год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Владимир Путин триумфально завершает свой американский вояж. Генсек НАТО Робертсон обсуждает с высшим российским руководством новые механизмы сотрудничества с нашей страной и заявляет о пересмотре прежних западных оценок чеченской войны.

И в то же время КПРФ обвиняет Путина в предательстве национальных интересов, а из ее рядов на манифестации 7 ноября звучат антиамериканские лозунги и призывы к солидарности с талибами. Евгений Киселев в программе «Итоги» уверяет, что президент использует российско-американское сближение как дымовую завесу для закручивания гаек внутри страны. А в экспертных кругах все чаще звучат рассуждения о «горбачевизации» Путина. Он де идет на односторонние уступки (помогая США в Афганистане, эвакуируя базы из Вьетнама, Кубы, Абхазии), а американцы в результате нас все равно «кинут».

Пожалуй, не будет большим преувеличением сказать, что Путин занимает сейчас более прозападные позиции, чем 90% российских избирателей и элиты, создавая себе в перспективе немалые политические проблемы. Но все же прав Путин. И прежде всего потому, что не правы его оппоненты.

Путин прав потому, что призывать к поддержке талибов могут только безумцы со справкой. Талибан – орден исламских фанатиков, задавшихся целью вернуть мир во времена пророка – в VII век, для чего нужно уничтожить более современные напластования и достижения цивилизации. Для этого поддерживаются любые экстремисты, включая чеченских боевиков. Еще недавно талибы видели своей непосредственной целью захват среднеазиатских республик и победный марш на Москву. Единственное, почему они это не сделали – мешал Северный Альянс. Нашли кому сочувствовать.

Путин прав потому, что антизападная политика совершенно бесперспективна для страны, на долю которой приходится только 2,3% населения планеты и 1% мирового производства ( на США – 29%), которая остро нуждается в крупных инвестициях и новейших технологиях для создания экономики, способной обеспечить обороноспособность, безопасность и приличный уровень жизни. И деньги, и новейшие технологии – на Западе.

Путин прав потому, что, повернувшись спиной к Западу, мы все равно не станем своими на Востоке, мы – не Восток. Там русских воспринимают как людей западных, различия между православными и католиками издалека не видны. Возможность альянсов на Востоке минимальна – там просто нет никаких альянсов. Треугольник Россия-Китай-Индия выглядит полной утопией, противоречия между Китаем и Индией по-прежнему остры. Не стоит также забывать, что в таком треугольнике, если он каким-то чудом возникнет, России с ее очень скромным экономическим и людским потенциалом будет уготована роль ведомого партнера.

Путин прав потому, что угрозы нашей безопасности исходят сейчас не с Запада, а с Юга. Мы это хорошо видим, а в Чечне – чувствуем. Тратить в этих условиях все деньги, предназначенные для обеспечения военного присутствия за рубежом, на базы Вьетнама и Кубе, по меньшей мере глупо.

Путин прав потому, что было бы странно упускать момент для сближения с ведущими государствами мира, когда у нас появился общий противник, а но фоне других участников антитеррористической коалиции (саудовцев или узбеков) мы выглядим вполне цивилизованными и демократическими. Имидж России уже заметно изменился в лучшую сторону, что не замедлит сказаться на наших кредитных рейтингах. Уинстон Черчилль в свое время говорил, что каждая страна стоит ровно столько, сколько она может получить в долг. Пускай правительство сейчас чувствует себя настолько сильным, что может обходится без кредитов, но они жизненно необходимы для отдельных предприятий. Им будет легче найти заемные деньги под более низкий процент для расширения производства. С признанием России страной с рыночной экономикой, отменой поправки Джексона-Вэника, шагами к вступлению во Всемирную торговую организацию создаются более благоприятные условия для выхода на внешние рынки, без чего все экспортнооринетированные отрасли экономики не имеют перспектив.

И Киселев не прав потому, что постановка цели вступления в клуб привилегированных стран предполагает следование правилам этого клуба, одним из которых является соблюдение демократических свобод.

Поэтому я считаю, что курс на сближение с Западом – верный. Но это вовсе не значит, что мы стали союзниками или обречены ими стать.

Партнерство пока выглядит весьма хрупким. Не вполне ясно как оно переживет (и переживет ли) возможные бомбовые удары американцев по Ираку или форсированное вступление прибалтов в НАТО. Опасения того, что нас могут «кинуть» не лишены оснований – в западной политической культуре не принято благодарить за уже оказанные услуги.

Наше партнерство с Западом не институционализировано и еще долго не будет. Нас не примут в НАТО. Кому на Западе интересно гарантировать нашу безопасность всеми силами и средствами, да еще предоставлять нам право вето на решения Альянса? Предложение британского премьера Блэра, которое обсуждал в Москве и Робертсон – всего лишь формула легкой модификации неработающей модели Совета России-НАТО, существовавшего без особого прока с 1997 г. Нас не примут в Европейский Союз, поскольку с нашим участием он рискует разориться, подтягивая экономику России до среднеевропейского уровня.

Слишком уж тесные союзнические отношения с Западом нам не грозят, так что защитники российской самобытности могут сильно не волноваться. Но польза от такого сближения безусловна, а вреда пока никакого.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.