год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Теперь решил написать на тему, навеянную писателем Александром Ольбиком. Знакомые поинтересовались, причем здесь Ольбик? Живет и публикуется в Латвии и нельзя сказать, что так уж широко известен в России. Что ж, отчасти это верно. И все же не совсем, потому что выпущенная им в 1992 году в соавторстве с тогдашним помощником и доверенным лицом будущего президента книга "Три года с Ельциным", безусловно, не осталась не замеченной, и имя Ольбика в общем-то известно. Мое же внимание к Ольбику объясняется следующими причинами. Во-первых, я его литературные работы знаю, и мне этот автор нравится (оригинальный, остросюжетный, с большой фантазией и знанием многих деталей). Во-вторых, я знаком с ним лично, а не только по книгам. Среди других его качеств одно особенно (не побоюсь этого слова) поразило меня - умение в нужный момент оказываться в гуще событий… В свое время мы много беседовали, и даже активно переписывались. В-третьих, не стану лукавить, вновь на его имя "навела" недавняя (июль с.г.) публикация в "Известиях" с экстравагантным названием: "Будьте осторожней с гранатой, Александр Стальевич, бросил Патрушев". Публикация посвящена новому детективу Ольбика; в подзаголовке: "Владимир Путин стал героем детектива". Действие детектива, по воле автора и его неисповедимой прихоти, происходит в Чечне… Прочел отзыв и изумился. Подумал, чего только теперь ни пишут. Сверился: да, верно, это Саша Ольбик. Он самый, из Латвии. Признаюсь, первой озорной мыслью, было желание отреагировать на столь неординарную литературную находку своего знакомого какой-нибудь доброжелательной пародией, тоже с "героическим" названием. Ну, скажем: "Стоит статуя в лучах заката, рука поднята, в руке граната". Но от этой мысли отказался. Не сумею развернуть тему, да могут и не понять. Скажут зачем, мол, он, не видя в глаза книги, полез в это дело. Тем более комментарий к детективу коллеги-журналиста А. Братерского в газете уже прозвучал и сделан совсем недурно (впрочем, идея о "памятнике" в заголовке, у меня появилась, возможно, именно тогда). Да и так ли уж необычна находка автора? Писал же Толстой об императоре Наполеоне и царе Александре, вполне реальных исторических личностях, которые фигурировали среди выдуманных героев, вроде Пьера Безухова, Натальи Ростовой или Платона Каратаева в "Войне и мире". Да еще пуще того, граф этого императора даже "замочить" собирался. Ну, кого это сегодня удивляет? Газета "Известия", впрочем, пишет, что "латвийское издательство, куда автор направил рукопись, попросило его убрать из текста имена Путина и других зубров российского политического олимпа …" (Александр Стальевич и Патрушев - фигуры известные, в ИНТЕРНЕТЕ фигурируют на самом верху списка российских политиков). Но Ольбик настоял на своем: "раскрученные" персонажи позволят лучше продавать книгу. Ему виднее.

И все же размышления об Ольбике, по-видимому, "сработали на подкорковом уровне", и я вдруг вспомнил о двух интервью этого писателя, относящихся к концу восьмидесятых годов прошлого столетия и взятых им у "раннего" Ельцина, когда тот еще только входил в большую политику. Эти материалы были опубликованы в вышедшей в 1990 году сравнительно небольшой книге автора "Что за поворотом?" среди полутора десятков других интервью. Книга издана в Риге и представляет любопытный, поучительный и, что особенно важно, ставший сегодня библиографической редкостью материал, относящийся, пожалуй, к наименее отраженному в СМИ периоду жизни уже получившего скандальную тогда известность и стремительно рвавшегося к власти Ельцина. При этом особый интерес, с моей точки зрения, представляют возможность с помощью этих сведений увидеть Ельцина "в динамике" на основе его высказываний и диалогов, характеризующих взгляды будущего российского президента в разные периоды времени. В более поздних публикациях (см., например, книгу Коржакова "От рассвета до заката" или самого Ельцина "Президентский марафон") Ельцин выглядит совсем иначе. А уж в реальных действиях он и вовсе другой человек. Но, похоже, таким он был не всегда. А может быть и всегда, но только раньше старался внешне выглядеть как-то по-другому. И именно в этом захотелось поглубже разобраться и понять, как же происходила эволюция этого неоднозначного и такого разного в отдельные периоды своей жизни человека, который, со всеми его противоречиями, хотим мы или нет, надолго, а может и навсегда, оставил глубокий след в нашей памяти. Где он был искренен, а где только играл, обличая, заявляя и обещая? И в конечном итоге подавляющее большинство из нас обманул. Впрочем, уходя, публично извинился. Но то что натворил, в том числе в области социального обеспечения, ему вряд ли все смогут простить. Слишком многое люди потеряли от происшедших изменений и почти ничего не получили взамен. И я решил разработать сюжет: "Я памятник воздвиг себе …" (помните у Пушкина, когда он подытоживает свою жизнь: "Я памятник воздвиг себе нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа…"). Или у Ильфа и Петрова, когда Бендер, охмуряя жуликоватого архивариуса Коробейникова, бросает ему фразу: "… Вы прямо герой труда! Вам памятник нужно нерукотворный воздвигнуть". И хотя, в отличие от Туркменбаши, ни о каком реальном памятнике Ельцину мне пока неизвестно, дальнейшая часть этого рассказа будет связана с тем, какой же памятник, понятно "нерукотворный", воздвиг себе Ельцин сам, и какую память оставил о себе у людей и прежде всего в связи со своим былым любимым коньком, проложившим ему дорогу во власть, - гневным и ярким обличением социальной несправедливости.

А теперь возвращаюсь к интервью Ольбика. Интересно, что сам Ольбик, с моей точки зрения, глубокий психолог, взявший интервью у десятков состоявшихся или обещающих знаменитостей, замечает, что есть несколько типов людей, дающих интервью. И в каждом случае (разумеется с учетом индивидуальной специфики) приходится преодолевать свой "психологический барьер". По его мнению, есть три типа интервьюируемых (далее с незначительными отклонениями практически цитирую Ольбика). Первый - человек, уже переживший триумф. Такой человек менее доступен, чем тот, кто к признанию только подступает. Второй - уходящая популярность (ну, скажем, Горбачев, Рыжков или Примаков, не говорю уже о Гайдаре или Кириенко). Такого человека его положение прямо толкает в объятия журналистов (хотя это и не всеобщее правило; есть люди, которые во всяком случае внешне, презрительно относятся к "легкой" популярности, рекламе и саморекламе и в связи с этим журналистов не желают видеть в упор. И, наконец, третий, по словам Ольбика, "подарочный" тип собеседника - это тот человек, который только что вкусил славу. Ему страстно хочется купаться в ее лучах, на каждом шагу получать ее подтверждение. С таким собеседником "разговоров может быть на сто лет", причем без оглядки и оговорок, типа "это не для печати". Думаю, что в книге Ольбика, Ельцин того времени, это классический образец персоны третьего типа. Первым типом там пока и не пахнет, это придет позднее. И именно это, с точки зрения "эволюции" бывшего партийного работника, особенно интересно.

И вот я листаю страницы и читаю. При этом вспоминаю, что наиболее сильной стороной Ельцина в тот период была критика так называемых партийных привилегий в социальной сфере. Верно, многие такие факты были, причем Ельциным это тогда толковалось, как "вопиющее неравенство". Ни в коей мере не намерены оправдывать этих фактов, хотя и отметим, что их действительный уровень и значение в условиях тогдашней острой борьбы за власть были сильно раздуты. Это не нынешнее гигантское, в тысячи процентов, просто не сопоставимое по уровню, различие в индивидуальных доходах и оплате труда. Тогда же средний уровень зарплат рабочих и партработников, по данным, взятым из интервью с тем же Ельциным, был почти одинаков - согласно статистике, чуть меньше 10-ти процентов. То же и в отношении уровня жизни (в отличие от нынешней ситуации), что и зафиксировано международной официальной статистикой Всемирного банка (см. Известия, 23.01.2002, статья Кристофа Рюля "Причина вашей бедности - имущественное неравенство").

Вернусь к книге Ольбика. В своей предвыборной программе в депутаты Верховного Совета СССР (выборы состоялись 26 марта 1989 года) Ельцин заявлял, что необходимо: "Рядом законодательных актов укрепить веру народа в победу над бюрократией, коррупцией и социальной несправедливостью, ужесточить борьбу за социальную и нравственную справедливость. Добиваться равных возможностей для всех граждан (от рабочего до главы государства) в приобретении услуг, народного образования и медицинского обслуживания. В связи с этим переориентировать Четвертое Главное управление Минздрава СССР, обслуживающего номенклатуру (0,24% от бюджета Минздрава!), на наиболее слабо социально защищенную часть общества". Там же он обличал антиалкогольную кампанию, которая "дала людям повод усомниться в "мудрости" решений, принимаемых государственными деятелями (и здесь он, конечно, прав)". Ельцин рассказывал, как специально ездил в общественном транспорте, а потом со знанием вопроса делал глубокомысленный вывод: "дело это очень и очень трудоемкое". Он говорил: "Если я собирался на какой-либо завод, то я предварительно намечал маршрут, по которому обычно добираются до завода рабочие. К примеру, основной поток рабочих завода имени Хруничева направляется со стороны Строгино. В шесть часов утра я садился здесь на автобус, добирался на нем до метро, пересаживался снова на автобус и к семи оказывался у проходной предприятия. И не ждал, когда придет директор, шел в цеха, (и прямо с утра) в рабочую столовую. И когда затем разговор заходил об "адовых" сложностях транспорта (можно не сомневаться по "наводке" самого Ельцина), я отчетливо понимал озабоченность рабочих. А поняв до корней проблему, легче найти ее уязвимые места" (поймаем на слове и заметим: найти "уязвимые места" - именно в этом и состояла его основная цель, и здесь он, как говорится буквально "на мякине", переиграл Горбачева, говорившего о чем угодно, кроме конкретных вопросов реальной жизни трудового человека).

А потом однажды Ельцин побеседовал с бывшим министром здравоохранения Буренковым. И тогда ему пришла в голову еще одна "счастливая" популистская мысль. Он пишет о своем намерении: "… поездить по поликлиникам, высиживать по несколько часов в очередях - благо тогда в лицо меня москвичи не знали - разговаривать с людьми. И Ельцин передвигался по городу, как когда-то в XIV веке король Франции Филипп, известный в истории как Филипп Красивый. Король любил бродить по городу инкогнито, в скромном платье, как простой горожанин и при этом как бы "щупал пульс жизни своего народа" ("Железный король", Морис Дрюоон). Ну а Ельцин? В этом случае все было и так, и не так, но об этом чуть ниже. А пока же он, сидя в очереди в больнице, в которую уже больше никогда в жизни не заглянет, и уж точно не станет там лечиться (даже, когда позже во время президентства прихватит с сердцем), "засекал по часам и фиксировал, что некоторые участковые врачи принимали одного пациента не более пяти минут. А потом выступал в прессе, мол: "что можно сделать за пять минут? Разве что навсегда отбить охоту доверять врачу. Отбить охоту всему нашему здравоохранению и в конце концов-принципам социальной справедливости" (А.Ольбик, его первое интервью с Б.Ельциным). Вот ради подтверждения этой последней мысли и бродил по городу в поисках изъянов опытный партийный функционер Ельцин. Что тут скажешь? На сто процентов уверен, не из за болезни ездил тогда Ельцин к районному врачу (лечиться он предпочитал в других местах - в поликлиниках на улице Грановского, Мичуринском проспекте и за рубежом), а по другим причинам. Он не ситуацию пытался улучшить, а, как теперь говорят, собирал "чернуху", с главной целью - в нужный момент выложить ее на стол политическим оппонентам. Не совсем, мягко говоря, чистоплотная цель. И все это позже он сполна использовал, накапливая предварительно в своей популистской обойме.

Так в чем же разница с Филиппом Красивым? Король-то старался уловить пульс жизни своей страны, когда был на вершине своей власти и делал это регулярно, всю свою жизнь. Ельцин "ходил в народ" только в тот период, когда рвался к власти. Потом, когда ее получил, он забыл о своей практике и уже никуда не ходил, это его больше не интересовало. Филипп вошел в историю своей страны, как один из наиболее просвещенных и мудрых руководителей, политиков и государственников. Ельцин… Он уже тогда начал формировать свой неоднозначный и малопривлекательный образ, закладывая фундамент будущего "нерукотворного памятника" такого же пустого златоуста и демагога, как его формальный полярный оппонент, а реально - напарник, Горбачев. В этом плане они абсолютно однотипны, как клоуны Бим и Бом в цирке или Твидлди и Твидлдам в "Алисе в стране чудес".

Чего же он добился, что улучшил? Прошло десятилетие его социальной политики. Теперь за посещение к врачу, тому самому, очередь к которому однажды высидел Ельцин, мы с вами в большинстве случаев платим. А у кого денег нет - к врачам перестали ходить. Вот и очереди поубавились, а заодно и вопрос о кратковременности пятиминутного приема автоматически отпал. И нет проблемы! Как отмечалось, Ельцин, когда у него сердечко прихватило, в знакомую ему (где в очереди сидел) поликлинику не обратился. В Германию поехал. И там за свои операции по-прежнему не сам платил (формально-то у нас медицина все еще бесплатная, для Ельцина и его окружения, по крайней мере, "социалка-то" сохранилась). Вспомните свои популистские речи, господин Ельцин и скажите, как это все называется?

… Будущий президент Российской Федерации очень любил вспоминать о своих хождениях в народ и любоваться собой, когда доводилось выступать перед публикой или СМИ. И вовсе не зря упрекнул его тогдашний редактор журнала "Огонек" Коротич, сказав как-то, что слова Ельцина ставят его самого в неловкое положение. Коротич писал: "Он рассказывает, как его жена ходит в магазин, стоит в очереди, и подает это как подвиг. И это в стране, где "большинство людей стоят в очередях…". Правильно подметил тогда Коротич. Игра в показуху. В этом одна из характерных черт ельциновщины. Так вроде бы нехитро, даже примитивно, но вполне успешно великий популист и демагог Ельцин, вставший во главе демократов, боролся за справедливость. Порой буквально "втирал людям очки", убеждая в том, что если, мол, переориентировать Четвертое Главное управление "на обслуживание народа" (кстати, это так и не было сделано), то это и есть чуть ли ни самое верное средство решить социальные вопросы в области медицины. А большинство людей толком не знали, что это за Четвертое управление, а услышав его расхожий аналог - "кремлёвка" начинали воображать бог знает что. Это была самая настоящая спекуляция на недостатке или искажении информации, направленная на "ослепление" и обман людей. И ведь многие тогда верили! Он же говорил от имени руководящей партии, как "прозревший" партиец. Тогда это явление было в новинку, куда как убедительно! Таким в первую очередь и аплодировали.

А как он красиво говорил о нравственных критериях руководителей, заявлял, что это должны быть: "честность, порядочность, работа без страха и равнодушия, принципиальность и бескорыстное служение народу". Прекрасные, достойные Робеспьера и идеалов Великой Французской революции слова! Их бы надо было тогда же высечь золотом на пьедестале памятника автору. Чтобы, не дай бог, не позабыть или утерять. Но не высекли. Не успели за другими делами. Да и памятник нерукотворный, высекать не на чем. И вот результат: все эти верные мысли почти моментально после его прихода к власти были забыты и утрачены. Теперь пресса все чаще именовала Ельцина - "царь Борис", а его алчное окружение - "семья".

Итак, эволюция личности… Описывая в книге "Наполеон Бонапарт" эволюцию своего героя, её автор А.Манфред, в том числе и сам, буквально поражался насколько разным по своим убеждениям и сути предстает Наполеон в отдельные годы своей жизни. В ранней молодости (ему едва двадцать) - это создатель вольнолюбивого, чуть ли ни революционного по взглядам на общественное развитие романа "Ужин в Бокере". Затем Наполеон - военачальник. Он все еще демократ, но уже другого толка… Затем - облеченный властью и полномочиями - Первый Консул Республики, вложивший труд в создание ставшего классическим, "наполеоновского права". И, наконец, всесильный и не терпящий инакомыслия император-самодержец. Абсолютный монарх.

Говорят, история повторяется и совершается в начале в виде трагедии, а потом - фарса. Вовсе не попытаюсь сравнивать Ельцина с Наполеоном. Такого намерения не было. Но мысль о том, что один и тот же человек на протяжении даже не всей жизни, а небольшой ее части, вдруг буквально в течение нескольких лет или месяцев, а то и меньше, меняет свои взгляды, видимо, не лишена основания. А может, иные и не менялись, просто, рассчитав, что не надо больше притворяться, в какой-то момент выявляли свою истинную сущность? Или, как говорил вождь народов: "мы сегодня не те, что были вчера, а завтра будем не те, что сегодня". А Пушкин в "Евгении Онегине" выразил это такими словами: "Ужель, та самая Татьяна?". И если он пророчески имел в виду при этом и дочку Ельцина, то, надо признать, поэт оказался прав.

Впрочем, вопрос об "эволюции" Ельцина это, конечно, специальная тема, которую, походя, не раскроешь. Оставим это будущим авторам, а к тому времени, может, окончательно прозреем. Не станем сопоставлять более поздние позиции Ельцина с его речами на 26 съезде партии (1981 год). И все же приведем, чтобы не быть голословными, хотя бы один фрагмент: "Товарищи! Минувшее пятилетие стало новой крупной вехой в героической летописи Страны Советов. Как демонстрирует очередной съезд партии, ее сегодняшний день - это блага, которые реально дает развитой социализм советским людям, это мир и покой, хранящие их. А все это - результат мудрого коллективного разума, титанического труда, несгибаемой воли и непревзойденного организаторского таланта Коммунистической партии, её боевого штаба - Центрального Комитета и Политбюро во главе с товарищем Леонидом Ильичем Брежневым. (Аплодисменты.)".

За этим, 1981-м годом следуют еще несколько однотипных лет и речей в том же духе. И вот наступает "переломный" в жизни Ельцина 1988-й год. И в том числе его первое интервью с Ольбиком. Но что это? Ельцин по инерции все еще выступает с "ленинско-революционных" позиций: "… уровень счастья людей - это главное, ради чего, собственно, и свершилась Великая Октябрьская революция и ради чего мы, коммунисты, должны работать больше и лучше всех… А мы, коммунисты, кому служим? Народу, но никак не наоборот". И еще: "Как зоркое предупреждение я понимаю слова В.И. Ленина, сказанные им на XI съезде РКП(б): "В народной массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда мы правильно выражаем то, что народ сознает. Без этого коммунистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет вести за собой массы, и вся машина развалится".

Далее 1989-й год. Второе интервью Ельцина с Ольбиком. Партийной реабилитации, о которой он просил, Горбачев с Яковлевым (тот даже свою шляпу обещал съесть) ему не дали (жаль, может тогда нам сегодня было бы полегче?). Теперь уже Ельцин, закусив удила, выступает с иных позицией по многим принципиальным вопросам. В частности он говорит: "…я хотел бы подчеркнуть: слишком долго мы обожествляли образ Ленина". Впрочем подобные оценки слышны уже и из самого яковлевского агитпропа. И все же заметно, что именно тогда он "нутром" почувствовал возможность захвата власти, и стал приоткрывать истинное лицо. Но чтобы бороться за власть, нужен инструмент, рычаг. И в качестве такого рычага Ельцин делает ставку, на социальные вопросы, манипулируя ими, как жонглер в цирке. И все же у людей постепенно начало созревать понимание: Ельцин не тот, за кого он себя все это время выдавал. Он стал стремительно меняться. И вскоре нашим глазам предстал уже совсем другой Ельцин. А это значит, что раньше он не был искренним. Был заурядным конъюктурщиком. И то, что он говорил нам вчера, оказывалось ошибкой или враньем, а значит то, что скажет завтра может оказаться тем же самым. Так оно и получилось. Когда же он говорил правду и говорил ли ее когда-то вообще? Мы его слушали, верили, хлопали в ладоши, хлопали ушами. И прохлопали "социалку". И не только ее.

Ельцин же в конце концов получил то, к чему стремился больше всего на свете - власть. Правда получил ее в разрушенной и разваленной, причем во многом с его помощью (что и было платой за эту власть) стране. Но его это не смущало и, похоже, даже устраивало. Властью он пользовался большую часть последнего десятилетия ушедшего века. Срок не малый, и у него были все возможности выполнить или хотя бы попытаться выполнить свои обещания по построению справедливого общества. Ельцин этого не сделал, а былая любимая тема о социальной справедливости и соответствующие жгучие слова просто исчезли из его лексикона. И люди окончательно поняли, что для него эта тема просто перестала существовать, он закрыл ее для себя раз и навсегда. Зато и сам и "семья" половили вдоволь рыбки в мутной воде. В своих выступлениях в качестве президента страны о прежних обещаниях никогда не вспоминал и лишь в самом конце своего "президентского марафона", уходя, как уже упоминалось, попросил у людей прощения "за то, что многие наши с вами мечты не сбылись". Сказал "дипломатично". Правильнее было бы говорить не о несбывшихся мечтах, а об убитых и растерзанных надеждах. Чувствовалось, однако, что вину свою подспудно сознает и ищет форму, как это помягче выразить. Он оставил страну изменившейся до неузнаваемости, фактически уничтожив всю накопленную десятилетиями практику социального обслуживания и многое другое. Запутался сам и запутал других.

Жизнь в стране изменилась. Лучше она не стала, напротив, для подавляющего большинства людей стала хуже, гораздо хуже. Он по своей экономической и политической безграмотности примитивно, хотя говорит, искренне, верил, что проблемы страны можно решить в одночасье. Ну прямо, как, Чапаев, в книге Фурманова, который был уверен, что на Северном полюсе холодно, а на Южном - ужас, как тепло. Ельцину почему-то, казалось: "один рывок - и все одолеем" (кто ему это напел?). И как Василий Иванович с шашкой наголо впереди на лихом коне он бросился к своей новой цели - строить развитой капитализм. За эту самонадеянную дремучесть в его авантюристической попытке "одним махом… перепрыгнуть из серого тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее", по долгам Ельцина его преемникам и всем нам вместе платить придется еще долго. Лучше бы оставался боксером, говорят, там у него получалось.

В прошлом году "Литературная газета" организовала широкую общественную дискуссию под рубрикой "Десять лет, которые…". Из номера в номер в течение нескольких недель газета публиковала мнения и оценки разных авторов по поводу того, к чему же пришла страна, и что делать дальше. Приведу лишь одну из многих других, подобных по духу оценок, высказанную А.Ципко и опубликованную в N21 за 2001 год (статья "Ослепление и наказание"). Автор - общественный деятель, известный своей антикоммунистической позицией и взглядами. Но прежде, чем это сделать, еще раз обращусь к беседе Елцина с Ольбиком (второе интервью, 1989 год). Привожу дословно высказывание Ельцина: "Я уверен, что когда-нибудь народ предъявит очень строгий счет к лицам и ведомствам, которые зная о критическом положении дел в здравоохранении, экологии, социальной сфере в целом, не предпринимают действенных мер к изменению ситуации. Их будут судить как государственных преступников". Сильно сказано. Давайте запомним.

А теперь вернемся к Ципко, который считает, что новый, пришедший на смену коммунистическому, режим носит антинародный характер. Он (этот режим) "сознательно разрушает социальные завоевания прошлого, включая право на труд и обеспеченную старость, а также, систему здравоохранения, всеобщего бесплатного, в том числе и высшего образования, и обрекая миллионы детей большинства на духовную маргинализацию, а население страны, переживающего сегодня социально-демографическую катастрофу - на вымирание". Поддерживаемая, буквально выпестованная Ельциным "революция привела к дичайшему аморализму, к резкому снижению планки достойной и нравственной жизни". И далее. "…Жизнь человеческая стоит сегодня так же мало, как она стоила при большевиках. Только сейчас людей убивают по-другому. Не расстрелами у вырытых рвов, а постмодернистскими методами: тайным поощрением "белой смерти", безработицей, нищетой, разрушением "социалки", и прежде всего медицинского обслуживания… политикой, сознательно направленной на физическое умерщвление неадаптированной части старшего поколения". Тоже сильно сказано, не правда ли? И главное, как и в предыдущем абзаце, сказано правильно.

Давайте подытожим. К кому обращены оценки и содержащиеся в них обвинения, сформулированные Ципко? Тут двух мнений быть не может: к существовавшему режиму. Дальнейшие комментарии, полагаю, излишни. Вот только мысли Ельцина, и его вновь вполне достойные Робеспьера красивые слова опять разошлись с делами и остались лишь на бумаге. Болтовня получилась, банальный популизм, к которому, как в свое время и речам Горбачева, люди адаптировались и прекратили на них реагировать. Ельцину перестали верить, он это понял и ушел. Никакой перспективы у него не оставалось.

Вот такой нерукотворный памятник и воздвиг себе Борис Ельцин. Стоп! О памятнике какому Ельцину все-таки идет речь, с каким его обличьем? Их, обличий-то перед нами прошло довольно много. Одно понятно, неясный получается памятник, мутный выходит образ, малопривлекательный, лживый какой-то. Возьмем такой пример. Представьте, кто-то взумал бы поставить памятник хамелеону. Ну, тушу-то, наверное, отлили бы легко, а цвет какой дать? Вопрос не простой. Он же, хамелеон этот, постоянно меняет свой цвет, как на дискотеке. Прикидывается по обстановке. Что похожее и здесь.

В историю Ельцин, конечно попал, но она (история) еще не сформулировала емкой и четкой оценки прошедшему периоду. Пожалуй, можно сказать только, что это было "смутное время". Такое на Руси уже случалось, в последний раз около четырехсот лет тому назад. Иные говорят, что это Бог Россию за что-то наказал. Вот и дал нам Горбачева, да еще почему-то в придачу в паре с Ельциным. И впечатление такое, что правили они страной (а точнее, как терминаторы, разрушали её), бездумно и безумно. Не ведая, что творят. (А вдруг да сознательно все сделали? Даже не хочется в это верить). Наверное все-таки не понимали. Ослепление было. Воистину говорят, коли захочет Господь наказать, так отнимает разум. Что же дальше? Трудно сказать. Посмотрим. Уж больно запутанный клубок с множеством оборванных нитей и узлов оставил после себя Ельцин. Замутил всё, запутал. А распутывать теперь придётся другим. И дело это не простое, длительное и деликатное. Одним рывком не решить. Теперь даже и Ельцин это понял и в книге своей написал. А одним рывком нельзя. Поаккуратнее надо, как говорил дьявол из книги "Мастер и Маргарита". Иначе всякое может произойти.

Вот какие мысли навеяла недавняя статья с озорным, но отнюдь неоднозначным названием в "Известиях" о новой книге Ольбика и небольшая, но поучительная книжка писателя "Что за поворотом?".