год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Андрей Иванович, в последний раз мы с вами подробно беседовали полтора года назад, когда вы были директором Федеральной пограничной службы. Уже и тогда ваши оценки хода военной реформы и состояния нашей обороны были довольно резкими. Может, из кресла председателя думского комитета все это видится как-то иначе?

- Моя точка зрения не изменилась. Сегодня оборона выглядит еще более плачевно, чем полтора года назад. Провозглашенная военная реформа, считаю, так и не началась, а все перемены в этой области по-прежнему сводятся пока к механическому сокращению Вооруженных сил. До сих пор все делается под лозунгом "Цель военной реформы - оптимизация Вооруженных сил и приведение их боевого состава в соответствие с финансовыми возможностями государства". Это я цитирую одного из идеологов такой реформы, бывшего первого заместителя министра обороны, а потом секретаря Совета безопасности Андрея Кокошина.

Но для реализации утвержденной недавно военной доктрины требуются совершенно иные подходы и совершенно другие силы, которых сегодня в России уже просто нет. Поэтому, очевидно, Владимиру Путину и в области обороны придется, не мешкая, разгребать те авгиевы конюшни, которые достались ему в наследство от прежнего Верховного главнокомандующего. К сожалению, Ельцин и здесь больше увлекался внешней стороной дела, парадностью, формами доклада, а не сутью, не реальной работой по созданию дееспособной армии. Форму одежды изменить легче, чем содержание ратного труда.

Мне представляется, что позиции, которые еще только определяются новым президентом, скоро лягут в основу действительного реформирования Вооруженных сил, всего процесса военного строительства. Чтобы это носило системный характер, ежегодные планы развития и совершенствования должны вытекать из ежегодного послания президента Федеральному Собранию. Словом, нужна перспектива, основанная на среднесрочных планах, рассчитанных на четыре-пять лет и совпадающих со сроками президентских и парламентских выборов.

Ну и необходим долгосрочный план военной реформы, рассчитанный на 10-15 лет. Зачем? Да затем, что мы уже нынче способны спрогнозировать облик будущей войны, которая, упаси Бог, может возникнуть именно через такой промежуток времени. Значит, понадобятся соответствующие новые сложнейшие системы оружия. Чтобы их создать и произвести, требуется тоже лет 10-15, не менее. Выходит, приступать к работе надо уже сейчас, сегодня надо формулировать тактико-технические задания нашим конструкторам и ученым, надо начинать их финансировать. Это серьезный технологический процесс.

А пока итог почти десятилетних хаотических преобразований обороны России таков: нашему народу ценой огромных лишений и затрат Вооруженные силы теперь предстоит создавать заново.

- Звучит как приговор. Вы хотите сказать, что тут мы имеем "точкой отсчета" ноль?

- Мы, конечно, имеем не нулевую точку отсчета, но мы и не имеем сбалансированной армии. Такая армия была у Советского Союза. Еще в 1992 году, когда к России перешла ее часть, следовало разобраться с тем, что оказалось в наших руках. Чего не хватает? Чего с избытком? Ничего подобного сделано не было. Почти десять лет мы лихорадочно урезали и урезали доставшийся небоеспособный кусок когда-то отлаженной военной машины, тысячами выгоняли в запас офицеров, прапорщиков, сокращали соединения и части, почти прекратили производство нового оружия и боевой техники.

- Как итог - Чечня, где с бандами не можем совладать почти год?

- Да, в определенной мере. Наши солдаты и офицеры выполняют там свои задачи на пределе возможностей. Люди проявляют удивительный героизм. Но когда солдат вынужден становиться героем, я считаю, в большинстве случаев кто-то в этом виноват. Если обученный, хорошо вооруженный боец грамотно выполняет свою задачу на поле боя, его противник почти всегда гибнет, и для этого не нужен никакой героизм, это просто хорошо выполненная боевая работа. А если под пули посылают людей мужественных, но не имеющих соответствующей общевойсковой подготовки - тех же омоновцев и собровцев, предназначенных бороться с преступниками, обеспечивать общественной порядок, а не воевать, - тогда трагедии неизбежны. Но командиры их вынуждены использовать в Чечне как обычные мотострелковые взводы и роты. Других у них нет. Вот подлинная драма той так называемой военной реформы, что происходила до сих пор... Больше некого посылать. Почему? Да потому, скажем, что мы умудрились фактически ликвидировать сухопутные войска в стране с самыми протяженными в мире сухопутными границами.

- Вам не кажется: останься у нас хотя бы несколько хорошо укомплектованных и оснащенных мотострелковых и танковых дивизий, что до 1994 года имелись в той же Западной группе войск, все в Чечне сегодня было бы проще, не так кроваво?

- Да. И, может быть, хоть Путин захочет разобраться: а где все это? Как генералы армии Грачев, Колесников и Бурлаков умудрились так вывести наши лучшие, оснащенные новейшей техникой соединения из Восточной Европы, что от них не осталось и гвоздя? Как случилось, что полковые знамена, овеянные славой еще в Великую Отечественную войну, охапками за ненадобностью сдавали в музеи, а в России оставались только малочисленные дивизии второго эшелона, больше занимавшиеся хозяйственными работами, чем боевой учебой?

- Однако почему молчал в то время заместитель начальника Генштаба генерал Андрей Николаев?

- А я, Николаев, в Генштабе служил только до 1993 года.

- Но и тогда вывод войск уже шел вовсю.

- Могу доложить, что в этом процессе не участвовал. Считал и считаю, что ускоренный вывод войск из Восточной Европы был не продуман, больше походил на бегство и не отвечал интересам Российской Федерации. Прямо заявлял об этом тогдашнему начальнику генштаба Колесникову. На все его пожелания с различными комиссиями съездить в Германию, когда оттуда выводились войска, категорически отказывался. И ни разу не ездил.

О своем несогласии, с тем, что тогда проделывали с Вооруженными силами, прямо говорил и министру обороны Павлу Грачеву. И объяснял ему: уважаемый министр, вы должны понять, что система Министерства обороны сама себя реформировать не может, нас должны реформировать извне. Вы этого не хотите. Вы не хотите, чтобы общество влияло на военную реформу, чтобы государство само определяло, какая вооруженная сила ему, государству, во-первых, по карману, а во-вторых, надежно обеспечивает безопасность страны.

- Ладно, что было, то прошло. Сегодня, вы считаете, армия, несмотря ни на что, в Чечне выполняет свои задачи достойно. Почему так же нельзя было вести боевые действия в первую чеченскую кампанию?

- Так ведь собирались двумя полками за два часа взять Грозный. "Логика" была другая. А жизнь учит.

- Хорошо, я конкретизирую вопрос. Одно из достижений этой контртеррористической операции - установление Итум-Калинским погранотрядом жесткого контроля на чеченском участке рубежа с Грузией. Почему этого не делали в первую кампанию?

- Сегодня пограничники в Чечне действуют по плану, который был разработан нами в ФПС еще 1996 году. Но не было политического решения для его осуществления. Хотя на этом направлении российские пограничники и тогда стояли. Только стояли на территории Грузии.

- Все же грузы, оружие в первую кампанию через границу бандиты перемещали. Караваны-то проходили...

- Караваны и тогда не проходили. В этом у чеченцев нет и не было нужды. Они ведь откровенно признавали, что все необходимое для войны добывают непосредственно в России. После позорных хасавюртовских соглашений банды три года, продолжали открыто вооружаться. Судите сами. В августе 1999 года, когда началась контртеррористическая операция на Северном Кавказе, наши солдаты и милиция захватывали у боевиков оружие с датой выпуска того же 99-го года. И все это поступало в Чечню вполне легально и в достаточном количестве. Республику и после 1996 года мы продолжали считать обычным субъектом Федерации и никаких мер по ее изоляции не принимали. Ничего не надо было таскать через горы, все открыто завозилось туда эшелонами. Кстати, есть подозрения, что часть вооружений и техники Западной группы войск тоже оказалась в Чечне.

- В любом серьезном разговоре об армейских проблемах никуда не уйти от денег, которых военным ни на что не хватает. Финансовая удавка долгие годы просто душит Вооруженные силы. Сейчас разрабатывается бюджет на 2001 год, и к планированию его оборонной части наверняка причастен ваш комитет. Хоть забрезжит свет-то в конце туннеля?

- Наш комитет отвечает за формирование оборонной части бюджета. Теперь давайте считать. На нынешний год общефедеральный бюджет России составляет всего порядка 21 миллиарда долларов. При этом на оборону и правоохранительную деятельность ассигновано 40 процентов от этой суммы.

- Это много? Мало?

- 40 процентов бюджета страны военным - колоссально много. Но по факту, в абсолютных цифрах, на оборону получается что-то около 4,5 миллиарда долларов. Вот это унизительно мало. А регулируется такая цифра законом, который предписывает выделять на оборону 3,5 процента валового внутреннего продукта.

- Выделяют же реально 2,8 процента.

- Да, где-то в этих пределах. Теперь давайте признаем, что федеральный бюджет - это отнюдь не все расходы России. Если бы все расходы были 21 миллиард долларов в год - это умереть - не жить. Значит, есть федеральный бюджет, и есть бюджет, который дополнительно включает в себя расходы субъектов Федерации. Вместе это уже 43 миллиарда долларов. Если мы из этого бюджета будем решать проблемы обороны и безопасности, то тогда доля военных с 40 процентов уменьшится до 20.

Но в стране есть еще местные бюджеты. Специалисты говорят, что эти финансы примерно равны федеральным плюс расходам субъектов Федерации. То есть речь идет еще о 85-86 миллиардах долларов. Вот, выходит, каков консолидированный годовой бюджет России. Согласитесь, такой подход в корне меняет дело. К тому же специалисты утверждают, что примерно половина расходов страны находится в теневом обороте. То есть не облагается налогом и не попадает в бюджет. Значит, плюс еще 43 миллиарда. Тогда доля военных расходов России опускается примерно до 7 процентов в год...

- Это приемлемо?

- Это было бы уже приемлемо, и тогда мы обоснованно могли бы поднять расходы на оборону. А поднимать надо. Если сравнить наши военные расходы с американскими, то примерно при одинаковой численности армий они тратят на оборону 300 миллиардов долларов, а мы, как уже сказано, всего 4,5. Пропасть!

Причем давайте не станем все сводить к обороне. Возьмем образование или здравоохранение. Такой же подход - это очень принципиальный вопрос.

Беда в том, что в России сегодня через федеральный бюджет проходит всего 20 процентов валового внутреннего продукта. А, например, в Швеции - 62 процента. Поэтому у них высокий уровень социального обеспечения, да и финансирования той же обороны. Государство там самым активным образом влияет на эти процессы, пропуская через бюджет две трети доходов страны. Советский Союз, кстати, через бюджет пропускал практически 100 процентов доходов. Почему-то нам, российским депутатам, дают лишь 20 процентов годовых доходов государства - делите... И в результате люди оказались брошенными на произвол судьбы, государство почти ни за что не отвечает, советует: разбирайтесь сами на уровне субъектов, на местном уровне... Возможно, здесь кроется ключ к наполнению бюджета и в области обороны.

Есть еще второй путь. Вот, допустим, нефть. В недрах она принадлежит народу. Нефтяная компания ее добыла и превратила в частную собственность. По трубе на перерабатывающий завод нефть поступает с "накруткой" как минимум 20 процентов налога на добавленную стоимость (НДС). Из нефти сделали авиационный керосин и повезли по железной дороге - свои 20 процентов "накручивает" МПС. И так далее.

Таким образом, нефть, принадлежавшую государству, в виде керосина авиаполк получает вдвое дороже первоначальной цены только из-за НДС, установленного тем же государством. Извините, я на эти несчастные 4,5 миллиарда оборонного бюджета мог бы получать в два раза больше материальных средств, чем получаю ныне, - надо только принять решение для спецпотребителей не "накручивать" НДС. Фактически на армии сегодня наживаются.

- Вы ведете речь о новой политике формирования госбюджета. Для этого надо менять Бюджетный кодекс и еще кучу законов.

- Раз надо - будем менять.

- Однако для этого в Думе должно существовать общее понимание проблем...

- В Комитете по обороне оно уже существует. Сейчас наши идеи мы продвигаем через Комитет по безопасности, Комитет промышленности, Комитет транспорта. В ближайшее время хочу все это обсудить с секретарем Совета безопасности Сергеем Ивановым и с исполняющим обязанности премьера Михаилом Касьяновым.

- Андрей Иванович, последний вопрос. Вы допускаете для себя, что при каких-то обстоятельствах вам придется снова надеть генеральский мундир?

- Допускаю. Таких случаев может быть всего два. Либо, не дай Бог, возникает война, и тогда я, как человек военный, должен буду снова стать в строй. Либо сложится такая ситуация, что стране потребуется и в мирное время мое присутствие на военной службе. Однако это должны быть совершенно исключительные обстоятельства.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.