год 2010-й - более 30.000.000 обращений

В одной из любимых моих книг о Робинзоне Крузо есть фраза, где её герой рассуждает о своей удивительной судьбе. Эта фраза мне запомнилась, вероятно потому, что, порой, и самому приходят в голову подобные мысли. За свою жизнь пришлось встречать людей с самыми разными и необычными судьбами. Думаю, что это не такая уж редкость, хотя, конечно в каждом случае со своими особенностями, и судьба многих людей поистине уникальна. В этом плане на меня в свое время произвела огромное впечатление повесть Лескова "Очарованный странник".

Недавно в Вену приезжал мой товарищ, Владимир Тихомиров, ректор МЭСИ, профессор, сам человек с интересной судьбой. Знаем друг друга давно, но долго не виделись. Разговорились, зашел разговор о некоторых наших былых встречах и впечатлениях. Под конец сказал, обращаясь ко мне: "да, любопытные и необычные у тебя были встречи". И верно сказал, жизнь как бы шутила, "подкидывая" мне одну интересную встречу за другой. Я не искал этих встреч, да и что от меня могло зависеть? И вот сегодня в голове мелькают, как при обратном просмотре кинопленки, какие-то сценки и обрывки впечатлений от контактов, порой случайных и кратких, с неординарными людьми. Хрущев чокается бокалами со мной и чего-то желает. Брежнев быстро идет куда-то навстречу по тротуару в Кремле и, вдруг заметив меня, приветливо кивает. Видел Мориса Тореза, бывшего заместителя Де Голля в правительстве, какое-то время поддерживал контакты с его детьми Жаном, Полем и Пьером, вместе гуляя по Москве. Крепко подружились с писателем Олдриджом в Лондоне, а потом виделись в Москве, Крыму и опять в Лондоне. Перед глазами мультимиллионер Максвелл, зашедший ко мне в кабинет в ГКНТ со своей новой газетой "Европеец". А вот близкий мне человек - заместитель председателя Совмина СССР, академик Кириллин, многие наши ученые из Академии наук, в том числе ее руководители и знаменитые генеральные конструкторы. Случайный совместный полет с шахматистом Фишером из Рима в Тунис, и участие в качестве свидетеля в его любопытной и неожиданно принявшей комический характер беседе с нашей соотечественницей, простодушной учительницей английского языка из Смоленска (представившись своему соседу по креслу и услышав в ответ, что он шахматист Бобби Фишер, дотошно пыталась уточнить, профессионал он или любитель). Михалков-старший в Карловых Варах в конце 60-х: "Леонид, так виски хочется! Пойдемте, говорю, я с собой привез из Москвы" ("Клуб-99", венгерского разлива, тогда у нас продавали по шести рублей за бутылку). И много, целый ряд других порой необычных, и неожиданных встреч. Как-то участвовал по предложению профессора С.Капицы вместе с ним в телепередаче "Очевидное-невероятное". Передача была посвящена моей тогдашней специальности, которая теперь ассоциируется с "Интернетом". Хорошее, значимое название было у передачи, да и сама она была интересной. Об одном жизненном эпизоде в духе этого названия и пойдет речь ниже. Но перед этим скажу, что интересные встречи были не только с известными людьми…

1954-й год. Мне всего 16-ть. Я на самом Северо-Востоке Европы в Коми, где-то между Ухтой и Воркутой. Там в тайге идет заготовка леса. Вечером сидим вдвоем с напарником у костра. Моему собеседнику лет 40. Сидел в лагере, за что уже не помню, может быть я его и не спрашивал. Теперь на Севере жил без права выезда (специальные команды выискивали таких в поездах, едущих на юг на остановках в Коноше и Вологде, сам видел). Собеседник вдруг спросил: Леня, что ты думаешь о четвертом сне Верочки? Я понял, что речь идет о романе "Что делать?" Чернышевского, стал что-то говорить, не помню уже что. Он внимательно слушал и делал какие-то замечания. Мы эту книгу в 9-м классе проходили, я ее прочел, хотя, прямо скажу, без особого энтузиазма, но тогда ещё, думаю, помнил, потом уж подзабыл. И только гораздо позже, много лет спустя, вдруг возник в памяти этот эпизод и почему-то пришла в голову мысль: он-то откуда в свои годы помнит и рассуждает о четвертом сне Верочки (где говорится о нашем возможном будущем обществе)? Кто он, обычный учитель средней школы, а может еще кто? Учителю-то что там было делать, сидя у костра? И подумал, вот странная судьба у этого явно неординарного человека…

В конце 50-х мы жили в самом центре Москвы по улице Грановского. Я недавно женился. Жена - студентка исторического факультета МГУ. Факультет располагался в старом здании университета по улице Герцена в пяти минутах ходьбы от дома, и я часто ходил туда встречать жену. Там же училась и Наташа Поскребышева на отделении искусствоведения. Помню пришел к ним в группу из любопытства (что это за искусствоведение такое?), послушал какую-то лекцию. Была Наташа абсолютно рыженькая, но такие волосы мало встречаются у русских - вьющиеся и видно, что очень толстые и жесткие. Стрижка - короткая. Лицо всё в веснушках. Глаза - светлоголубые. Не высокая, симпатичная, несколько пухленькая. Милое, доброжелательное существо. Год рождения, кажется, 37-й. Была она тогда в очень хороших отношениях с моей женой, а стало быть и со мной. Кончилось дело тем, что вышла замуж за моего приятеля Анатолия, сокурсника по МИФИ из одной со мной студенческой группы, приехавшего на учебу в Москву из Белоруссии. Видно, что был он из совсем простой, не состоятельной семьи, говорил, что жил там под Гомелем вдвоем с матерью. Ростом не велик, черноволосый, ходил в длинной черной отцовской железнодорожной шинели. В Москве жил на одну стипендию в институтском общежитии на Зацепе, а тут вдруг переехал в квартиру самого А.Н.Поскребышева, который многие годы был личным секретарем Сталина. Мы с женой ходили к ним в гости. Тут впервые я и увидел Александра Николаевича, который к тому времени уже несколько лет был на пенсии. Помню, когда он зашел поздороваться, одет был по-домашнему и довольно небрежно, я еще обратил внимание, что даже ширинка у него была не застегнута. Был он роста мелкого, без единого волоска на голове. Возраста неопределенного, думаю где-то около 60-ти. Позднее узнал, что окружающие за глаза когда-то звали его Александр Великий, возможно, с некоторой иронией в связи с его малым ростом, но одновременно и с огромным почтением. Говорили, что в свое время он был всесилен. Именно он готовил документы для Сталина, тот его очень ценил, и перед Поскребышевым заискивали чуть ли не все подряд.

Наташа на отца похожа не была. Мать, говорили, умерла, Насколько знаю, Наташа ее почти не помнила. Свято чтила отца. Александр Николаевич жил тогда уже с другой женой по улице Грановского. С ними жили еще сравнительно небольшая дочка лет десяти или чуть постарше и Наташа. Была у Наташи и старшая сестра, высокая, стройная, красивая и черноволосая. Видел её у Поскребышевых в гостях, жила же она со своим мужем - капитаном, кажется медиком, отдельно. Откуда-то слышали тогда, что Наташа, может быть и не родная дочь Поскребышева, и помнится, мы обсуждали это с женой. Предположения были смелые, можно сказать почти невероятные и, не стану кривить душой, ничем не обоснованные. И все же факт остается фактом, была Наташа не похожа ни на своих сестер, ни на отца, зато (вот игра природы!) была похожа на Светлану Сталину. Впрочем, нас это, особенно тогда, не очень интересовало. Мне было едва за двадцать, жена была еще моложе меня, и мы только начинали нашу собственную жизнь. Постепенно контакты наши с Наташей растерялись. Мы переехали, она тоже переехала на другую квартиру, кажется на Комсомольский проспект. Помню, этого очень добивался ее муж, настаивал на размене квартиры Поскребышева, который к тому времени вроде бы уже умер. Анатолий куда-то писал, ходил по высоким инстанциям, и надо сказать своего добился. Впрочем, временами жена встречалась с Наташей, мы знали, что у нее было уже двое детей - оба сыновья. Потом Наташа осталась одна без мужа. Что там произошло в подробностях не знаю, да и не об этом речь. Знаю только, что ребята росли хорошие. Еще уже более чем через двадцать лет в случайно возникшем на эту тему разговоре, помнится, во время совместной командировки в Париж, о Наташе мне рассказывал мой близкий товарищ академик Михалевич, директор знаменитого Киевского института кибернетики. Где-то, оказывается пересекались их пути, а вскоре и сам Михалевич умер.

В марте 2003 года исполнилось 50 лет со дня смерти Сталина. Наша семья в это время жила в Вене, куда в своё время меня перевели на работу. Всё считали, что не надолго, а тем временем дети учились, устроились на работу, я стал международным журналистом, получил рабочее место в помещении Венского международного центра, и мы так и "застряли" пока в приютившей нас Австрии. Однажды жена принесла домой от знакомых кассету с записью одной из российских телевизионных передач, где главным действующим лицом оказалась Наташа. Наш телевизор российских программ не принимает, наверное поэтому фильм, который мы увидели, оказался черно-белым, но запись была вполне различимой. Во всяком случае, Наташу, хотя она и сильно изменилась за столько лет, узнать вполне было можно, а уж голос и какие-то неуловимые манеры и вовсе сохранились прежними. Наташа отвечала на вопросы корреспондента, рассказывала о своем отце и о Сталине. Тут опять вспомнились наши былые разговоры и предположения. Почему? Сам толком не знаю, впрочем судите сами.

Наташа рассказывала, как однажды Светлана, еще при жизни Сталина, была у них в гостях. На улице было прохладно, Светлана была легко одета, и мать Наташи предложила ей шерстяную кофточку. Кофточка оказалась заграничной, и Светлана предположила, что строгий отец может это заметить и рассердиться. Мать Наташи, не долго думая, сняла телефонную трубку и позвонила Сталину, причем в разговоре назвала его "Ося". Тот, узнав в чем дело, разрешил, спросив только не слишком ли кофточка "броская" на вид. Не знаю, откуда у Наташи детали этого разговора… Еще Наташа, рассказывала, как однажды не могла решить задачку, заданную в школе в качестве домашнего задания. Она расстроилась и позвонила отцу в Кремль. Трубку снял Сталин, вместе им удалось с задачкой справиться. Отец потом пожурил её, хотя и не очень, что отвлекла от дел занятого человека. Еще Наташа сказала, что Сталин подарил ей заграничный автомобиль "Опель". Сама она, правда, на нем никогда не ездила, машина стояла в гараже, а потом отдала её кому-то из родственников. Отмечу такой факт из области "невероятного": Сталин, который мог рассердиться из-за заграничной кофточки, вдруг дарит автомобиль дочери своего секретаря! Это не очень укладывается в голове, но факт остается фактом. Автомобиль - не коробка конфет, такой факт выдумать и скрыть трудно.

Мать Наташи - бывшая жена Поскребышева по фамилии Метальникова была личным врачом Сталина. Было ей тогда лишь немногим за двадцать. Её отец - профессор Метальников, одно время начальник Лечебно-санитарного управления Кремля, позднее был репрессирован. Вслед за этим была репрессирована его дочь. Точнее сказать, слышал, её пригласил к себе Берия, а потом она просто куда-то пропала. Наташа говорит, что вскоре после этого Берия прислал им домой корзину с фруктами, шоколадом и какой-то странной и непонятной запиской, впрочем, вполне доброжелательной. Еще знаю, что Наташа с детьми вместе со Светланой, в период ее кратковременного возвращения в страну, ездила в Гори - на родину Сталина, где находится его музей. Принимали их хорошо… Вот и вся известная мне история.

Что сказать в конце? Подумал, что многое вместе с нами уходит безвозвратно, так нигде и не проявившись. Поскребышев, безусловный хранитель множества важнейших государственных секретов, а может быть и личных тайн, категорически не хотел писать мемуаров (муж Наташи сказал мне как-то, что пытался его в этом переубедить, да куда там, как говорится, "кишка тонка"). С другой стороны, жаль, конечно. Может быть многих возникших сегодня вопросов и наветов не было бы, а политические портреты некоторых наших тогдашних руководителей выглядели бы несколько иначе. Ну, а что касается всего описанного выше, то не выступи сама Наташа в телепередаче со всеми этими подробностями, мне бы и в голову не пришло о чем-то подобном писать. Удивительная и странная это штука - жизнь. Она порой может "перебить" любой самый невероятный вымысел. Чего только ни приходит людям в голову? Помните, как заканчивает свою повесть "Нос" Гоголь: "А однако же, при всём том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, может даже… ну да и где ж не бывает несообразностей? - А всё однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают".