год 2010-й - более 30.000.000 обращений

За кандидата в губернаторы Кузбасса Амана Тулеева проголосовали более 90% избирателей. И это в регионе, который не дает России забыть о себе стуком шахтерских касок по мостовым.

Наталья Ширяева: Аман Гумирович, вы родились в Красноводске, затем вместе с семьей сменили не одно место жительства, пока судьба не забросила вас в Сибирь, в Кемеровскую область. Почему вы остановились именно здесь?

Аман Тулеев: Потому что Сибирь — это не географическое понятие. Это особые люди, которым я обязан практически всем.

Приведу пример. Я только что окончил железнодорожный техникум, и меня послали на станцию Мундыбаш дежурным. Дыра — дырее не бывает. В самое первое мое дежурство на меня чуть не завели уголовное дело. Было это так. Перед приемом поезда проверяется, свободен ли путь. По этому пути решили пропустить поезд в депо. Я запрашиваю: Паровоз прошел? Мне докладывают: Прошел, путь свободен . Я нажал кнопку приема на пульте табло и открыл входной сигнал. И тут вижу — тот самый паровоз, который должен уже находиться в депо, идет навстречу составу, лоб в лоб. Вместо того чтобы просто нажать кнопку на пульте и включить красный свет, я хватаю фонарь, выбегаю на рельсы и начинаю махать им. Состав замер буквально в ста метрах от светофора.

Тогда я впервые понял, что значит коллектив, мнение людей. За меня вся смена заступилась. А стрелочники в открытую заявили, что это их вина и надо судить их, а не меня. Только благодаря им не завели уголовное дело, а ограничились общественным порицанием.

Если бы не эти люди — прощай карьера и дальнейшая работа на транспорте. И теперь я считаю, что должен сделать все, чтобы отблагодарить и этих людей, и тех, которые трудятся на сибирской земле, не только облегчить им жизнь, но и сделать ее достойной.

Н.Ш.: В таком случае не особенности ли сибирского характера виноваты в том, что вместо разговоров на кухне о своих проблемах здешний народ выходит на рельсы и перекрывает Транссиб?

А.Т.: Все знают, что Кузбасс — это пороховая бочка в центре России. Вспомните, например, 1989 год. Гвалт, ор, яростные речи, мегафоны, ночные костры — так выглядели площади почти всех городов Кузбасса. А из-за чего заварилась каша? Из-за мыла, отсутствовавшего в самый неподходящий момент в мойках шахты имени Шевякова. Через неделю после этого события весь Кузбасс бастовал. Однако мыло — только повод. Причины случившегося гораздо глубже, и накапливались они годами.

Поэтому я убежден, что экономический и финансовый кризис, охвативший нашу страну, сказался на нашем регионе с утроенной силой. В ситуации, когда предприятия стоят или работают себе в убыток, когда люди месяцами не получают зарплату, пенсии и пособия, когда каждый день растет армия безработных, главная задача моя как губернатора — найти средства для реанимации кузбасской промышленности, увеличения наполняемости областного и местных бюджетов и снижения социальной напряженности.

Н.Ш.: Но для этого как минимум надо, чтобы предприятия Кузбасса, у многих из которых дела далеко не блестящи, сполна платили налоги.

А.Т.: Мы приняли чрезвычайно жесткие меры по сбору налогов. Создали временную чрезвычайную комиссию при участии налоговой полиции. Встречи неплательщиков с ВЧК заканчивались обычно передачей материалов в следственные органы. Результат не заставил себя ждать — налоговые поступления в денежной форме существенно увеличились, в 1,5 раза возросли акцизные поступления. Одновременно принят жесткий режим использования финансовых средств. Введена адресная система распределения бюджетных денег — из газет каждый житель может узнать, на что, кому и сколько перечислено. Приоритетами являются зарплата и детские пособия.

Н.Ш.: Какие меры принимаются, чтобы поддержать кузбасского производителя?

А.Т.: Пока промышленность находится в кризисе, но мы стараемся найти выход из тупика. Например, в 1997 году в области был принят закон Об областном государственном заказе . Я считаю, что госзаказ позволит обеспечить бюджетные организации и учреждения необходимыми видами продукции, создать новые рабочие места, стабилизировать работу легкой промышленности.

В качестве примера могу привести такой факт. Девятнадцать наших предприятий легкой индустрии получили заказ на пошив детской одежды и обуви. Для фабрик это загрузка, для работников — зарплата. А их продукция выдается родителям в счет погашения долгов по детским пособиям.

Н.Ш. Вы неоднократно говорили, что многие проблемы предприятий проистекают из приватизации, прошедшей в последние 5—6 лет. Вы считаете, что нужен пересмотр результатов приватизации госсобственности?

А.Т. Безусловно, произошел крупный передел госсобственности, в результате которого полностью проигнорированы интересы региона. В ходе акционирования угольной отрасли, цветной и черной металлургии, химической промышленности в собственность Кемеровской области не было передано ни одной акции. Таким образом, власти региона лишились возможности влиять на связь непосредственных производителей и потребителей с добывающими и перерабатывающими предприятиями.

Сегодня в Кузбассе приватизировано 72% государственных и муниципальных предприятий. На произвол судьбы были брошены такие гиганты, как Юргинский машиностроительный завод, производственные объединения Прогресс , Коммунар и другие. При этом государство, владеющее госпакетами акций, ведет себя как собака на сене: само не в состоянии выправить положение и другим не дает. А к кому приходят люди с требованием зарплаты? К губернатору как представителю власти.

Более того, область лишили права представлять свои интересы в органах управления угольных компаний региона: госпакеты акций кузбасских предприятий находятся в Москве. В такой ситуации директора и менеджеры считают себя абсолютными собственниками и действуют по принципу до Бога высоко, до царя далеко . Отсюда и большое число уголовных дел, возбуждаемых в отношении руководителей и посредников.

Выход, по моему глубокому убеждению, только один: правительство должно передать федеральные пакеты акций в собственность области. Это позволит нам наладить контроль за их финансовой деятельностью, за своевременными и полными расчетами по заработной плате, платежам в бюджет. Таким образом можно будет снять социальную напряженность в регионе.

Н.Ш.: Говоря о проблемах Кузбасса, нельзя не вспомнить об основной отрасли региона — угольной. В каком она сейчас состоянии?

А.Т.: То, что сейчас творится в угольной отрасли, без преувеличения можно назвать национальной катастрофой. Уровень добычи угля в Кузбассе сократился по сравнению с 1990 годом на 38%. Амортизационный износ оборудования составляет 125—130%. Если за 2—4 года мы не заменим 79% парка горных машин, шахты, разрезы сами остановятся, их не нужно будет закрывать. Объем получаемых живых денег на многих шахтах не превышает 20—25% от реализации угля. Отсюда долги по заработной плате.

Поэтому я не устану повторять, что государственная поддержка угольной промышленности не должна носить, как сейчас, чисто символический характер. Дотация на тонну угля по итогам 1998 года для угольных предприятий Кузбасса составила 18 рублей, то есть менее $1. Для сравнения: подобные дотации в странах Западной Европы - $30-80.

Н.Ш.: Что, все так безнадежно?

А.Т.: Нет. Даже теперь нам удается что-то сделать, чтобы хоть как-то переломить ситуацию. Например, гидравлический способ добычи угля. Это новая технология, которая позволяет снизить стоимость добычи тонны угля в 2—3 раза. Уже пять шахт будут в нынешнем году работать по этой технологии, что позволит перевести ряд дотационных шахт Кузбасса в эффективный режим развития. Правда, чтобы это сделать, нужно 20—25 млн. рублей. А чтобы просто закрыть шахту — 227 млн. Так что выгоднее?

Или еще один пример. Одно из направлений повышения эффективности угледобычи — так называемые прорывные технологии. Например, утилизация метана угольных пластов. У нас трагедия в чем? Шахтеры идут вниз, проветривания нет. Чем глубже вниз, тем больше газа, метана, тем больше они взрываются. Мы этого метана в год выбрасываем 2,5 млрд. кубов. Если хотите, это эквивалентно по энергоемкости 3,5 млн. тонн угля. А хотите в деньгах — это $35 млн. идут в воздух.

И вот что было придумано. На шахте Чертинская установлена энергетическая установка Катерн Иллар . Мы достаем из угольных пластов метан и вырабатываем из него электроэнергию.

Н.Ш.: Как это сказывается на общей ситуации в угольной промышленности Кузбасса?

А.Т.; Если в августе прошлого года было добыто 7,5 млн. тонн угля, то в августе этого года — 9 млн. тонн. В нынешней ситуации мы считаем это хоть небольшой, но победой.

Н.Ш.: Понятно, что рабочие — угольщики или металлурги — худо-бедно могут заработать себе на жизнь. А что бюджетники? Или пенсионеры? Ведь им зарплаты, пенсии и пособия выплачиваются нерегулярно.

А.Т.: Мы стараемся облегчить жизнь пенсионеров и малоимущих. Мне удалось договориться с Пенсионным фондом РФ о перечислении 50 млн. рублей на выплату пенсии за сентябрь. Я дал распоряжение о накапливании финансовых средств для выплаты повышенной пенсии с 1 октября. Снижены цены на хлеб и пользование телефоном, значительно подешевели пассажирские перевозки. На предприятиях, где по нескольку месяцев не выплачивается заработная плата, оказывают помощь продуктами питания из специально созданного губернаторского фонда.

Скоро многие пенсионеры получат бесплатный уголь. Четыре ведущие угольные компании Кузбасса безвозмездно выделили на эти цели 21 тысячу тонн. По линии Пенсионного фонда выделяются деньги на ремонт жилья и оказание материальной помощи старым людям, попавшим в критическую ситуацию.

Что же касается детишек, то мы в наше трудное время все-таки открыли в этом году четырнадцать школ. В городах и районах работает около четырехсот специализированных магазинов, где в счет детских пособий по желанию родителей выдаются продукты.

Н.Ш.: Можете кратко сформулировать принципы своей работы?

А.Т.: Есть у меня три заповеди: старшее поколение прикрой, детям помоги, а тех, кто работает, заинтересуй. Думаю, в этом и состоит главный смысл моей работы.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.