|
Мы выстояли потому, что "у нас была привилегия быть независимыми от Международного валютного фонда", сказал в интервью Фредерико Майору Сарагосе пламенный революционер Фидель Кастро. Сарагоса до недавнего времени являлся директором Организации объединенных наций по образованию, науке и культуре (ЮНЕСКО).
Сарагоса: Куба наряду с Китаем, Вьетнамом и Северной Кореей воспринимается как последний бастион социализма. Однако имеет ли слово "социализм" вообще какой-то смысл после падения Берлинской стены?
Кастро: Сегодня я более чем когда-либо убежден в том, что оно имеет великий смысл. То, что произошло десять лет назад, было наивным, необдуманным разрушением великого социального и исторического процесса, который, в частности, нужно было доводить до совершенства, но ни в коем случае не разрушать. Это не удалось ордам Гитлера (Hitler), уничтожившим боле 20 миллионов советских граждан и разрушившим половину страны. Мир оказался под господством сверхдержавы, которая в борьбе с фашизмом понесла не более пяти процентов тех жертв, которые пришлись на долю Советов.
Куба - это единая страна, у нее одна партия, которая, в частности, определяет курс, но не выставляет кандидатов и не избирает их. Жители каждого квартала собираются на открытые собрания, предлагают кандидатов для 14 686 избирательных округов, выдвигают их и избирают. Эти депутаты от 14 686 избирательных округов составляют основу нашей избирательной системы. Они образуют собрания соответствующих округов и выдвигают кандидатов в собрания провинций и национальное собрание, в высшие органы власти государства на этих уровнях. Кандидаты должны получить в соответствующих избирательных округах тайным голосованием более 50 процентов голосов избирателей. Несмотря на то, что обязанности голосовать не существует, в выборах участвует более 95 процентов тех, кто имеет право голоса. Многие люди в мире ни разу даже не потрудились, чтобы познакомиться с этими реалиями.
В Соединенных Штатах, где столько говорят о многопартийной системе, существуют две партии, которые в плане методов, целей и взглядов совершенно идентичны и на практике допустили создание настоящей однопартийной системы, которая вряд ли встречается где-либо в мире. В этой "демократической стране" на выборы не приходят 50 процентов граждан, и обычно выигрывает команда, которая собрала больше денег, получив всего 25 процентов голосов. Вся политика заключается в демонстрации показного противостояния, в тщеславии и амбициях отдельных личностей или групп интересов в рамках устоявшейся экономической и социальной модели. НЕ существует никакой альтернативы для смены системы.
В капиталистическом обществе, включая самые промышленно развитые страны, действительность определяют крупные национальные международные компании. Они принимают решения об инвестициях и характере развития. Они отвечают за материальное производство, за оказание важнейших экономических услуг и большую часть услуг социального характера. Государство только собирает налоги, распределяет их и расходует деньги. Во многих таких странах правительство может уйти в отпуск в полном составе, и никто этого не заметит.
Развитая капиталистическая система, которая трансформировалась позже в современный империализм, создала, в конечном итоге, неолиберальный порядок глобального значения, который, в лучшем случае, не выдерживает никакой критики. Она создала мир спекуляции, фиктивного богатства и ложных ценностей, которые не имеют ничего общего с реальным производством, и сказочные частные состояния, некоторые из которых превосходят валовой внутренний продукт десятков бедных стран. Нет смысла говорить о разграблении и разбазаривании естественных ресурсов мира, о нищете миллиардов людей. Капиталистической системе нечего предложить миру, она служит ничему иному, как своему саморазрушению, причем, видимо, разрушая при этом естественные условия, которые служат основой человеческой жизни на планете. Наступил не конец истории, как это себе представляют некоторые утописты. В действительности наступил момент, когда она, наверное, только начинается.
Сарагоса: Спустя сорок один год после революции, несмотря на все трудности, которые приходилось переживать, режим, который Вы создали, выстоял. Чем можно объяснить такое долголетие?
Кастро: Борьбой и постоянной работой вместе с народом и для народа. Верой в свои убеждения: быть последовательным; верить в людей; быть рабом, а не господином своей страны; придерживаться твердых принципов; проявлять творчество; находить решения даже, казалось бы, в невозможных, ирреальных условиях; гарантировать честность тех, кто занимает самые высокие политические посты и административные должности; сделать политику честной. Это может быть часть ответа на Ваш вопрос, если не касаться при этом многих других специфических факторов, характерных для нашей страны и нашей исторической эпохи.
Многие в мире, наверняка, думали, что Куба после распада социалистического лагеря и СССР не сможет выстоять. Но при этом нужно было также задастся вопросом, а как стало это возможным в условиях двойной блокады, политической и экономической войны, которую нам навязала самая мощная когда-либо существовавшая страна, без поддержки Международного валютного фонда, Всемирного банка, без кредитов. Тем не менее, мы справились, совершив великий подвиг. На недавно проходившем в Гаване саммите я сказал нашим гостям с известной долей иронии, что это стало возможным благодаря тому, что у нас была привилегия быть независимыми от МВФ.
Были времена, когда мы купались в море денег. Наша валюта сильно обесценилась, а дефицит бюджета составлял 35 процентов внутреннего валового продукта. Я наблюдал за интеллигентными гостями, которые от удивления падали почти в обморок. Наш песо, национальная валюта, обесценилась до 1994 года настолько, что 150 песо давали за один доллар США. Несмотря на это, мы не закрыли не одного учреждения здравоохранения, ни одной школы, ни одно детского садика, ни одного университета, и ни одного спортивного сооружения. Никто не был выброшен на улицу, не остался без работы и социального страхования, даже когда не хватало топлива и сырья. Не было ни одной попытки, чтобы обратиться к проекту обычно применяемой и ненавистной шоковой терапии, применять которую так охотно рекомендуют западные финансовые институты.
То немногое, чем мы располагали, максимально одинаково распределялось между всеми. Мы победили пессимизм и дома и за пределами страны. В эти критические для нас годы стало вдвое больше врачей, улучшилось качество нашего образования, в семь раз подорожал песо: за период с 1994 года по 1998 год - со 150 до 20 песо за доллар США. При этом с того времени обменный курс оставался стабильным. Ни один доллар не ушел за границу. В условиях громадного вызова времени, перед которым мы оказались, удалось набрать опыт, научиться эффективно хозяйствовать. Если мы еще и не достигли уровня производства и потребления, который у нас был на момент катастрофы социализма в Европе, постоянный и видимый прогресс говорит все же о выздоровлении. Показатели в плане образования, здравоохранения, социальной уверенности и многих других социальных аспектов, что вызывало нашу гордость, нам удалось сохранить, а в некоторых случаях даже превзойти.
Великим героем этого великого подвига был народ, который принес громадные жертвы и проявил громадное доверие. Это явилось плодом справедливости и тех идей, которые были посеяны за более чем 30 лет революции. Это настоящее чудо было бы невозможно без единства и без социализма.
Сарагоса: Распад СССР лишил неожиданно Кубу чудесной поддержки. На что, по Вашему мнению, рассчитывали американцы, когда несмотря на окончание конфронтации между Востоком и Западом они решили оставить в силе эмбарго? Не надеялись ли они лишить таким образом правительство влияния?
Кастро: У них была цель повлиять не на революцию, а уничтожить ее. Точно так же, как и в сенате Древнего Рима, когда во времена Ганнибала (Hannibal) раздавались призывы к разрушению Карфагена, так и у администрации США навязчивым лозунгом было разрушение Кубы.
Экономический ущерб для Кубы был страшным. Почти полностью были прекращены поставки топлива, продовольствия, различного сырья оборудования и деталей. Ежедневное потребление калорий упало с 3 000 до 1 900, а количество получаемых протеинов сократилось с 80 до 50 граммов. Были люди, которые проявили слабость, но подавляющее большинство боролось с трудностями, проявляя удивительное мужество, чувство чести и решимость.
Сарагоса: Соединенные Штаты не единственная страна, которая ставит Вам различного рода условия. Европейский Союз тоже пытается ввести в качестве условий в европейско-кубинские торговые отношения "демократические оговорки". Что Вы думаете о действиях подобного рода?
Кастро: Куба никогда не пойдет на политические условия Европейского союза и уж тем более - Соединенных Штатов. Было бы лучше, если бы там это поняли. Мы не дискутируем по поводу того, кто находится у власти в Европе: монархии ли это или демократии, консерваторы или социал-демократы, защитники или противники идиллического третьего пути, смотрят ли там налево, в центр или направо или по поводу того, идет ли там речь об апологетах или очернителях так называемого "государства благоденствия", с помощью которого пытаются скрыть неизлечимое зло безработицы. Мы не считаем своей обязанностью вмешиваться в проблемы, связанные со скинхедами, деятельность которых является формой проявления снова нарождающихся неонацистских тенденций. Если бы у нас и была какая-то точка зрения на эти и многие другие вопросы, мы ведь все же не можем ограничивать наши отношения с Европой какими-то революционными условиями. Мы надеемся, что европейцы сами справятся с этими проблемами.
Сарагоса: Есть ли для бедняков хоть какая-то надежда на лучшую жизнь в ближайшие двадцать лет?
Кастро: Человечество начинает обретать понимание. Посмотрите, что произошло в Сиэтле и Давосе. Часто вспоминают об ужасах Холокоста и массовом уничтожении народов в течение прошлого столетия. Однако, судя по всему, забывают о том, что в результате навязываемого нами экономического порядка десятки миллионов людей умирают от голода и неизбежных болезней. Можно, конечно, вероятно, подобрать позитивную статистику роста, однако в итоге положение вещей для стран третьего мира останется прежним или ухудшится. Показатели роста базируются часто на накоплении потребительских товаров, что не ведет к настоящему развитию и более справедливому распределению богатств. Великая правда заключается в том, что через несколько лет неолиберализма богатые станут еще богаче, будет больше бедных, которые к тому же станут еще беднее.
Сарагоса: В ходе последнего саммита G-77 в Гаване Вы высказали комплекс идей относительно изменения мирового порядка. Вы не могли бы повторить их еще раз?
Кастро: Я высказался за списание внешних долгов слаборазвитых стран и за значительное списание валютного баланса многих других стран. Я также высказался за ликвидацию Международного валютного фонда. Пришло время, когда страны третьего мира требуют освобождения от механизма, который не в состоянии гарантировать стабильность мировой экономики. В более широком смысле я подверг критике имеющий неизлечимые последствия неолиберализм, ту фарисейскую политику, которая проводится в отношении развивающихся стран и особенно стран Латинской Америки и Карибского бассейна. Я сказал, что необходим Нюрнбергский процесс, чтобы осудить массовые убийства, совершенные сегодняшним мировым экономическим порядком.
Сарагоса: Если бы Вы посмотрели на карту мира, на какие изменения Вы бы решились?
Кастро: Я бы в этот момент подумал о мире, достойном рода человеческого, где бы супербогатые и расточительные нации не противопоставляли себя бедным странам, где бы сохранялись культуры и особенности всех народов. О справедливом и солидарном мире, мире, где нет грабежа, гнета и войн, где наука и техника находятся на службе человека, мире, в котором охраняется природа, и в котором такие, как мы, могут жить, расти пользоваться духовными и материальными богатствами, в состоянии применять свой интеллект и свои возможности.
Сарагоса: Теперь я бы очень хотел обратиться к одной щекотливой теме - теме свободы слова. Кубу обычно критикуют в связи с ее репрессивной политикой в этой области.
Кастро: Я понимаю, что Вы хотели сказать. Сначала нужно задаться вопросом, а можно ли говорить о свободе слова в мире, где большинство людей является полностью или функционально неграмотным. Это было бы безжалостной ложью. Не только потому, что многие люди лишены свободы мысли, по-настоящему разрушается мыслительный механизм. Миллионам и миллионам людей, включая значительную часть жителей промышленно развитых стран, вдалбливается, какой освежительный напиток пить, какие курить сигареты, какую носить одежду и обувь, что они должны есть. Таким же образом им поставляются политические идеи. Ежегодно на рекламу расходуется миллиард долларов. Этот дождь проливается на беззащитные массы, не имеющие возможности сделать какой-то вывод и разобраться в этом. Это небывалый в истории человечества факт. Хосе Марти (Jose Marti) говорил: "Образование дает свободу". К этому следует добавить: свобода невозможна без культуры. Революция сделала достоянием нашего народа образование и культуру в такой мере, в какой этого не испытывают в большей части промышленно развитых стран, где люди не обязательно являются образованными, поскольку они живут в потребительском обществе. Иногда поражает поверхность их знаний и тупость. Куба подняла уровень обязательного школьного образования до девяти классов. Но это дает получение только основ знаний. Через десять лет обязательным станет университетское образование. Общие предпосылки для этого созданы. Также лучше немножко повременить заводить разговор о свободе слова, поскольку это нечто такое, чего никогда не может появиться в жестокой капиталистической и общественной системе отрицания культуры, солидарности и этики.
Сарагоса: Вы не против того, чтобы население принимало более активное участие в принятии политических решений?
Кастро: Вы думаете, что Куба и ее революция могли состояться без максимального и активного участия народа?
Сарагоса: Со времени революции страну покинула десятая часть населения. Как Вы объясните этот исход?
Кастро: Вы упомянули цифры. Я пытаюсь вспомнить их, и мне кажется, что они меньше. Ведь, они учитывают также родившихся за рубежом. Впрочем, это неважно. До победы революции число количество выдаваемых кубинцам виз было незначительным. После победы двери были широко открыты. Из шести тысяч врачей осталась половина. Такая же ситуация с преподавателями высших учебных заведений и учителями. Это было грандиозное переманивание человеческих ресурсов. Но мы выдержали этот удар. Никто не получил запрета на выезд. Не мы, а те были теми, кто не раз закрывал двери и вводил квоты для выдачи виз на легальной основе. Их самым страшным преступлением было то, что они стимулировали нелегальный выезд, приняли убийственный закона, согласно которому всякий без исключения, невзирая на имеющуюся судимость и то, каким образом он нелегально выехал с Кубы, получал при вступлении на территорию США вид на жительство в этой стране. Таким образом, они приняли у себя многих преступников, и не мало людей из-за этого погибло. Из-за этого глупого закона, которого больше не встретишь нигде в мире, и который был придуман специально для кубинцев, произошел случай с похищением мальчика Элиана Гонсалеса (Elian Gonzalez), которому не было еще и шести лет. В ходе той авантюры погибли одиннадцать кубинцев. Если бы такие привилегии предоставлялись на протяжении 35 лет Мексике, другим латиноамериканским странам и странам Карибского бассейна, то половина населения США состояла бы из представителей этих государств. Но нет сегодня нигде стены выше, чем между Мексикой и Соединенными Штатами - она намного выше Берлинской стены, - у которой за один год гибнет больше эмигрантов, чем у той Берлинской стены за все время ее существования. Предложите эти привилегии в Европе жителям севернее и южнее Сахары, и Вы увидите сколь огромно количество эмигрантов. Мы должны сказать, что никогда не противодействовали эмиграции в США, и 90 процентов эмигрантов шли на этот шаг из экономических соображений.
Сарагоса: В январе 1998 года в Гаване побывал Папа Иоанн Павел II (Johannes Paul II). Он Вас убедил?
Кастро: Я, собственно, не могу припомнить, чтобы Папа хотел меня в чем-то убедить. Мы встретили его со всем гостеприимством и почтением, которые подобают при встрече такой личности, обладающей особым талантом и харизмой. Мы с ним встречались по его прибытии и отъезде, в присутствии общественности, и оба мы изложили уважительно и достойно свои идеи. Мы положили страну к его стопам и показали ему исторические места, которые определили организаторы его визита. Мы предоставили ему возможность выступить по нашему телевидению, а также предоставили в его распоряжение заказанные транспортные средства, все, какие только имелись в нашей блокированной стране. Мы приглашали членов нашей партии, Коммунистического союза молодежи, на богослужения, давая строгое указание, чтобы они не появлялись там с плакатами, лозунгами и призывами революционного содержания и внимательно слушали проповеди. Разрешение на трансляцию получили 110 зарубежных телеканалов и 5 000 журналистов. На улицах не было ни одного военнослужащего, ни одного вооруженного полицейского. Нечто подобного не было нигде. В конце пребывания организаторы визита Папы подтвердили, что это был лучше всего организованный визит. Кто остался с носом, так это те за рубежом, а их было немало, кто думал, что одно лишь присутствие Папы приведет к падению революции, как это было со стенами Иерихона. Как революция, так и Папа расстались в полной уверенности в своих собственных силах.
Сарагоса: Никто не вечен, ни государственный муж, ни простой человек. Не считаете ли Вы, что было бы умным, подготовить себе преемника, хотя бы из того соображения, чтобы избавить кубинский народ от травмы хаоса переходного периода?
Кастро: Я свой пост не унаследовал и я не король, поэтому мне совсем не нужно готовить преемника, чтобы не допустить травмы хаоса переходного периода. Не будет никакой травмы, и не нужен будет никакой переходный период. Переход от одной общественной системы к другой продолжается более сорока лет. Речь идет не о смене одного человека другим. Если революция по-настоящему стоит на ногах, а государство проникается идеями и сознанием, тогда нет незаменимых людей, как бы ни был велик их личный политический вклад.
Сарагоса: Вам посчастливилось стать легендой при жизни. Будет ли она жить и после Вашей смерти?
Кастро: Я для этого ничего не делал. Это администрации Соединенных Штатов сделали из меня то, что называется легендой. То, что я еще жив, так это благодаря провалу их многочисленных попыток уничтожить меня. Конечно, и после моей смерти она будет жить. Может быть, одну заслугу нельзя переоценить: столько лет бороться против такой мощной империи?
Сарагоса: Фидель Кастро - вечный заговорщик. Эта черта вашего имиджа, наверное, из далекого прошлого?
Кастро: Совсем наоборот. Моей серьезной привычкой стало то, что я никогда не держал особо значимые тайны, имеющие стратегическое значение в себе. Я предпочитаю излагать их по телевидению.
Сарагоса: Почему Вы ведете ночной образ жизни? Когда Вы готовите свои речи?
Сарагоса: Я бодрствую и работаю в любое время суток, и днем, и ночью. Разве можно терять время, когда тебе за 70? Что касается моих речей, то я пришел к выводу, может и несколько поздновато, что они должны быть краткими.
|
Власть
