год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Истоки

В январе 1994 года, готовясь к изложению своей позиции при выборах Председателя Пэсударственной Думы, вновь и вновь возвращался мысленно к работам об отечественном парламентаризме, просматривал стенографические отчеты четырех Дум дооктябрьского периода, их постановления и решения. Мною двигал не праздный интерес человека, в некотором роде имеющего вкус к отечественной истории. В опыте прошлого я искал и неоднократно находил ответы на многие вопросы, стоящие перед органами представительной власти в наши дни.

Так, просматривая "многопудовое" издание материалов заседаний I Думы, невольно обратил внимание на речь земляка моих дедов и отцов, тамбовского крестьянина Лосева. Этот, по воспоминаниям думского депутата первого призыва от партии кадетов князя В. А. Оболенского, серенький мужичок, невзрачный, с редкой белокурой бородкой, заговорил тихим, мягким голосом. И с первых его слов, признавался Оболенский-кадет, глубокое волнение охватило Думу.

Лосев рассказывал в общем-то немудреную историю о библейском Самсоне, ослепленном филистимлянами и прикованном к колонне храма. Но, обладая глубокой природной сметкой и образной народной речью, он пошел дальше легенды и неожиданно для всех сравнил русский народ начала века с ослепленным и скованным его недругами богатырем. Наш народ, убеждал Думу Лосев, так же как и Самсон сознает свою могучую силу, но, спутанный по рукам и ногам, не в состоянии помочь сам себе. И если Дума не освободит его, то вполне может повториться библейский сюжет.

Доведенный до отчаяния, Самсон воскликнул: "Умри, душа моя, вместе с филистимлянами!" Потряс колонну, к которой был прикован, и храм рухнул, погребя под своими развалинами филистимлян и Самсона... "Впечатление от этой речи было так сильно и так неожиданно,-вспоминал Оболенский,-что с минуту мы все сидели как зачарованные, и никто не аплодировал. Может быть, предчувствовали, что будем свидетелями почти буквального исполнения этого страшного предсказания..."

Не берусь судить, насколько в точности сбылось или не сбылось предсказание Лосева, но подобно первым отечественным думцам не мог не подивиться силе и меткости ума тамбовского мужика. И потом, уже будучи избранным на пост Председателя Госдумы, не раз и не два имел возможность оценить масштабность его метафоры о русском народе-Самсоне. Как бывая в глубинке России, где воочию наблюдаешь реальность, пытаясь постичь, чем живы там люди, так и размышляя над истоками уходящего корнями в прошлое и неразрывно связанного с народной судьбой в настоящем такого сложнейшего и противоречивого явления, каким было и остается государственное обустройство нашего Отечества.

В развитии русского, а затем и российского государства, если угодно, то и института власти вообще, изначально сформировались и соседствовали друг с другом две ведущие тенденции: великокняжеская, самодержавная,- и общинная, земскособорная, демократическая. На всем протяжении политической истории России можно с известной долей условности наблюдать "движение парами":

князь, его дружина-и народное собрание, вече, избиравшее должностных лиц; атаман-и казачий круг, определявший направление деятельности казацкого общества;

самодержец-и земские соборы как "Совет всея Земли";

император-и Государственная Дума, попытавшаяся представлять классы и сословия всего общества; наконец, Генеральный секретарь монопольно правящей партии с партийным ареопагом-и сама партия. Советы народных депутатов, худо-бедно, но по-своему стремившиеся к отстаиванию интересов человека труда и самосохранению всей страны.

Взаимодействуя, эти тенденции по временам то вза-имодополняли друг друга и, находя согласие, скрепляли общество, значительно усиливая одна другую, то вступали между собой в острое противоречие, нередко завершавшееся противоборством. И тогда, какая бы из них ни одерживала верх, ее успех оказывался скоротечным, а результатом становилось взаимное ослабление, в целом же-падение престижа государства и авторитета власти как таковой.

Исторический опыт-и марксизм здесь ни при чем- показывает, что успех в решении крупномасштабных проблем державного, а не частного значения, неизменно зависит от степени вовлеченности в процесс принятия этих решений народных масс. В зависимости от конкретных условий, места и времени возникали различные формы такой вовлеченности и участия, вырабатывался соответствующий механизм взаимоотношений между "низами" и "верхами", определялись согласно потребностям момента государственные структуры, отрабатывалась их взаимосвязь и соподчинение. Тиражируемые же испокон веку разномастными недругами России утверждения о "рабской природе" нашего народа, его органической невосприимчивости к демократическим основам организации государственно-хозяйственного уклада жизни остаются не более чем разновидностью низкопробной русофобии. Не вдаваясь в глубь веков, проиллюстрирую сказанное на примере трех наиболее заметных в нашей истории проявлений народного представительства со всеми его плюсами и минусами: Земские соборы, дооктябрьская Государственная Дума и Советы народных депутатов.

Совет всея земли русской

Замечательный русский философ и публицист И С. Аксаков в октябре 1861 г. писал на страницах газеты "День": "На обширном и шумном поле европейской публицистики одиноко и безоружно стоит идея русской народности. Не имея, или имея, но мало достойных представителей, "русская национальность" вместо того, чтобы раскрывать перед миром все богатства своего внутреннего содержания, постоянно ищет поддержки в общественном мнении Европы, заискивая его благосклонность или через низкое отречение от всех начал, или через смиренное и унизительное безмолвие". И затем в сердцах добавлял: "А между тем никогда так сильно и настойчиво не ощущалась потребность живого, умственного и духовного отпора со стороны России, как в настоящую минуту" (Аксаков И. С. Полн. собр. соч. Т. 1. М, 1883. С. 3).

Горько сознавать, что прошедшие с момента публикации этих строк без малого полтораста лет мало что изменили в нашем видении самих себя как извне, так и изнутри. Мы по-прежнему копируем, относясь с явным или скрытым пренебрежением к тому, что было сделано и накоплено нашими предками. А ведь другой русский замечательный ум В. О. Ключевский говаривал: "Можно и должно заимствовать легчайший способ вязать чулок, заимствовать же образ мыслей, устройство государства-постыдно". Яркое тому свидетельство-отношение к практике Земских соборов.

С середины XVI по конец XVII столетий, почти полтора века, и каких века!-правление Ивана 1розного, Смутное время, утверждение абсолютизма династии Романовых!- просуществовала на Московской Руси земскособорная демократия. Но странное дело. Деятельность Земских соборов не нашла сколько-нибудь заметного отражения ни в научной исторической литературе, ни в политических программах. Нечастые статьи в малодоступных широкому читателю энциклопедических словарях, суммарные оценки отдельных Земских соборов в трудах главным образом дооктябрьских и-как редкое исключение-современных историков.

Чем же объяснить такое всеобщее невнимание к реальному опыту участия почти всех свободных сословий в управлении Московским государством? Только ли "скудностью дошедших до нас источников" о деятельности Земских соборов, как утверждалось в обстоятельной статье В. Мякотина, опубликованной в 1894 году в одном из томов словаря Брокгауза и Ефрона? Не уверен.

Земскособорная практика народно-сословного представительства во властных структурах Московской Руси, как мне представляется, плохо укладывалась в жесткие идеоло-гемы практически всех политических группировок, действовавших в России как до, так и после октября 1917 года. Для монархистов она не всегда оказывалась достаточно верноподданнической. Соборяне могли и "строго указать" государю, потребовать от него выполнения взятых обязательств и даже отказать в неуместных претензиях. Республиканцев, особенно либерально-западнического толка, смущал исконно национальный, непохожий на западные образцы подход к налаживанию взаимодостаточных контактов представителей "всея земли русской" с самодержцами. Старорежимных коммунистов не устраивали размытость, как им казалось, классовой природы земскособорного начала, его нежелание идти на обострение сословных антагонизмов, стремление к поиску национального примирения, разумных компромиссов и взаимоприемлемых решений "по совести".

Раз так, кому ж он нужен, этот земскособорный опыт? А между тем явление это уникально со всех точек зрения- государственно-правовой, политической, хозяйственной, духовно-нравственной. По времени появления-укрепление единого централизованного государства; по форме-сословное представительство при государе; по содержанию-совещательный орган с ограниченными властными полномочиями,-Земские соборы в Московии напоминают аналогичные представительные образования в ряде западно-европейских стран. Но именно напоминают. Не более.

Принципиальные различия коренятся в побудительных мотивах появления Земских соборов и их социально-государственной ориентации. Если на Западе представительные учреждения явились следствием политической борьбы различных сословий за власть и в дальнейшем служили ареной именно этой борьбы, то в Московской Руси Земские соборы оказались следствием и средством удовлетворения не столько потребностей политической борьбы, сколько орудием для решения задач административного по преимуществу управления государством.

С момента собирания северно-русских княжеств под руку великого князя Московии, принявшего титул царя, возник ряд насущных потребностей: 1) большего государственного единства; 2) более близкого сотрудничества центрального правительства с местным самоуправлением; 3) в появлении новых средств власти, определявшихся задачами служения всему государству, а не только его дробным частям.

Существовавшая ранее система раздробленной местной администрации, естественно, не удовлетворяла этим потребностям, не способствовала стягиванию населения к единому центру. Основанная на началах частичного права, она требовала коренной реорганизации в направлении утверждения строго государственного принципа в управлении страной. Поскольку у центрального правительства не было достаточных сил для проведения в жизнь указанного принципа, оно решило придать функции государственного управления местным общинам и их выборным представителям. Земские соборы как раз и стали тем органом, который связал все отдельные части новой государственной системы управления в единое целое. Как писал В. О. Ключевский, "земские соборы выросли из того же принципа, на котором было построено местное управление XVI в. Организация местного самоуправления XVI в. положила конец разорительной для народа системе кормления. В основу новой системы легла идея "государева дела", когда государство познало всю важность для себя интересов казны. Передали земщикам в руки местное управление с необходимым поручительством земли верного поступления в государственную казну доходов от данной местности". (Земские соборы. Литературная история земских соборов. 2-е изд. Одесса, 1916. С. 85).

Земские соборы, будучи порождением вечевой демократии, тем не менее существенно отличались от нее. Их нельзя считать прямыми преемниками вечевых собраний, имевших место в Киевско-Новгородской Руси. На Москве такие собрания полностью прекратились уже в XIV в. Разным было, говоря современным языком, и правовое наполнение веча и собора. Вече состояло из всего населения, собор-из его представителей. Вече обладало полнотою государственной власти, собор-совещательной силой. В вече участие населения было правом, а в соборе - обязанностью.

Именно это обстоятельство-острая потребность в зем-скособорной демократии, исходящая снизу или, пользуясь современной терминологией, от регионов, обеспечила, во-первых, живучесть соборов, во-вторых, известную эффективность их деятельности, в-третьих, авторитет и уважение широких слоев населения.

Росту влияния земских соборов способствовало и еще одно немаловажное в условиях России обстоятельство. Само их название было заимствовано у Русской Православной церкви, которая задолго до 1550 г., когда состоялся первый Земский собор, проводила свои "освященные соборы", решавшие важнейшие церковные дела. Разумеется, перед земскими соборами стояли иные задачи. Но внутренняя связь здесь налицо. И это глубоко символично. На Руси лишь та власть пользуется доверием народа, которая непременно включает в себя и глубоко духовное начало, опираясь на национальные духовные традиции, и по-своему отражает их в собственной деятельности. По дошедшим до нас отрывочным и фрагментарным сведениям трудно наверняка судить о социальном составе, структуре, сфере рассмотренных на каждом соборе вопросов. Но и тут с уверенностью можно сказать, что уже первые соборы состояли как бы из двух половин, или по-современному-палат. Первая включала в себя представителей "государевой думы", высших церковных и местных должностных лиц, то есть таких, кто участвует в соборах как бы "по должности". Вторая состояла из служилого люда разных уровней, представителей купеческих и иных сословий. Например, в Земском соборе 1613 г., избравшем царя Михаила Романова, были и выдвиженцы от черносошных крестьян.

Причем, что характерно, динамика взаимоотношений "палат" неуклонно развивалась в сторону возвышения второй. Она неизменно расширялась за счет прихода новых людей. Именно в эту "палату" с избранием на Земском соборе 1598 г. царем Бориса Годунова стали производиться выборы от мест и земель. Анонимный автор приписки к политическому памфлету XVI в. "Беседа валаамских чудотворцев" подсказывает Годунову "воздвигнути от всех городов своих и от уездов градов тех и беспрестанно всегда содержати погодно при себе ото всяких мер всяких людей". То есть царю предлагалось превратить Земский собор, во-первых, в сугубо выборный орган, формируемый самими землями и, во-вторых, в постоянно действующую властную структуру.

Позднее, при царе Михаиле, когда деятельность Земских соборов достигла своей вершины, так и произошло. Выборы соборян происходили по избирательским округам, которыми считался каждый город со своим уездом. Избирали по сословиям. Причем избранный получал от населения письменные наказы. Членам Земских соборов предоставлялось право обращения к правительству с челобитными, в которых по своему усмотрению могли поднимать те или иные вопросы. Например, при разработке знаменитого Соборного уложения 1648 г., вполне могущего считаться своеобразной конституцией допетровской Руси, в результате челобитной практики соборян в окончательный текст документа внесли 80 немаловажных статей. Расширялся и круг полномочий Земских соборов. Помимо избрания царей, утверждения важнейших международных договоров на соборах стали решаться и ключевые проблемы хозяйственной и особенно финансовой деятельности государства. При Михаиле ни одно решение, затрагивавшее сферу податно-налоговой системы, не принималось без согласия соборян. Причем, обращаясь к населению с очередным указом о взимании новых податей, царь и его правительство неизменно ссылались на соборный авторитет. Вообще возрождение страны после Смутного времени без участия Земских соборов могло бы стать весьма проблематичным. Как, впрочем, проблематичной могла бы стать и сама государственная независимость Московской Руси в период разыгравшейся на рубеже XVI-XVII веков Смуты, если бы не существование Земских соборов.

Несмотря на обилие исторических материалов, сами по себе явления "смуты", "смутного времени" в русской жизни изучены недостаточно. Как правило, крен делался в сторону макроанализа. Смута рассматривалась как своеобразная смена господствовавших в Московской Руси хозяйственных укладов, переход от феодальной раздробленности русских земель к формированию единого народнохозяйственного комплекса. При этом упускалась другая не менее, а может быть, более существенная сторона-перестройка политико-государственных структур, связанных не только с прекращением после смерти слабоумного царя Федора, сына Ивана 1розного, династии Рюриковичей, представленных на Москве потомками Ивана Калиты, князей Даниловичей, но и потребностью приобщения к отправлению властных полномочий народившегося служилого дворянства, представителей казачества (кстати, казаки сыграли ключевую роль в земских соборах "смутного времени"), "черной сотни", то есть торгово-производственных сословий, оказывавших все большее влияние на экономику Московской Руси, и даже свободных хлебопашцев.

Как писал крупнейший исследователь быта допетровской Руси Иван Забелин, "в общих чертах Смута представляет явление весьма своеобразное. Это не революция, не перестановка старых порядков по-новому. Это только глубокое потрясение, великое "шатание" именно государства в сказанном смысле: ибо в это время всесторонним банкротом оказался не народ, а само правительство, сама правящая и владеющая власть, и в своей единице, и в общем составе своих представителей, между тем как народ-то обнаружил такое богатство нравственных сил и такую прочность своих исторических и гражданских (именно гражданских) устоев, какие в нем и предполагать было невозможно".

Смута началась не с общества, не с народа, а прежде всего с "дворца", когда "дети боярские" вознамерились со сменой династии "поиграть в цари". Прав Забелин: "Смута издавна гнездилась в государевом дворе и всегда более или менее жарко вспыхивала, как скоро открывался ей выход на Божий свет, как скоро наготовлялись для нее горючие материалы". (Забелин И., Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М., 1883. С. 1, 2). Так в этот рубежный для Родины период разброда и шатаний взоры москвитян обратились не к Кремлю, где заседала продажная "семибоярщина", а к "Совету всея Земли русской". Именно от земщины пошли токи сопротивления иноземным захватчикам и их внутренним пособникам из числа потерявших национальное достоинство представителей боярства, дворянства и дьячества. Именно Земские соборы аккумулировали энергию не распада, разбоя, торгашества, а скрепления и возрождения начал национального бытия. Именно на Земском соборе дворянином Ляпуновым со товарищи, на раннем этапе возглавившим национально-освободительную борьбу русского народа, был низложен царь Василий Шуйский, фактический виновник прихода на Московский престол самозванца Лжедмитрия I.

Видя продажность высшей московской знати, превратившей царский титул в средство личного обогащения и разменную монету в своекорыстных политических интригах, Земский собор предпринял попытку ограничить власть царя, закрепив это юридическим актом. Минин и Пожарский разослали по городам и весям грамоты, в которых просили прислать помимо ополченцев, денег и своих представителей для участия в земском правительстве. Прислали и ополченцев, и деньги, и представителей. С 1612 года до освобождения Москвы внутренними и внешними делами страны управлял Земский собор.

К концу царствования Алексея Михайловича, начиная с 1648 г., когда было принято Соборное уложение, определившее "устав жизни" страны почти на полвека вперед, земско-соборная деятельность резко пошла на убыль. Ослабла внешняя угроза государству, воспрянули духом боярство и дьячество, оскудело дворянство и пришли в упадок купеческое и особенно крестьянское сословие, произошел церковный раскол. С утверждением в государстве принципов абсолютизма, верховная власть откровенно стала тяготиться народным присутствием рядом с собой. Дальнейшее хорошо известно.

Уроки дооктябрьской Думы

В 1906 году, буквально через несколько недель после открытия первой в истории России Государственной Думы, в Санкт-Петербурге вышла небольшая брошюра Николая Александровича Бородина. Называлась она "Государствен-ная Дума в цифрах". Автор не без гордости за свое Отечество представил обстоятельные сведения о социально-классовом, национальном, партийном, возрастном, религиозном, профессиональном составе Государственной Думы. Его можно понять. Несмотря на все сложности и ограничения избирательной системы, I Дума действительно отразила интересы подавляющей части российского общества. Поэтому мне представляется весьма обоснованным главный вывод автора брошюры. Цитирую: "Теперь уже для всякого очевидна та громадная роль, которую заняла в умах и сердцах русского народа Государственная Дума-первое собрание народных представителей". И далее: "Делается все более и более очевидным, что от направления работы и дальнейшей судьбы Государственной Думы в значительной степени зависит судьба всей страны, все ее будущее и самое международное положение".

Немногие обратили внимание на эти слова малоизвестного тогда, не говоря уж сегодня, автора. А ведь они в своей сути оказались подлинно пророческими. В этом вскоре убедились как современники Бородина, так убеждаемся и мы- их нынешние потомки.

В отличие от многих европейских стран, где парламентские традиции складывались и развивались веками, в России после опыта Земских соборов представительное учреждение в новейшем понимании этого термина в масштабах всей страны было создано с отрывом в 250 лет. Это, естественно, не могло не наложить свой отпечаток на развитие российского парламентаризма, не обусловить те вполне естественные объективные и субъективные трудности, с которыми столкнулись думцы первых призывов. И об этом нужно очень хорошо помнить нам, нынешним продолжателям начатого ими парламентского преобразования России.

12 февраля 1906 года Николай II издал указ правительственному Сенату с повелением "назначить созыв Государ-ственной Думы на 27 день апреля месяца сего 1906 года" (Государственная Дума. Созыв I. Сессия I. Полный стенографический отчет. Т. 1, СПБ, 1906, б/страницы). Тут же он обратился с приветственным Словом к Государственному совету, рассматривавшемуся тогда в качестве верхней палаты, и Государственной Думе. "Всевышний Промысел врученный Мне попечением о благе Отечества побудил Меня призвать к содействию в законодательной работе выбранных от народа,-говорилось в приветственном слове.-С пламенной верой в святое будущее России Я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых Я повелел возлюбленным Моим подданным выбрать от себя".

В "Слове" были оговорены функции и обязанности сторон. "Я,-писал Государь,-буду охранять непоколебимые установления, Мною дарованные. Вы-служить Отечеству. В частности, нуждам "столь близкого Моему сердцу крестьянства; просвещению народа; развитию его благосостояния". И в конце: "Для духовного величия и благосостояния Государева необходима не одна свобода, необходим передел на основе права".

В соответствии с поручением государя императора в. точно установленный им срок в "5 часов пополудни", как писали газеты, в Санкт-Петербурге, в Таврическом дворце Думу открыл статс-секретарь, действительный статский советник Фриш. Огласив приветствие самодержца притихшему залу, Фриш зачитал текст "торжественного обещания членов Государственной Думы", то бишь присяги "работать по мере сил и разумения" и "хранить верность Государю Императору", которую тут же собственноручно подписал каждый из думцев.

Так начала работу Государственная Дума. Дважды ее распускало правительство. Но Думе удалось просуществовать почти 12 лет, вплоть до падения самодержавия. Она имела четыре созыва-Г, ГГ, Ш, FV Государственные Думы.

Во всех четырех Думах (в разной, конечно, степени) преобладали представители трех социальных слоев: поместного дворянства, городской интеллигенции и крестьянства. Они принесли в это учреждение свои навыки общественных дискуссий. Дворянство, например, имело почти полувековой опыт работы в земстве. Интеллигенция использовала навыки, приобретенные в университетских аудиториях и судебных прениях. Крестьяне несли с собой в Думу многие демократические традиции общинного самоуправления. В целом работа Государственной Думы являлась в России начала XX века важным фактором политического развития, оказывающим воздействие на многие сферы общественной жизни.

Официальному появлению органа народного представительства в России предшествовала острая политическая борьба как по стране в целом, так и в высших правительственных эшелонах власти. Противников учреждения Государственной Думы оказалось предостаточно не только в ультрамонархических кругах, усматривавших в факте появления Думы покушение на самодержавные устои империи, но и в так называемых прогрессивных, ультрареволюционных слоях, где в лице Думы увидели "отвлекающий маневр", стремление сбить накал классовых битв, увести трудящихся в сторону от борьбы за свержение самодержавия.

Под давлением либерально-монархического крыла правительства, главным образом в лице его премьера С. Витте, Николай II со свойственной ему в решающие моменты рассудительностью решил не накалять обстановку в России, дав понять, что намерен учесть общественную потребность в наличии представительного органа власти. 6 августа 1905 года он издал манифест и закон о создании Государственной Думы, в котором говорилось: "Ныне настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включая для сего в состав вьюших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему представляется разработка и обсуждение государственных доходов и расходов".

Из манифеста следовало также, что первоначально предполагался только законосовещательный характер нового органа. 23 апреля 1906 года Николай II утвердил "Свод основных государственных законов", который Дума вообще могла изменить только по инициативе самого царя. В этих законах, в частности, предусматривался целый ряд ограничений для будущего российского парламента. Главным из них было то, что вся исполнительная власть в стране подчинялась только царю. Именно от него, а не от Думы зависело правительство. Царь назначал министров, единолично руководил внешней политикой страны, ему подчинялись вооруженные силы, он объявлял войну, заключал мир, мог вводить в любой местности военное или чрезвычайное положение.

Более того, в "Свод основных государственных законов" был внесен специальный параграф 87, который разрешал царю в перерывах между сессиями Думы издавать новые законы от своего имени. В дальнейшем Николай II использовал этот параграф для того, чтобы распустить Думу на один день и именно в этот день провести закон, который Дума наверняка бы не приняла. Манифест 17 октября 1905 года существенно расширил полномочия Думы. Царь вынужден был считаться с подъемом революционных выступлений. При этом контроль над Думой было решено осуществлять через избирательное законодательство.

Порядок выборов в первую Думу определялся в законе о выборах, изданном в декабре 1905 года. Согласно ему учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. К выборам рабочей курии допускались лишь те пролетарии, которые были заняты на предприятиях с числом работающих не менее 50. В результате сразу же отсекалось 2 миллиона мужчин-рабочих, лишившихся избирательного права. Сами выборы были:

не всеобщие (исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие, ряд национальных меньшинств);

не равные (один выборщик приходился в землевладельческой курии от 2 тысяч ее избирателей, городской-от 4 тыс., крестьянской-от 30 тыс., рабочей-от 90 тысяч);

не прямые, а двухступенчатые (для рабочих и для крестьян трех- и четырехступенчатые).

Согласно закону число избранных членов Думы должно было составлять 523 человека. Но ни одной из четырех Дум выйти на это количество так и не удалось.

Согласно царской воле функции будущей Думы сводились к двум основным обязанностям и, соответственно, правам. Это, во-первых, законотворческая деятельность, которая в отличие от современной России в дооктябрьский период была если не совершенной, то во всяком случае характеризовалась высокой правовой культурой и практической эффективностью. Достаточно напомнить о существовавшем в стране Своде законов, насчитывавшем 15 увесистых томов.

Во-вторых, Думе предоставлялась возможность непосредственного участия в формировании, но не в проведении бюджетной политики России. Собственно, эта традиция восходила к практике русских соборов начала XVII в., на которых не только избрали на царствование первого из Романовых-Михаила Федоровича, но и на протяжении 30 лет его правления самым активным образом помогали самодержцу в восстановлении порушенного Смутой отечественного хозяйства.

Однако будущих думцев такие усеченные права на участие в вершении политических судеб страны откровенно не устроили. Тем более, что, желая подстраховаться от не в меру ретивых думцев, царь в очередном манифесте от 20 февраля 1906 года преобразовал назначаемый им Государственный совет во вторую законодательную палату, наделив ее правом вето на решения Госдумы. В результате Дума лишилась права изменять основные государственные законы.

Все четыре созыва Дума работала в Таврическом дворце-одном из лучших архитектурных ансамблей империи. Дворец был построен по указанию Екатерины II, подарен ею своему фавориту Г. Потемкину, получившему за присоединение к России Крыма титул светлейшего князя Таврического. После его смерти Екатерина выкупила дворец в казну. С ее смертью он постепенно ветшал. Не знали, что с ним делать. Учреждение Думы и тут оказалось как нельзя более кстати. Дворец переделали. Кто в нем бывал сегодня, знает, какое это прекрасное, идеально приспособленное для работы именно крупных собраний помещение. Правда, однажды случился казус. Во время заседания 24 февраля 1907 года рухнул потолок. К счастью, обошлось. Никто из депутатов не пострадал. Видимо по причине отсутствия многих из них, что явно свидетельствовало: в те времена многие рутинной засе-дательной практике предпочитали надомное творчество. Потолок быстро восстановили, заодно отремонтировав и весь дворец. Ремонт обошелся в 1 миллион рублей.

Во время сессий члены Думы работали фактически ежедневно в режиме госслужащих. На первом же заседании Думы возник вопрос, когда начинать заседания. Были предложения: с 13, 11 и 10 часов. Большинство высказалось за 11 часов. Так потом и продолжалось. Зато окончание работы думских заседаний не регламентировалось. Случалось, что разгоряченные полемикой думцы расходились далеко за полночь, невзирая на развод мостов на Неве и прочие неудобства. Позднее предложили для общения депутатов с населением и приведения в порядок собственных мыслей и чувств выделять два дня в неделю, так называемых "свободных". После долгих споров: вторник и четверг или среда и суббота,-остановились на последних.

Не в пример нынешней Думе вопрос о материальном обеспечении думцев даже не обсуждался. И я не могу отказать в удовольствии процитировать редчайшее в своем роде издание "Денежное довольствие членов ГЬсударствен-ной Думы. Личное положение членов Государственной Думы", увидевшее свет в Санкт-Петербурге в 1912 году. В нем говорилось, что согласно ст. 23 Циркуляра Государственной Думы издания 1906 года, членам Государственной Думы в течение ее сессии выплачивалось из казны суточное довольствие в размере 10 рублей в день каждому. По закону 6 июля 1908 года означенный порядок был изменен: членам Государственной Думы определено ежегодное довольствие в размере 4200 рублей в год. Членам комиссии, работающим в них до открытия сессии,-дополнительное довольствие в размере 10 рублей в день. Товарищам секретаря (то есть членам аппарата Думы)-10 рублей в день.

Чего стоила тогдашняя десятка, можно убедиться по некоторым цифрам, взятым из статистического сборника Москвы за 1913 год. В этот лучший для России год 300-летия дома Романовых один килограмм белого хлеба стоил 12 коп., картофеля-2 коп., говядины-50 коп., масла- 90 коп., литр молока-8 коп. Квартплата составляла 17- 20 коп. за метр жилой площади. Билет на галерку Большого театра-32 коп., в кинематограф-20 коп. Визит к врачу- 20коп., выписанное лекарство-10 коп. Плата за обучение в вузе-7-8 рублей в месяц.

От казны депутату полагалась хорошая благоустроенная квартира. И кто бы ни был тогдашним градоначальником Петербурга-граф, князь или потомок беглого при Иване Грозном холопа,-он не мог ни под каким предлогом ни согнать депутата с квартиры, ни лишить его или его родственников вида на жительство.

Один раз в год возмещались путевые издержки по расчету 5 копеек на версту от места жительства думца до Санкт-Петербурга и обратно. Члену Думы, отказавшемуся от своего членства, возмещались обратные путевые издержки. Была разработана и применялась неукоснительно четкая система вычетов из довольствия. Вычеты осуществлялись главным образом по двум, актуальным и поныне, причинам. Во-первых, из-за отсутствия без уважительных причин на заседаниях Думы-25 рублей. Но не более ежемесячного содержания депутата. Во-вторых, не платили суточных тем, кого удаляли за нарушение регламента из зала заседаний.

Помимо двухмесячного перерыва в работе сессии Думы, приходившегося на летнюю пору, члену Думы полагался дополнительный отпуск в 1,5 месяца для работы в избирательных округах или решения личных проблем. Атмосфера заседаний бывала различной. Ни фракции, ни депутаты не стеснялись в выражении эмоций, осыпали оппонентов шутками, порой с сольцой, и довольно крупной. Захлопывали и закрикивали неугодных выступавших, плохо реагируя на увещевания колокольчика председателя. Тот мог и власть употребить: лишить думца права участвовать в работе от 1 до 15 заседаний Думы с невыплатой, как уже говорилось, суточных. Так, например, когда член Думы от партии кадетов Родичев без должных оснований бросил в лицо премьеру Столыпину, что тот, мол, для подавления революции изобрел "столыпинские галстуки", несмотря на снисхождение премьера к думцу, попросившему у него прямо в зале заседаний извинения, председательствующий осудил того на "15 суток".

Бывали на заседаниях пьяные депутаты. Особенно отличался известный "патриот" Марков-второй. Случались, как сегодня в итальянском или японском парламентах, потасовки, что нам до недавнего времени воспитующе показывало Центральное телевидение. Правда, в отличие от зарубежных, наши парламентарии предпочитали выяснять отношения на кулачках не прилюдно, в зале заседаний, а в кулуарах.

Царских сановников, то есть исполнительную власть, в Думу вызывали постоянно, по любому поводу. Но ходили они туда с крайней неохотой, потому что из них "вынимали душу" порой покрепче, чем из 1-го Вице-премьера А. Чубайса или Министра финансов В. Панскова. Встречались среди "исполнителыциков" и такие, кто вел себя откровенно вызывающе, резал в глаза правду-матку, мол, а сами вы кто? Мастером таких импровизаций был министр внутренних дел Хохлов, ставленник Г. Распутина. Единственным, кто не только вел себя в Думе на равных, но и в любой момент мог остудить пыл любого думца, был Столыпин. Что касалось царя, тот в Думу никогда не ходил. И не потому, что считал такое общение с "народными избранниками" ниже своего императорского достоинства. Видимо, просто остерегался острых на язык думцев, их вопросов, которые обязательно попадали в прессу. Особенно с 1915 года-времени разгула распутинщины.

Первая "всенародно" избранная Дума просуществовала с апреля по июль 1906 г. Состоялась всего лишь одна сессия. По своему составу I Дума оказалась самой любопытной из всех четырех. Прежде всего ее костяк составили люди самого работоспособного возраста: от 30 до 40 лет-40,4 процента, от 40-50-37,2 процента. Люди, как видим, достаточно зрелые. 42 процента думцев имели высшее и 14 процентов-среднее образование. Православных оказалось свыше 75 процентов, католиков-14, магометан-3,3, лютеран-3,1, иудеев-2,7 процента. По национальному составу I Дума выглядела так: 59 процентов членов Думы были великороссами, малороссами-13,8, белорусами-2,9, поляками-11, евреями-2,8, татарами-1,8 процента. По сословному признаку самую многочисленную группу представляли крестьяне-45,5 процента, затем дворяне-36 процентов. Членами Думы являлись 10 князей, четыре графа и два барона. (См. Бородин Н. А. Государственная Дума в цифрах. СПБ, 1906. С. 12, 14, 15, 16, 20.) По партийной принадлежности самой массовой фракцией были кадеты-153 (34,1 процента). Октябристы насчитывали 13 человек (2,9); автономии, куда входили группы от так называемых нацменьшинств-63 (14). Беспартийных было 105. Внушительную фракцию составляли представители "трудовой группы", в которую входили тогдашние аграрники, социал-демократы, левые кадеты и другие.

Председателем I Думы был избран кадет С. А. Муромцев, профессор Московского университета. Из 436 принявших участие в голосовании за него было подано 426 голосов (Государственная Дума. Созыв I. Сессия I. Полный стенографический отчет. Т. 1.С. 2).

Голосовали записками, на которых писали имя кандидата в Председатели Думы, передавая их в президиум, где думский пристав (была такая должность, обеспечивавшая порядок во время заседаний) и его помощники складывали записки в урны. Они же вскрывали урны. Подсчет голосов производила счетная комиссия из числа членов Думы. Назывались все кандидаты. После чего каждый из претендентов отвечал на вопрос, оставляет ли он свою кандидатуру для баллотировки шарами. Члены Думы получали баллотировочные шары и опускали их в ту или другую сторону, либо "за", либо "против" конкретного кандидата. Вызывали членов Думы для баллотировки шарами в алфавитном порядке губерний, от которых они были избраны.

Вслед за Председателем избирали рабочее бюро Думы из двух товарищей, или, по-современному, заместителей Председателя, Секретаря Думы и его товарища. Принимался порядок замещения Председателя и Секретаря Думы их товарищами. После осуществлялась проверка полномочий членов Думы, они распределялись по отделам с I по XI.

Весь этот порядок работы Думы и статистика, характеризующая ее состав, давали веский повод одному из немногих историков дооктябрьских Дум В. 1ерье заявить: "Первая русская Дума представляет собой интересное и во многих отношениях верное изображение современного состояния России" (1ерье В. Первая русская Государственная Дума. 2-е изд. М., 1906. С. 7). I Дума выделялась из общего ряда и еще одним красноречивым обстоятельством. Полагая себя как бы наде-o ленными "мандатом народа", многие думцы с первых шагов i своей деятельности стали заявлять о себе как о "началь-! стве", а министров правительства третировать как "подчиненных".

Отмечая этот аспект психологии I Думы, тот же В. 1ерье не без остроумия заметил: "Преувеличенные представления о власти Государственной Думы проистекали у некоторых ее членов из личного самомнения. Демократы не обеспечены от того недуга, которым страдали юные римские цезари!".

Некоторые современники I Думы обратили внимание и на такой ее аспект-среди выступавших с думской трибуны не было таких, кто бы не клялся именем народа и не пытался провести свои, порою частные предложения непременно под знаменем отстаивания народных интересов. Герье даже выделил три наиболее распространенные категории "народоклятвенников": 1) те, кто отождествлял себя с народом, чтобы придать себе больше веса и авторитета,-"риторическая погремушка"; 2) те, кто угрожая именем народа, взывали к его гневу; 3) демагоги от народовластия, или представители "вожделения народовластия". Не менее часто употреблялось и слово "революция". Одни от нее предостерегали. Другие ее приветствовали, становясь на почву "захватного права". Совсем как в наши дни!

И все же при всех "издержках молодости" I Дума продемонстрировала, что представительное учреждение народа, даже избранное на основе не весьма демократического избирательного закона, не намерено мириться с произволом и авторитаризмом исполнительной власти. Эта черта российского парламента проявилась в первые же дни работы I Думы. В ответ на "тронную речь" царя 5 июля 1906 года Дума приняла адрес, в котором потребовала амнистии политическим заключенным, реального осуществления политических свобод, всеобщего равенства, ликвидации казенных удельных монастырских земель и так далее.

Через восемь дней Председатель Совета Министров И. ГЬремыкин решительно отмел все требования Думы. Последняя, в свою очередь, провела резолюцию о полном недоверии правительству и потребовала его отставки. Министры объявили Думе бойкот и демонстративно прислали ей свой первый законопроект об ассигновании 40 029 рублей 49 копеек на постройку пальмовой оранжереи и сооружение прачечной при Юрьевском университете. Дума ответила градом запросов. За 72 дня своего существования I Дума приняла 391 запрос о незакономерных действиях правительства. В конце концов она была распущена царем.

Вторая Дума просуществовала с февраля по июнь 1907 года. Так же состоялась одна сессия. По составу депутатов она была значительно левее первой, хотя по замыслу царедворцев должна была стать более правой. Председателем Думы был избран Федор Головин. Кстати, прямой предок Андрея Головина, одного из лидеров фракции "Смена. Новая политика" в бывшем Верховном Совете. Вот как, оказывается, при всей размашистости и многолюдий тесен наш русский мир, демонстрирующий не только связь времен, но и преемственность поколений парламентариев. Тамбовский крестьянин Лосев, петербургский интеллигент Головин... Есть над чем задуматься самым серьезнейшим образом, всем нам, сегодняшним продолжателям дела российского парламентаризма. И сделать не поверхностные, с наскока, а глубоко продуманные выводы из дальней и ближней истории государства российского.

Интересна и еще одна подробность, которую также очень хорошо следует помнить и оценивать по достоинству. Большинство заседаний I и II Дум было посвящено процедурным проблемам. Это тут же вызвало в кругах "прогрессивной общественности" чуть ли не приступ думофобии. Как же, вместо того, чтобы "заниматься делом" (каким, никто из "прогрессистов" толком объяснить так и не смог), они ударились в крючкотворство. Известный тульский помещик-монархист, числивший себя почему-то по ведомству "левых", граф В. А. Бобринский поспешил окрестить II Думу "Думой народного невежества". Некий Н. Васильев в брошюре "Вторая Дума" мрачно рассуждал о том, что она "несомненно, является одной из глубоко печальных страниц истории русской общественности".

Рутинная работа, без "барабанного боя" и "грома пушек" оказалась не по нутру и многим членам II Думы. Стали сдавать нервы. Один из таких думцев-Карачевский-Волк- на одном из заседаний не выдержал и закричал: "Юспода, мы сидим здесь три месяца. Что мы дали стране?". Дальнозоркий 1ерье так прокомментировал этот убийственный, как казалось тогда и как многим кажется сегодня, вопрос следующим образом: "На это г. секретарь Государственной Думы мог бы ответить: "Немало: четыре тысячи столбцов стенографического отчета, нами напечатанных". И далее историк, как всегда точно, заключил: "На самом деле, это немало. Это более чем достаточно для того, чтобы страна познала вторую Думу и познала в ней самое себя. В этом познании самого себя заключается, как известно, начало и условие всякого преуспевания, всякого самосовершенствования". (1ерье В. Вторая Государственная Дума. М., 1907. С. 1).

Работа II Думы любопытна тем, что она началась с изложения Председателем Совета Министров предлагаемого Думе плана законопроектных работ, расстановки правительством приоритетов в очередности принимаемых законов. Показательно, что Председатель использовал терминологию, чуть ли не зеркально похожую на современную. Или наоборот-это мы сегодня, сами того не подозревая, используем политическую лексику начала века.

Председатель Совмина говорил о том, что страна находится в "периоде перестройки", для которого настоятельно нужно создать "новые правоотношения, вытекающие из всех реформ последнего времени". Преобразования должны по воле монарха привести к превращению Отечества в "правовое государство", к "верховенству законов над волей частных лиц" и применял прочие, до боли знакомые ныне, термины и формулировки (см. Государственная Дума. Второй созыв. Стенографический отчет. Т. 1. СПБ, 1907. С. 106, 107 и др.). Как будто наши предки подглядывали издалека за нами, нынешними. Даже чуточку жутковато. И другое: как много удалось бы сделать уже в начале века, не прервись естественный ход событий. В самом факте акцента II Думы на процедурно-правовые вопросы наиболее опытные политики сумели разглядеть далеко идущие цели-своеобразную форму борьбы с правительством для обсуждения тех или иных законопроектов, которые, по мнению правительства, Дума не имела права ставить и обсуждать.

Не случайно один из лидеров партии кадетов М. Виновер поспешил выступить с брошюрой для обоснования единственного тезиса-"Беречь Думу!". "Этих слов, ставших символом веры для думцев второго призыва,-писал он,- не слышно было по отношению к первой Думе. Первая Дума собиралась среди бурного порыва юного, чуждого хладным расчетам восторга; улица, общество, печать бравировали термином "конфликт". К конфликту никто сознательно не стремился, но о нем говорилось почти игриво. Опьяненное успехом общество было уверено, что когда грянет буря, кто-то за Думу постоит, и народное представительство выйдет из борьбы еще крепче" (Виновер М. Конфликты в первой Думе. СПБ, 1907. С. 3).

Как оказалось,-не вышло. Правительство подчиненное только царю, не желало считаться с Думой, а Дума, рассматривавшая себя в качестве "народной избранницы", не хотела подчиняться такому положению вещей и стремилась тем или иным способом добиться своих целей. В конечном счете подобные конфликты стали одной из причин того, что 3 июня 1907 года самодержавие распустило II Думу, одновременно изменив закон о выборах в третью Думу. Это событие ознаменовало начало мощного наступления царизма на представительную власть. В результате введения нового избирательного закона была создана III Дума, уже более послушная царю. В ней резко сократилось количество оппозиционно настроенных депутатов, зато увеличилось число верноподданных избранников, крайне правых экстремистов-"истинно русских" вроде В. Пуришкевича, заявившего с думской трибуны: "Правее меня-только стена!".

Третья Дума-единственная из четырех-проработала весь положенный по закону о выборах в Думу пятилетний срок-с ноября 1907 года по июнь 1912 года состоялось пять сессий.

Эта Дума была значительно правее двух предыдущих. Две трети выборщиков в Думу представляли прямо или косвенно интересы помещиков и буржуазии. Об этом свидетельствовал я партийный расклад. В третьей Думе было крайне правых депутатов 50, умеренно-правых и националистов-97. Появились группы: мусульманская-8 депутатов, литовско-белорусская-7, польская-1. Председателем Думы избрали октябриста Н. А. Хомякова, которого в марте 1910 года сменил крупный купец и промышленник А. И. Гучков. Человек отчаянной храбрости, он участвовал в англо-бурской и русско-японской войнах, где прославился бесшабашностью и геройским поведением. Не в назидание, а скорее по ассоциации, напомню такой, может быть, кем-то основательно забытый факт из биографии Председателя III Думы. Часто поминаемый всуе печатью А. И. 1учков, когда впрямую была задета его честь, вызвал одного из наиболее досадивших журналистов на дуэль. Случай, наделавший тогда немало шума, послужил предметным уроком как для корреспондента так и для многих его коллег. По-моему, такой способ выяснения отношений (им до Тучкова, как известно, пользовался и тогдашний премьер-министр П. А. Столыпин, честь и совесть которого при всем неоднозначном к нему отношении, была вне общественных подозрений), невзирая на архаичность и исключительность, куда порядочнее, чем потешающие журналистское сообщество мелочно-шутовские перепалки и потасовки в думских кулуарах. В том числе и в наши дни.

Октябристы-партия крупных землевладельцев и промышленников-взяли в свои руки работу всей Думы. Причем главным их методом было блокирование по разным вопросам с разными фракциями. Когда блокировались с откровенно правыми, появлялось право-октябристское большинство, когда с прогрессистами и кадетами-октябрист-ско-кадетское. Но суть деятельности всей Думы от этог® менялась незначительно.

Несмотря на свое долгожительство, III Дума с первых же месяцев образования кочевала из одного кризиса в другой. Острые конфликты возникали по разным вопросам: реформированию армии, извечно нерешенному в России крестьянскому вопросу, по отношению к "национальным окраинам". Личные амбиции раздирали на мелкие части думский корпус и в те времена. Но и в таких крайне трудных условиях депутаты Думы находили способы высказывать свое мнение и критиковать безобразия, нелепости строя перед лицом всей России. С этой целью думцы широко использовали систему запросов. На всякое чрезвычайное происшествие они, собрав определенное количество подписей, могли подать интерпелляцию, то есть требование к правительству отчитаться о своих действиях, на что должен был дать ответ тот или иной министр.

Не чувствуя ответственности перед Думой, министры порой отвечали ей с необычайной дерзостью. Так, на запрос о Ленском расстреле 4 апреля 1912 года, во время которого, по официальным данным, были убиты 202, ранены 170 человек, министр внутренних дел А. Макаров ответил: "Так было, и так будет впредь!". Благодаря гласности в работе Думы такие ответы становились известны всей стране и соответственно оценивались общественностью.

Интересный опыт был накоплен в Думе при обсуждении различных законопроектов. Всего в Думе действовало около 30 комиссий. Большие комиссии, например, бюджетная, состояли из нескольких десятков человек. Выборы членов комиссии производились на общем собрании Думы по предварительному соглашению фракций. В большинстве комиссий все фракции имели своих представителей.

Законопроекты, поступавшие в Думу из министерств, прежде всего рассматривались думским совещанием, состоявшим из Председателя Думы, его товарищей. Секретаря Думы и его товарища. Совещание делало предварительное заключение о направлении законопроекта в одну из комиссий.

Каждый проект рассматривался Думой в трех чтениях. В первом, которое начиналось с выступления докладчика, шло общее обсуждение законопроекта. По завершении прений председатель вносил предложение о переходе к постатейному чтению.

После второго чтения Председатель и Секретарь Думы делали свод всех принятых по законопроекту предложений. В это же время, но не позднее определенного срока, разрешалось предлагать новые поправки. Третье чтение являлось, по существу, вторым постатейным чтением. Смысл его состоял в нейтрализации тех поправок, которые могли пройти во втором чтении при помощи случайного большинства и не устраивали доминирующие фракции. По завершении третьего чтения председательствующий ставил на голосование законопроект в целом с принятыми поправками.

Собственный законодательный почин Думы ограничивался требованием, чтобы каждое предложение исходило не менее чем от 30 членов. Четвертая и последняя в истории самодержавной России Дума возникла в предкризисный для страны и всего мира период-канун первой мировой войны. С ноября 1912 по октябрь 1917 года состоялось пять сессий.

С точки зрения состава она мало отличалась от III Думы. Разве что в рядах депутатов значительно прибавилось священнослужителей. Председателем Думы весь цикл ее работы был крупный екатеринославский землевладелец октябрист М. В. Родзянко.

Обстановка не позволила IV Думе сосредоточиться на крупномасштабной работе. Ее постоянно лихорадило. Шли бесконечные, потешавшие Россию, личностные разборки между лидерами фракций, внутри самих фракций. К тому же с началом в августе 1914 года мировой войны, после крупных провалов русской армии на фронте, Дума вступила в острейший конфликт с исполнительной властью.

Такие конфликты всегда сопутствовали деятельности Думы всех созывов. К чести думцев, они нередко ставили зарвавшихся представителей исполнительной власти на место.

Несмотря на всевозможные препятствия и засилие реакционеров, первые представительные учреждения России оказывали серьезное воздействие на исполнительные власти и заставляли считаться с собой даже самые жесткие правительства. Неудивительно, что законодательная Дума плохо вписывалась в систему самодержавной власти, и именно поэтому Николай II стремился от нее избавиться.

Через восемь лет и один день после обнародования манифеста от 17 октября 1905 года-18 октября 1913 года он подписал, не поставив даты, два указа. Одним в столице империи вводилось осадное положение, а другим существовавшая тогда IV Дума досрочно распускалась, с тем чтобы вновь созданная стала уже не законодательным, а лишь законосовещательным органом. Она должна была не принимать законопроекты, а лишь высказывать свое мнение по ним, с чем царь мог считаться или не считаться. Министр внутренних дел Н. Маклаков получил право обнародовать эти указы тогда, когда сочтет нужным.

3 сентября 1915 года, после принятия IV Думой кредитов на войну, ее распустили "на каникулы". Вновь Дума собралась только в феврале 1916 года. Разъяренные депутаты, главным образом из кадетов, решительно потребовали отставки военного министра-вора, негодяя и агента германского генштаба Б. Штюрмера-ставленника клики Григория Распутина. Его сняли, заменив на А. Трепова.

Но проработала Дума недолго. 16 декабря 1916 года она была вновь распущена за участие в "дворцовом перевороте" и возобновила деятельность лишь 14 февраля 1917 года, в канун февральского отречения Николая II. 25 февраля Дума опять была распущена и больше официально не собиралась, но формально и фактически существовала. Причем в Таврическом дворце, где проходили думские совещания, этому никто не препятствовал. IV Дума сыграла ведущую роль в учреждении Временного правительства. При нем она работала под видом "частных совещаний". Выступила против Советов. Участвовала в подготовке неудачного корниловского похода на Петроград в августе 1917 года. Большевики не раз требовали ее разгона, но тщетно. 6 октября 1917 года Временное правительство постановило Думу распустить в связи с подготовкой к выборам в Учредительное собрание. Его, как известно, в январе 1918 года разогнали большевики при деятельном участии своих первых и последних партнеров по правительственному блоку-левых эсеров.

| Чуть ранее, 18 декабря 1917 года, одним из декретов ленинского Совнаркома была упразднена канцелярия самой 1Ьсударственной Думы. Так в России закончилась эпоха "буржуазного" парламентаризма.

Чему учит опыт деятельности 1осударственной Думы? Анализ свидетельствует: до сих пор весьма актуальны по крайней мере два урока ее существования. Урок первый. Парламентаризм в России не был "желанным ребенком" для правящих кругов. Его становление и развитие происходило в острой борьбе с авторитаризмом, самодержавием, самоуправством чиновничества исполнительной власти.

Урок второй. В ходе становления российского парламентаризма был тем не менее накоплен ценный опыт законотворчества, работы и борьбы с авторитарными тенденциями, который не следует забывать сегодня.

Несмотря на ограниченность прав, Дума утверждала государственный бюджет, существенно влияя на весь механизм самодержавной власти Дома Романовых. Она уделяла огромное внимание сирым и обездоленным, занималась разработкой мер социальной защиты малоимущих, других слоев населения. Ею, в частности, разработано и принято одно из самых передовых в Европе фабрично-заводское законодательство.

Предметом постоянной заботы Думы было народное просвещение. Она довольно задиристо ратовала перед правительством за выделение средств на строительство школ, больниц, домов призрения, церковных храмов. Особое место уделяла делам религиозных конфессий, развитию культурно-национальных автономий, защите инородцев от произвола центральных и местных чиновников.

Наконец, существенное место в работе Думы занимали внешнеполитические проблемы. Думцы постоянно бомбардировали российский МИД, другие инстанции запросами, | реляциями, указаниями, формировали общественное мнение. Крупнейшей заслугой Думы явилась безоговорочная поддержка кредитования на модернизацию потерпевшей поражение в войне с Японией русской армии, восстановление Тихоокеанского флота, строительство по самым передовым технологиям кораблей на Балтике и Черном море. С 1907 по 1912 год Дума санкционировала увеличение военных расходов на 51 процент. Есть, конечно, и пассив, причем немалый. Несмотря на все старания трудовиков, постоянно поднимавших в Думе аграрный вопрос, решить его она оказалась бессильной. Слишком велика была помещичья оппозиция этому вопросу. Да и среди депутатов присутствовало немало таких, кто, мягко говоря, не был заинтересован в его решении в пользу малоземельного крестьянства.

Опыт четырех Дум в России необычайно актуален. Оа учит парламентариев боевитости, умению отстаивать народные интересы в условиях жесткого давления исполнительной власти, острой борьбе. Он демонстрирует чудеса изобрета-[ тельности в формах деятельности депутатского корпуса, вы-|| сокий профессионализм и активность.

Учит он и другому. Широкое использование силовых приемов исполнительной властью по отношению к своему , парламенту всегда оборачивается использованием силы про-| тив самой исполнительной власти. Так и произошло | в 1917 году. Через 10 лет после разгона II Государственной | Думы свершилась революция, сокрушившая власть царя.

Советский опыт народовластия

Особый этап в развитии государственности России- советский период, организация советской системы власти. В последнее время очень активно предпринимаются попытки выдать этот период, эту властную систему за своего рода "черную дыру" в российской истории. Такой подход, думается, чрезмерно прямолинеен и упрощен.

Советы, как известно, не выдуманы какой-либо партией, это не продукт кабинетного мышления революционных и иного рода идеологов и практиков. Они самопроизвольно выросли на почве, разрыхленной событиями 1905-1907 годов, как продукт самобытного поиска трудящихся масс проявления державной самодеятельности русского народа При всех человеческих, особенно когда речь шла о руководя щем ядре Советов, и содержательных издержках.

Неудивительно, что Советы не могли родиться сразу в законченном виде, они видоизменялись и совершенствова лись по мере обретения трудящимися управленческого опы' та, часто полагаясь на свой классовый инстинкт, изыскивая и находя новые организационные формы воздействия на ход общественной жизни.

Говоря о генезисе Советов, об их зарождении, нельзя не упомянуть о депутатских собраниях, возникших в первые же месяцы в ходе массовых выступлений на многих заводах и фабриках, в самых различных регионах страны. Так, весной 1905 года на Урале работники ряда металлургических заводов во время забастовок создали специальные выборные организации, которые продолжали функционировать и после окончания стачек. Специфика уральской (да и не только) промышленности-расположение заводов вне крупных населенных пунктов и непосредственная близость предприятий к рабочим поселкам-способствовала тому, что стачечные комитеты и выросшие из них Собрания рабочих депутатов и Советы уполномоченных (разница в названии в данном случае не имела принципиального значения) становились зачастую настоящими хозяевами на самом заводе и в рабочем поселке. В конце апреля на Урале возник надеждинский Совет уполномоченных от рабочих, просуществовавший до осени 1905 года. Круг его деятельности был необычайно широк и разнообразен. Совет нормировал рабочий день и заработную плату, удалял с завода представителей администрации попиравших права не только рабочих, но и служащих, уволь нял пьяниц и хулиганов, взял под контроль рабочий кооператив, создал боевую дружину. "Выборные депутаты... распоряжались в заводе, как хотели",жаловался начальству один из местных жандармов. Совет выборных депутатов возник в конце мая на орудийном заводе в Мотовилихе, в других местах.

Более зрелую, на этот раз уже общегородскую форму выборные рабочие организации приобрели в сердце России-Центральном промышленном районе. Как известно, в мае 1905 года в Иваново-Вознесенске и прилегающем к нему текстильном крае вспыхнула грандиозная забастовка. В ходе нее и родился новый орган власти-Собрание уполномоченных депутатов, ставшее фактически первым в России общегородским Советом рабочих депутатов. В него помимо мужчин избрали и 25 женщин-случай небывалый в исторической практике российской государственности.

Иваново-Вознесенский Совет продвинулся значительно дальше уральских предшественников, сфера его влияния стала неизмеримо шире. Совет организовал в городе рабочую милицию для охраны предприятий и поддержания порядка на улицах, отменил продажу крепких спиртных напитков, запретил купцам закрывать лавки и повышать цены на продукты, заставил владельцев предприятия на время стачки отпускать в кредит продовольствие семьям рабочих. При Совете были созданы специальные комиссии: продовольственная, закупавшая продукты для рабочих через потребительский кооператив "Единение-сила", и финансовая, распределявшая между особенно нуждавшимися забастовщиками собранные для них средства.

Авторитет Совета среди жителей города был очень высок. По воспоминаниям одного из его участников, с первых же дней существования Совет стал огромной силой, с которой считались не только городские, но и губернские власти. Совет заявил губернатору и фабрикантам, что при условии невмешательства в ход забастовки войск и полиции он гарантирует в городе полное спокойствие и порядок. Характерно, тго рабочие и работницы считали себя правомочными и обязанными решать широкий круг политических, экономических, социальных и бытовых вопросов, касавшихся всех слоев населения. Они были глубоко убеждены в том, что постановления Совета обязательны для всех.

Периодом массового возникновения Советов рабочих депутатов стала осень 1905 года, когда революция вступила в период своего высшего подъема и ее силы на время уравновесились с силами самодержавия. В ходе Всероссийской политической стачки 13 октября 1905 года возник Петербургский Совет рабочих депутатов. В октябре образовались Советы рабочих депутатов (их названия становятся теперь единообразными) в Воронеже, Екатеринослав-ле, Киеве, Луганске, Нижнем Тагиле, Перми. Этот процесс продолжался и в последующий период. В ноябре были созданы Бакинский, Белостокский, Екатеринбургский, Иркутский, Николаевский, Одесский, Орехово-Зуевский, Ревельский, Ростовский, Самарский, Севастопольский, Смоленский, Тверской, Читинский Советы. 21 ноября состоялось первое заседание Совета в Москве. В декабре начали действовать Советы в Вятке, Красноярске, Либаве, Мариуполе, Новороссийске, Саратове, Таганроге, Уфе, Юзовке. Кроме того, Советы существовали в ряде рабочих поселков, сложившихся вокруг крупных предприятий (Коломна, Люберцы, Мытищи, Сормово и другие). Всего в октябре-декабре Советы рабочих депутатов возникли более чем в 50 городах и рабочих поселках страны.

В 1905 году в общей сложности было создано 36 общегородских Советов, 8 фабрично-заводских, 4 Совета рабочих и крестьянских депутатов, 1-крестьянских депутатов (Новинская волость Тверской губернии), 1-рабочих и солдатских депутатов (Красноярск), 1-рабочих, солдатских и матросских депутатов (Севастополь), 1-солдатских депутатов (Москва), 1-солдатских и казачьих депутатов (Чита). Таким образом, опыт начали перенимать другие демократические слои. В ряде случаев возникли совместные рабоче-крестьянские и рабоче-солдатские Советы при активном участии в них разночинной интеллигенции, другого служивого люда.

По своим функциям к Советам были близки некоторые другие демократические организации: железнодорожные стачечные комитеты, крестьянские революционные комитеты и другие.

Наиболее крупным и влиятельным среди Советов стал Петербургский. Его состав довольно точно отразил профессиональную структуру трудящихся слоев Петербурга. Если на первом заседании присутствовало 40 депутатов от фабрик и заводов столицы, то к середине ноября в нем насчитывалось уже 562 депутата от 147 предприятий, 34 мастерских и 16 профсоюзов. Среди депутатов преобладали металлисты (351), затем шли текстильщики (57), печатники (32), деревообделочники (23) и так далее. Среди депутатов 65 процентов составляли социал-демократы, 13 процентов-эсеры, 22 процента-беспартийные. В Совете были представлены также работники здравоохранения, просвещения, служащие. Он выступал как орган, олицетворяющий боевой союз пролетарской и мелкобуржуазной демократии в виде конкретного воплощения блока "левого центра".

Новая стадия в развитии системы советской власти связана с февральской революцией 1917 года. 27 февраля 1917 года в Таврическом дворце в Петрограде состоялось первое заседание Петроградского Совета. Был избран Исполнительный комитет. Председателем Совета стал глава меньшевистской фракции социал-демократов в IV Государственной Думе Н. С. Чхеидзе. Его заместителями-руководитель думской фракции трудовиков эсер А. Ф. Керенский и видный деятель меньшевистской фракции Думы М. И. Скобелев. Они образовали Президиум Совета (впоследствии он был дополнен еще четырьмя меньшевиками и эсерами) и вошли в состав его Исполкома. Кроме президиума, собрание избрало секретариат, также вошедший в состав Исполкома. Затем избрали еще восемь членов Исполкома.

После оформления руководящих органов Совет перешел к решению неотложных дел. Прежде всего рассмотрел продовольственный вопрос. Специально созданной комиссии поручили выработать меры для обеспечения войск и населения Петрограда хлебом, другими продуктами, произвести секвестр запасов муки, имевшихся на казенных, интендантских, общественных и иных складах.

1 марта Исполком Совета определил видение деятельности будущего правительства России, утвердил условия, которые должны были лечь в ее основу. Они свелись к следующему: 1) полная и немедленная амнистия политзаключенных, 2) установление политической свободы во всех формах-свободы слова, печати, союзов, собраний и стачек, 3) устройство армии на началах самоуправления, включая (выборность командного состава, 4) организация народной милиции для несения службы по охране порядка, 5) отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений, 6) не разоружать и не выводить из Петрограда части Петроградского гарнизона, участвовавшие в восстании, 7) немедленное введение демократической республики, 8) созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, равного и тайного голосования.

В ходе переговоров делегации Совета с думским комитетом было достигнуто согласие о формировании Временного правительства. Однако принимавшиеся на рабочих митингах и собраниях резолюции свидетельствовали о том, что призыв Исполкома Совета о поддержке Временного правительства был воспринят критически, с многочисленными оговорками. Так, рабочие и служащие Кабельного завода, заслушав 3 марта своих представителей в Совете, единогласно признали "насущным делом настоящего момента учреждение строгого контроля над министрами, назначенными от Государственной Думы, не пользующимися народным доверием. Контроль должен быть составлен из представителей в Совете рабочих и солдатских депутатов".

Фактически это означало возникновение в стране двоевластия, а на местах даже многовластия. Только на протяжении марта 1917 года образовалось около 600 Советов, примерно в 12 раз больше, чем в 1905 году. В их числе было 242 рабочих и 116 солдатских Советов. В 91 городе и населенном пункте сразу возникли объединенные Советы рабочих и солдатских депутатов. В 65 случаях, в марте же, произошло слияние рабочих и солдатских Советов. В двух городах существовали Советы рабочих и крестьянских депутатов, в 11 городах и населенных пунктах-Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Одновременно происходило формирование других органов, претендующих на власть,различных комитетов (комитетов общественных организаций, комитетов спасения, комитетов общественной безопасности), а также продолжавших функционировать городских дум и земств.

Статистических данных о количестве буржуазных комитетов, созданных по стране в февральско-мартовские дни 1917 года, не имеется. Но известно, что они, как и Советы, возникали повсеместно на губернском, городском и уездном уровнях. Так что в количественном отношении они едва ли значительно уступали Советам. Во многих местах Советы не просто заявляли себя органами власти, но и действовали как органы власти. Не было фактически ни одного вопроса общественной и экономической жизни, в решении или попытках решения которых не участвовали бы Советы. По их инициативе смещались старые власти и производились аресты чинов местной администрации, формировалась народная милиция, организовывалось продовольственное дело, им подчинялись в своих политических выступлениях солдаты.

И тем не менее эффективность их мер в социально-экономической сфере была не очень высокой. У них отсутствовал отлаженный исполнительный аппарат, с помощью которого можно было бы четко проводить решения в жизнь, слабой оказалась и финансовая поддержка, низким был профессионализм их работников.

Более эффективно Советы действовали в политической сфере. Во время революции 1917 года они наращивали свой авторитет и усиливали влияние на ход событий в стране. Благодаря прочным связям с фабриками, заводами, воинскими частями и другими коллективами Советы проявили себя как наиболее мобильный институт в борьбе за государственную власть. С учетом этих свойств Советов и был выдвинут известный лозунг "Вся власть-Советам!". После того как этот лозунг был утвержден VII Всероссийской (Апрельской) конференцией РСДРП(б), он превратился в основное политическое требование партии. Большевики взяли курс на завоевание государственной власти через Советы любой ценой и направили все свои силы на внедрение этой идеи в сознание масс.

Однако после свержения Временного правительства и захвата власти большевики довольно быстро видоизменили Советы, превратив их в строго централизованную систему управления. Отныне они действовали почти исключительно по предписаниям Центра и поступали так, как им указывали Совнарком и его ведомства. В отличие от земств послеоктябрьские Советы не стали самофинансируемым институтом. После формального перехода власти к Советам они сразу же начали получать средства из государственного казначейства. Все это довольно скоро привело к утрате Советами связей с избирателями, обюрокрачиванию и ослаблению деятельности.

В течение многих десятилетий в основе деятельности Советов лежала идея соединения законодательства, управления и контроля. Фактически, однако, реальная власть в стране принадлежала партийным комитетам, которые являлись стержнем единого партийно-государственного механизма. Как известно, с 1917 по 1936 год высшими органами советской власти в волостях, уездах, губерниях (позже в районах, областях, краях), автономных, союзных республиках и в масштабе всей страны были съезды Советов. Они выбирали исполнительные органы, действовавшие между съездами. Верховным законодательным, распорядительным и контролирующим органом страны был Всероссийский (после образования СССР-Всесоюзный) Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов-ВЦИК.

Особая страница в истории советской власти-деятельность Советов в период перестройки. Начиная с 1985 года в СССР в целом и в России в частности начались процессы, суть которых-поиск путей демократизации власти. Реально наиболее заметные шаги в этой области сделали Съезды народных депутатов и Верховный Совет России.

Впервые как высший орган власти Съезд народных депутатов СССР возник в 1989 году. Он заставил граждан задуматься над проблемами общества, выявил новых политических лидеров. Съезд будил самостоятельное гражданское мышление, поднимал политическую культуру, приучал к свободе мысли. К сожалению, Съезд народных депутатов СССР оказался неподготовленным к обрушившимся испытаниям и не выдержал их.

Съезд народных депутатов России оказался более "твердым орешком". Каждый Съезд, несмотря на всю кажущуюся похожесть, имел свое неповторимое лицо. Отсутствие места и времени не позволяет рассмотреть их более подробно, Остановлюсь на некоторых эпизодах.

Первый Съезд народных депутатов РСФСР. Его основная проблематика: выбор лидера, отмена ст. 6 Конституции РСФСР о "руководящем ядре", принятие Декларации о государственном суверенитете РСФСР, Декрета о власти, упразднение органов народного контроля и госприемки на территории Республики, Постановление о механизме народовластия.

О первом Съезде многое написано и сказано. Будет ли написано и сказано еще больше-посмотрим. Но он стал определенной вехой в жизни России и всего Союза, положил начало коренным политическим и социально-экономическим реформам, отмечен невиданной доселе острой политической борьбой и продолжительностью (38 календарных дней). По данным социологических исследований, проведенных в начале 1990 года в Кировской области и г. Москве, Советы народных депутатов сохраняли за собой часть наиболее авторитетного социального института в общественном мнении. Им доверяли выражать свои интересы 46 процентов избирателей, не доверяли 21 процент, затруднялись с ответом 28 процентов. В июне 1990 года соответственно-61,21 и 17 процентов респондентов.

Думается, в таком росте доверия людей не последнюю роль сыграл и первый Съезд народных депутатов России, Сторонники радикальных и одновременно взвешенных мер на начало 1990 года составляли как в Кировской области, так и в г. Москве до 80 процентов. В отношении многопар- тайности в этих регионах "за" и "против" делились следующим образом: 30 процентов-"за" и 50 процентов-"против" (Кировская область), 51 процент-"за" и 23 процента-"против" (г. Москва).

Большие надежды возлагались отнюдь и не столько на программы (соответственно 24 и 30 процентов), сколько на личные качества (45 и 61 процент), специальную подготовку (35 и 48 процентов) народных депутатов. На коммунистов по сравнению с беспартийными и представителями других групп возлагали надежды в осуществлении народного полновластия вчетверо больше избирателей.

Итак, выбор лидера. Как известно, выборы Председателя Верховного Совета РСФСР длились 12 дней. И это не случайно. Последние шесть лет нашей политической жизни перед этим на удивление были бедны на яркие, талантливые, высоконравственные, патриотические, компетентные личности. Обилие кандидатур и несколько этапов голосования | никого не обманывали. Кроме фигур Власова, Ельцина, По-лозкова, на лидерство никто реально и не претендовал. Это было понятно многим еще до Съезда.

, Исходя именно из короткой "скамейки" возможных российских руководителей высшего ранга и предлагался представителями депутатского корпуса молодого и среднего возраста (в том числе и автором этой работы) вариант незамедлительного введения института президентства, внесения необходимых изменений и дополнений в Конституцию и избрание его уже на I Съезде. Подразумевалось, что "скамейка" кандидатур значительно удлинится за счет россиян-не депутатов РСФСР, поскольку Президент РСФСР, по аналогии с союзным, и не должен быть депутатом. На устах были и оживленно дебатировались в кулуарах (помимо названных) фамилии Н. И. Рыжкова, В. В. Бакатина, А. А. Собчака, [ А. Н. Яковлева, мелькали фамилии Н. И. Травкина, . М. А. Бочарова и другие. Опросы общественного мнения того периода по тем или иным поводам говорили о достато-t чно высоком их рейтинге и в столицах, и на местах.

Памятное всем время по преимуществу привычной рота-' ции, а отнюдь не генерации, политических лидеров оставило нам, наряду с провалами, кризисами в экономике, политике, еще и проблему кадрового голода. Среди прочих многочисленных дефицитов-дефицит на человека "с лица не общим выраженьем". Все три основных претендента были членами КПСС, имели известность в партии и Республике. Шансы их на первых порах были примерно равны. Результаты майского голосования говорили раз за разом именно об этом.

По мере движения от тура к туру голосований преимущество постепенно переходило к Б. Н. Ельцину (497-503-535 из 1060 народных депутатов в то время). За счет чего? Сравнительный анализ программ Б. Ельцина, И. Полозкова, А. Власова говорил в пользу первого. Его декларирование желания идти на разумный политический компромисс в интересах национального согласия, на сотрудничество со всеми силами во имя обновления России импонировало многим и добавляло голоса его убежденным приверженцам из блока "Демократической России".

Не надо, видимо, умалчивать и о том, что образ страдающего за свою прямоту, критику власть имущих витал над Б. Н. Ельциным. Это вызывало к нему сострадание и симпатии. Делал свое дело и непрерывный многодневный телемарафон. Он, вне сомнения, был в пользу Бориса Николаевича. Все это подтверждалось буквально потоком телеграмм в адрес Съезда с просьбой, требованием избрать Председателем Верховного Совета РСФСР именно и только Б. Н. Ельцина.

29 мая такое избрание состоялось. Ярче и подробнее, нежели это сделал председатель Счетной комиссии Съезда ростовский профессор Ю. Сидоренко, видимо, не написать, О том, насколько эмоционально все это протекало, свидетельствуют и приводимые в книге раздумья автора о 535-м бюллетене с полузачеркнутой фамилией Ельцина, который он, как председатель, засчитал "за" (списочный состав народных депутатов согласно Конституции 1068 человек).

Редкое согласие в зале царило 12 июня 1990 года. 907 "за", 13-"против"-таковы итоги голосования по Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Решимость создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР, укрепить новый политический и экономический статус, суверенитет республики лежали в основе этого согласия. Но уже в тот момент часть народных депутатов проголосовала против 5-го пункта Декларации о верховенстве российских законов, предложив свой тезис о приостановке законов Союза в случае их противоречия Конституции и законам РСФСР. Ибо именно это породило войну российских Законов с союзными и российских Законов с нормотворчеством национально-государ ственных образований России.

Известные правоведы доказывали, что эйфория от российского верховенства пройдет, а такая абсурдная абсолюта зация самостоятельности и независимости неизбежно приве дет к постоянной конфронтации с союзным центром, усилит центробежные тенденции в РСФСР, будет способствовать возможному развалу России, вызовет паралич власти, неуважение как к союзным, так и к российским законам, общую разбалансировку народного хозяйства, разрыв экономических связей, дестабилизацию и падение дисциплины в обществе. Я отстаивал эту точку зрения.

Еще одним непростым для Съезда моментом стало обсуждение Декрета о власти (новая редакция В. К. Варова и других прежнего документа, внесенного когда-то на Съезд народных депутатов СССР А. Д. Сахаровым). Блок "Демократическая Россия" предложил этим декретом депо-литизацию и департизацию государственных предприятий, учреждений и организаций, правоохранительных органов, КГБ, Вооруженных Сил, а также настаивал на пункте о недопустимости принадлежать к политическим партиям и общественно-политическим движениям судей и других ответственных работников государственных правоохранительных органов.

После острых дискуссий и голосования за основу (532 голосами) депутаты затем сошлись на компромиссном варианте и 550 голосами направили его на доработку в Конституционную комиссию. Компромиссом стало принятие постановления "О механизме народовластия в РСФСР", в котором от декрета остался также один пункт о запрещении совмещения должности руководителя государственного органа власти или управления с любой другой должностью. К началу второго Съезда народных депутатов РСФСР произошел сдвиг в массовом сознании в сторону нарастания недоверия населения ко всем институтам власти, в том числе к Советам, органам Верховного Совета, депутатам. По данным исследований группы профессора Н. П. Пищулина, народные депутаты РСФСР оценили деятельность Верховного Совета России "скорее отрицательно"-54 процента (24 процента-положительно). Такое же отрицательное отношение высказали 48 процентов граждан России. Между тем второму Съезду предстояло принять важнейшее решение, в том числе о Союзном Договоре.

Будущее Российской Федерации большинство россиян видело (ноябрь 1990 г.) в составе политического и экономического союза республик (88 процентов депутатов и 56 процентов населения). Идею самостоятельных республик-государств не поддержал ни один депутат, и лишь 9 процентов населения высказались за нее. Идея же обновленного Союза суверенных социалистических республик получила твердую поддержку россиян на всесоюзном референдуме (свыше 75 процентов). В ноябре 1990 года второй Съезд народных депутатов начался с острых дебатов по повестке дня. Предложение представителей депутатской группы "Россия" включить в повестку вопрос о Союзном договоре было встречено, мягко говоря, с напряжением. Два часа длилась острая дискуссия но этому поводу. Затем был объявлен перерыв. В который раз сошлись на компромиссе: включить вопрос "О принципах заключения Союзного договора" без доклада, и не первым. Причем, когда пришел черед этого вопроса, было предложено принимать постановление... "без принципов". Тем не менее они были обозначены и твердо заявлены в постановлении. Была избрана комиссия по выработке предложений к Союзному договору на основе означенных Съездом принципов. Это был один из важных итогов второго Съезда.

Когда по повестке дня народные депутаты подошли к дополнениям и изменениям Конституции РСФСР, началось то, что дало основание некоторым из них говорить о "конституционном безумии". Автор этих строк поддержал этот тезис, отстаивая бережное отношение к Конституции с непременным расчетом на преемственность, а не стремительное изменение сразу 70 ключевых конституционных статей за считанные часы. Тем не менее перо законодателя жестко прошлось по экономическому блоку статей Основного Закона, радикально их изменив с введением частной собственности. В торопливости и поспешании не обошлось без курьезов. Воистину было бы смешно, если бы не было так грустно:

в спешке выпала из Конституции статья о государственной собственности. Народный депутат В. И. Севастьянов с группой коллег предложил поправить дело и ввести по этому поводу статью 11-а.

Попутно замечу, что когда большинством голосов делегатов Съезда в компромиссном варианте была поддержана идея частной собственности на землю, то представители "Демроссии" поднялись с мест в едином порыве, и от Московской, Ленинградской депутаций раздалось: "Да здравствуют коммунисты-самые круглые идиоты в мире!". Такое, увы, тоже было. Съезд завершился принятием поручения Верховному Совету РСФСР подготовить пакет законов по государственному устройству РСФСР в связи с введением поста Президента. И если бы это поручение было выполнено, то не потребовалось бы проведения российского референдума но этому вопросу стоимостью в 50 млн. еще "догайдаровских" рублей. Ничего подобного сделано не было. И не только в этом случае.

Эффективность деятельности всех органов власти стремительно падала. Пар уходил в свисток. Калейдоскоп программ, из которых ни одна не доводилась до конца, беспрерывные дискуссии, разрушительные для экономики, энергетики, тоже не доводившиеся до конца,-такова панорама общественной жизни в России и СССР на рубеже 80-90-х годов.

Народ начал уставать от этой неразберихи. Росло недоверие к политикам и, что существеннее,-общественное раздражение. Политические силы России все больше втягива-t лись в конфронтацию. Постепенно Съезд и сессии Верховного Совета РСФСР превращались в полет непрерывной политической фантазии, словесные битвы, в которых изначально тонули точный политический расчет, логика и просто ; здравый смысл.

В обстановке крайгтей политической напряженности институты Съезда и Верховного Совета России делали ошибку за ошибкой. Пивными из них, на мой взгляд, стали голосование об импичменте Президенту, отказ пойти на одновременные досрочные президентские и парламентские выборы, втя-гивание во все более жесткую конфронтацию с исполнительной властью, неспособность в разумные сроки принять новую Конституцию и так далее. Все это привело к падению рейтинга как высших, так и низовых звеньев представительной власти.

Чем это кончилось, хорошо известно-Начавшийся в годы перестройки эксперимент по демократизации Советов, реализации в верхнем эшелоне Советов принципа разделения властей, а в нижнем-идей земства в явно карикатурном исполнении был изначально обречен на неуспех, не мог быть доведен до конца.

Сумеем ли мы теперь, после всего случившегося, в очередной раз воссоздать демократический механизм государственной власти, покажет будущее. Хотелось бы, очень хотелось, чтобы маниловскому прекраснодушию одних и мефистофельскому цинизму других была наконец противопоставлена позиция прочная, опирающаяся на национальные традиции, богатейший опыт державного, самоуправленческого творчества народов России, на их реальные, а не вымышленные одними и изуродованные другими представления и идеалы о государственном устройстве страны.

Право, все мы, к каким бы политическим и иным течениям ни причисляли себя, заслужили лучшую, чем прежде, долю. Как там у нашего русского гения А. С. Пушкина: "На свете счастья нет. Но есть покой и воля". Покоя и воли желал бы своему исстрадавшемуся многотерпимому, беспредельно оскорбляемому кем ни попадя народу русскому. А будет он себя чувствовать нормально-это немедленно отразится и на улучшении самочувствия всех россиян, живущих как дома, в России, так и в ближнем ее порубежье и зарубежье...

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.