год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Если вы подниметесь на четвертый этаж центрального корпуса впечатляющего здания ВИК - Венского международного центра, где проходят основные мероприятия по линии МАГАТЭ - Международного агентства по атомной энергии, то увидите перед входом в основной конференц-зал, отлитый из бронзы и расположенный на постаменте бюст, в память Игоря Васильевича Курчатова. Конечно, это не величественная "голова" ученого, установленная перед входом в гигантский и уникальный Институт атомной энергии в Москве (ИАЭ имени Курчатова, преобразованного в 1992 году в Российский научный центр - "Курчатовский институт"), напоминающая сказочный эпизод из "Руслана и Людмилы". Это скромная, но знаменательная и почетная дань русскому человеку в мировом атомном центре, результаты работы которого в свое время на многие десятилетия повернули и в значительной мере определили развитие современного мира.

Газеты пишут, что едва ли в 20 веке был ученый, чьи заслуги перед страной ценились так высоко, и что в Москве утром к кремлевской стене, где находится могила Курчатова, скончавшегося в возрасте пятидесяти семи лет в 1960 году, были возложены десятки венков, а огромный концертный зал Академии наук едва вместил всех пришедших на торжества. Тут собрался весь цвет российской науки и руководство оборонного комплекса страны. Некоторые из них еще работали вместе с Курчатовым, другие лишь мельком видели его или сотрудничали со специалистами его научной школы. Памятные заседания состоялись в Курчатовском центре, в клубе ИАЭ, в МИФИ и целом ряде других организаций и учреждений. Здесь же, в рабочем здании МАГАТЭ в центре нынешней Европы все происходило как обычно. Не было делегаций с цветами и памятными адресами, да и от кого их ожидать здесь в адрес творца первой советской атомной бомбы, а вскоре вслед за тем и первой в мире - водородной? И все же мы, небольшая группа журналистов, побывали там, просто молча постоять перед памятником и вспомнить часть нашей истории. Нынешний директор института, академик Велихов в одном из своих интервью, озаглавленном "Без бомбы мы были бы второстепенной державой" говорит: "Мы благодаря работе над ядерным оружием сумели развить нашу науку, сделать ее достижения конкурентоспособными на мировом рынке. Поэтому день 29 августа, когда была взорвана первая советская атомная бомба стал для нашей страны поистине великим моментом" ("Аргументы и факты", N35 -99).

И вот равенство сил двух держав, одна из которых только что внесла решающий вклад в победу над фашизмом в Европе, но имела серьезное отставание от США в области ядерного оружия, было восстановлено. Последовал долгий и изнурительный период примерного ядерно-стратегического баланса, но общий мир на планете был сохранен, и в этом величайшая заслуга Курчатова.

Но только ли этим определяется вклад в науку и обеспечение научно промышленного потенциала страны со стороны нашего великого соотечественника? Обычно, перечисляя его заслуги, формулировки которых зарождались еще в пору засекреченности той области знаний, в которой ему довелось работать, сталкиваешься с сухими, мало что говорящими неспециалисту, записями: занимался изучением впервые обнаруженного явления - сегнетоэлектричества, исследовал искусственную радиоактивность, открыл ядерную изомерию. Под его руководством сооружен первый советский циклотрон, открыто спонтанное деление ядер урана. А вот результаты, формулировки которых понятны практически всем: разработана противоминная защита кораблей - созданная его сотрудниками установка позволила защитить военные корабли от немецких магнитных мин; создан первый в Европе ядерный реактор и, наконец, в июле 1954 года была запущена первая в мире советская атомная электростанция. Сделанный Курчатовым вскоре в Англии научный доклад на международной конференции по программе использования атомной энергии в мирных целях, произвел настоящую сенсацию.

Как-то в конце 70-х, когда ИАЭ был еще одним из самых закрытых учреждений в стране, академик Легасов, с которым мы тогда тесно сотрудничали, пригласил меня посетить дом-музей ученого, располагавшийся в одном из удаленных уголков огромной территории института, среди могучих деревьев. Скромное, тихое место, куда не доносился городской шум. Обычные в таких случаях помещения с мебелью, светильниками и незатейливой аппаратурой конца 40-х - начала 50-х, которые и теперь можно встретить в фильмах, посвященных тому времени. Фотографии, книги, бумаги на столе. За всем этим хозяйством ухаживал вышедший в отставку руководитель охраны Курчатова. Пили чай из высоких стаканов с подстаканниками, сохранившимися в доме с того времени. Легасов, он был тогда 1-м заместителем директора ИАЭ, академика Александрова, ближайшего сподвижника Курчатова (в феврале, кстати, тоже исполняется 100 лет со дня его рождения) заметил: после возвращения с полигона, где был произведен первый взрыв водородной бомбы, Курчатов вернулся в подавленном состоянии. Произнес только фразу, смысл которой заключался в признании того, какую же страшную вещь сделали ученые и специалисты-атомщики; ядерную войну следует исключить, а бомбу запретить. На испытания ядерного оружия он больше не ездил.