год 2010-й - более 30.000.000 обращений

"СЛУЖИТЬ ОТЕЧЕСТВУ".

К 200-летию А.М.Горчакова

Князь Александр Михайлович Горчаков по праву занимает особое, выдающееся место в ряду министров иностранных дел Российской империи. Чрезвычайно высоким был его авторитет и среди ведущих западноевропейских дипломатов.

Естественно, что личность государственного канцлера А.М.Горчакова вызывала большой интерес не только его современников; этот интерес еще больше возрос в наши дни, когда отмечается знаменательная дата - 200 лет со дня рождения политика, более 65 лет посвятившего служению отечественной дипломатии.

Выступая в конце апреля 1998 г. в Московском государственном институте международных отношений на "Горчаковских чтениях" с докладом, находившийся в ранге министра иностранных дел Е.М.Примаков особо подчеркнул, что князь Александр Михайлович Горчаков был глубоким аналитиком и блестящим практиком; он за годы своего нахождения в Российском министерстве иностранных дел "сумел сделать на внешнеполитическом поприще больше для России, чем кто бы то ни было другой". И далее: "Хватит ли у России сил для того, чтобы играть роль одного из ведущих государств на международной арене? Канцлер Горчаков не сомневался в положительном ответе на этот вопрос. Для нас еще меньше оснований сомневаться в этом, если учесть объективно накопленное Россией политическое влияние, особое геополитическое положение, вхождение на первых ролях в мировой ядерный клуб, статус постоянного члена Совета Безопасности ООН, возрастающие экономические возможности, далеко продвинутое военное производство... огромный научно-технический и интеллектуальный потенциал".

Через весь доклад Е.М.Примакова красной нитью проходит мысль о высокой значимости князя А.М.Горчакова - "мастера дипломатии" на русской дипломатической сцене.

Князь А.М.Горчаков получил редкое по тем временам основательное образование - в июле 1811 г. окончил в Петербурге гимназию Александра I, спустя месяц успешно выдержал вступительные экзамены в Царскосельский лицей, в котором его воспитанников готовили "служить отечеству".

Становление Горчакова-дипломата началось именно в стенах Лицея, который он окончил с золотой медалью. За год до выпуска Александр Горчаков в одном из писем к родным делился сокровенным: "Я избрал себе статскую, а из статской... благороднейшую часть - дипломатику. Заблаговременно теперь стараюсь запастись языками, что, кажется, составляет нужнейшее по сей части".

На излете своей дипломатической карьеры Александр Михайлович Горчаков вспоминал: "Славного лицеиста, нашего поэта Пушкина я весьма любил и был взаимно им любим". Однако многие однокашники недолюбливали князя, считая его чрезвычайно капризным и заносчивым, поскольку хвастался знатностью своего рода. Между тем из родословных книг видно, что дворянский род Горчаковых действительно был древним.

Князь Горчаков родился 4 июня по ст. стилю 1798 г. в г.Гапсале (ныне эстонский город Хаапсалу). Он был единственным сыном генерал-майора князя Михаила Алексеевича и княгини баронессы Елены Васильевны фон Ферзен, вдовы барона Остен-Сакена - саксонского посланника при дворе Екатерины II.

Однокашники Александра Горчакова отмечали, что он весь отдался учебе: с увлечением изучал русскую историю и литературу, регулярно посещал так называемую газетную комнату, где внимательно просматривал отечественные и иностранные периодические издания. Такое чтение периодики, по-видимому, не прошло даром: много лет спустя, уже будучи министром иностранных дел, А.М.Горчаков ратовал за упразднение в России цензуры, а в конце 60-х годов во всеуслышание заявил, что "при настоящем положении международных дел в Европе" в России "необходимо существование независимой печати". По тем временам заявление довольно смелое даже для канцлера.

С особой теплотой лицеист Горчаков отзывается о "графе истории" Николае Михайловиче Карамзине. В одном из писем родным сообщает, что 18 марта 1816 г. маститый историк "сделан был статским советником и получил Анны первой степени через плечо, что, кажется, еще никому статского советника не давали". В другом письме сообщает, что Александр Пушкин часто ходит к Карамзину и "к нему очень хорошо расположен".

Между тем с легкой руки Александра Пушкина лицеист Горчаков был прозван "дипломатом". Сам же себя князь называл "лицейским Катоном" (Катон Старший - 234-149 гг. до н.э. - римский писатель. - А.Т.).

В своих письмах к родным Александр Горчаков делится также мыслями о прочитанном: "Несмотря на мой решительный вкус к чтению, который довольно старого происхождения, я могу похитить лишь очень мало минут для своего любимого занятия". Сообщает также, что окончил читать "Эмиля" Руссо и приступил к чтению "Истории моего времени и Семилетней войны" Фридриха II.

Князь Горчаков торопится сообщить о назначении нового директора Лицея: им стал Егор Антонович Энгельгардт. "Это, как говорят, очень образованный человек, который знает французский, русский, немецкий, итальянский, английский и, что лучше всего, немного латыни". В мае 1816 г. в очередном письме Горчаков уведомляет: "Директор наш Энгельгардт, который долго служил в дипломатическом корпусе, взял на себя несколько приготовить нас к должности... и выбрал из нас тех, которые желают идти по сей части. По сие время нас четыре - он будет задавать нам писать депеши, держать журнал, делать конверты без ножниц, различные формы пакетов и пр. и пр., словом, будто мы в настоящей службе". Таким образом Егор Антонович пошел на интересный педагогический эксперимент - создал своеобразную канцелярию в миниатюре, напоминавшую коллежскую, в которой намерен был сам предуготовлять "к службе тех, которые изберут дипломатическую". Горчаков приходит к закономерному выводу, что Энгельгардт "наилучший друг в полном смысле". И дружба эта продолжалась между ними долгие годы. Директор Лицея заинтересованно следил за продвижением по службе князя Горчакова. А в 1877 г., в 60-ю годовщину первого выпуска воспитанников Лицея, министр иностранных дел Российской империи канцлер светлейший князь Александр Михайлович Горчаков делом доказал, что помнит о педагогическом подвиге своего "наилучшего друга": перевел шестнадцать тысяч рублей для учреждения в Лицее стипендии "в благодарном воспоминании о Е.А.Энгельгардте".

Между тем служебная карьера князя А.М.Горчакова поначалу складывалась весьма драматично. Известно, например, с каким постоянством министр иностранных дел при Николае I граф К.В.Нессельроде плел интриги против князя. Заклятым врагом Горчакова был и влиятельный временщик граф Бенкендорф.

Так, в 1835 г. Николай I посетил Вену в сопровождении своего любимца, шефа жандармов Бенкендорфа, который, как утверждал современник Петр Долгоруков, привык, "чтобы ему воздавали всевозможные почести". Однако работавший тогда в русском посольстве в Вене князь Горчаков не собирался угодничать перед Бенкендорфом. Долгоруков при этом подчеркивал, что князь Горчаков "никогда не льстил временщикам... и вообще снабжен от природы хребтом весьма не гибким". Поэтому, как указывал Долгоруков, граф Бенкендорф тогда "нашел князя Горчакова недовольно к себе приветливым и содеялся его врагом". Может быть, именно тогда по приказу главного жандарма один из чиновников III отделения вписал в досье князя такую издевательскую строку: "Не без способностей, но не любит России".

В февраля 1856 г. князь Горчаков был вызван из Вены в столицу. Вскоре Александр Михайлович был приглашен в Зимний дворец и принят Александром II. Государь обратился к князю Горчакову с такими словами: "Я нуждаюсь в помощи, в хороших советниках. Помогите мне. Исполните мою просьбу". Князь не мог не задуматься: Крымская авантюра Николая 1 нанесла тяжелый удар по России и привела к дипломатической изоляции империи. И все же Горчаков решился занять пост министра иностранных дел. Опытный дипломат, от отдавал себе отчет в том, насколько трудно осуществлять внешнюю политику страны после ее сокрушительного разгрома в Крымской войне. Ведь по Парижскому трактату от 18/30 марта 1856 г., заключенному между Россией, Австрией, Францией, Великобританией, Пруссией, Сардинией и Турцией, согласно статье XI, Черное море объявлялось нейтральным, причем "открытый для торгового мореплавания всех народов вход в порты и воды онаго формально и навсегда воспрещается военным судам, как прибрежных, так и всех прочих держав...". При этом статья XIII шла еще дальше в ограничении прав России и предусматривала: "Вследствие объявления Черного моря нейтральным... не может быть нужно содержание или учреждение военно-морских на берегах онаго арсеналов, как не имеющих уже цели, а посему е.в. император всероссийский и е.и.в. султан обязуются не заводить и не оставлять на сих берегах никакого военно-морского арсенала".

А согласно статье XIV, России разрешалось содержать лишь несколько легких судов "для нужных по прибрежию расположений". И это при том, что такое "прибрежие", то есть черноморская граница России, имело огромную протяженность. Что же касается Турции, то она лишь формально несла какие-то ограничения, поскольку ее военно-морской флот базировался не в Черном море, а в Архипелаге и в проливах и, таким образом, под указанные статьи договора вообще не подпадала. По совокупности всех статей трактата Россия потеряла часть Бессарабии, вынуждена была уступить Турции Карс, а Молдавскому княжеству - важное в стратегическом отношении устье Дуная, а также лишилась права иметь военный флот на Черном море. Таким образом, стала очевидной уязвимость Черноморского побережья в случае каких-либо непредвиденных осложнений.

Между тем высочайшим указом за ? 76 от 15 апреля 1856 г. князь Александр Михайлович Горчаков был назначен министром. На следующий день Горчаков направил дипломатическим представителям России за границей циркулярную депешу о своем вступлении в управление Министерством иностранных дел. А 21 августа 1856 г. Горчаков направляет всем посольствам и миссиям при иностранных дворах важный циркуляр для передачи соответствующим правительствам. В нем были изложены основы внешней политики страны в послевоенный период. В документе подчеркивалось, что политика России будет национальной, страна воздерживается от активного вмешательства в европейские дела, главное внимание будет обращено на внутреннее развитие. При этом особо подчеркивалось: "Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредоточивается". Горчаковский циркуляр произвел большое впечатление в Европе. Но при этом речь отнюдь не шла о намерении России проводить политику изоляционизма.

Горчаков отдавал себе отчет в том, что на первых порах следует осмотреться и, в первую очередь, заняться внутренними проблемами: следовало обратить серьезное внимание после военного разгрома на экономику страны, подумать об административном переустройстве России. Горчаков отдавал себе отчет в том, что спасти государство российское смогут только реформы, причем реформы умеренные. Так, Горчаков составил для государя записку "О шести способах к достижению освобождения крестьян от крепостного состояния". Князь считал, что с крепостничеством в России должно быть покончено. Принимал Горчаков активное участие и в проведении военной реформы, решительно выступал против цензуры в защиту печати, ратовал за независимость периодических изданий.

Князь Горчаков уделял много времени работе самого министерства, вникая во все детали. Он составлял или визировал многочисленные административные распоряжения, оперативные документы, занимался подбором личного состава для центрального аппарата министерства и заграничных представительств, издательскими делами в интересах развития внешнеполитических контактов России. Так, по его инициативе был издан русско-японский словарь, тиражом 300 экземпляров.

История издания словаря весьма интересна. Спустя только несколько месяцев после своего назначения на министерский пост, в условиях тяжелого послевоенного экономического кризиса князь Горчаков, несмотря на свой призыв сосредоточиться на внутренних проблемах, после некоторой паузы считает необходимым заняться установлением дипломатических и культурно-экономических отношений с полузакрытой в то время Японией. Эти усилия министра были поддержаны Александром II. Нам остается ограничиться кратким комментарием этого события.

Декабрьским утром 1856 г., перед тем как отправиться в Зимний дворец для очередного доклада, князь Горчаков диктует своему секретарю донесение на высочайшее имя, и начинается оно такими неожиданными словами: "До сего времени в Европе не имеется словаря, который бы мог способствовать изучению японского языка. Сделанные в этом отношении попытки... оказываются совершенно недостаточными...".

И далее: "Имея в виду предстоящее отправление консульства нашего в Японию и будущие сношения с сим государством, как политические, так и торговые, Министерство иностранных дел поручило бывшему в Японии коллежскому советнику Гошкевичу и вывезенному оттуда японцу приступить к составлению японско-русского словаря, которое ныне приводится ими к окончанию...".

Предлагался следующий способ издания словаря: русский текст отпечатать на бумаге, "вписать в пробелы японские и (вошедшие в этот язык) китайские слова, затем все вместе перевести на камень и литографировать. Сей способ, - подчеркивает Горчаков, - сократит издержки по изданию словаря почти в шесть раз".

Затем Александр Михайлович приемлет смелость испрашивать всемилостивейшего соизволения на такое издание за счет сметных сумм Министерства иностранных дел". Резолюция Александра II на документе последовала незамедлительно: "Исполнить. Декабря 18 дня 1856 г.".

После такой резолюции дипломат Иосиф Антонович Гошкевич приступает к подготовке издания японско-русского словаря. На титульном листе этого важного труда читаем: "Японско-русский словарь. Составленный И.Гошкевичем при пособии японца Татибаны но Коосай. - С.-Петербург, 1857 г.". А на оборотной стороне титула написано: "Напечатан, с высочайшего соизволения, Азиатским департаментом Министерства иностранных дел".

Поразительно, менее чем за год удалось выпустить первый японско-русский словарь объемом около 500 страниц! Сразу же после выхода словаря в свет его автор получает ответственное поручение - отправиться в Японию консулом в Хакодате. В инструкции для Гошкевича Горчаков особо подчеркивал, что Гошкевичу "надлежит поощрять состоящие при консульстве лица к изучению японского языка". В этой же инструкции были и такие слова: "Мы желаем единственно упрочения и распространения нашей торговли с Японией".

Заботился князь Горчаков и о расширении культурных связей с Японией. Так, в конце декабря 1865 г. Александр Михайлович докладывает Александру II, что Министерство иностранных дел признает полезным оказать со стороны России японскому правительству "возможное содействие при предпринимаемых им мерах для усвоения японцами современных европейских знаний". И с согласия государя князь Горчаков приглашает японских юношей обучаться в высших заведениях Петербурга. Весной 1866 г. первые молодые японцы прибыли в русскую столицу.

Занимался князь Горчаков в эти годы и Китаем. По его поручению были проведены успешные переговоры с китайским правительством. 16-18 мая 1858 г. удалось заключить договор о русско-китайской границе. В его преамбуле говорится, что договор заключен "по общему согласию ради большой вечной взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и для охранения от иностранцев".

Две недели спустя был заключен еще один договор - Тяньцзинский, который подтверждал мир и дружбу между двумя странами, уравнивал права России в ее отношениях с Китаем, так же как и с другими державами. Россия получила право назначать консулов в открытые для иностранной торговли китайские порты; между Кяхтой и Пекином учреждалось почтовое сообщение; последняя статья договора распространяла на Россию права наиболее благоприятствуемой нации. Еще один договор был подписан в ноябре 1860 г. - Пекинский (дополнительный к Тяньцзинскому), который определил восточную границу и в основном наметил западную ее часть между владениями России и Китая. Договор также подробно регламентировал русско-китайские торговые отношения. Вводился режим беспошлинной торговли на всем протяжении восточного участка русско-китайской границы, которая устанавливалась по рекам Амур, Уссури, Сунгача, оз. Ханко и далее до реки Тумыньцзян.

При этом подчеркивалось, что "как русские в Китае, так и китайские подданные в России, в местах, открытых для торговли, могут заниматься торговыми делами совершенно свободно, "без всяких стеснений". Подтверждалось также согласие Китая на посещение русскими купцами Пекина (через Кяхту). Россия в свою очередь предоставляла китайским купцам право "отправляться для торговли в Россию".

В Пекинском договоре также предусматривалось, что "русские купцы в Китае, а китайские в России состоят под особым покровительством обоих правительств". Россия получала право "назначать" консулов в Кашгар и Ургу, в свою очередь Китай равным образом мог назначать консулов в "столицах и других городах Российской империи". Подтверждалось одно из положений Тяньзинского договора, в соответствии с которым за проступки и преступления будут судить "по законам того государства, подданным которого окажется виновный". Договор регламентировал также порядок взаимной выдачи перебежчиков и учреждения почтовых сообщений между двумя государствами.

Князь Горчаков, не колеблясь, стал на сторону Северных Штатов Америки в их борьбе с мятежным Югом. Так, 28 июня 1861 г. Горчаков направил распоряжение посланнику России в Вашингтоне заявить администрации о невмешательстве петербургского двора "в междоусобную войну Североамериканских Соединенных Штатов". Одновременно Россия категорически отклонила предложение французского правительства о совместном выступлении трех держав - России, Франции и Англии - на стороне Юга.

Летом 1998 г. мне довелось побывать в библиотеке Университета Беркли (Сан-Франциско) и ознакомиться с архивными документами, опубликованными в Сборнике дипломатической переписки Государственного департамента. Представляет, в частности, интерес донесение американского поверенного в делах при петербургском дворе Баярда Тейлора государственному секретарю Вильяму Х.Севарду, датированное 29 октября 1862 г.

Тейлор сообщает, что у него состоялась беседа с князем Горчаковым, который заявил о серьезной озабоченности Петербурга событиями, которые развиваются в Соединенных Штатах. "Ваше положение, заявил князь, час от часу становится все хуже. Попытки уберечь Штаты от распада все уменьшаются. Неужели ничего нельзя предпринять, чтобы остановить эту ужасную войну? ...рост враждебности между Севером и Югом делает между ними пропасть еще более широкую... Я бы хотел, чтобы Вы передали Вашему правительству нашу серьезную озабоченность угрозой раскола, которая, я опасаюсь, может наступить и будет рассматриваться Россией величайшей ошибкой". Далее Горчаков сказал: "Сама Россия заняла с самого начала конфликта Вашу сторону и будет продолжать поддерживать Вас и впредь; мы очень, очень надеемся, что будут предприняты меры, которые, в любом случае, приведут к ликвидации раздела между Севером и Югом, а последний сейчас представляется неминуемым. Один раздел последует за другим, и страна распадется на отдельные части". Князь Горчаков также подчеркнул, что Россия не может сделать большего, чем она сделала; у нас нет никакой враждебности по отношению к населению Южных штатов. Россия объявила свою позицию и будет и впредь ей следовать... "Вы можете на нас надеяться, наша позиция остается неизменной".

Позднее две эскадры российского флота были направлены к американским берегам. Это решение Петербурга сыграло важную роль в предотвращении прямой военной интервенции Англии и Франции против Северных Штатов. В инструкции, направленной Горчаковым 14 октября 1863 г. русскому дипломатическому представителю в США, подчеркивалось: "Мы можем только поздравить себя с позицией, занятой нами с самого начала кризиса, через который США проходят. Горячее, чем когда-либо, желаем, чтобы они скорее вышли на путь воссоединения и даже укрепления их союза". Вскоре правительство Авраама Линкольна высказало признательность России за оказанную США поддержку.

Между тем именно в эти годы - 1863-1864 - сама Россия столкнулась со сложными проблемами в Польше: там вспыхнуло мощное антирусское восстание. Этими событиями не замедлили воспользоваться европейские державы. Против враждебной позиции их относительно петербургского двора выступил Горчаков, который направил свои депеши к нашим дипломатическим представителям в Лондоне, Париже и Вене, в которых сообщалось о вмешательстве европейских стран во внутренние дела империи. Горчакову удалось заставить сильнейшие государства Европы отказаться от такого незаконного вмешательства.

В наше время многие привычно пользуются информационными изданиями Министерства иностранных дел, но не все, вероятно, знают, что именно князь Горчаков в 1861 г. положил начало их регулярному выпуску. Хорошо известно, что Александр Михайлович был горячим сторонником расширения культурных связей с другими странами. Это по его инициативе в том же 1861 г. 25 марта в Петербурге была заключена конвенция с Франции о литературной собственности. В статье 2 этого документа признавалась необходимой следующая норма: "С оригинальными творениями положительно уравниваются переводы, сделанные в одном из государств, с отечественных или иностранных сочинений".

А уже в июле следующего года в С.-Петербурге была заключена подобная конвенция с Бельгией "для ограждения прав литературной и художественной собственности".

С приходом нового министра стали происходить постепенные важные структурные изменения в центральном аппарате: началось серьезное реформирование ведомства. 24 марта 1862 г. последовало согласие Александра II на предоставление князю А.М.Горчакову права решения об изъятии "участия Министерства иностранных дел в рассмотрении и пропуске к печати статей политического содержания, возложенного на него узаконениями 1828 и 1839 гг., по случаю преобразования цензурного управления".

В том же 1862 г. меняется структура цифирной части МИД и его канцелярии, в которой была сосредоточена вся политическая переписка Министерства.

В начале 1864 г. произошло соединение двух архивов Министерства - Государственного и С.-Петербургского Главного. Вообще-то князь Горчаков уделял архивам постоянное внимание.

28 августа 1865 г. Александр II предоставил вице-канцлеру Горчакову особые полномочия "по принятию переходных мер, ввиду принятых работ по преобразованию штатов центральных учреждений Министерства иностранных дел".

В 1867 г. Министерство было освобождено от обязанностей "перевода документов с европейских языков на русский и наоборот по запросам правительственных учреждений и частных лиц".

Вместе с тем князь Горчаков счел необходимым в 1874 г. принять специальное постановление об "определении вознаграждения переводчикам Азиатского департамента за переводы актов и документов и проверку переводов в интересах частных лиц". Такое решение было вполне оправданным, поскольку подобные переводы на этот период времени могли быть квалифицированно сделаны только в Азиатском департаменте. Подчеркнем, что подготовке переводчиков "ориентальных", восточных, языков в Министерстве уделяли особое внимание. Так, в апреле 1864 г. по распоряжению князя Горчакова было ассигновано тринадцать тысяч рублей "на поддержание русского училища при китайском Министерстве иностранных дел". Функционировала школа переводчиков при русском посольстве в Константинополе. А при Азиатском департаменте - учебное отделение восточных языков.

Параллельно со структурными изменениями в центральных учреждениях Министерства князь А.М.Горчаков осуществил значительное сокращение их штатов. Таким образом, к 1868 г. сложилась более простая структура центрального аппарата:

• Совет при министре
• Канцелярия
• Азиатский департамент
• Департамент внутренних сношений
• Департамент личного состава и хозяйственных дел
• Государственный и С.-Петербургский Главный архивы
• Московский главный архив.

А 4 февраля 1875 г. было объявлено об общем "преобразовании штатов заграничных установлений Министерства Иностранных дел". При этом одновременно было увеличено денежное содержание всем заграничным чинам посольств, миссий и консульств; расширилась консульская сеть. С 1859 г. поступающие на дипломатическую службу должны были иметь диплом о высшем гуманитарном образовании, владеть двумя иностранными языками, а также сдать экзамены по специальной программе. Что касается экзаменов, то восстанавливалась норма, существовавшая еще при Екатерине II.

Особое внимание Александр Михайлович уделял подбору одаренных дипломатов как для центрального аппарата Министерства, так и для его заграничных учреждений. Так кто же были эти люди? О некоторых из них расскажем подробнее.

Барон А.Г.Жомини - старший советник, ближайший помощник министра и его будущий биограф; часто выполнял особые поручения князя Горчакова, в отсутствие канцлера в 1875 г. несколько месяцев управлял Министерством, а в 1879-1880 гг. исправлял должность товарища министра. Автор исследования "Россия и Европа в эпоху Крымской войны".

Н.К.Гирс по представлению Горчакова назначен в 1863 г. посланником в Иран; затем посланник в Швейцарии, позднее - в Швеции. В 1875 г. новое повышение по службе - Гирс становится товарищем министра иностранных дел и одновременно управляет Азиатским департаментом. После ухода в отставку в 1882 г. князя Горчакова Александр 111 назначает Н.К.Гирса министром.

Граф Ф.И.Брунов в качестве второго уполномоченного от России участвовал в подписании Парижского мирного договора 1856 г. В том же году был назначен посланником в Берлин, спустя два года аккредитован при английском дворе. В 1872-1873 гг. в качестве представителя России вел успешные переговоры с английским правительством по афганскому вопросу: речь, в частности, шла об установлении "буферного пояса" в Средней Азии. Оба правительства признали независимость Афганистана.

Граф П.Д.Киселев - направлен князем Горчаковым послом в Париж в 1856 г. Граф находился в весьма преклонном возрасте - ему шел 74-й год. В Париже Павел Дмитриевич - активный сторонник сближения России и Франции - был встречен благожелательно. Выдвигал идею оборонительного союза России, Франции и Пруссии против Великобритании и Австрии.

Генерал-адъютант князь Н.А.Орлов - активный участник Крымской войны, в одном из сражений потерял глаз. Известен как автор записки "Об отмене наказаний в России и в Царстве Польском", которая послужила основой для издания указа от 17 апреля 1863 г. об отмене телесных наказаний. В 1859 г. приглашен князем Горчаковым на дипломатическую службу и назначен послом в Бельгию, затем - чрезвычайный посланник в Австро-Венгрии, Франции, Великобритании. Князь Орлов был сторонником возрождения Франции как сильной державы, противостоящей Германии.

В 1864 г. на пост директора Азиатского департамента - одного из ключевых в Министерстве - был назначен способный дипломат "горчаковского призыва" Н.П.Стремоухов; последний возглавил подготовку празднования юбилея князя Александра Михайловича Горчакова в связи с его пятидесятилетним служением в Министерстве иностранных дел. На страницах газет публиковались интересные материалы о чествовании князя А.М.Горчакова в Петербурге, которое происходило 13 июня 1867 г. Александр II, обращаясь в своем рескрипте к князю А.М.Горчакову, подчеркивал особо: "С юных лет, оказанными вами успехами и отличием между воспитанниками Императорского Царскосельского Лицея, вы запечатлели память о первом выпуске из сего учреждения; впоследствии же оправдали цель и желание августейшего его основателя, блаженныя памяти императора Александра 1-го, предначертавшего сему заведению быть рассадником государственных мужей нашего Отечества".

Характерно, что для такого празднования из казны не было выделено ни копейки: все расходы шли за счет средств, добровольно собранных среди чиновников, сослуживцев князя А.М.Горчакова. На эти деньги, в частности, художнику академику И.П.Келеру был заказан живописный портрет Александра Михайловича "во весь рост". Это удачно написанное полотно - за него художник получил звание профессора - превратилось в важный иконографический документ, став, можно сказать, частицей биографии портретируемого.

Да и в целом, как нам представляется, "иконографическая линия" в литературе о Горчакове выстроена весьма удачно - даже репродуцирован выполненный Александром Сергеевичем Пушкиным в 1826 г. карандашный набросок друга - молодого князя Горчакова. И в стихах великий поэт отразил, и отразил талантливо, образ своего лицейского однокашника.

Следовало бы дополнить прижизненные портреты князя Горчакова еще одним - словесным. Воспользуемся для этого свидетельством военного министра графа Д.А.Милютина, хорошо знавшего князя на протяжении многих лет. Так, в выпущенной в 1997 г. издательством "Международные отношения" книге "История внешней политики России" (вторая половина XIX века) приводятся следующие строки из воспоминаний графа Милютина о прославленном дипломате (документ хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки. - А.Т.): "Среднего, скорее даже высокого, нежели низкого роста, неправильные тонкие и выразительные черты лица, тонкие губы прозорливого скептика, за стеклами очков в золотой оправе глаза, искрящиеся остроумием, лицо, озаренное мыслью, которая то и дело проявлялась в добродушных или язвительных остротах. Его разговор очаровывал. Он это знал и любил блистать".

В этой связи представляют интерес и наблюдения высокопоставленного "цивильного" служащего И.Ф.Бобкова: "Это был уже пожилой человек, чрезвычайно симпатичный по своей внешности, обладавший изысканною вежливостью в обращении и производивший впечатление чистокровного сановника-аристократа".

Между тем с приведенными выше словами вполне могли бы согласиться и жены петербургских вельмож, которые не остались в стороне от чествования князя Александра Михайловича Горчакова: на этом торжестве они поднесли князю золотое перо, "осыпанное брильянтами". А поэт П.А.Вяземский по этому поводу написал стихотворный адрес. На торжественной церемонии товарищ министра В.Н.Вестман огласил телеграмму Александра II, в которой сообщалось о присвоении вице-канцлеру Александру Михайловичу Горчакову звания государственного канцлера.

Современники отмечали поразительную работоспособность князя Горчакова; не случайно любимым крылатым выражением Александра Михайловича было "Через тернии к звездам" ("Per aspera ad astra"). Однако князь терпеть не мог всякого рода "высоких" бесполезных совещаний и заседаний, на которых приходилось присутствовать "по долгу службы". Так, военный министр граф Д.А.Милютин в своем дневнике в записи, датированной 29 декабря 1877 г., рассказывает о таком эпизоде.

После блестящей победы русской армии на Шипке в ходе русско-турецкой войны 1877-1878 гг., когда турецкие войска вынуждены были сложить оружие, Александр II поручил военному министру Милютину и князю Горчакову подготовить по этому поводу сообщение, однако вместо этого им пришлось участвовать в экстренном заседании Государственного совета, "назначенном для утверждения финансовых смет на следующий год. Ежегодно в этих заседаниях разыгрывается пародия на парламентские прения о бюджете <...>. Для соблюдения приличия некоторые из задетых министров отвечают несколькими словами, в полном сознании бесплодности разыгрываемой комедии, и после нескольких часов сидения подносится на подпись членов готовый уже журнал Совета". Расписался на этот раз, по обыкновению, в журнале и князь Горчаков, после чего поспешил в Зимний дворец для доклада Александру II; работать в таком напряженном ритме канцлеру становилось все труднее - ему шел восьмидесятый год...

Однако суждения Александра Михайловича по-прежнему отличались строгостью и осторожностью. Был он опытным психологом и прекрасным полемистом. Притом, подчеркнем, князь отличался энциклопедичностью знаний, большой культурой, широтой интересов и тонким вкусом. "На дипломатическом поприще, - как подчеркивал журнал "Исторический вестник", - он обнаружил редкое умение если не управлять обстоятельствами то справляться с ними". И вместе с тем князь А.М.Горчаков почти не имел врагов даже среди дипломатов государств Западной Европы, неприязненно расположенных к России. Тот же журнал далее признавал, что Александр Михайлович всегда благосклонно относился к печати и никогда не преследовал появившихся в ней даже заведомо ложных суждений о нем самом и его политике.

Особый успех, как известно, пришел к канцлеру Горчакову в начале семидесятых, когда ему удалось отменить кабальные статьи Парижского трактата 1856 г., трактата, под которым в свое время он решительно отказался поставить свою подпись.

Тогда в сложившейся ситуации, когда разразилась франко-прусская война, князь Горчаков, опытный мастер дипломатических комбинаций понял, что, наконец, наступило благоприятное время для прямой атаки на ненавистный ему Парижский договор - во что бы то ни стало следовало покончить с нейтрализацией Черного моря.

Князь Горчаков решается действовать самостоятельно, однако на Государственном совете, на котором обсуждалась судьба Парижского трактата, только Александр Михайлович решительно выступил за одностороннюю отмену нейтрализации Черного моря. Кстати, один из лучших военных министров России Д.А.Милютин и некоторые другие члены совета ратовали за соблюдение крайней осторожности в этом вопросе. По их мнению, следовало сначала "посоветоваться" с державами, подписавшими этот договор. Канцлер решительно возразил: поступать так - "значит отказаться от своей цели". И все же решение было принято - князя Горчакова поддержал Александр II.

И князь Горчаков, не мешкая, из Царского села направляет русским дипломатическим представителям в Европе (в странах, подписавших Парижский мирный договор 1856 г.) циркулярную депешу 19/31 октября 1870 г., в которой указывалось: "Пятнадцатилетний опыт доказал, что начало нейтрализации Черного моря, от которой зависит безопасность границы Российской империи с этой стороны, во всем ее протяжении, имеет лишь теоретическое значение". И далее: "В самом деле: в то время, как Россия разоружалась в Черном море и даже посредством декларации, включенной в протокол, прямодушно воспрещала самой себе принятие действенных мер морской обороны в прилегающих морях и портах, Турция сохранила право содержать в архипелаге и проливах морские силы в неограниченном размере; Франция и Англия могли по-прежнему сосредоточивать свои эскадры в Средиземном море". Горчаков в депеше также указывал, что государь император "не может долее считать себя связанным обязательствами трактата 18\30 марта 1856 г., поскольку они ограничивают его верховные права в Черном море". Копии с циркуляра были переданы министрам иностранных дел Англии, Франции, Австро-Венгрии, Италии, Турции. На документе есть помета Александра II: "Быть по сему".

На следующий день, 20 октября/1 ноября 1870 г. князь А.М.Горчаков направил письмо послу России в Великобритании Ф.И.Брунову с комментариями, которые посол должен был сообщить английскому правительству, по поводу Циркуляра от 19/31 октября 1870 г. Там есть такие строки: "...Решение, принятое императором, продиктовано чувствами достоинства и обязанностью не оставлять все пространство нашей южной границы в зависимости от случая или каприза... Речь идет не о создании затруднений для Порты или о желании добиться исключительного перевеса.

Речь идет только о возвращении прав суверенитета, без чего не может существовать ни одно великое государство". На документе помета Александра II: "Быть по сему". Аналогичная помета государя имеется и на депеше А.М.Горчакова послу России в Берлине П.П.Убри о позиции России на будущей конференции (21 ноября/3 декабря 1870 г.).: "Не может быть и речи об отказе от нашего циркуляра... Возможно, что на конференции будет много сказано о неправильной форме, о принципах и т.д. Все это нам совершенно безразлично. Мы не имели другого средства заставить Европу заняться этим делом. Главное, что по существу вопрос будет решен в нашем духе".

Как и следовало ожидать, сообщение князя Горчакова произвело громадный переполох в европейских странах. Последнее, третье заседание Лондонской конференции, на которой была решена судьба Парижского трактата, произошло 2/14 марта 1871 г. С нейтрализацией Черного моря было, наконец, покончено.

Позднее в этой связи князь Горчаков вспоминал, что в эпоху франко-прусской войны именно он "подал мысль государю Александру Николаевичу и поддержал затем его решимость смыть пятно, оставшееся на страницах новейшей истории нашего отечества: уничтожить запрет, наложенный на Россию Парижским трактатом...".

В самый острый момент крымского кризиса князь А.М.Горчаков принимал в своем кабинете, расположенном на третьем этаже здания Министерства иностранных дел, английского дипломата лорда Немира и французского герцога Монтебелло.

По воспоминаниям чиновников из ближайшего окружения министра, князь Горчаков подошел с дипломатами к одному из окон своего кабинета, обращенному на Дворцовую площадь, и, обращаясь к послам, сказал: "Вы видите этот дворец и эти памятники. Флоты ваши могут бомбардировать, сжечь, разрушить все это - Россия останется совершенно равнодушной, и вы никогда не сломите ее сопротивления". Слова его оказались пророческими.

Отмена так называемой "нейтрализации Черного моря" стала настоящим триумфом, когда талантливый дипломат познал "минуты шумного успеха". Следует при этом подчеркнуть, что князь Горчаков был приверженцем мира с первых лет своего управления иностранными делами: при возникновении серьезных международных конфликтов талантливый русский дипломат выступал против применения военной силы и призывал действовать "с крайней осторожностью".

Вынужденный отправиться на лечение в Баден-Баден, престарелый Александр Михайлович в январе 1882 г. писал оттуда своему другу в Петербург: "Я не согласен с мыслью мудреца Горация, что приятно смотреть из тихой пристани на бурные волны. Если я телом не в Петербурге, то мои мысли и сердце мое не оставляли его".

В некрологе, помещенном в апрельском номере "исторического вестника" за 1883 г., читаем: "На политическом горизонте Европы погасла звезда первой величины". И далее: "Россия преклонялась перед своим канцлером и его "русской политикой" <...> Франция отзывалась о нем с полным сочувствием; Италия прислала ему знаки высшей степени своих орденов, раздаваемых в редких случаях; Испания сделала его грандом первой степени; Англия от имени органа большинства образованного мнения, газеты "Таймс", заявила, что смерть князя Горчакова образует в среде интеллектуальных интересов "брешь, подобную той, которую нанесло бы нашим привязанностям удаление друга". Английская газета также писала, что "канцлер был одним из людей редких в какой бы то ни было стране, которые кладут свой отпечаток на дела нации".

"Исторический вестник", указывая, что князь Горчаков был крупным явлением в общеевропейской жизни, вместе с тем подчеркивал: "Канцлер понимал необходимость общения своей родины с цивилизованными европейскими державами, необходимость заимствования от них всего, что приобретено ими на поприще развития всех отраслей знания, общественного прогресса и государственных учреждений".

Петербургская газета "Голос" еще в 1867 г. писала: "Имя князя Горчакова принадлежит истории: потомки лучше оценят его деяния на пользу родины". Прогноз газеты оказался на удивление точным.

Так, Е.М.Примаков в этой связи заявил: "Когда человек не знает, к какой пристани держит путь, для него ни один ветер не бывает попутным, - говорил великий мыслитель Сенека. Александр Михайлович Горчаков знал, куда держит путь управляемое им Министерство иностранных дел. Знают это и его современные потомки - дипломаты новой России".

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.