пределами зоны, определенной в договоре о ее создании, стало одной из приоритетных задач в деятельности альянса. Это ведет к тому, что НАТО вторгается в сферу компетенции ООН и ОБСЕ при том, что Североатлантический альянс не желает связывать себе руки какими-либо обязательствами перед этими организациями.
Администрация США и конгресс категорически против того, чтобы НАТО занимала подчиненное положение по отношению к ООН или ОБСЕ и вообще зависела от решений какой бы то ни было международ- ной организации (американцы признали ошибочным решение "о двойном ключе" ООН и НАТО в использовании военной силы, которое было принято во время войны в Боснии и Герцеговине, и от этой практики решено впредь отказаться). И в то же время Соединенные Штаты являются противниками того, чтобы у ООН или ОБСЕ были собственные силы, способные оперативно действовать в зоне кризиса, ведь создание таких сил - это появление конкурента для НАТО, и тогда были бы поставлены под вопрос притязания Альянса на миротворчес- кую роль. В этой связи стоит напомнить, что концепция "объединен- ных многонациональных оперативных сил", которая должна быть утверждена в качестве основы военной реформы НАТО, зародилась как противовес возникшей после "холодной войны" идее создания при ООН или ОБСЕ международных сил быстрого реагирования для урегулирова- ния кризисов, а не только как ответ на возникшую потребность перестроить военную структуру Альянса под новые задачи. НАТО никак не устраивала перспектива оказаться на вторых ролях в постбиполярной Европе.
Ситуация вокруг урегулирования кризиса в Косово показывает, что не только некоторые члены администрации США, но и ведущие политики ряда других западных стран оспаривают обязательность санкции СБ ООН для силового вмешательства в этот конфликт. Фактически речь идет о том, чтобы в косовском вопросе НАТО подменила собой ООН и ОБСЕ, не только расширительно трактуя делегированные ей полномочия, но и беря на себя их право выносить вердикт от имени международного сообщества. Выступая 16 июня в сенате с разъяснением правительственной позиции, госсекретарь М.Олбрайт подтвердила, что остается в силе предупреждение, сделанное Сербии в 1992 г. администрацией Буша, о готовности США предпринять в одностороннем порядке военные действия в ответ на репрессии против косовских албанцев. Она заявила, что резолюция Совета Безопасности ООН, санкционирующая использование НАТО военной силы на территории сербского края Косово "желательна, но необязательна".
Ряд американских экспертов проводят мысль, что если ООН не способна сама или посредством военно-политических структур установить мир, то ее легитимность - "пустой звук", даже когда формально соблюдены демократические нормы. По их мнению, легитимность должна заключаться в самой политике и вытекать из целей вмешательства, а не из компетенции санкционирующих организаций (ООН и ОБСЕ), которые на деле всегда являются инструментом национальной политики великих держав или группы государств.
В руководстве Германии существуют разные акценты в вопросе о возможности силового вмешательства НАТО в косовский конфликт. Более осторожную позицию занимает министр иностранных дел К.Кинкель, который опасается последствий односторонних действий НАТО для отношений с Россией и в отличие от своих американских коллег считает, что без мандата ООН не обойтись. Вместе с тем, он не оставляет попыток убедить Москву не налагать вето в СБ ООН на принятие резолюции об использовании силы для прекращения конфлик- та. Своей настойчивостью К.Кинкель, видимо, пытается подготовить Россию на случай, если в НАТО все-таки возобладает точка зрения, допускающая вооруженное вмешательство в косовский кризис без санкции ООН. Гораздо более решительно настроены канцлер Г.Коль и министр обороны Ф.Рюе, которые не исключают возможности военной операции Альянса в Косово без соответствующего мандата СБ ООН в качестве крайнего средства, если ситуация в крае выйдет из-под контроля.
Попытки некоторых лиц в руководстве США и ряда других западных держав произвольно трактовать вопрос о разграничении полномочий между ООН и НАТО в связи с кризисом в Косово создают угрозу расшатывания самих основ ооновского механизма регулирова- ния миропорядка. В ситуации, когда НАТО претендует на то, чтобы в косовском конфликте самой решать, когда и как применять силу, противодействие России осуществлению военных ударов по Югославии означает не только защиту интересов дружественной страны, но и борьбу за собственный международный престиж, против ревизии основ мирорегулирования теми, кто считает себя победителем в "холодной войне".
Неспособность международных структур безопасности (ООН, ОБСЕ, ЕС, ЗЕС) в течение многих лет погасить конфликт в бывшей Югославии (сначала в Хорватии и Боснии, теперь в Косово) подор- вала доверие к ним со стороны США, что привело к охлаждению администрации Б.Клинтона к многосторонним структурам безопаснос- ти, за исключением НАТО. Отсюда - предпочтение, которое Вашингтон зачастую отдает односторонним акциям, особенно когда такой выбор подстегивается внутриполитическими соображениями.
20 августа США нанесли ракетные удары по нескольким "связан- ным с террористической деятельностью" объектам в Афганистане и Судане. Эти действия явились возмездием за совершенные 7 августа теракты против американских посольств в Кении и Танзании. Вместе с тем, как заявили министр обороны США У.Коэн и председатель Комитета начальников штабов ВС США Г.Шелтон, данные меры следует рассматривать как меру самообороны против надвигающейся угрозы терроризма. В Афганистане удар был нанесен по комплексу Зава Кили аль-Бадер, где, по утверждению Г.Шелтона, укрываются и проходят подготовку террористы, а также складируются оружие и боеприпасы. В этом комплексе, по его словам, базируются финансируемые саудовским миллиардером Усамой бен Ладеном террористические группы, участвовавшие в осуществлении вылазок против американских посольств.
В Судане главной мишенью стал нефтехимический комлекс Шифа, где, по заявлению Шелтона, производятся компоненты химического оружия, включая те, которые используются при производстве нервно- паралитического газа VX (по утверждению же суданских властей, в ходе американского налета была уничтожена фармацевтическая фабрика, где не могло производиться никакое химическое оружие). США опасаются, что бен Ладен, имеющий обширные связи с суданским правительством, получит доступ к химическому оружию и другим видам ОМУ.
Действия США поддержали их европейские союзники, включая Францию (хотя и небезоговорочно), но это не служит гарантией того, что они согласятся включить в новую стратегическую кон- цепцию НАТО положение о солидарных действиях против государств, подозреваемых в терроризме и создании оружия массового уничтоже- ния, как на то рассчитывает Вашингтон. За исключением Великобри- тании у многих западноевропейских стран есть немалый резерв возражений против политики, проводимой США в отношении стран, причисляемых Вашингтоном к разряду враждебных режимов (Ирак, Иран, Судан, Куба).
Американские удары были нанесены без санкции Совета Безопасности ООН, что свидетельствует о дальнейшем подрыве авторитета ООН. России безусловно это не на пользу, хотя она не меньше, чем США заинтересована в обуздании терроризма и в том, чтобы необходимые для этого оперативные меры не потонули в длительных и бесплодных международных дискуссиях. Опаснее всего - создание прецедента, когда та или иная страна применяет силу против другого государства без санкции мирового сообщества, а это значит, что США (или какая-либо другая страна) завтра может распространить подобные меры и на территории, находящиеся в непосредственной сфере российских интересов, или на дружественные России государства.
Стремление глобализировать зону действия НАТО, которое США проявляет в ходе подготовки новой стратегии блока, также способно породить новые коллизии в вопросе разграничения компетенции в сфере безопасности ООН (ОБСЕ) и Североатлантического альянса. Едва ли серьезные надежды можно связывать с разрабатываемой в рамках ОБСЕ Хартии европейской безопасности и рассчитывать, что НАТО согласится пожертвовать своей гегемонией в условиях факти- ческой монополии на силовые возможности в Европе.
Хотя проблема расширения НАТО остается одной из наиболее серьезных с точки зрения российских интересов безопасности, не менее ощутимыми для России могут стать последствия принятия на апрельском саммите НАТО в 1999 г. новой стратегической концепции НАТО. Предлагаемый США вариант этой концепции предусматривает переход от защиты географической зоны Альянса (территории союзных стран) к защите общих интересов его участников в любом регионе мира. А это неизбежно потребует наращивания возможностей по переброске вооруженных сил в различные районы.
В модернизируемой концепции блока США по-новому рассматри- вают вопрос о распределении бремени между союзниками: если до сих пор они делали упор прежде всего на справедливом распределении затрат (это относится и к расходам на расширение Альянса на ЦВЕ), то теперь на первое место они ставят вопрос о существенно большем вкладе европейских членов в потенциал проецирования силы Альянсы за пределами Европы, чтобы облегчить нагрузку, которую США несут по защите интересов Запада в других регионах. В конгрессе высказывается мнение, что поддержка НАТО со стороны США должна увязываться с согласием европейских союзников наращивать свои силовые возможности в рамках коллективных акций за пределами территории Альянса. Таким образом, главное внимание отводится не столько расширению количественного состава альянса, сколько обоснованию новых задач, в частности, борьбе с распространением оружия массового уничтожения, реагированию на вооруженные конфликты вне "атлантической зоны" Европы.
Гораздо больший акцент на способности блока действовать за пределами своих внешних границ, который делается в американской версии будущей стратегии НАТО, вызывает настороженность у ряда европейских союзников, особенно Франции. Париж опасается, что такая трансформация НАТО, с ее довольно расплывчатыми установ- ками, превратит Альянс в инструмент защиты глобальных американ- ских интересов. Для этого есть весомые причины, ведь США хотели бы расширить зону возможных коллективных действий Альянса, вклю- чив в нее Восточную Азию и регион Персидского залива - регионы, где наиболее высока вероятность для них оказаться вовлеченными в вооруженный конфликт.
Какие же выводы может сделать Россия для себя и для своих отношений с Западом в свете вышеизложенного? Во-первых, российская дипломатия в своих усилиях по предотвращению нового продвижения НАТО на восток, в том числе и на постсоветское пространство, не должна упускать из виду намечающиеся новые вызовы на натовском направлении в результате принятия новой военно-стратегической концепции НАТО. Во-вторых, то, что среди западноевропейских держав далеко не все склонны соглашаться с американским видением будущего НАТО, говорит о скрытом недоволь- стве американской гегемонией, о неприятии однополярности даже теми странами, которые являются союзниками США. России необходимо активно балансировать между различными центрами силы современного мира (как уже существующими, так и складывающимися) с тем, чтобы уменьшить свою зависимость от единственного мирового полюса, стимулировать тенденции к многополярности.
При всей важности задачи преодоления однополярности, РФ следует внимательно отслеживать намерения тех, кто одновременно с ней преследует подобные цели, и проявлять осторожность: дискреди- тация США не должна быть в подобных ситуациях самоцелью. Ведь Россия уязвима для обвинений в стремлении расколоть Запад в отличие, например, от Франции, которая хотя часто и конкурирует с США в урегулировании тех или иных кризисных ситуаций (на Ближнем Востоке, вокруг Ирака и т.д.), все же остается их союзником.
России необходимо находить неординарные ресурсы влияния на формирующийся миропорядок, учитывая ограниченность ее нынешних возможностей сдерживать геополитическую экспансию западных структур, противостоять попыткам Запада односторонне заполнить вакуум, возникший после развала ялтинско-потсдамской системы. И здесь свою роль может сыграть развитие идеи регулярных трехсто- ронних российско-германо-французского саммитов. Продолжение инициативы по созданию "большой тройки", если только символичес- кая сторона во встречах лидеров РФ, Франции и Германии не станет преобладать над содержательной - со стороны Парижа и Бонна это может проявляться в желании дать возможность России ощутить себя частью Европы, не позволяя ей в то же время вмешиваться в решения, принимаемые ключевыми структурами Запада - способно оживить идею "европеизации" европейской политики как противовеса американской гегемонии в Европе. Для Парижа и Бонна новая трехсторонняя структура - это далеко не в последнюю очередь рычаг усиления роли Европы в системе атлантических отношений. Вместе с тем, следует четко понимать, что попытки выстраивания умозритель- ных "осей" и "треугольников", увлечение риторической стороной (например, на тему многополярного мира) способны дискредитировать саму идею подобных форумов.
1998 г.
Приходько О.В.
Россия - Запад:
некоторые институциональные аспекты безопасности
Подготовка НАТО силового вмешательства в конфликт в Косово, недавние военные удары США по ряду объектов в Афганистане и Судане, стремление США ввести в новую военно-стратегическую концепцию НАТО положение о коллективных действиях союзников за пределами нынешней зоны ответственности Альянса, - признаки зарождающейся опасной тенденции в формировании постбиполярного миропорядка. Они говорят о стремлении тех, кто претендует на единоличное глобальное лидерство, присвоить себе право, создав прецедент, использовать военную силу на территории третьих стран в обход международных организаций, которые легитимны принимать такого рода решения.
В дискуссиях, идущих на Западе вокруг распределения компе- тенции между многосторонними институтами безопасности и урегули- рования конфликтов в постбиполярном мире, обращают на себя вни- мание попытки ревизовать статус ООН, которые делаются политиками и экспертами ряда западных стран на основании неудачного опыта разрешения кризиса на Балканах в 90-е годы. Стремление списать ошибки в кризисном урегулировании на ООН, принизить ее роль в организации международных миротворческих усилий не в последнюю очередь связано с тем, что один из немногих оставшихся у России рычагов, ограничивающих возможности Запада действовать по своему усмотрению, - это ее право вето как постоянного члена Совета Безопасности ООН. Естественно, что в условиях острой конкуренции между великими державами в деле урегулирования кризисных ситуа- ций, которое стало важнейшим элементом борьбы за влияние в тех или иных регионах мира (будь то на Балканах, вокруг Ирака или на Ближнем Востоке) США заинтересованы в девальвации этого инстру- мента российской дипломатии. Участие НАТО в разрешении конфликтов за пределами зоны, определенной в договоре о ее создании, стало одной из приоритетных задач в деятельности альянса. Это ведет к тому, что НАТО вторгается в сферу компетенции ООН и ОБСЕ при том, что Североатлантический альянс не желает связывать себе руки какими-либо обязательствами перед этими организациями.
Администрация США и конгресс категорически против того, чтобы НАТО занимала подчиненное положение по отношению к ООН или ОБСЕ и вообще зависела от решений какой бы то ни было международ- ной организации (американцы признали ошибочным решение "о двойном ключе" ООН и НАТО в использовании военной силы, которое было принято во время войны в Боснии и Герцеговине, и от этой практики решено впредь отказаться). И в то же время Соединенные Штаты являются противниками того, чтобы у ООН или ОБСЕ были собственные силы, способные оперативно действовать в зоне кризиса, ведь создание таких сил - это появление конкурента для НАТО, и тогда были бы поставлены под вопрос притязания Альянса на миротворчес- кую роль. В этой связи стоит напомнить, что концепция "объединен- ных многонациональных оперативных сил", которая должна быть утверждена в качестве основы военной реформы НАТО, зародилась как противовес возникшей после "холодной войны" идее создания при ООН или ОБСЕ международных сил быстрого реагирования для урегулирова- ния кризисов, а не только как ответ на возникшую потребность перестроить военную структуру Альянса под новые задачи. НАТО никак не устраивала перспектива оказаться на вторых ролях в постбиполярной Европе.
Ситуация вокруг урегулирования кризиса в Косово показывает, что не только некоторые члены администрации США, но и ведущие политики ряда других западных стран оспаривают обязательность санкции СБ ООН для силового вмешательства в этот конфликт. Фактически речь идет о том, чтобы в косовском вопросе НАТО подменила собой ООН и ОБСЕ, не только расширительно трактуя делегированные ей полномочия, но и беря на себя их право выносить вердикт от имени международного сообщества. Выступая 16 июня в сенате с разъяснением правительственной позиции, госсекретарь М.Олбрайт подтвердила, что остается в силе предупреждение, сделанное Сербии в 1992 г. администрацией Буша, о готовности США предпринять в одностороннем порядке военные действия в ответ на репрессии против косовских албанцев. Она заявила, что резолюция Совета Безопасности ООН, санкционирующая использование НАТО военной силы на территории сербского края Косово "желательна, но необязательна".
Ряд американских экспертов проводят мысль, что если ООН не способна сама или посредством военно-политических структур установить мир, то ее легитимность - "пустой звук", даже когда формально соблюдены демократические нормы. По их мнению, легитимность должна заключаться в самой политике и вытекать из целей вмешательства, а не из компетенции санкционирующих организаций (ООН и ОБСЕ), которые на деле всегда являются инструментом национальной политики великих держав или группы государств.
В руководстве Германии существуют разные акценты в вопросе о возможности силового вмешательства НАТО в косовский конфликт. Более осторожную позицию занимает министр иностранных дел К.Кинкель, который опасается последствий односторонних действий НАТО для отношений с Россией и в отличие от своих американских коллег считает, что без мандата ООН не обойтись. Вместе с тем, он не оставляет попыток убедить Москву не налагать вето в СБ ООН на принятие резолюции об использовании силы для прекращения конфлик- та. Своей настойчивостью К.Кинкель, видимо, пытается подготовить Россию на случай, если в НАТО все-таки возобладает точка зрения, допускающая вооруженное вмешательство в косовский кризис без санкции ООН. Гораздо более решительно настроены канцлер Г.Коль и министр обороны Ф.Рюе, которые не исключают возможности военной операции Альянса в Косово без соответствующего мандата СБ ООН в качестве крайнего средства, если ситуация в крае выйдет из-под контроля.
Попытки некоторых лиц в руководстве США и ряда других западных держав произвольно трактовать вопрос о разграничении полномочий между ООН и НАТО в связи с кризисом в Косово создают угрозу расшатывания самих основ ооновского механизма регулирова- ния миропорядка. В ситуации, когда НАТО претендует на то, чтобы в косовском конфликте самой решать, когда и как применять силу, противодействие России осуществлению военных ударов по Югославии означает не только защиту интересов дружественной страны, но и борьбу за собственный международный престиж, против ревизии основ мирорегулирования теми, кто считает себя победителем в "холодной войне".
Неспособность международных структур безопасности (ООН, ОБСЕ, ЕС, ЗЕС) в течение многих лет погасить конфликт в бывшей Югославии (сначала в Хорватии и Боснии, теперь в Косово) подор- вала доверие к ним со стороны США, что привело к охлаждению администрации Б.Клинтона к многосторонним структурам безопаснос- ти, за исключением НАТО. Отсюда - предпочтение, которое Вашингтон зачастую отдает односторонним акциям, особенно когда такой выбор подстегивается внутриполитическими соображениями.
20 августа США нанесли ракетные удары по нескольким "связан- ным с террористической деятельностью" объектам в Афганистане и Судане. Эти действия явились возмездием за совершенные 7 августа теракты против американских посольств в Кении и Танзании. Вместе с тем, как заявили министр обороны США У.Коэн и председатель Комитета начальников штабов ВС США Г.Шелтон, данные меры следует рассматривать как меру самообороны против надвигающейся угрозы терроризма. В Афганистане удар был нанесен по комплексу Зава Кили аль-Бадер, где, по утверждению Г.Шелтона, укрываются и проходят подготовку террористы, а также складируются оружие и боеприпасы. В этом комплексе, по его словам, базируются финансируемые саудовским миллиардером Усамой бен Ладеном террористические группы, участвовавшие в осуществлении вылазок против американских посольств.
В Судане главной мишенью стал нефтехимический комлекс Шифа, где, по заявлению Шелтона, производятся компоненты химического оружия, включая те, которые используются при производстве нервно- паралитического газа VX (по утверждению же суданских властей, в ходе американского налета была уничтожена фармацевтическая фабрика, где не могло производиться никакое химическое оружие). США опасаются, что бен Ладен, имеющий обширные связи с суданским правительством, получит доступ к химическому оружию и другим видам ОМУ.
Действия США поддержали их европейские союзники, включая Францию (хотя и небезоговорочно), но это не служит гарантией того, что они согласятся включить в новую стратегическую кон- цепцию НАТО положение о солидарных действиях против государств, подозреваемых в терроризме и создании оружия массового уничтоже- ния, как на то рассчитывает Вашингтон. За исключением Великобри- тании у многих западноевропейских стран есть немалый резерв возражений против политики, проводимой США в отношении стран, причисляемых Вашингтоном к разряду враждебных режимов (Ирак, Иран, Судан, Куба).
Американские удары были нанесены без санкции Совета Безопасности ООН, что свидетельствует о дальнейшем подрыве авторитета ООН. России безусловно это не на пользу, хотя она не меньше, чем США заинтересована в обуздании терроризма и в том, чтобы необходимые для этого оперативные меры не потонули в длительных и бесплодных международных дискуссиях. Опаснее всего - создание прецедента, когда та или иная страна применяет силу против другого государства без санкции мирового сообщества, а это значит, что США (или какая-либо другая страна) завтра может распространить подобные меры и на территории, находящиеся в непосредственной сфере российских интересов, или на дружественные России государства.
Стремление глобализировать зону действия НАТО, которое США проявляет в ходе подготовки новой стратегии блока, также способно породить новые коллизии в вопросе разграничения компетенции в сфере безопасности ООН (ОБСЕ) и Североатлантического альянса. Едва ли серьезные надежды можно связывать с разрабатываемой в рамках ОБСЕ Хартии европейской безопасности и рассчитывать, что НАТО согласится пожертвовать своей гегемонией в условиях факти- ческой монополии на силовые возможности в Европе.
Хотя проблема расширения НАТО остается одной из наиболее серьезных с точки зрения российских интересов безопасности, не менее ощутимыми для России могут стать последствия принятия на апрельском саммите НАТО в 1999 г. новой стратегической концепции НАТО. Предлагаемый США вариант этой концепции предусматривает переход от защиты географической зоны Альянса (территории союзных стран) к защите общих интересов его участников в любом регионе мира. А это неизбежно потребует наращивания возможностей по переброске вооруженных сил в различные районы.
В модернизируемой концепции блока США по-новому рассматри- вают вопрос о распределении бремени между союзниками: если до сих пор они делали упор прежде всего на справедливом распределении затрат (это относится и к расходам на расширение Альянса на ЦВЕ), то теперь на первое место они ставят вопрос о существенно большем вкладе европейских членов в потенциал проецирования силы Альянсы за пределами Европы, чтобы облегчить нагрузку, которую США несут по защите интересов Запада в других регионах. В конгрессе высказывается мнение, что поддержка НАТО со стороны США должна увязываться с согласием европейских союзников наращивать свои силовые возможности в рамках коллективных акций за пределами территории Альянса. Таким образом, главное внимание отводится не столько расширению количественного состава альянса, сколько обоснованию новых задач, в частности, борьбе с распространением оружия массового уничтожения, реагированию на вооруженные конфликты вне "атлантической зоны" Европы.
Гораздо больший акцент на способности блока действовать за пределами своих внешних границ, который делается в американской версии будущей стратегии НАТО, вызывает настороженность у ряда европейских союзников, особенно Франции. Париж опасается, что такая трансформация НАТО, с ее довольно расплывчатыми установ- ками, превратит Альянс в инструмент защиты глобальных американ- ских интересов. Для этого есть весомые причины, ведь США хотели бы расширить зону возможных коллективных действий Альянса, вклю- чив в нее Восточную Азию и регион Персидского залива - регионы, где наиболее высока вероятность для них оказаться вовлеченными в вооруженный конфликт.
Какие же выводы может сделать Россия для себя и для своих отношений с Западом в свете вышеизложенного? Во-первых, российская дипломатия в своих усилиях по предотвращению нового продвижения НАТО на восток, в том числе и на постсоветское пространство, не должна упускать из виду намечающиеся новые вызовы на натовском направлении в результате принятия новой военно-стратегической концепции НАТО. Во-вторых, то, что среди западноевропейских держав далеко не все склонны соглашаться с американским видением будущего НАТО, говорит о скрытом недоволь- стве американской гегемонией, о неприятии однополярности даже теми странами, которые являются союзниками США. России необходимо активно балансировать между различными центрами силы современного мира (как уже существующими, так и складывающимися) с тем, чтобы уменьшить свою зависимость от единственного мирового полюса, стимулировать тенденции к многополярности.
При всей важности задачи преодоления однополярности, РФ следует внимательно отслеживать намерения тех, кто одновременно с ней преследует подобные цели, и проявлять осторожность: дискреди- тация США не должна быть в подобных ситуациях самоцелью. Ведь Россия уязвима для обвинений в стремлении расколоть Запад в отличие, например, от Франции, которая хотя часто и конкурирует с США в урегулировании тех или иных кризисных ситуаций (на Ближнем Востоке, вокруг Ирака и т.д.), все же остается их союзником.
России необходимо находить неординарные ресурсы влияния на формирующийся миропорядок, учитывая ограниченность ее нынешних возможностей сдерживать геополитическую экспансию западных структур, противостоять попыткам Запада односторонне заполнить вакуум, возникший после развала ялтинско-потсдамской системы. И здесь свою роль может сыграть развитие идеи регулярных трехсто- ронних российско-германо-французского саммитов. Продолжение инициативы по созданию "большой тройки", если только символичес- кая сторона во встречах лидеров РФ, Франции и Германии не станет преобладать над содержательной - со стороны Парижа и Бонна это может проявляться в желании дать возможность России ощутить себя частью Европы, не позволяя ей в то же время вмешиваться в решения, принимаемые ключевыми структурами Запада - способно оживить идею "европеизации" европейской политики как противовеса американской гегемонии в Европе. Для Парижа и Бонна новая трехсторонняя структура - это далеко не в последнюю очередь рычаг усиления роли Европы в системе атлантических отношений. Вместе с тем, следует четко понимать, что попытки выстраивания умозритель- ных "осей" и "треугольников", увлечение риторической стороной (например, на тему многополярного мира) способны дискредитировать саму идею подобных форумов.
1998 г.
Приходько О.В.
|
Власть
