год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Конфуций

Кунцзы (551-479 г. г. до н. э.) - китайский мыслитель, политический деятель и педагог, чье латинизированное имя Конфуций известно всему просвещенному миру. С юных лет он по необходимости, ибо был беден, занимался хозяйственной деятельностью. Пытаясь служить правителям, встречал с их стороны непонимание и подвергался гонениям. Начав проповедовать свое учение с 17 лет, он в дальнейшем основывает школу, которая превращается во влиятельную политическую силу в государстве, ибо мудрость Конфуция привлекла многочисленных последователей. Учение Конфуция на более чем 2000 лет стало ведущей идеологией китайского общества.

Будучи политиком, моралистом, психологом, Конфуций много размышлял о природе человека, о функциях общественных институтов, о справедливом устройстве общества. Особое его внимание привлекала власть, божественную и естественную стороны происхождения которой он изложил в своем главном труде "Лунь юй” ("Беседы и суждения"). Конфуций обосновывал концепцию власти как механизма поддержания порядка и общения между людьми, регулирующего отношения управляющих и управляемых. Особенно последовательно и подробно он разрабатывал идеи патриархально-патерналистского государства, которые до сих пор не утратили своей привлекательности не только для современных мыслителей, но и для политических деятелей.

Государство согласно этой концепции рассматривается как большая семья, в которой власть правителя соответствует власти отца, а отношения правящих и управляемых рассматриваются как отношения между младшими и старшими членами семьи. Управлять государством надлежит благородным мужам, "лучшим", "высшим", старшим - аристократическому сословию. Положение же младшего - простого человека - всецело зависит от воли старшего, правящего, "лучшего". Мудрый правитель вырабатывал единый образец справедливости для всех, поэтому он прекращал вражду между людьми, следовавшими собственному пониманию справедливости. Только имея мудрого и сильного правителя и придерживаясь единого образца справедливости, считал китайский мудрец, общество может обеспечить воцарение порядка, исключающего применение военной силы для решения споров между людьми и использующего для этого политические методы. Сыновного почтения и братской любви достаточно, считал Конфуций, чтобы создать справедливое государство. Конфуцианство включает в себя четыре классические книги ("Четверокнижие"): "Дасюэ" ("Великое учение"), "Чжунь он" ("Учение о середине”), "Лунь юй" ("Беседы и суждения" и "Мэн-цзы" (Мэн Цзы — ученик и последователь Конфуция, его именем названа книга, в которой излагаются принципы устройства государства и управления им).

Из “Линь юй”

ИЗРЕЧЕНИЯ

Глава 1

УЧИТЬСЯ

5. Учитель сказал:

— Правя уделом, способным выставить тысячу боевых повозок, надо быть тщательным в делах, правдивым, любить людей, экономить средства и побуждать народ к труду в соответствии со сменой сезонов. '

Глава 2

ПРАВИТЕЛЬ

3. Учитель сказал:

— Если править с помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не будет знать стыда. Если править на основе добродетели, улаживать по ритуалу, народ не только устыдится, но и выразит покорность.

Глава 6

ВОТ ЮН

7. Благодетельный из Младших спросил:

— Можно ли привлечь Чжун Ю к правлению?

Учитель ответил:

— Ю человек решительный. С чем он не справится по службе?

— А можно ли и Цы привлечь к правлению?

— Цы человек понятливый. С чем он не справится по службе?

— А можно ли и Цю привлечь к правлению?

— Цю многое умеет. С чем он не справится по службе?

Глава 12

ЯНЬ ЮАНЬ

2. Чжунгун спросил о том, что такое человечность. Учитель ответил:

— Это когда ведут себя на людях так, словно вышли встретить важную персону, руководят народом так, словно совершают важный жертвенный обряд; не делают другим того, что не хотят себе; не вызывают ропота в стране, не вызывают ропота в семействе.

Чжунгун сказал:

— Я хоть и не сметлив, позвольте мне заняться исполнением этих слов.

7. Цзыгун спросил о том, в чем состоит управление государством. Учитель ответил:

— Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа.

— А что из названного можно первым исключить в случае необходимости? — спросил Цзыгун.

— Можно исключить оружие.

— А что из остающегося можно первым исключить в случае необходимости? — снова спросил Цзыгун.

— Можно исключить еду. Смерть издревле никто не может избежать. Когда ж народ не верит, то не устоять.

9. Князь Скорбной Памяти спросил Ю Жо:

— Как быть? Нынешний год неурожайный, и на покрытие расходов не хватает средств.

Ю Жо ответил:

— А почему бы не взимать налог в размере лишь одной десятой части.

— Я сейчас взимаю две десятых, и мне их не хватает. Как же я обойдусь одной десятой? — возразил князь.

Ю Жо сказал:

— Как может Вам недоставать, когда будет хватать народу? Как может Вам хватать, когда народу не хватает?

11. Князь Великий из удела Ци спросил Конфуция о том, в чем заключается управление государством. Конфуций ответил:

— Да будет государем государь, слуга — слугой, отцом — отец и сыном — сын.

— Отлично! Воистину, если не будет государем государь, слуга слугой, отец отцом и сыном сын, то, пусть бы даже у меня был хлеб, смогу ли я его вкушать? — ответил князь.

14. Цзычжан спросил о том, в чем состоит управление государством. Учитель ответил:

— Когда руководишь, забудь об отдыхе.

А выполняя поручение, будь честен.

17. Благодетельный из Младших спросил Конфуция о том, в чем заключается правление. Конфуций ответил:

— Правление есть исправление.

Кто же посмеет не исправиться,

Когда исправитесь Вы сами?!

18. Благодетельный из Младших был обеспокоен воровством и спросил совета у Конфуция. Конфуций ответил:

— Коль сами будете скромны в желаниях,

Не согласятся воровать и за награду.

19. Благодетельный из Младших, беседуя с Конфуцием об управлении государством, спросил:

— Что, если казнить беспутных ради сближения с теми, у кого есть путь?

Конфуций ответил:

— В Ваших руках бразды правления, зачем же Вам казнить? Вам стоит лишь увлечься самому хорошими делами, и весь народ тотчас же устремится ко всему хорошему. У благородного мужа добродетель — ветер, у малых же людей она — трава; склоняется трава вслед ветру.

20. Цзычжан спросил:

— Каким должен быть ученый муж, который мог бы называться выдающимся?

— А что, по-твоему, значит “выдающийся”? — спросил Учитель.

— Всегда быть прославляемым в стране, всегда быть прославляемым в семействе, —ответил Цзычжан, Учитель возразил:

— Это прославленный, а не выдающийся. А выдающийся бесхитростен и прям, он любит справедливость, вникает в то, что люди ему говорят, и изучает выражение их лиц, заботится о том, чтобы поставить себя ниже других. Он непременно будет выдающимся в стране и выдающимся в семействе. Кого же прославляют, тот внешне проявляет человечность, а поступает вопреки ей, и так живет, не ведая сомнений. Вот он и будет непременно прославляемым в стране и прославляемым в семействе.

Глава 13

ЦЗЫЛУ

1. Цзылу спросил о том, что значит быть правителем.

Учитель ответил:

— Побуждай к усердию своим примером.

Когда Цзылу попросил дальнейших разъяснений, Учитель сказал:

— Не знай отдыха.

2. Чжунгун стал управляющим у Младших и спросил о том, что значит быть правителем. Учитель ответил:

— Будь примером для своих подданных, не вини за малые проступки, выдвигай достойных и способных.

— А как узнать достойных и способных, чтобы их возвысить? — спросил Чжунгун.

Учитель ответил:

— Возвысь тебе известных,

А тех, кого не знаешь,

— Отринут ли другие?

3. Цзылу сказал:

— Вэйский государь ждет Вас для дел правления. С чего Вы начнете?

Учитель ответил:

— Нужно исправить имена.

— Вы так считаете? — возразил Цзылу. — Это слишком заумно. Зачем их исправлять?

Учитель ответил:

— Как ты необразован, Ю! Благородный муж, наверное, промолчал бы, услышав то, чего не понимает. Ведь если не подходит имя, то неуместно его толкование; коль неуместно толкование, не может быть успеха в деле; а без успеха в деле не процветают ритуал и музыка; но если ритуал и музыка не процветают, то наказания бьют мимо цели, когда же наказания бьют мимо цели, народ находится в растерянности. Поэтому все, что называет благородный муж, всегда можно растолковать, а что он растолковывает, всегда можно исполнить. Благородный муж лишь избегает в толковании небрежности.

9. В поездке в Вэй с Учителем был Жань Ю, который правил повозкой.

Учитель заметил:

— Какое множество людей!

Жань Ю спросил:

— Когда их много, то что еще следует сделать?

— Их обогатить, — ответил учитель.

Жань Ю снова спросил:

— А если станут и богаты, то что еще следует сделать?

Их обучить, — ответил Учитель.

11. Учитель воскликнул:

— Воистину, как верно сказано, что если власть в стране в течение ста лет будет принадлежать хорошим людям, то они смогут справиться с насилием и обойтись без казней!

12. Учитель сказал:

— Даже когда приходит к власти истинный правитель, человечность может утвердиться лишь через поколение.

13. Учитель говорил:

— Когда ты исправляешь сам себя, то с чем не справишься в правлении? Когда не можешь сам себя исправить, то как же будешь исправлять других?

14. Когда Жань вернулся с заседания, Учитель спросил:

— Почему пришел так поздно?

— Обсуждали одно государственное дело, — ответил ученик.

Учитель возразил:

— Это дело не могло быть государственным. В противном случае я слышал бы о нем, хотя нигде и не служу.

15. Князь Твердый спросил:

— Можно ли одним высказыванием привести страну к расцвету?

Конфуций ответил:

— Этого нельзя достичь высказыванием. Но люди говорят: “Трудно быть правителем и нелегко быть подданным”. Если поймешь, как трудно быть правителем, то разве не приблизишься к тому, когда одним высказыванием приводят государство к процветанию?

— А можно ли одним высказыванием погубить страну? — спросил князь.

Конфуций ответил:

— Этого нельзя достичь высказыванием. Но люди говорят: “Мне доставляет радость быть правителем лишь то, когда не возражают на мои слова”. Если то, о чем он говорит, прекрасно, разве плохо, что ему никто не возражает? Но если сказанное дурно и никто не возражает, то разве не приблизишься к тому, чтобы одним высказыванием погубить государство?

16. Князь Шэ спросил, что значит управление государством. Учитель ответил:

— Это когда радуются те, что близко,

И приходят те, что далеко.

17. Когда Цзыся стал управителем Цюйфу, он спросил о том, как должен действовать правитель.

Учитель ответил:

— Не рассчитывай на скорые успехи и не соблазняйся малой выгодой. Поспешишь — и не добьешься цели, соблазнишься малым — и не сделаешь великого.

19. Фань Чи спросил о том, что составляет человечность. Учитель ответил:

— Держать себя с почтительностью дома,

Благоговейно относиться к делу

И честно поступать с другими.

От этого нельзя отказываться,

Даже когда едешь к варварам.

20. Цзыгун спросил:

— Каким надо быть, чтобы могли назвать ученым мужем?

Учитель ответил:

— Ученым может называться человек, стыдливый в своем поведении, способный с честью выполнить приказ правителя во время миссии в чужом краю.

— Осмелюсь узнать, каков следующий за этим?

— Названный в роду почтительным к родителям, названный в деревне чтящим старших.

— Осмелюсь узнать, каков следующий за этим?

— Им будет, несомненно, малый человек. Чьи речи всегда искренни, а действия решительны. Он ограничен и упрям, но его тоже можно считать “следующим”.

— А каковы те, кто в наши дни заняты правлением?

— А... мелкие людишки! Они не могут идти в счет!

Глава 17

ЯН ХО

1. Ян Хо хотел, чтобы к нему явился Конфуций, но Конфуций не приходил. Тогда он послал Конфуцию в подарок поросенка. Выбрав время, когда Ян Хо не было дома, Конфуций отправился к нему с визитом, но неожиданно встретил его по дороге.

— Подойди ко мне, — обратился к нему Ян Хо, — я хочу с тобой поговорить.

Затем он сказал Конфуцию:

— Может быть назван человечным тот, кто, затаив за пазухой драгоценность, спокойно наблюдает, как его страна сбивается с пути? Не может. А может быть назван умным тот, кто стремится поступить на службу, но уже много раз упускал эту возможность? Не может. Дни и месяцы уйдут, с ними годы нас покинут.

— Согласен, я пойду служить, — ответил Конфуций.

18. Учитель отметил:

— Плохо, когда фиолетовый цвет затмевает ярко-красный; плохо, когда мелодии удела Чжэн портят возвышенную музыку; плохо, когда краснобаи губят государство.

Глава 20

ЯО СКАЗАЛ

1. Яо сказал:

— О! Ты, Шунь! По преемству, установленному Небом, выбор пал на тебя. Держись твердо незыблемой середины. Если народ в пределах четырех морей будет терпеть лишения, то благословение Неба навсегда тебя покинет. Шунь дал такое же указание Юю. Тан сказал:

— Я, ничтожный Люй, осмеливаюсь принести в жертву черного быка и с трепетом докладываю Великому Владыке, что не смею миловать свершивших преступления и прикрывать Твоих, Владыка, слуг; пусть Твое сердце само сделает выбор. Если я виновен, не карай всех остальных; если виновны остальные, то за них меня подвергни каре.

Чжоуский дом одаривал щедро, и стали богаты хорошие люди.

“Хотя есть близкая родня, ей не сравниться с людьми, обладающими человечностью. Если виноват народ, его вина на мне одном”.

Он произвел проверку мер длины, объема, веса, восстановил отброшенные должности, и правительственные распоряжения стали всюду выполняться. Он возродил погибшие уделы, угаснувшие поколения, возвысил тех, кого несправедливо отвергали, и все простые люди Поднебесной выразили ему с радостью свою покорность.

Чему он уделял особое внимание, так это простым людям, обеспеченности продовольствием, обряду траура и жертвоприношениям.

Великодушие покоряет всех, правдивость вызывает у людей доверие, сметливость позволяет достигать успеха, а беспристрастность радует.

2. Цзычжан спросил Конфуция:

— Каковы условия участия в правлении страной?

Учитель ответил:

— Если относиться с почитанием к пяти достоинствам и устранять четыре недостатка, то можно принимать участие в правлении.

— Что значит пять достоинств? — спросил Цзычжан. Учитель ответил:

— Благородный муж, оказывая милость, не несет расходов; не вызывает злобы у людей, когда заставляет их трудиться; его желания несовместимы с жадностью; он полон величавости, но чужд высокомерия; он грозен, но в нем нет свирепости.

— Что значит: “оказывая милость, не нести расходов?” — спросил Цзычжан.

Учитель ответил:

— Благотворить народу, используя все то, что приносит ему выгоду, — это ли не милость, не требующая расходов? Если для людей, которых заставили трудиться, выбирать посильный труд, то у кого из них возникает злоба? Когда стремятся к человечности и добиваются ее, откуда может взяться жадность? Благородный муж не смеет проявить пренебрежение, имеет ли он дело с многочисленным или немногим, великим или малым, — это ли не величавость без высокомерия? Благородный муж носит надлежащим образом шапку и платье, его взор полон достоинства, он так внушителен, что люди, глядя на него, испытывают трепет, — он ли не грозен без свирепости?

— Что значит четыре недостатка? — спросил Цзычжан. Учитель ответил:

— Казнить тех, кого не наставляли, значит быть жестоким; требовать исполнения, не предупредив заранее, значит проявлять насилие; медлить с приказом и при этом добиваться срочности, значит наносить ущерб; и в любом случае скупиться, оделяя чем-либо людей, значит поступать казенно.

(Печатается по: Конфуций. Я верю в древность. М. , 1995. С. 55, 56, 58, 113—120, 122—124, 143, 144, 148, 151, 162—164.)

ИЗ КНИГИ "МЭН-ЦЗЫ"

(. ..) Циский царь Сюань-ван спросил: -

Правда ли, что у Вэнь-вана был парк - в целых семьдесят ли?

- Так сказано в преданиях, - ответил Мэн-дзы.

- Такой громадный? - воскликнул царь.

- А народу он казался маленьким, - сказал Мэн-цэы.

- Мой парк, - сказал царь, - простирается всего за сорок ли, а народу кажется большим. Отчего же это так?

- Парк Вэнь-вана, - сказал Мэн-цзы, - простирался на семьдесят ли. Но люди ходили туда за сеном и хворостом, охотились на зайцев и фазанов. Царь пользовался своим парком вместе с народом - и людям казалось, что парк маловат. И разве не прав был народ? Когда я, ваш слуга, впервые приблизился к вашим границам, я первым делом осведомился: на что в вашем царстве наложен строжайший запрет, - и лишь после этого решился вступить в его пределы. Тогда-то я и услыхал, что есть в предместье парк, что простирается на целых сорок ли. Того, кто убьет в этом парке оленя, преследуют так же, как если бы он убил человека. Иными словами, эти сорок квадратных ли стали сущей западней посреди государства. Так разве не прав народ, если ваш парк кажется ему слишком большим?

(...) Циский царь Сюань-ван, принимая Мэн-цэы в своем Снежном дворце, спросил его:

- Знакомы ли и мудрецам подобные увеселения?

- Знакомы, - ответил Мэн-цэы. - Но когда люди вовсе их не знают, они порицают за это своих правителей. Конечно же, в этом они неправы. Но неправы и те правители, что не хотят разделить своих радостей с народом. Ведь если кто радуется радостями народа - то и народ радуется его радостями. Если кто скорбит скорбями народа - то и народ скорбит его скорбями. А если он и радуется, и скорбит за всю Поднебесную - такой человек не может не стать царем!

(...) Мэн-цэы сказал царю Сюань-вану:

- Допустим, что некий ваш подданный оставил жену и детей на попечение друга, а сам отправился в Чу. И вот, вернувшись, обнаружил, что тот содержал жену его и детей в холоде и в голоде. Как должен этот человек поступить?

- Порвать с ним дружбу, - сказал царь.

- А если, - продолжал Мэн-цзы, - судебный чиновник не может управиться с подчиненными, как следует о ним поступить?

- Прогнать со службы, - сказал царь.

- А если, - сказал Мэн-цзы, - нет порядка во всем государстве, то как тогда быть?

Царь покосился на приближенных - и заговорил о другом.

(...) Циский царь Сюань-ван спросил:

- Правда ли это, что Тан изгнал Цзе, а У-ван покарал Чжоу?

- Так сказано в преданиях, - ответил Мэн-цзы.

- А разве допустимо, - сказал царь, - чтобы подданный убивал государя?

- Того, кто надругался над человечностью, - сказал Мэн-цзы, - называют преступником. Того, кто надругался над долгом, называют злодеем. А злодеев и преступников именуют изгоями. Я слышал о казни изгоя Чжоу, но не слыхал об убийстве государя!

(...) Между Цзоу и Лу случилась распря. И цзоуский князь Му-гун сказал так:

- Из моих военачальников погибло тридцать три человека и никто из простолюдинов не пошел ради них на смерть. Как же теперь с ними быть? Казнить? Так всех не переказнишь. Не казнить? Но ведь они, злорадствуя, смотрели, как гибнут их начальники, и не спасли их от смерти.

- В годы неурожая и голода, - отвечал ему Мэн-цэы, - те из ваших людей, кто был стар и немощен, валялись по рвам и канавам, кто же был еще в силах - разбредались на все четыре стороны. И таких было тысячи. А ведь ваши амбары были полны, и житницы ломились от зерна. Но никто из ваших чинов не донес вам о бедствиях. И все оттого, что были нерадивы и не ведали жалости к низшим. А ведь еще Цзэн-цзы когда-то говорил: "Берегитесь! Берегитесь! Что исходит от вас - к вам же и вернется!" Вот народ теперь с ними и расквитался. Не вините его, государь. Ведь если вы будете править гуманно, народ возлюбит своих правителей и жизнь отдаст за начальников!

(...) Некий Сюй Син, что исповедовал учение Шэнь Нуна, явившись из Чу в Тэнское государство, подошел к воротам дворца и сказал князю Вэнь-гуну:

- Я из дальних мест. Наслышан, что вы, государь, ввели у себя гуманное правление. Хотел бы найти здесь пристанище и стать вашим подданным.

Вэнь-гун указал ему, где поселиться.

Ученики Сюй Сина, числом в несколько десятков, все как один ходили в сермягах, плели простую обувь и циновки - и тем кормились.

Чэнь Сян, что был учеником Чэнь Ляна. и брат его Синь, взвалив на плечи сохи, явились в Тэн из Сунского царства и сказали:

- Прослышали мы, что вы, государь, ввели у себя правление мудрецов и что и сами вы - мудрец. Хотели бы стать вашими подданными.

Чэнь Сян повстречался с Сей Сином и испытал великую радость. Он вовсе забросил прежнее свое учение и стал учиться у Сей Сина. А повстречавшись как-то о Нэн-цзы, пересказал ему речи Сюй Сина:

- Тэнский государь и впрямь мудр. И все же еще не постиг истинного пути. Мудрец пашет землю вместе о народом - и этим кормится. Сам готовит себе еду - и правит. У тэнского же государя есть и житницы, и амбары - это значит, что он, чтоб себя прокормить, обирает народ. Может ли мудрый так поступать?

- А ваш учитель Сюй, - сказал Мэн-цзы, - конечно же, eст просо, которое посеял сам?

- Да, - сказал Чэнь Сян.

- И, разумеется, носит платье из ткани, которую сам же и выткал?

- Нет, - сказал Чэнь Сян, - учитель Сюй ходит в сермяге.

- А носит ли он шапку?

- Носит.

- Какую же?

- Из грубой ткани.

- Он сам ее ткал?

- Нет, выменял на просо.

- Отчего же учитель не соткал ее сам?

- Это помешало бы ему пахать.

- А пищу себе учитель Сюй жарит в котлах и в горшках? И пашет железным плугом?

- Да, - сказал Чэнь Сян.

- И сам же все это изготовляет?

- Нет, выменивает на просо.

- Но ведь, меняя свое просо на утварь и орудия, разве не обирает он тем самым гончаров и литейщиков? А гончар и литейщик, меняя утварь на просо, не обирают тем самым крестьянина?! Так отчего бы учителю Сюю не стать самому гончаром и литейщиком и брать все, что нужно, в собственном доме? Почему он выменивает у ремесленников то одно, то другое? На что ему эта морока?

- Но нельзя же заниматься и землепашеством, и множеством ремесел! - сказал Чэнь Сян.

- Стало быть, с землепашеством возможно сочетать одно лишь управление Поднебесной?! Но ведь есть же свои дела у больших людей и свои дела - у малых. Если каждому придется самолично изготовлять для своих нужд то, что делают сто ремесленников, в Поднебесной начнется неразбериха. Поэтому и говорят: одни напрягают ум, другие напрягают мышцы. Те, что напрягают ум, управляют людьми, а те, что напрягают мышцы, людьми управляются. Управляемые кормят других, а управляющие — от других кормятся. Таков всеобщий закон Поднебесной. (...)

(...) Человека бесчестят - если он уже сам себя обесчестил. Семью разбивают, если она сама уже разбилась. Государство разрушают, если оно само уже разрушилось. Именно это имел в виду Тайцзя , когда говорил:

- Если беду насылает Небо, от нее еще можно спастись. Если беда в нас самих, от нее не спасешься!

(...) Человечность - это мирная обитель человека, а долг - его истинный путь. И как жаль, когда эта мирная обитель пустует и в ней не живут, когда истинный путь заброшен и по нему не идут!

(...) Мэн-цзы говорил:

- Путь истины - рядом, а ищут его - далеко. Служение -- просто, а ищут его - в сложном. Пусть каждый любит своих близких и чтит своих старших - и в Поднебесной настанет мир.

(...) Мэн-цзы говорил:

- Есть три вида сыновней непочтительности. Не иметь потомства - наихудший из них.

(...) Цзычань в бытность свою правителем в царстве Чжэн переправил на своей колеснице людей через реки Вэй и Чжэнь. По этому поводу Мэн-цзы сказал так:

- Жалостлив был, а управлять не умел. Если бы к одиннадцатой луне готовы были мостки для пешеходов, а к двенадцатой — мосты для колесниц, народ не страдал бы на переправах. Когда благородный муж правит по справедливости, при проезде его можно и посторониться. Да разве в силах он перевезти всех и каждого? Ведь если станет он угождать каждому в отдельности — ему и времени не хватит!

(...) Мэн-цзы говорил:

- Когда государь человечен, все человечны. Когда государь справедлив - все справедливы.

(...) Мэн-цзы говорил:

- Великий муж - это тот, кто не утратил своего младенческого сердца.

(...) Небо высоко, а звезды далеки. Но если доискаться до их причин, можно, не сходя о места, вычислить дни солнцестояния хоть за тысячу лет. (...)

(...) Гао-цзы сказал:

- Человеческая природа подобна иве, а чувство долга подобно деревянной чаше. Воспитать в человеке человечность и долг - все равно что вырезать чашу из ивы.

- Но разве вы сможете вырезать чашу, не насилуя природу ивы? - возразил Мэн-цзы. - Ведь чтобы вырезать чашу, нужно прежде искалечить иву. Стало быть, изувечив дерево, вы смастерите из него чашу, а изувечив человека, сделаете его человечным и справедливым? Если вся Поднебесная станет отныне считать человечность и долг злом, то виною тому - только ваши речи!

(...) Гао-цзы сказал:

- Человеческая природа подобна стремительному потоку: пустите его на восток - потечет на восток, пустите на запад - потечет на запад. Ей безразличны добро и зло, как воде безразличны восток или запад.

- Воде и впрямь безразлично - восток или запад, - сказал Мэн-цзы. - Но разве безразличны ей верх и низ? Человек по природе стремится к добру, так же как вода устремляется вниз. И нет среди людей таких, что были бы несклонны к добру, как нет воды, которая бы не текла вниз. Вот перед вами вода: если хлопнуть по ней ладонью, заставив взметнуться, она подпрыгнет выше лба; если же, взволновав, привести в движение, она подымется в горы. Но разве такова ее природа? Только сила понуждает ее так поступать. И когда человека заставляют творить зло, с его природой поступают подобным же образом. (...)

(...) Луский царь пожелал поручить Юэ Чжэн-цзы дела правления. И Мэн-цзы сказал так:

- Когда я услыхал об этом, не мог заснуть от радости!

- Он что же, ревностен в делах? - спросил Гунсунь Чоу.

- Нет, - ответил Мэн-цзы.

- Рассудителен?

- Нет, - ответил Мэн-цзы.

- Многознающ?

- Нет, - ответил Мэн-цзы.

- Так почему же тогда вы не могли заснуть от радости?

- Он любит добро, - сказал Мэн-цзы.

- А разве этого достаточно - любить добро?

- Этого более чем достаточно даже для Поднебесной, сказал Мэн-цзы, - не говоря уже о царстве Ду. Ведь если правитель любит добро, то все, кто живут среди четырех морей, не посчитаются и с тысячею ли - лишь бы прийти к нему и поделиться благими замыслами. Если же правитель не любит добра, то люди скажут: "он высокомерен и думает, что все уже знает". Его самодовольный голос и надменный вид заставят людей держаться от него за тысячу ли. Если же люди благомысленные будут держаться от него за тысячу ли, то явятся к нему те, что чернят за глаза и льстят в глаза. А живя с клеветниками и угодниками, разве наведешь порядок в государстве, даже если захочешь? (...)

(... ) Мэн-цзы говорил:

- Того, кто сполна запасся добром, и голодный год не погубит. Того, кто сполна запасся добродетелью, и порочный век не развратит.

(...) Мэн-цзы говорил:

- Народ - дороже всего. Следом за ним - духи земли и злаков. А уж после них - государь.

(...) Мэн-цзы говорил:

- У князя три сокровища - земля, народ и власть. Тот же, кто ценит лишь жемчуга и камни, непременно накличет на себя беду.

(...) Мэн-цзы говорил:

- Чтоб воспитать свое сердце, лучше всего иметь мало желаний. Бывает, что тот, у кого мало желаний, что-то от этого и теряет, но таких мало. Бывает, что тот, у кого много желаний, что-то от этого и приобретает, но таких тоже мало. (...)

ИЗ КНИГИ "ЛИЦЗИ"

(...) Однажды Конфуций проезжал неподалёку от горы Тай-шань. Какая-то женщина в голос рыдала над могилой. Склонившись, в знак почтения, на передок колесницы, Учитель слушал ее рыдания. А затем послал к той женщине Цзылу, и тот спросил ее:

- Вы так убиваетесь - похоже, что скорбите не впервой?

- Так оно и есть, - ответила женщина. - Когда-то от когтей тигра погиб мой свекор. После от них же погиб мой муж. А теперь вот от них погиб и мой сын.

- Отчего же не покинете эти места? - спросил Учитель.

- Здесь нет жестоких властей, - ответила женщина.

- Запомни это, ученик, - оказал Учитель. - Жестокая власть - свирепей тигра!

Мо-цзы

(Мо Ди, ок. 480—400 до н. э.) — мыслитель и ученый Древнего Китая. Основал свою школу, деятельность которой отражала политические умонастроения свободного ремесленничества и крестьянства Древнего Китая в их борьбе против родовой аристократии. Его этико-политические идеи сконцентрированы в десяти принципах: “почитание мудрости”, “почитание единства”, “всеобщая любовь и взаимная выгода”, “против нападений”, “против музыки”, “за бережливость”, “за бережливость при захоронениях”, “против судьбы”, “воля неба”, “духовидение”. Основное значение придавалось принципу “всеобщей любви и взаимной выгоды”, что сочеталось у него с отрицанием фатализма. Вместе с тем он не порывал и с традиционным для того времени культом неба и духов. Мо-цзы высказал ряд глубоких догадок о происхождении государства, подчеркивал роль труда в жизни общества, выступал против захватнических войн, подвергал критике конфуцианскую веру в незыблемость и вечность привилегий господствовавшей знати. Придерживаясь рационалистической концепции природы власти, явился одним из первых мыслителей, высказавшим в самом общем виде идею ее “естественного происхождения” в форме некоего общественного договора. Происхождение государственной власти он объясняет как стремление людей преодолеть социальный хаос (который делает людей похожими на диких зверей) и создать единую систему общественного правления, когда люди выбирают своим властителем самого мудрого и добродетельного человека Поднебесной, назвав его “Сыном Неба”. Основным источником изучения его взглядов, ранних и поздних моистов служит книга “Мо-цзы”, Она представляет собой плод коллективного творчества моистов на протяжении более чем двух столетий существования школы (в целостном виде сложилась лишь в III— II вв. до н. э.). Когда конфуцианство стало официальной государственной идеологией, взгляды последователей Мо-цзы подверглись преследованиям, Книга “Мо-цзы” переписывалась редко, 18 глав книги из 71 были утеряны. '

“МО-ЦЗЫ”

ГЛАВА “ПРИБЛИЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ”

Если, управляя царством, не заботиться о служилых, то страна будет потеряна. Встретить мудрого, но не поспешить [прибегнуть к его советам] есть беззаботность правителя. Если отвергать мудрых, не выражать нужды в использовании их советов, отвергать служилых, то [правителю] не у кого будет получить совет в государственных делах.

Не было еще случая, чтобы правитель мог сохранить свое царство, если он беззаботно относился к привлечению мудрых и забывал о служилых. [...]

[Если правитель решает трудные дела страны], он может быть уверен в себе, он непременно достигнет того, к чему стремится. Однако не приходилось слышать, что кто-то достиг желаемого и избежал бедствий, если притеснял преданных слуг, губил благородных мужей, развращал низы, наносил вред верхам.

Благородный правитель непременно должен иметь усердных прямодушных слуг. Верхи должны иметь подчиненных, которые говорят правду в глаза. Когда в продолжительном обсуждении мнения [советников и правителя] расходятся, то [правитель] должен почтительно слушать, когда говорят правду в глаза. [...]

Если низшие чиновники из почтения или страха перед титулованными особами [из окружения правителя] не будут правдиво докладывать, то приближенные будут скрывать [правду], а дальним лишь остается вздыхать о [неправедных порядках]. Если озлобленность будет накапливаться в сердцах народа, а клеветники и развратники будут находиться в окружении правителя, то добрые советы не смогут преодолеть преград [на пути к правителю] и царство окажется в опасности. [...]

[...] Если собрать все богатства страны, то они не сравняются с ценностью, которую имеют мудрые и приближенные служилые. Возьмем пять видов колющих орудий. К примеру, острогу. Мастер будет использовать острогу, но прежде притупится острога, [чем уменьшится искусство мастера]. Или возьмем пять видов ножей. Их ценность в остроте. Но именно острота прежде всего притупится. Так, мелкий колодец прежде всего иссякнет, высокое дерево прежде всего будет срублено, крупный олень и черепаха прежде всего будут пойманы, крупная змея будет прежде всего высушена. [...]

Следовательно, не соответствующий [своими достоинствами], но занимающий это место не есть тот, кому это место должно принадлежать, а не соответствующий [своими достоинствами] титулу, но получающий соответствующее жалованье не есть тот, кому это жалованье должно принадлежать.

Хороший лук трудно натянуть, но посланная из него стрела летит высоко и вонзается глубоко. Хорошую лошадь трудно объездить, но она может далеко везти тяжелый груз. Прекрасный талант трудно найти, однако мудрый может дать совет правителю и оценить достоинства.

Потому-то большие и средние реки не брезгуют принимать ручейки и горные потоки, чтобы наполнить себя и тем самым быть великими. Совершенномудрый человек не уходит от дел, не нарушает [природы] вещей, поэтому он может быть образцом для Поднебесной, [собирая в себя всю ее мудрость], так же как большие и средние реки наполняются водой, вытекающей не из одного источника, как тысяча мер [зерна] состоит из многих пригоршней, как шуба правителя шьется не из одной шкурки с лапы лисы. Тогда почему же [нынешние правители] не ищут единомышленников, а выбирают и [приближают] тех, кто согласен с их личным мнением, ведь [это] не есть путь правителя, который придерживается всеобщей любви. [...]

ГЛАВА “ПОЧИТАНИЕ МУДРОСТИ”

Часть вторая

Учитель Мо-цзы сказал: “Нынешние большие люди — ваны, гуны — господствуют над народом, являются хозяевами земли, управляют страной. Если они хотят надолго сохранить [страну] и не утратить [власть], то почему они не используют почитание мудрости как основу управления государством?

Откуда известно, что почитание мудрости является основой управления государством?

Отвечаю: если благородные и мудрые управляют глупыми и низкими, то царит порядок. Если же глупые и низкие управляют благородными и мудрыми, то будет смута. Благодаря этому знаем, что почитание мудрости есть основа управления страной. Поэтому древние совершенномудрые ваны высоко ценили почитание мудрости, назначали на должность способных, не создавали группировок из родственников, не питали благосклонности к знатным и богатым, не испытывали пристрастия к внешней красоте. Мудрого человека выдвигали, делали богатым и знатным, назначали начальником департамента. Если человек оказывался неспособным, то на него ван смотрел косо и удалял его, делал его бедным и незнатным, ставил его слугой.

... Того, кто способен управлять страной, назначают управлять страной; того, кто способен быть начальником департамента, назначают начальником департамента; того, кто способен управлять селением, назначают [старостой] селения. Всякий, кто назначается управлять страной, или департаментом, или селением, или поселком, является мудрым человеком. Мудрый, управляя страной, встает с утренней зарей и возвращается в дом с сумерками. Он выслушивает жалобы и дает указания, благодаря этому государство спокойно, а наказания осуществляются правильно. Если мудрый является начальником департамента, то он ночью возвращается на отдых и еще затемно встает, собирает подати, рыночную пошлину и подати за пользование горами, лесами, водоемами, каналами. Благодаря этому казенные склады полны продуктов, казна полна и богатства не разбросаны. Если мудрый управляет селением, то он на заре встает и поздней ночью возвращается на отдых. Руководит полевыми работами, уходом за посевами и садами, собирает овощи и зерно, благодаря этому и [в казенных складах] много овощей и зерна, и у народа достаток в пище. Поэтому страна спокойна; а наказания и управление [осуществляются] правильно.

Если казенные склады полны, то люди богаты, верхи имеют чистое душистое вино и отборный рис, чтобы делать жертвоприношение небу и духам. Для внешних дел имеются [в достатке] шкуры и кони для обмена с соседними правителями и для подарков им. Для внутренних дел имеются пища для голодных и покой уставшим, [имеются средства], чтобы кормить всех людей, заботиться о мудрых людях Поднебесной.

Таким образом, вверху небо и духи делают вана богатым, вовне правители царств стремятся поддерживать отношения с ним, внутри страны все люди стремятся приблизиться к нему, мудрые люди собираются вокруг него.

Благодаря этому замыслы вана получают [поддержку], если [ван] начинает какое-нибудь дело, оно свершается. Оборона его страны крепка. Если [ван] выходит в карательный поход, его войско имеет могучую силу.

[...] Даже если и есть хороший способ, но не знаешь приемов его осуществления, то результат будет такой же, как будто и нет ничего. Поэтому необходимо выдвинуть три основания. Что такое три основания?

Отвечаю: если [мудрых] не наделять высоким чином, то народ не будет уважать их; если мудрым выдается небольшое жалованье, то народ не верит, [что этот пост важен]; если не давать им в подчинение людей, то народ не будет бояться их. Для этого древние совершенномудрые правители давали мудрым высокий пост, назначали большое жалованье, пристраивали к службе, давали им в подчинение людей. Но разве это делалось для того, чтобы наградить своего слугу? Нет, это делалось потому, что [совершенномудрые ваны] желали, чтобы их дела шли успешно.

... Ведь ныне большие люди — ваны, гуны — если имеют материал для одежды и сами не могут скроить ее, то призывают хорошего мастера; если есть вол или овца, но сам ван не может зарезать их, то нанимает хорошего мясника. В этих двух случаях поступают правильно. Но большие люди —• ваны, гуны — не знают, что мудрые могут управлять страной. Когда в их стране наступает хаос, нависает опасность престолу, то они не знают, что мудрый может привести в порядок страну и устранить опасность. Они лишь назначают на должности своих родственников и близких, незаслуженно делают их богатыми и знатными. [...] Если назначают на должность только потому, что у человека красивая внешность, то разве этот человек непременно будет обладать знанием и мудростью? Если поручить ему управлять страной, то это значит поручить управление страной неумному человеку, что приведет к хаосу в государстве. [...]

Если большие люди — ваны, гуны — назначают на должности тех, кого они любят за приятную внешность, в своем сердце не оценив [предварительно] их умственных способностей, а лишь исходя из симпатий дают высокую должность, то человек, который не может управлять даже сотней людей, назначается главой департамента, чтобы управлять тысячью человек. Того, кто не может управляй даже тысячью человек, назначают на должность в департамент, чтобы управлять десятью тысячами людей.

Почему же так получается?

Отвечаю: потому что назначаются в департамент следующим образом: дают высокий пост и большое жалованье за красивую внешность и только за это назначают на службу Поэтому того, кто не может управлять тысячью человек, назначают служить в департаменте, чтобы управлять десятью тысячами человек. Эта должность в десять раз превышает его способности. Поэтому метод его управления будет состоять в том, что он целыми днями будет заниматься делами, но день ведь нельзя удлинить в десять раз. Он управляется с делами согласно объему своих знаний. Знаний у него не прибавилось в десять раз, но дел по должности прибавилось в десять раз. Он лишь может сделать одно дело из десяти, а девять дел оставит несделанными. И если бы даже этот чиновник день и ночь непрерывно занимался делами департамента, то все равно эти дела по-прежнему останутся несделанными, будто ими и не занимался никто.

В чем же причина этого? А в том именно, что большие люди — ваны, гуны — не понимают, что нужно, исходя из почитания мудрости, назначать управлять [государственными] делами способных. [Древние совершенномудрые ваны] почитали мудрых, для управления страной назначали способных, [и тогда в государстве] царил порядок. [...]

Если нынешние большие люди — ваны, гуны — действительно хотят, чтобы в их государствах был порядок, и желают сохранить престол и не утратить [поддержку] простолюдинов, то почему же они не исследуют вопрос о том, что почитание мудрости является основой управления?

Если нынешние большие люди — ваны, гуны — хотят управлять Поднебесной, держать в повиновении чжу-хоу, то как можно добиться всего этого, не прислушиваясь к [голосу] справедливости? Они рассчитывают держать в страхе правителей царств и народ, пользоваться безграничной властью.

Нынешние большие люди — ваны, гуны — думают добиваться повиновения и власти путем устрашения народа смертью. Народ рождается с большим желанием и умираете с большой ненавистью, потому что он не получает того, чего желает, а получает то, что постоянно ненавидит. От древности до наших дней не было ни одного [примера], чтобы таким путем можно было управлять Поднебесной, держать в повиновении правителей царств. Однако нынешние большие люди — ваны и гуны — хотят править Поднебесной, держать в повиновении правителей царств, стремятся получить престол, создать себе славу, которая бы дошла до потомков.'

Но почему же они не размышляют о том, что почитание мудрости — основа управления страной? Это было высшим [мерилом] в поступках совершенномудрых людей”.

ГЛАВА “ПОЧИТАНИЕ ЕДИНСТВА”

Часть вторая

Учитель Мо-цзы говорит: “В древности, когда появились люди, не было управления и наказаний..., беспорядок в Поднебесной был такой же, как среди животных. [Люди] поняли, что причина хаоса в Поднебесной возникает из-за отсутствия главы правления. Поэтому избрали Поднебесной мудрого и достойного и сделали его сыном неба, чтобы он управлял делами и устанавливал справедливость, единую для всей Поднебесной...”

Ныне в Поднебесной служилые и благородные великие люди — ваны и гуны, если только они желают сделать богатой свою страну, умножить ее население, упорядочить управление и наказания, утвердить свой престол, должны почитать единство...

ГЛАВА “ВСЕОБЩАЯ ЛЮБОВЬ”

Части первая и вторая

[...] Мо-цзы говорит: “Чтобы навести порядок в стране, нужно знать причину беспорядков. Если знаешь причину беспорядков, то, устранив эту причину, приведешь страну к процветанию и спокойствию; если же не знаешь причины беспорядков, то невозможно навести порядок в стране...”

Если рассмотреть, откуда начинаются беспорядки, то оказывается, что беспорядки возникают оттого, что люди не любят друг друга. Слуга и сын непочтительны к государю и отцу. Что такое беспорядок? Это то, что сын любит себя, но не любит отца, поэтому во имя своей выгоды он наносит ущерб отцу; младший брат любит лишь себя и не любит старшего брата, поэтому он наносит ущерб своему брату, чтобы обеспечить выгоду себе...

Ныне правители царств знают лишь о любви к своему царству и не любят другие царства, поэтому всеми силами страны стремятся нанести удар другой стране. Ныне главы семейств знают лишь о любви к своей семье, но не любят другие семьи, и поэтому, не брезгуя ничем, всеми силами семьи стремятся разграбить другую семью... Если отсутствует взаимная любовь между людьми, то непременно появляется взаимная ненависть; если правитель и его подчиненные не питают взаимной любви, то нет милости и верности; если между отцом и сыном нет взаимной любви, то нет родительской любви и почитания родителей; если между братьями нет взаимной любви, то нет согласия между ними; если между людьми Поднебесной нет взаимной любви, то сильный непременно подчиняет слабого, богатый непременно оскорбляет бедного, знатный непременно кичится перед простолюдином, хитрый непременно обманывает простодушного...

ГЛАВА “ПРОТИВ НАПАДЕНИЙ”

Часть вторая '

На основе прошлого познаем будущее, на основе ясного познаем скрытое...

За бесчисленные смерти простолюдинов, серьезные беды, которые затрагивают как высших, так и низших, нападающее царство получает пустующие земли, для заселения которых нет людей. Таким образом, теряют то, чего не хватало, и дополнительно получают то, чего и так избыток...

ГЛАВА “ПРОТИВ НАПАДЕНИЙ”

Часть третья

Мо-цзы говорит: “Пытаться с помощью войны решать политические споры между государствами, пытаться добиться мощи и славы — это все равно что заставить всех людей Поднебесной пить одно лекарство для лечения разных болезней, ибо пользы от этого, может быть, будет лишь четырем-пяти человекам...” [...]

(Печатается по: Древнекитайская философия. Собрание текстов. В 2 т. М. : 1972—1973. Т. 1. 1972. С. 176—178,. 189—194.)

ПЛАТОН

Этот древнегреческий философ и социальный мыслитель, живший в 437-347 г.г. до н.э., стал одним из родоначальников политической науки. Сильнейшее влияние на формирование мировоззрения Платона (в переводе с греческого - Широкоплечий, настоящее же его имя - Аристокл) оказали его учитель Сократ, поэзия Гомера, различные философские школы, процветавшие на земле древней Эллады. Его философско-теоретическое осмысление общественного развития исходило из неразрывной связи индивидуальной добродетели и общественной справедливости, соединяемых в государственном устройстве. Определяя политику как знание и умение управлять, Платон считал, что цель политики — развитие человека, который находился бы в согласии со всеми другими и собственную волю усваивал бы как волю всего сообщества, к которому он принадлежал. Не случайно разрабатывавшаяся им модель "идеального государства" раскрывалась через учение об идеях, о душе, о нравственности и справедливости.

Платон рассматривал государство как следствие многообразия человеческих потребностей и вытекавшего отсюда общественного разделения труда, так как лишь такой порядок вещей мог привести к удовлетворению различных желаний человека. В связи с тем, что человек лучше работает тогда, когда владеет одним каким-то ремеслом и не отвлекается на другие работы, то и в управлении государством должна быть специализация. Отсюда следует вывод Платона о том, что в идеальном государстве должны быть представлены носители различных видов занятий. Рассматривая душу человека как триединое начало разумного, яростного и вожделенного, он выселяет аналогичные начала и в государстве, воплощенные в сословиях правителей, воинов и производителей (землепашцев и ремесленников).

Тем, кто наделен способностью рассуждать, согласно Платону, надлежит управлять обществом. Этой способностью обладают философы. Поэтому идеальное государство - это справедливое правление лучших. Толпе, а это у Платона народ, не присуще быть философами, а следовательно, и управлять обществом, государством. Яростному началу должна соответствовать защита, и это могут взять на себя те, кто является по природе своей воинами. Они должны подчиняться философам, мудрым людям. Разумному и яростному началам надлежит управлять земледельцами, ремесленниками и другими людьми, вожделеющими богатства. Справедливое государство, таким образом, мудро мудростью своих правителей-философов, мужественно мужественностью воинов-защитников, рассудительно повиновением худшей части государства его лучшей части и справедливо, поскольку в таком государстве все выполняют возложенные на них функции ради общего блага, занимаются своим делом и не вмешиваются в чужие, что и есть, по Платону, справедливость.

Аристократии, то есть идеальному типу устройства государства Платон противопоставляет другие четыре. В тимократии (власти честолюбивых), с которой начинает вырождение аристократии, еще сохраняются отдельные черты идеального государства, но стремление к богатству становится всеобщим, ибо таким образом власть предержащие пытаются закрепить свой социальный статус. Постепенно в обществе устанавливается такое положение, при котором богатство возвышается над добродетелью. В результате введения имущественного ценза тимократия превращается в олигархию (власть немногих). При олигархии в управлении принимают участие лишь состоятельные люди. Олигархическое государство - худшее из зол, как считал Платон, ибо оно раздирается враждой богачей и бедняков. Победа бедняков приводит к установлению демократии ( власти народа). Главной ценностью в таком государстве является свобода, но при демократии она не имеет границ. Критикуя демократию, Платон пишет о том что граждане такого государства "густой толпой заседают в народных собраниях либо в судах или в театрах, в военных лагерях, наконец, на каких-нибудь общих сходках и с превеликим шумом частью отвергают, частью одобряют чьи-либо выступления и действия, переходя меру и в том, и в другом". Платон следующим образом перечисляет черты человека при демократическом устройстве государства: он нагл, разнуздан, распутен и бесстыден, но наглость здесь именуется просвещенностью, разнузданность - свободою, распущенность - великолепием, бесстыдство- мужеством. Демократия с таким человеком, считает Платон, не может не вырождаться в тиранию.

Наличие пороков человеческой души Платон связывает с частной собственностью. В ней он видит источник социального зла и несправедливости. По его мнению, частная собственность настраивает людей друг против друга, она разрушает целостность государства. Чтобы этого избежать, необходимо уничтожить частную собственность, запретить философам и стражам владеть ею. Стражи ничем, кроме своего тела, владеть не должны, ибо вся их жизнь должна быть подчинена благу целого. Ради этого в идеальном государстве упраздняется семья, отец не должен знать своего сына, сын - отца. Семейные радости и печали не смеют докучать человеку, выступающему от имени общегосударственных интересов. Описанное таким образом идеальное государство дает основание считать Платона одним из основоположников теории казарменного социализма, тоталитаризма. Описывая типы государственного устройства, Платон выделяет три вида правления - монархию, власть немногих, власть большинства. В зависимости от легитимности (законности), каждый из типов делится на две формы: 1) законную монархию - царскую власть, противозаконную — тиранию; 2) законную власть немногих - аристократию, незаконную — олигархию; 3) демократию правильную (с законами) и демократию неправильную ( без законов). Эволюцию общественно-политических форм государственного устройства он объясняет присущими всем им отрицательными свойствами. Выделяемые 5 типов государственного устройства (аристократия, тимократия, олигархия, демократия, тирания) Платон располагает в порядке прогрессирующей деградации государственности, что придает его классификации целостность динамической политической жизни и смены ее форм.

Развитие политических взглядов Платона прослеживается в работах "Государство", “Политик", "Законы". Все платоновские диалоги пронизаны взаимосвязанными утопическими и социально-критическими элементами философского размышления об обществе. Описанные в его трудах социальные проекты, сделанные выводы и сформированные суждения во многом задали направление и параметры современной политической науки.

ГОСУДАРСТВО

Книга первая

О СПРАВЕДЛИВОСТИ КАК ВЫГОДЕ СИЛЬНЕЙШЕГО

[...]

— Устанавливает же законы всякая власть в свою пользу: демократия — демократические законы, тирания — тиранические, так же и в остальных случаях. Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных — это и есть как раз то, что полезно властям, а преступающего их карают как нарушителя законов и справедливости, [...]

СПРАВЕДЛИВОСТЬ И НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

[...]

— Значит, мы скажем следующим образом: справедливый человек хочет обладать преимуществом сравнительно не с подобным ему человеком, а с тем, кто на него не похож, между тем как несправедливый хочет им обладать сравнительно с обоими — и с тем, кто подобен ему, и с тем, кто на него не похож. [...]

РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА В ИДЕАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕ СООТВЕТСТВЕННО ПОТРЕБНОСТЯМ И ПРИРОДНЫМ ЗАДАТКАМ

[...]

— Государство, — сказал я, — возникает, как я полагаю, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается. Или ты приписываешь начало общества чему-либо иному?

— Нет, ничему иному.

— Таким образом, каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь; такое совместное поселение и получает у нас название государства, не правда ли?

— Конечно. [...]

— [...] Я еще раньше обратил внимание на твои слова, что люди рождаются не слишком похожими друг на друга, их природа бывает различна, так что они имеют различные способности к тому или иному делу. Разве не таково твое мнение?

— Да, таково. [...]

— Так что же? Как будут они передавать друг другу все то, что каждый производит внутри самого государства? Ведь ради того мы и основали государство, чтобы люди вступили в общение.

— Очевидно, они будут продавать и покупать.

— Из этого у нас возникнет и рынок, и монета — знак обмена.

— Конечно. [...]

— Из-за этой потребности появляются у нас в городе мелкие торговцы. Разве не назовем мы так посредников по купле и продаже, которые засели на рынке? А тех, кто странствует по городам, мы назовем купцами.

— Конечно. [...]

— Чтобы у нас успешнее шло сапожное дело, мы запретили сапожнику даже пытаться стать земледельцем, или ткачом, или домостроителем; так же точно и всякому другому мы поручили только одно дело, к которому он годится по своим природным задаткам, этим он и будет заниматься всю жизнь, не отвлекаясь ни на что другое, и достигнет успеха, если не упустит время. А разве не важно хорошее выполнение всего, что относится к военному делу? Или оно настолько легко, что земледелец, сапожник, любой другой ремесленник может быть вместе с тем и воином? Прилично играть в шашки или в кости никто не научится, если не занимался этим с детства, а играл так, между прочим. Неужели же стоит только взять щит или другое оружие и запастись военным снаряжением — и сразу станешь способен сражаться, будь то в рядах гоплитов или других воинов? Никакое орудие только оттого, что оно очутилось у кого-либо в руках, не сделает его сразу мастером или атлетом и будет бесполезно, если человек не умеет с ним обращаться и недостаточно упражнялся

— Иначе этим орудиям и цены бы не было! [...]

ДВОЯКОЕ ВОСПИТАНИИ СТРАЖЕЙ: МУСИЧЕСКОЕ И ГИМНАСТИЧЕСКОЕ

— Каким же будет воспитание? Впрочем, трудно найти лучше того, которое найдено с самых давнишних времен. Для тела — это гимнастическое воспитание, а для души -- мусическое.

— Да, это так. [...]

— Разве можем мы так легко допустить, чтобы дети слушали и воспринимали душой какие попало и кем попало выдуманные мифы, большей частью противоречащие тем мнениям, которые, как мы считаем, должны быть у них, когда они повзрослеют?

— Мы этого ни в коем случае не допустим.

— Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет — отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы, чтобы с их помощью формировать души детей скорее, чем их тела — руками. А большинство мифов, которые они теперь рассказывают, надо отбросить. [...]

Книга третья

ОТБОР ПРАВИТЕЛЕЙ И СТРАЖЕЙ

[...]

— Значит, из стражей надо выбрать таких людей, которые, по нашим наблюдениям, целью всей своей жизни поставили самое ревностное служение государственной пользе и ни в коем случае не согласились бы действовать вопреки ей. [...]

— Разве не с полным поистине правом можно назвать таких стражей совершенными? Они охраняли бы государство от внешних врагов, а внутри него оберегали бы дружественных граждан, чтобы у этих не было желания, а у тех — сил творить зло. А юноши, которых мы называем стражами, были бы помощниками правителей и проводниками их взглядов.

— Я согласен. [...]

БЫТ СТРАЖЕЙ

— В дополнение к их воспитанию, скажет всякий здравомыслящий человек, надо устроить их жилища и прочее их имущество так, чтобы это не мешало им быть наилучшими стражами и не заставляло бы их причинять зло остальным гражданам.

— Да, здравомыслящий человек скажет именно так.

— Смотри же, — продолжал я, — если им предстоит быть такими, не следует ли устроить их жизнь и жилища примерно вот каким образом: прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости. Затем, ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий. Припасы, необходимые для рассудительных и мужественных знатоков военного дела, они должны получать от остальных граждан в уплату за то, что охраняют. Количества припасов должно хватать стражам на год, но без излишка. Столуясь все вместе, как во время военных походов, они и жить будут сообща. А насчет золота и серебра надо сказать им, что божественное золото — то, что от богов, — они всегда имеют в своей душе, так что ничуть не нуждаются в золоте человеческом, да и нечестиво было бы обладая тем золотом, осквернять его примесью золота смертного: у них оно должно быть чистым, не то что ходячая монета, которую часто нечестиво подделывают. Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним, быть с ними под одной крышей, украшаться ими или пить из золотых и серебряных сосудов. Только так могли бы стражи остаться невредимыми и сохранить государство. А чуть только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большем страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они и все государство устремится к своей скорейшей гибели. [...]

Книга четвертая

МОДЕЛЬ ИДЕАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА (УТОПИЯ)

— Я думаю, мы найдем, что сказать, если двинемся по тому же пути. Мы скажем, что нет ничего удивительного если наши стражи именно таким образом будут наиболее счастливы; а впрочем, мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким все государство в целом. Ведь именно в таком государстве мы рассчитывали найти справедливость, а несправедливость, наоборот, в наихудшем государственном строе и на основании этих наблюдений решить вопрос, так долго нас занимающий. Сейчас мы лепим в нашем воображении государство, как мы полагаем, счастливое, но не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто в нем был счастлив, но так, чтобы оно было счастливо все в целом; а вслед за тем мы рассмотрим государство, ему противоположное. [...]

УСТРАНЕНИЕ БОГАТСТВА И БЕДНОСТИ В ИДЕАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕ

[...]

- Счастлив ты, если считаешь, что заслуживает названия государства какое-нибудь иное, кроме того, которое основываем мы.

— Но почему же?

— У всех остальных название должно быть длиннее, потому что каждое из них представляет собою множество государств, а вовсе не “город”, как выражаются игроки. Как бы там ни было, в них заключены два враждебных между собой государства: одно — бедняков, другое — богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств, так что ты промахнешься, подходя к ним как к чему-то единому. Если же ты подойдешь к ним как к множеству и передашь денежные средства и власть одних граждан другим или самих их переведешь из одной группы в другую, ты всегда приобретешь себе союзников, а противников у тебя будет немного. И пока государство управляется разумно, как недавно и было нами постановлено, его мощь будет чрезвычайно велика; я говорю не о показной, а о подлинной мощи, если даже государство защищает всего лишь тысяча воинов. Ни среди эллинов, ни среди варваров нелегко найти хотя бы одно государство, великое в этом смысле, между тем как мнимо великих множество и они во много раз больше нашего государства. Или ты считаешь иначе?

— Нет, клянусь Зевсом. [...]

РОЛЬ ПРАВИЛЬНОГО ВОСПИТАНИЯ, ОБУЧЕНИЯ И ЗАКОНОВ В ИДЕАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕ

[...]

— Следовательно, ты не воздашь хвалы и государству, которое все целиком, как мы недавно говорили, занимается чем-то подобным. Или тебе не кажется, что то же самое происходит в плохо управляемых государствах, где гражданам запрещается изменять государственное устройство в целом и такие попытки караются смертной казнью? А кто старается быть приятным и угождает гражданам, находящимся под таким управлением, лебезит перед ними, предупреждает их желания и горазд их исполнять, тот, выходит, будет хорошим человеком, мудрым в важнейших делах, и граждане будут оказывать ему почести. [...]

— Так не сердись на них. И верно, такие законодатели всего забавнее: они, как мы только что говорили, все время вносят поправки в свои законы, думая положить предел злоупотреблениям в делах, но, как я сейчас заметил, не отдают себе отчета, что на самом-то деле уподобляются людям, рассекающим гидру. [...]

ЧЕТЫРЕ ДОБРОДЕТЕЛИ ИДЕАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

— Ясно, что оно мудро, мужественно, рассудительно и справедливо. [...]

— Значит, государство, основанное согласно природе, всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию. И по-видимому, от природы в очень малом числе встречаются люди, подходящие, чтобы обладать этим знанием, которое одно лишь из всех остальных видов знания заслуживает имя мудрости.

— Ты совершенно прав. [...]

— Нечто вроде порядка — вот что такое рассудительность; это власть над определенными удовольствиями и вожделениями — так ведь утверждают, приводя выражение “преодолеть самого себя”, уж не знаю каким это образом. И про многое другое в этом же роде говорят, что это следы рассудительности. Не так ли?

— Именно так.

— Между тем государство мы признали справедливым, когда имеющиеся в нем три различных по своей природе сословия делают каждое свое дело. А рассудительным, мужественным и мудрым мы признали государство вследствие соответствующего состояния и свойств представителей этих же самых сословий.

— Верно. [...]

ТРИ НАЧАЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ

[...]

— Поистине справедливость была у нас чем-то в таком роде, но не в смысле внешних человеческих проявлений, а в смысле подлинно внутреннего воздействия на самого себя и на свои способности. Такой человек не позволит ни одному из имеющихся в его душе начал выполнять чужие задачи или досаждать друг другу взаимным вмешательством: он правильно отводит каждому из этих начал действительно то, что им свойственно; он владеет собой, приводит себя в порядок и становится сам себе другом; он прилаживает друг к другу три начала своей души, совсем как три основных тона созвучия — высокий, низкий и средний, да и промежуточные тоны, если они там случатся; все это он связует вместе и так из множественности достигает собственного единства, рассудительности и слаженности. Таков он и в своих действиях, касаются ли они приобретения имущества, ухода за своим телом, государственных дел или же частных соглашений. Во всем этом он считает и называет справедливой и прекрасной ту деятельность, которая способствует сохранению указанного состояния, а мудростью — умение руководить такой деятельностью. Несправедливой деятельностью он считает ту, что нарушает все это, а невежеством — мнения, ею руководящие.

— Ты совершенно прав, Сократ.

СПРАВЕДЛИВОЕ ГОСУДАРСТВО И СПРАВЕДЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

— Ну что ж, — сказал я. — Если мы признаем, что определили справедливого человека и справедливое государство, а также проявляющуюся в них справедливость, то нам не покажется, думаю я, будто мы в чем-то слишком уж заблуждаемся.

— Не покажется, клянусь Зевсом. [...]

— Стало быть, что значит поступать несправедливо и совершать преступления и, напротив, поступать по справедливости — все это, не правда ли, уже совершенно ясно, раз определилось, что такое несправедливость и что такое справедливость? [...]

СООТВЕТСТВИЕ ПЯТИ ТИПОВ ДУШЕВНОГО СКЛАДА ПЯТИ ТИПАМ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА

— Сколько видов государственного устройства, столько же, пожалуй, существует и видов душевного склада.

— Сколько же их?

— Пять видов государственного устройства и пять видов души.

— Скажи, какие?

— Я утверждаю, что одним из таких видов государственного устройства будет только что разобранный нами, но назвать его можно двояко: если среди правителей выделится кто-нибудь один, это можно назвать царской властью, если же правителей несколько, тогда это будет аристократия.

— Верно. [...]

Книга пятая

РОЛЬ ЖЕНЩИН В ИДЕАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕ

[...]

— Итак, здесь надо сперва прийти к соглашению, исполнимо это или нет, и решить спорный вопрос — в шутку ли или серьезно, как кому угодно: способна ли женская часть человеческого рода принимать участие во всех делах наряду с мужчинами, или же она не может участвовать ни в одном из этих дел; а может быть, к чему-то она способна, а к другому — нет? То же и насчет военного дела: способны ли они к нему? Не лучше ли всего начать именно так, чтобы, как положено, наилучшим образом и закончить?

— Конечно. [...]

— Значит, друг мой, не может быть, чтобы у устроителей государства было в обычае поручать какое-нибудь дело женщине только потому, что она женщина, или мужчине только потому, что он мужчина. Нет, одинаковые природные свойства встречаются у живых существ того и другого пола, и по своей природе как женщина, так и мужчина могут принимать участие во всех делах, однако женщина во всем немощнее мужчины. [...]

— Значит, мы, совершив круг, вернулись к исходному положению и признаём, что предоставление женам стражей возможности заниматься и мусическим искусством, и гимнастикой не противоречит природе.

— Нисколько не противоречит. [...]

ОБЩНОСТЬ ЖЕН И ДЕТЕЙ У СТРАЖЕЙ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

— Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть родители не знают своих детей, а дети — родителей. [...]

- [...] Но далее, Главкон, в государстве, где люди процветают, было бы нечестиво допустить беспорядочное совокупление или какие-нибудь такие дела, да и правители не позволят.

- Да, это совершалось бы вопреки справедливости.

— Ясно, что в дальнейшем мы учредим браки, по мере наших сил, насколько только можно, священные. [...]

СООТНОШЕНИЕ СВОЕГО И ОБЩЕГО В ГОСУДАРСТВЕ

— Так не будет ли вот что началом нашей договоренности: мы сами себе зададим вопрос, что можем мы называть величайшим благом для государственного устройства, то есть той целью, ради которой законодатель и устанавливает законы, и что считаем мы величайшим злом? Затем нам надо, не правда ли, рассмотреть, несет ли на себе следы этого блага все то, что мы сейчас разобрали, и действительно ли не соответствует оно злу.

— Это самое главное.

— Может ли быть, по-нашему, большее зло для государства, чем то, что ведет к потере его единства и распадению на множество частей? И может ли быть большее благо, чем то, что связует государство и способствует его единству?

— По-нашему, не может быть.

— А связует его общность удовольствия или скорби, когда чуть ли не все граждане одинаково радуются либо печалятся, если что-нибудь возникает или гибнет.

— Безусловно. [...]

— То же можно сказать и о таком государстве, которое более всего по своему состоянию напоминает отдельного человека. Например, когда кто-нибудь из нас ушибет палец, все совокупное телесное начало напрягается в направлении к душе как единый строй, подчиненный началу, в ней правящему, она вся целиком ощущает это и сострадает части, которой больно; тогда мы говорим, что у этого человека болит палец. То же выражение применимо к любому другому ощущению человека — к страданию, когда болеет какая-либо его часть, и к удовольствию, когда она выздоравливает. [...]

ПРАВИТЕЛЯМИ ГОСУДАРСТВА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ФИЛОСОФЫ

[...]

— Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино — государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди — а их много, — которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только что описали словесно. Вот почему я так долго не решался говорить, — я видел, что все это будет полностью противоречить общепринятому мнению; ведь трудно людям признать, что иначе невозможно ни личное их, ни общественное благополучие. [...]

Книга шестая

ЕЩЕ РАЗ О ПОДЛИННЫХ ПРАВИТЕЛЯХ ГОСУДАРСТВА

[...]

— Попытаюсь разобрать это, если смогу. Я думаю, всякий согласится с нами, что такой человек, который обладал бы всем, что мы от него требуем для того, чтобы он стал совершенным философом, редко рождается среди людей — только как исключение. Или ты так не считаешь?

— Я вполне с тобой согласен. [...]

— Если установленная нами природа философа получит надлежащую выучку, то, развиваясь, она непременно достигнет всяческой добродетели; но если она посеяна и растет на неподобающей почве, то выйдет как раз наоборот, разве что придет ей на помощь кто-нибудь из богов. Или и ты считаешь подобно большинству, будто лишь немногие молодые люди испорчены софистами — некими частными мудрецами и только об этих молодых людях и стоит говорить? Между тем, кто так говорит, они-то и являются величайшими софистами, в совершенстве умеющими перевоспитывать и переделывать людей на свой лад — юношей и стариков, мужчин и женщин.

— Кто же это делает?

— Те, кто густой толпой заседают в народных собраниях, либо в судах, или в театрах, в военных лагерях, наконец, на каких-нибудь иных общих сходках и с превеликим шумом частью отвергают, частью одобряют чьи-либо выступления или действия, переходя меру и в том и в другом, они кричат, рукоплещут, и вдобавок их брань или похвала , гулким эхом отражаются от скал в том месте, где это происходит, так что шум становится вдвое сильнее. [...]

Книга восьмая

ЧЕТЫРЕ ВИДА ИЗВРАЩЕННОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА

— Насколько помню, ты говорил, что имеется четыре вида порочного государственного устройства и что стоило бы в них разобраться, дабы увидеть их порочность воочию; то же самое, сказал ты, касается и соответствующих людей: их всех тоже стоит рассмотреть. [...]

ЕЩЕ О СООТВЕТСТВИИ ПЯТИ СКЛАДОВ ХАРАКТЕРА ПЯТИ ВИДАМ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА

[...]

— Раз мы начали с рассмотрения государственных нравов, а не отдельных лиц, потому что там они более четки, то и теперь возьмем сперва государственный строй, основывающийся на честолюбии (не могу подобрать другого выражения, все равно назовем ли мы его “тимократией” или “тимархией”), и соответственно рассмотрим подобного же рода человека; затем — олигархию и олигархического человека; далее бросим взгляд на демократию и понаблюдаем человека демократического; наконец, отправимся в государство, управляемое тиранически, и посмотрим, что там делается, опять-таки обращая внимание на тиранический склад души. [...]

тимократия

— Ну так давай попытаемся указать, каким способом из аристократического правления может получиться тимократическое. Может быть, это совсем просто, и изменения в государстве обязаны своим происхождением раздорам, возникающим внутри той его части, которая обладает властью? Если же в ней царит согласие, то, хотя бы она была и очень мала, строй остается незыблемым.

— Да, это так. [...]

“ТИМОКРАТИЧЕСКИЙ” ЧЕЛОВЕК

- Каким же станет человек в соответствии с этим государственным строем? Как он сложится и каковы будут его черты? [...]

- Он пожестче, менее образован и, хотя ценит образованность и охотно слушает других, сам, однако, нисколько не владеет словом. С рабами такой человек жесток, хотя их и не презирает, так как достаточно воспитан, в обращении со свободными людьми он учтив, а властям чрезвычайно послушен; будучи властолюбив и честолюбив, он считает, что основанием власти должно быть не умение говорить или что-либо подобное, но военные подвиги и вообще все военное, потому-то он и любит гимнастику и охоту.

— Да, именно такой характер развивается при этом государственном строе.

— В молодости такой человек с презрением относится к деньгам, но, чем старше он становится, тем больше он их любит — сказывается его природная наклонность к сребролюбию да и чуждая добродетели примесь, поскольку он покинут своим доблестным стражем. [...]

олигархия

— Следующим после этого государственным строем была бы, я так думаю, олигархия.

— Что за устройство ты называешь олигархией?

— Это строй, основывающийся на имущественном цензе, у власти стоят там богатые, а бедняки не участвуют в правлении.

— Понимаю. [...]

— Установление имущественного ценза становится законом и нормой олигархического строя: чем более этот строй олигархичен, тем выше ценз; чем менее олигархичен, тем ценз ниже. Заранее объявляется, что к власти не допускаются те, у кого нет установленного имущественного ценза. Такого рода государственный строй держится применением вооруженной силы или же был еще прежде установлен путем запугивания. Разве это не верно?

— Да, верно. [...]

“ОЛИГАРХИЧЕСКИЙ” ЧЕЛОВЕК

— Вслед за тем давай рассмотрим и соответствующего человека — как он складывается и каковы его свойства.

— Конечно, это надо рассмотреть.

— Его переход от тимократического склада к олигархическому совершается главным образом вот как... [...]

— Увидев, мой друг, все это, пострадав и потеряв состояние, даже испугавшись, думаю я, за свою голову, он в глубине души свергает с престола честолюбие и присущий ему прежде яростный дух. Присмирев из-за бедности, он ударяется в стяжательство, в крайнюю бережливость и своим трудом понемногу копит деньги. Что ж, разве, думаешь ты, такой человек не возведет на трон свою алчность и корыстолюбие и не сотворит себе из них Великого царя в тиаре и ожерельях, с коротким мечом за поясом?

— По-моему, да.

— Ад у ног этого царя, прямо на земле, он там и сям рассадит в качестве его рабов разумность и яростный дух. Он не допустит никаких иных соображений, имея в виду лишь умножение своих скромных средств. Кроме богатства и богачей, ничто не будет вызывать у него восторга и почитания, а его честолюбие будет направлено лишь на стяжательство и на все то, что к этому ведет.

— Ни одна перемена не происходит у юноши с такой быстротой и силой, как превращение любви к почестям в любовь к деньгам.

— Разве это не пример того, каким бывает человек при олигархическом строе? — спросил я. [...]

— Олигархия переходит в демократию примерно следующим образом: причина здесь в ненасытной погоне за предполагаемым благом, состоящим якобы в том, что надо быть как можно богаче.

— Как ты это понимаешь?

— Да ведь при олигархии правители, стоящие у власти, будучи богатыми, не захотят ограничивать законом распущенность молодых людей и запрещать им расточать и губить свое состояние; напротив, правители будут скупать их имущество или давать им под проценты ссуду, чтобы самим стать еще богаче и могущественнее.

— Это у них — самое главное. [...]

демократия

— Демократия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию.

- Да, именно так устанавливается демократия, происходит ли это силой оружия или же потому, что ее противники, устрашившись, постепенно отступят.

- Как же людям при ней живется? — спросил я. — И каков этот государственный строй? Ведь ясно, что он отразится и на человеке, который тоже приобретет демократические черты. [...]

— Я думаю, что при таком государственном строе люди будут очень различны.

— Конечно.

— Казалось бы, это самый лучший государственный строй. Словно ткань, испещренная всеми цветами, так и этот строй, испещренный разнообразными нравами, может показаться всего прекраснее. Вероятно, многие, подобно детям и женщинам, любующимся всем пестрым, решат, что он лучше всех.

— Конечно.

— При нем удобно, друг мой, избрать государственное устройство.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ведь вследствие возможности делать что хочешь, он заключает в себе все роды государственных устройств. Пожалуй, если у кого появится желание, как у нас с тобой, основать государство, ему необходимо будет отправиться туда, где есть демократия, и уже там, словно попав на рынок, где торгуют всевозможными правлениями, выбрать то, которое ему нравится, а сделав выбор, основать свое государство.

— Вероятно, там не будет недостатка в образчиках.

— В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову. Разве не чудесна на первый взгляд и не соблазнительна подобная жизнь?

— Пожалуй, но лишь ненадолго.

— Далее. Разве не великолепно там милосердие в отношении некоторых осужденных? Или ты не видел, как при таком государственном строе люди, приговоренные к смерти или к изгнанию, тем не менее остаются и продолжают вращаться в обществе; словно никому до него нет дела и никто его не замечает, разгуливает такой человек прямо как полубог.

— Да, и таких бывает много.

— Эта снисходительность вовсе не мелкая подробность демократического строя; напротив, в этом сказывается презрение ко всему тому, что мы считали важным, когда основывали наше государство. Если у человека, говорили мы, не выдающаяся натура, он никогда не станет добродетельным; то же самое, если с малолетства — в играх и в своих занятиях — он не соприкасается с прекрасным. Между тем демократический строй, высокомерно поправ все это, нисколько не озабочен тем, кто от каких занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение к толпе.

— Да, весьма благородная снисходительность!

— Эти и подобные им свойства присущи демократии — строю, не имеющему должного управления, но приятному и разнообразному. При нем существует своеобразное равенство — уравнивающее равных и неравных. [...]

“ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ” ЧЕЛОВЕК

[...]

— Когда юноша, выросший, как мы только что говорили, без должного воспитания и в обстановке бережливости, вдруг отведает меда трутней и попадет в общество опасных и лютых зверей, которые способны доставить ему всевозможные наслаждения, самые пестрые и разнообразные, это-то и будет у него, поверь мне, началом перехода от олигархического типа к демократическому.

— Да, совершенно неизбежно.

— Как в государстве происходит переворот, когда некоторой части его граждан оказывается помощь извне их единомышленниками, так и юноша меняется, когда некоторой части его вожделений помогает извне тот вид вожделений, который им родствен и подобен.

— Да, несомненно. [...]

тирания

— Ну, так давай рассмотрим, милый друг, каким образом возникает тирания. Что она получается из демократии, это-то, пожалуй, ясно. [...]

— Да.

— А ненасытное стремление к богатству и пренебрежение всем, кроме наживы, погубили олигархию.

— Правда.

— Так вот, и то, что определяет как благо демократия и к чему она ненасытно стремится, именно это ее и разрушает.

— Что же она, по-твоему, определяет как благо?

— Свободу. В демократическом государстве только и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государстве стоит жить тому, кто свободен по своей природе.

— Да, подобное изречение часто повторяется.

— Так вот, как я только что и начал говорить, такое ненасытное стремление к одному и пренебрежение к остальному искажает этот строй и подготовляет нужду в тирании.

— Как это?

— Когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы, доведется встать дурным виночерпиям, государство это сверх должного опьяняется свободой в неразбавленном виде, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне.

— Да, так оно и бывает.

— Граждан, послушных властям, там смешивают с грязью как ничего не стоящих добровольных рабов, зато правителей, похожих на подвластных, и подвластных, похожих на правителей, там восхваляют и почитают как в частном, так и в общественном обиходе. Разве в таком государстве свобода не распространится неизбежно на все?

— Как же иначе? [...]

— Если собрать все это вместе, самым главным будет, как ты понимаешь, то, что душа граждан делается крайне чувствительной, даже по мелочам: все принудительное вызывает у них возмущение как нечто недопустимое. А кончат они, как ты знаешь, тем, что перестанут считаться даже с законами — писаными или неписаными, — чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем не было над ними власти.

— Я это хорошо знаю.

— Так вот, мой друг, именно из этого правления, такого прекрасного и по-юношески дерзкого, и вырастает, как мне кажется, тирания.

— Действительно, оно дерзкое. Что же, однако, дальше?

— Та же болезнь, что развилась в олигархии и ее погубила, еще больше и сильнее развивается здесь - из-за своеволия — и порабощает демократию. В самом деле, все чрезмерное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону, будь то состояние погоды, растений или тела. Не меньше наблюдается это и в государственных устройствах.

— Естественно.

— Ведь чрезмерная свобода, по-видимому, и для отдельного человека, и для государства оборачивается ни чем иным, как чрезвычайным рабством.

— Оно и естественно.

— Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство. [...]

ТРИ “ЧАСТИ” ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА: ТРУТНИ, БОГАЧИ И НАРОД

- Разделим мысленно демократическое государство на три части — да это и в действительности так обстоит. Одну часть составят подобного рода трутни: они возникают здесъ хоть и вследствие своеволия, но не меньше, чем при олигархическом строе.

— Это так.

— Но здесь они много ядовитее, чем там.

— Почему?

— Там они не в почете, наоборот, их отстраняют от занимаемых должностей, и потому им не на чем набить себе руку и набрать силу. А при демократии они, за редкими исключениями, чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту, жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе. Выходит, что при таком государственном строе всем, за исключением немногого, распоряжаются подобные люди.

— Конечно.

— Из состава толпы всегда выделяется и другая часть...

— Какая?

— Из дельцов самыми богатыми большей частью становятся и наиболее собранные по своей природе.

— Естественно.

— С них-то трутням всего удобнее собрать побольше меду.

— Как же его и возьмешь с тех, у кого его мало?

— Таких богачей обычно называют сотами трутней.

— Да, пожалуй.

— Третий разряд составляет народ — те, что трудятся своими руками, чужды делячества, да и имущества у них немного. Они всего многочисленнее и при демократическом строе всего влиятельнее, особенно когда соберутся вместе. [...]

(Печатается по: Платон. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3. М. 1994. С. 93, 94, 107, 118, 129—133, 136, 139, 140, 181, 183, 186—189, 192, 196—199, 202—204, 207, 218, 219, 221, 226, 229, 230, 232—234, 238, 252, 253, 270—272, 328—330, 333, 335, 336, 338, 339, 341, 343—345, 347, 350—353, 412, 413.)

АРИСТОТЕЛЬ

Аристотель (384-322 г.г. до н.э.) - древнегреческий философ, мыслитель, энциклопедист, родился в Стагире (Фракия) в семье придворного лекаря македонского царя Аминты III. Ученик Платона, в его Академии пробыл около 20 лет, сначала учеником, потом преподавателем. Воспитатель Александра Македонского, который охарактеризовал своего учителя в следующих словах: “Я чту Аристотеля наравне со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю тем, что дает ей цену". В 50-летнем возрасте Аристотель основывает собственную школу, которую назвал "Ликей". С именем Аристотеля связано зарождение политической науки. Взгляды Аристотеля по проблемам общественно-политического устройства социальных общностей существенно отличались от позиции Платона. Если Платон в своих рассуждениях исходил из того, что благо целого государства не предполагает блага его частей (граждан), то Аристотель исходит из обратного. Платон строит свою общественно-политическую конструкцию идеального государства на основе отрицания частной собственности, Аристотель же — последовательный ее защитник, провозглашающий, что "одна мысль о собственности доставляет несказанное удовольствие", а ее отмена проводит к тому, что "общее дело сваливают друг на друга". Отсюда и его вывод, что "все мысли Платона, хотя и чрезвычайно изысканны, остроумны, оригинальны и глубоки, но при всем том трудно сказать, чтобы были верны". Разобравшись во взглядах своего учителя, Аристотель подверг их критике, заявив: "Платон мне друг, но истина дороже".

В центре внимания Аристотеля как мыслителя - государство, его генезис, взаимодействие с человеком, поиск идеальной его модели. Метологическую основу его политической теории составило положение о том, что все социальные явления (государство, частная собственность, рабство и т.д.) суть естественные, существующие в природе. Государство, согласно Аристотелю, образуется вследствие природного влечения людей к общению, но государство - высшая форма общения, в нем реализуется изначально заложенное в людях влечение к совместной жизни, то есть их суть "существа общественного", "существа политического". "Это общение, - отмечает Аристотель, - и называется государством или общением политическим". Аристотелевская модель государства предстает как единство составляющих его элементов. Определение формы государства зависит от понятия "гражданин". Сам Аристотель называет гражданином того, кто участвует в суде, в управлении, кто несет военную службу и служит богам. Эти формы он разделяет по количественному, качественному и имущественному признакам. 158 исследованных им государств он разделил по числу властвующих лиц: один, меньшинство, большинство. Их правление он разделил по признаку "правильное" и "неправильное". Отличие заключалось в том, что при правильном правлении властвующие лица преследовали общую пользу, а в неправильных - только свою, личную выгоду. К правильным формам он относил монархию (царскую власть), аристократию, политию, среди неправильных выделял тиранию, олигархию, демократию.

Идеальную модель Аристотель определил как "середину", комбинацию аристократии и демократии, способную привести к власти "лучших людей", "свободнорожденных и культурных, благодаря полученному ими образованию", назвав ее "политией". Полития - средняя форма государства, и средний элемент в ней доминирует во всем: в правах. - умеренность, в имуществе - средний достаток, во властвовании - средний класс. При этом Аристотель подчеркивал, что стабильность государства во многом зависит от наличия в обществе достаточного количества среднеобеспеченных людей. Основную причину неустойчивости, мятежей в государстве Аристотель видит в отсутствии равенства, в искажении принципа справедливости (олигархия усугубляет имущественное неравенство, демократия уравнивает богатых и простой народ), в вырождении правильных политических государственных форм. Поэтому идеальная перспектива государственного устройства заключается не в воспитании просвещенного монарха (царя-философа), а в использовании демократических принципов, открывающих возможность для разнообразных политических комбинаций. И если он указывал на относительность квалификации государственных форм правления в качестве правильных и неправильных, справедливо имея в виду существование их смешанных форм и моделей, то связь форм государственного устройства с соответствующими принципами (принцип аристократии - добродетель, олигархии - богатство, демократии - свобода) он отстаивал последовательно и до конца, превратив их в центральный стержень своих политических взглядов.

Политическое учение Аристотеля изложено в его работах "Политика", "Афинская полития", Этика", "Органон” и других. В них он высказал немало гениальных догадок о политике как социальном феномене, о политическом обустройстве общества, которые до сих пор вдохновляют современных политологов на углубление и совершенствование политической науки.

“ПОЛИТИКА”

(извлечения)

(...) Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то, очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим. (...)

Греческие государства потому вначале и управлялись царями (а в настоящее время то же мы видим у негреческих племен), что они образовались из элементов, признававших над собой царскую власть: ведь во всякой семье старший облечен полномочиями царя. И в колониях семей - селениях поддерживали в силу родственных отношений между их членами тот же порядок. (...)

Ведь они жили отдельньми селениями, как, впрочем, и вообще жили люди в древнейшие времена. И о богах говорят, что они состоят под властью царя, потому что люди - отчасти еще и теперь, а отчасти и в древнейшие времена - управлялись царями и, так же как люди уподобляют внешний вид богов своему виду, так точно они распространили это представление и на образ жизни богов.

(...) Общество, состоящее из нескольких селений, есть вполне завершенное государство, достигшее, можно оказать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни. Отсюда следует, что всякое государство - продукт естественного возникновения, как и первичные общения: оно является завершением их, в завершении же сказывается природа. Ведь мы называем природой каждого объекта - возьмем, например, природу человека, коня, семьи - то его состояние, какое получается при завершении его развития. Сверх того, в осуществлении конечной цели и состоит высшее завершение, а самодовлеющее существование оказывается и завершением, и наивысшим существованием.

(...) Из всего сказанного явствует, что государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек (...), такой человек по своей природе только и жаждет войны; сравнить его можно с изолированной пешкой на игральной доске.

(...) Что человек есть существо общественное в большей степени, нежели пчелы и всякого рода стадные животные, ясно из следующего: природа, согласно нашему утверждению, ничего не делает напрасно; между тем один только человек из всех живых существ одарен речью. Голос выражает печаль и радость, поэтому он свойствен и остальным живым существам (поскольку их природные свойства развиты до такой степени, чтобы ощущать радость и печаль и передавать эти ощущения друг другу). Но речь способна выражать и то, что полезно и что вредно, равно как и то, что справедливо и что несправедливо. (...) Это свойство людей отличает их от остальных живых существ: только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п. А совокупность всего этого и создает основу семьи и государства. Первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части. Уничтожь живое существо в его целом, и у него не будет ни ног, ни рук, сохранится только наименование их, подобно тому как мы говорим "каменная рука"; ведь и рука, отделенная от тела, будет именно такой каменной рукой. Всякий предмет определяется совершаемым им действием и возможностью совершить это действие; раз эти свойства у предмета утрачены, нельзя уже говорить о нем как таковом: останется только его обозначение. (...) Итак, очевидно, государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку; поскольку последний, оказавшись в изолированном состоянии, не является существом самодовлеющим, то его отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому. А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством.

Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший свое завершение, - совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, - наихудший из всех, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие - умственную и нравственную силу, а ими вполне можно пользоваться в обратную сторону. Поэтому человек, лишенный добродетели, оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых позывах. Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения. (...)

(...) Исследователю видов государственного строя и присущих им свойств надлежит прежде всего подвергнуть рассмотрению вопрос о государстве вообще и разобрать, что такое собственно государство. В настоящее время на этот счет существует разногласие; одни утверждают, что то или иное действие совершило государство, другие говорят: нет, не государство, а олигархия или тиран. В самом деле, мы видим, что вся деятельность государственного мужа и законодателя направлена исключительно на государство..., а государственное устройство... есть известная организация обитателей государства. (...) Ввиду того, что государство представляет собой нечто составное, подобное всякому целому, но состоящему из многих частей, ясно, что сначала следует определить, что такое гражданин..., ведь государство есть совокупность граждан. Итак, должно рассмотреть, кого следует называть гражданином и что такое гражданин. Ведь часто мы встречаем разногласие в определении понятия гражданина: не все согласны считать гражданином одного и того же; тот, кто в демократии гражданин, в олигархии часто уже не гражданин.

(...) Тех, которые получили название граждан в каком-либо исключительном смысле, например, принятых в число граждан, следует оставить без внимания. Гражданин является таковым также не в силу того, что он живет в том или ином месте: ведь и метеки и рабы также имеют свое местожительство наряду с гражданами, а равным образом не граждане и те, кто имеет право быть истцом и ответчиком, так как этим правом пользуются и иноземцы на основании заключенных с ними соглашений (таким именно правом они пользуются) (...)

(...) И о детях, не достигших совершеннолетия (...), и о старцах, освобожденных от исполнения гражданских обязанностей, приходится сказать, что и те и другие - граждане лишь в относительном смысле, а не безусловно; и к первым придется прибавить "свободные от повинностей" граждане, а ко вторым "перешедшие предельный возраст" или что-нибудь в таком роде (дело не в том или ином обозначении - наша мысль и без того ясна). Мы же ставим своей задачей определить понятие гражданина в безусловном смысле этого слова, в таком значении, которое не имело бы никакого недостатка, требующего исправления; иначе пришлось бы задаваться вопросами и разрешать их и по поводу лиц, утративших гражданские права, и по поводу изгнанников.

Лучше всего безусловное понятие гражданина может быть определено через участие в суде и власти. Некоторые из должностей бывают временными: один и тот же человек либо вообще не может занимать их вторично, либо может занимать, но лишь по истечении определенного времени; относительно же других ограничения во времени нет - сюда относится участие в суде и в народном собрании. (...) Однако, пожалуй, кто-нибудь заметит, что судьи и участники народного собрания не являются должностными лицами и что в силу этого они не принимают участия в государственном управлении, хотя, с другой стороны, было бы смешно считать лишенными власти именно тех, кто выносит важнейшие решения. Но это не имеет никакого значения, так как речь идет только о названии. В самом деле, общего обозначения для судей и участников народного собрания не существует; пусть эти должности и останутся без более точного определения, лишь бы были разграничены понятия. Мы же считаем гражданами тех, кто участвует в суде и в народном собрании. Примерно такое определение понятия гражданина лучше всего подходит ко всем тем, кто именуется гражданами. (...)

(...) Государственное устройство означает то же, что и порядок государственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного, либо немногих, либо большинства. И когда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководствуясь общественной пользой, естественно, такие виды государственного устройства являются правильными, а те, при которых имеются в виду выгоды либо одного лица, либо немногих, либо большинства, являются отклонениями. Ведь нужно признать одно из двух: либо люди, участвующие в государственном общении, не граждане, либо они все должны быть причастны к общей пользе. (...) Монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью; власть немногих, но более чем одного - аристократией (или потому, что правят лучшие, или потому, что имеется в виду высшее благо государства и тех, кто в него входит); а когда ради общей пользы правит большинство, тогда мы употребляем обозначение, общее для всех видов государственного устройства, - полития. (...) И такое разграничение оказывается логически правильным: один человек или немногие могут выделяться своей добродетелью, но преуспеть во всякой добродетели для большинства - дело уже трудное, хотя легче всего в военной доблести, так как последняя встречается именно в народной массе. Вот почему в такой политии верховная власть сосредоточивается в руках воинов, которые вооружаются на собственный счет. (...) Отклонения от указанных устройств следующие: от царской власти - тирания, от аристократии - олигархия, от политии - демократия. Тирания - монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия - выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет. (...)

(...) Какой же вид государственного устройства наилучший? Как может быть наилучшим образом устроена жизнь для большей части государств и для большинства людей безотносительно к добродетели, превышающей добродетель обыкновенного человека, безотносительно к воспитанию, для которого потребны природные дарования и счастливое стечение обстоятельств, безотносительно к самому желательному строю, но применительно лишь к той житейской обстановке, которая доступна большинству, и к такому государственному устройству, которое оказывается приемлемым для большей части государств? (...) Различные виды так называемой аристократии, о которых мы только что говорили, отчасти малоприменимы в большинстве государств, отчасти приближаются к так называемой политии (почему и следует говорить об этих видах как об одном).

Суждение обо всех поставленных вопросах основывается на одних и тех же исходных положениях. (...) ...Та жизнь блаженная, при которой нет препятствий к осуществлению добродетели, и раз добродетель есть середина, то нужно признать, что наилучшей жизнью будет именно средняя жизнь, такая, при которой середина может быть достигнута каждым. (...) Необходимо установить то же самое мерило как для добродетели, так и для прочности государства и его устройства: ведь устройство государства - это его жизнь.

В каждом государстве есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими. Так как, по общепринятому мнению, умеренность и середина - наилучшее, то, очевидно, и средний достаток из всех благ всего лучше. (...) При наличии его легче всего повиноваться доводам разума; напротив, трудно следовать этим доводам человеку сверхпрекрасному, сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, свурхуниженному по своему общественному положению. Люди первого типа становятся по преимуществу наглецами и крупными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мелкими мерзавцами. А из преступлений одни совершаются из-за наглости, другие - вследствие подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремятся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред. (...) Далее, люди первого типа, имея избыток благополучия, силы, богатства, дружеских связей и тому подобное, не желают, да и не умеют подчиняться. И это наблюдается уже дома, с детского возраста: избалованные роскошью, в которой они живут, они не обнаруживают привычки повиноваться даже в школах. Поведение людей второго типа из-за их крайней необеспеченности чрезвычайно униженное. Таким образом, одни не способны властвовать и умеют подчиняться только той власти, которая проявляется у господ над рабами; другие же не способны подчиняться никакой власти, а властвовать умеют только так, как властвуют господа над рабами. (...) Получается государство, состоящее из рабов и господ, а не из свободных людей, государство, где одни исполнены зависти, другие - презрения. А такого рода чувства очень далеки от чувства дружбы в политическом общении, которое должно заключать в себе дружественное начало. Упомянутые же нами люди не желают даже идти по одной дороге со своими противниками.

Государство более всего стремится к тому, чтобы все в нем были равны и одинаковы, а это свойственно преимущественно людям средним. Таким образом, если исходить из естественного, по нашему утверждению, состава государства, неизбежно следует, что государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй. Эти граждане по преимуществу и остаются в государствах целыми и невредимыми. Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а прочие не посягают на то, что этим принадлежит, подобно тому как бедняки стремятся к имуществу богатых. И так как никто на них и они ни на кого не злоумышляют, то и жизнь их протекает в безопасности. Поэтому прекрасное пожелание высказал Фокилид: "У средних множество благ, в государстве все желают быть средними".(...) Итак, ясно, что наилучшее государственное общение - то, которое достигается посредством средних, и те государства имеют хороший строй, где средние представлены в большем количестве, где они - в лучшем случае - сильнее обеих крайностей или по крайней мере каждой из них в отдельности. Соединившись с той или другой крайностью, они обеспечивают равновесие и препятствуют перевесу противников. Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тирания, именно под влиянием противоположных крайностей. Ведь тирания образуется как из чрезвычайно распущенной демократии, так и из олигархии, значительно реже из средних видов государственного строя и тех, что сродни им. О причинах этого мы поговорим позднее, когда будем рассуждать о государственных переворотах.

(...) Итак, очевидно, средний вид государственного строя наилучший, ибо только он не ведет к внутренним распрям; там, где средние граждане многочисленны, всего реже бывают среди граждан группировки и раздоры. И крупные государства по той же самой причине - именно потому, что в них многочисленны средние граждане, - менее подвержены распрям; в небольших же государствах население легче разделяется на две стороны, между которыми не остается места для средних, и почти все становятся там либо бедняками, либо богачами. Демократии, в свою очередь, пользуются большей в сравнении с олигархиями безопасностью; существование их более долговечно благодаря наличию в них средних граждан (их больше, и они более причастны к почетным правам в демократиях, нежели в олигархиях). Но когда за отсутствуем средних граждан неимущие подавляют своей многочисленностью, государство оказывается в злополучном состоянии и быстро идет к гибели.

(...) В доказательство выдвинутого нами положения можно привести и то, что наилучшие законодатели вышли из граждан среднего круга: оттуда происходили Солон (что видно из его стихотворений), Ликург (царем он не был), Харонд и почти большая часть остальных. Теперь ясно и то, почему в большинстве случаев государственный строй бывает либо демократическим, либо олигархическим. Вследствие того, что средние занимают в государствах зачастую незначительное место, те из двух, которые их превосходят, - либо крупные собственники, либо простой народ, - отдалившись от среднего состояния, перетягивают государственный порядок на свою сторону, так что получается либо демократия, либо олигархия.

(...) Так как, сверх того, между простым народом и состоятельными возникают распри и борьба, те, кому из них удается одолеть противника, те и определяют государственное устройство, причем не общее и основанное на равенстве, а на чьей стороне оказалась победа, те и получают перевес в государственном строе в качестве награды за победу, и одни устанавливают демократию, другие - олигархию. (...)

(...) Ввиду того, что мы предполагаем рассмотреть источники возмущений и государственных переворотов, нам необходимо прежде всего исследовать вопрос об их первопричинах вообще. Таких первопричин можно назвать три; каждую из них, взятую самое по себе, и должно прежде всего охарактеризовать в основных ее чертах. Во-первых, нужно знать настроение людей, поднимающих мятеж; во-вторых, ради чего; в-третьих, с чего. собственно, начинаются политические смуты и междоусобные распри.

Что касается настроения людей, подготовляющих государственный переворот, то причиною должно вообще считать по преимуществу ту, о которой нам уже приходилось упоминать. А именно: одни, начиная распри, стремятся к равноправию, основываясь на том, что они, по их мнению, обделены правами, хотя они равны с теми, кто их имеет в изобилии; другие, напротив, стремятся к неравенству и превосходству, вступают в распри в том случае, когда, по их убеждению, они, будучи неравны с остальными, не пользуются сравнительно с ними какими-либо преимуществами, но имеют равное с ними или даже меньше. (...) Указанные притязания бывают в одних случаях справедливыми, в других - несправедливыми: ведь распри начинают и те, кто пользуется меньшими правами, для того, чтобы уравняться с остальными, и те, кто пользуется равными правами с остальными, с тем, чтобы добиться больших прав. Сделанных указаний достаточно для выяснения тех настроений, какими вызываются восстания. То, из-за чего происходят распри, - прибыль и почести и то, что им противоположно; в государствах происходят распри и из опасения утраты гражданских прав, и из нежелания платить наложенный штраф - безразлично, за самих себя или за друзей.

(...) Причин и поводов движений души, под влиянием которых люди настраиваются так, как сказано выше, и предъявляют указанные требования, можно насчитать, пожалуй, семь, но можно и больше. Две из этих причин совпадают с теми, что указаны выше, но действие их проявляется неодинаково. Стремление получить прибыль и почет ведет к взаимному раздражению людей не потому, что они желают приобрести их, как сказано ранее, для самих себя, но потому, что они видят, как другие - одни справедливо, другие несправедливо - в большей степени пользуются этими благами. Причиной распрей бывают также наглость, страх, превосходство, презрение, чрезмерное возвышение; с другой стороны - происки, пренебрежительное отношение, мелкие унижения, несходство характеров. (...)

Какое значение в данном случае имеют наглость и корыстолюбие и в каком отношении они служат причинами внутренних распрей - это, пожалуй, ясно; если находящиеся у власти проявляют наглость н корыстолюбие, то население начинает враждебно относиться и к ним, и к тому государственному строю, который дает им такие возможности; корыстолюбие же направляется иногда на имущество частных лиц, иногда на государственное добро. Ясно также, какое значение имеет почет и почему и он служит причиной внутренних неурядиц: люди возмущаются, видя, как они сами этим почетом не пользуются, а другие, напротив, пользуются. Несправедливость здесь заключается в том, что одни люди пользуются почетом, а другие лишены его, причем не принимается в соображение достоинство тех и других; справедливость была бы, напротив, в том случае, если бы почет воздавался по достоинству. Превосходство ведет также к внутренним распрям, когда кто-либо - один или несколько - будет выдаваться своим могуществом в большей степени, нежели это совместимо с характером государства и властью правительства.

При таких обстоятельствах возникает обыкновенно монархическое или династическое правление. (...) Поэтому в некоторых государствах, как, например, в Аргосе и в Афинах, имеют обыкновение прибегать к îñòðàêèçìó, хотя было бы лучше уже с самого начала следить за тем, чтобы в государстве не появлялись люди, столь возвышающиеся над прочими, нежели, допустив это, потом прибегать к лечению. Страх служит причиной распрей в том отношении, что, с одной стороны, люди, нанесшие обиду, боятся понести кару, а с другой - те, кому грозит опасность стать жертвой обиды, желают предупредить возможность обиды еще до ее нанесения. Так, на Родосе знатные сплотились против демократии из-за начинавшихся против них судебных дел. (...)

Презрение ведет за собой распри и возмущения; это случается, например, в олигархии, где большая часть граждан не участвует в управлении государством, хотя и сознает свою силу. Да и в демократиях беспорядочность и анархичность государственного строя вызывает презрение к нему со стороны состоятельных людей. Так, демократия была упразднена в Фивах, когда там после битвы при Энофитах государственные порядки пришли в расстройство; то же самое произошло в Мегарах, где демократы были побеждены из-за недисциплинированности и анархии, в Сиракузах - перед тиранией Гелона, на Родосе - перед ниспровержением демократии.

(...) Государственные перевороты происходят также вследствие несоразмерного возвышения. Известно, что тело состоит из частей и должно увеличиваться в своем росте соразмерно, чтобы сохранялась пропорциональность. В противном случае оно гибнет, если, например, нога будет длиной в четыре локтя, а остальное тело всего в две пяди; а иногда тело примет вид другого живого существа, если при этом будет развиваться также несоразмерно не только в количественном, но и в качественном отношении. Точно так же и государство состоит из отдельных частей; из них некоторые вырастают зачастую незаметно, хотя бы, например, масса неимущих в демократиях и политиях. (...) Происходит это иной раз и в силу случайных обстоятельств. Так, например, в Таранте после поражения и гибели многих знатных в борьбе с япигами, немного спустя после Персидских войн, из политии возникла демократия. (...)

(...) Государственный строй изменяется и без распри, вследствие происков; так было в Герее, где назначение должностных лиц по выбору заменено было назначением по жребию, потому что выбирали тех, кто пускал в ход козни. Также вследствие беззаботности, когда позволяют занимать высшие должности людям, враждебно относящимся к существующему государственному строю; так в Орее была ниспровергнута олигархия, когда в число должностных лиц попал Гераклеодор, преобразовавший олигархию в политию и в демократию. Также вследствие небрежного отношения к мелочам; именно зачастую такое небрежное отношение к мелочам незаметно влечет за собой большие перемены в установившемся законном порядке; так, в Амбракии имущественный ценз, необходимый для занятия должностей, был невелик, а в конце концов стали получать должности независимо от ценза, потому что между небольшим цензом и отсутствием какого-либо вообще разница очень невелика или даже ее совсем нет.

(...) Разноплеменность населения, пока она не сгладится, также служит источником неурядиц: государство ведь образуется не из случайной массы людей, а потому для его образования нужно известное время. Поэтому в большей части случаев, те, кто принял к себе чужих при основании государства или позднее, испытали внутренние распри. (...)

(...) Иной раз в государствах возникают внутренние распри вследствие местных условий, когда, например, территория бывает непригодна для создания единого государства. Так было в Клазоменах, где жившие на Хите враждовали с жившими на острове; также жители Колофона и жители Нотия. И в Афинах население неодинаковое: жители Пирея настроены более демократично, чем жители самого города. И подобно тому как на войне переправы через рвы, хотя бы и очень небольшие, расстраивают фланги, так, по-видимому, и всякого рода различие влечет за собой раздоры. Быть может, сильнее всего раздоры эти обусловливаются различием между добродетелью и порочностью, затем между богатством и бедностью, а затем следуют и другие более или менее значительные причины, к числу которых принадлежит и только что указанная нами.

(...) Итак, внутренние распри возникают не по причине мелочей, но из мелочей; распри поднимаются всегда по поводу дел важных. Особенное значение приобретают мелкие неурядицы в том случае, когда они возникают среди лиц высокопоставленных, как это случилось в древние времена в Сиракузах. Государственный переворот произошел на почве распрей из-за любовных дел между двумя молодыми людьми, занимавшими важные должности. Когда один из них отлучился, другой, его товарищ, переманил к себе предмет его любви; тогда первый, разобидевшись на второго, склонил в свою очередь жену последнего вступить с ним в связь. Затем они втянули в свои распри лиц правившего слоя, так что все разделились на две враждебные стороны. (...) Поэтому нужно принимать меры предосторожности против такого рода явлений, когда они только возникают, и стараться примирить враждующих между собой правителей и могущественных лиц; ошибка заключается в самом начале вражды, а начало, как говорится, - половина всякого дела, так что сама по себе ничтожная начальная ошибка стоит в ближайшей соотношении с ошибками во всем дальнейшем. (...)

(...) Государственные перевороты в сторону олигархии, демократии, политии обусловлены также и тем, что какая-либо из частей государства - будь то какое-нибудь учреждение или часть населения - приобретает славу или значение. (...)

(...) И вообще не следует упускать из виду, что тот, кто стал причиной могущества государства, - будь то частные люди, должностные лица, филы или какая-нибудь часть или слой населения - все они поднимают распри. Ведь начинают распри либо те, кто завидует их почетному положению, либо они сами вследствие достигнутого ими превосходства не желают оставаться в равном положении с остальными. Государственный строй изменяется и в том случае, когда окажется, что противоположные части государства, например, богатые и простой народ, уравняются в количестве, а средних граждан не будет вовсе или их будет совсем незначительное число. Если одна из указанных частей достигнет большого перевеса, то другая не хочет рисковать вступать с ней в борьбу. Этим, между прочим, объясняется и то, что отличающиеся своими добродетелями люди обыкновенно не вступают в распри: слишком их мало сравнительно с большинством.

Вот каковы вообще причины и поводы внутренних неурядиц и государственных переворотов при всех видах государственного устройства.

(...) Производятся же государственные перевороты путем либо насилия, либо обмана, причем к насилию прибегают или непосредственно с самого начала, или применяя принуждение по прошествии некоторого времени. И обман бывает двоякого рода. Иногда, обманув народ, производят переворот с его согласия, а затем, по прошествии некоторого времени, насильственным путем захватывают власть, уже против воли народа. (...) Иногда, сначала подействовав на народ убеждением, затем снова убеждают его и правят с его согласия.

Итак, вот вообще какие причины ведут к государственным переворотам при всех видах государственного устройства.

(...) Мы должны теперь обратиться к рассмотрению того, какой характер принимают государственные перевороты применительно к каждому из видов государственного строя, согласно нашему подразделению. В демократиях перевороты чаще всего вызываются необузданностью демагогов, которые, с одной стороны, путем ложных доносов по частным делам на состоятельных людей заставляют этих последних сплотиться (ведь общий страх объединяет и злейших врагов), а с другой стороны, натравливают на них народную массу. Правильность этого замечания можно было бы подтвердить, многими примерами. (...)

(...) То демагоги, желая подольститься к народу, начинают притеснять знатных и тем самым побуждают их восстать, либо требуя раздела их имущества, либо отдавая доходы их на государственные повинности; то они наводят на богатых наветы, чтобы получить возможность конфисковать их имущество.

(...) У древних, когда демагог становился вместе с тем и военачальником, государственный строй переходил в тиранию; едва ли не большая часть древних тиранов происходила из демагогов. Причина, почему прежде это случалось так, а теперь не бывает, заключается в следующем: тогда демагоги были из среды полководцев (мастеров по части красноречия не было), теперь же, с расцветом ораторского искусства, демагогами становятся те, кто умеет красно говорить; но так как в военном деле они неопытны, то и не пытаются стать тиранами, а если что-нибудь подобное и случается, то разве только на короткое время. (...)

(Печатается по: Аристотель. Сочинения. Т. 4. М., 1983. С. 376-380, 444-445, 506-509, 523-537).

АРТХАШАСТРА, ИЛИ НАУКА ПОЛИТИКИ

Артхашастра - политико-экономический трактат древней Индии. Согласно индийской традиции, приписывается мудрому брахману Каутилье (известному также под именем Чанакья), влиятельному советнику и министру царя Чандрагупты I (IV-III в.в. до н.э.) Однако по данным современной науки, содержание "Артхашастры" оформлялось на протяжение длительного времени, текст же сложился между последним веком до н.э. и первыми веками нашей эры. Он содержит ценнейшие сведения по государственному, политическому и хозяйственному устройству древнего индийского общества. "Артхашастра" - учебное пособие по управлению государством, по которому учились сотни поколений индийских царей и политических деятелей этой страны.

По объему и структуре "Артхашастра" представляет собой объемный фолиант, состоящий из 14 разделов, каждый из которых содержит от 15 до 40 подразделов. Разделы "Артхашастры" называются следующим образом: "О правилах поведения", "Обязанности надзирателей", "О судопроизводстве”, "Об устранении препятствий (на пути к общественному порядку)", “О применении утонченных средств (государственной политики)”, "Об основах государства", "О шести методах (внешней) политики”, “О бедствиях в государстве", "Действия намеревающегося напасть”, “Относящееся к войне", "Образ действий в отношении объединений", “Î положении сильнейшего (царя)", "О средствах к овладению укреплением”, “Применение тайных средств".

Во вступлении к "Артхашастре" говорится, что она представляет собой "единое руководство, которое составлено на основании извлечений из большей части тех руководств по политике, которые были созданы древними учителями с целью овладения землею и для ее охраны. В этом труде, несмотря на признание, что "закон основан на истине", предпочтение отдается все же практической пользе (артхе) и обусловленным ею политическим мероприятиям и административно-властным установлениям. Именно полезность выступает в трактате в качестве определяющей основы и ведущего принципа политических действий. Выделение же полезности в качестве самостоятельного начала означало заметный шаг по высвобождению политики из морально-религиозных уз, что в европейских условиях сделал Н.Макиавелли только через полторы тысячи лет.

"Артхашастра" - это наука о том, как следует приобретать и сохранять власть, наставление по искусству общественного правления. "Наука о государственном управлении”, — говорится в трактате, - средство для обладания тем, чем не обладали, для сохранения приобретенного, для увеличения сохраненного, и она распределяет среди достойных приращенное добро. С нею связаны все мирские дела". Своим особым местом в истории индийской политической мысли "Артхашастра" обязана содержащемуся в ней своду правил и приемов политического действия и государственного управления. От имени Каутильи здесь повествуется не только о долге, но и об искусстве и ремесле правителя. И хотя хороший царь выступает как отец народа, рисуемая в книге система управления и политическая практика далеки от идиллии, они насыщены острыми противоречиями, взаимным недоверием, подозрениями и интригами. Читая трактат, перестаешь удивляться, почему в 1993 году в нашей стране был издан полный академический текст "Артхашастры". И в канун третьего тысячелетия эры христовой многие рассматриваемые в этой книге ситуации ничем не отличаются от свершающегося в современном политическом мире.

Первый отдел

О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ

Раздел 9

НАБЛЮДЕНИЕ В СВОЕЙ СТРАНЕ ЗА ПАРТИЯМИ ЛЮДЕЙ ПРЕДАННЫХ И ЛЮДЕЙ, ПРЕДАТЕЛЬСКИ НАСТРОЕННЫХ

Глава 13

Учредив надзор за главными должностными лицами, пусть царь устроит надзор за горожанами и сельскими жителями. Шпионы, разделившись на две стороны, пусть вступят в препирательство в местах священных омовений, в залах собраний, в (ремесленных) корпорациях, среди сборищ людей, говоря: “Слышно, что этот царь одарен всеми добродетелями, между тем у него не видно ни одной добродетели, он мучит горожан и сельских жителей наказаниями и налогами”. [...]

И (шпионы) должны знать все, что говорится (в толпе). И о тех, кто живет за счет царского зерна, скота, золота, и кто ему помогает (всем) этим во время бедствия или благополучия, и кто возвращает (к повиновению) разгневавшегося родственника царя, кто оказывает противодействие врагу или вождю лесного племени. Пусть шпионы, переодетые отшельниками, бритыми или с заплетенной косой, узнают их довольство и недовольство. [...]

Довольных пусть (царь) чтит материальными дарами и знаками внимания. Недовольных пусть покоряет приветливостью, дарами, ссорами и наказаниями.

Мудрый царь в своей стране пусть охраняет преданных людей и людей, склонных к предательству, больших и малых, от подговоров врагов. [...]

Раздел 10

ПРИВЛЕЧЕНИЕ ВО ВРАЖЕСКОЙ СТРАНЕ ПАРТИЙ ЛЮДЕЙ ПРЕДАННЫХ И ЛЮДЕЙ, СКЛОННЫХ К ПРЕДАТЕЛЬСТВУ

Глава 14

Привлечение партий людей преданных и людей, склонных к предательству, в своей стране объяснено. Надо сказать (о том же) в стране врага.

Обманутый после того, как ему были обещаны материальные выгоды, тот, из двух людей, одинаково хороших работников, кому оказано пренебрежение или по отношению к его ремеслу, или работе вообще, тот, кому любимцами царя воспрепятствован к нему доступ, кто сперва был призван, а затем отвергнут, кто огорчен изгнанием, кто истратился на взятки и не получил службы, тот, кому помешали в осуществлении его прав или получении наследства, кто лишился почестей и должности, кто оттеснен (царскими) родственниками, тот, чья жена изнасилована, кто брошен в тюрьму или другие (места заключения), кто наказан по вражескому оговору, тот, кому помешали постудить дурно, тот, кого лишили имущества, тот, кто истомлен заключением, тот, у кого сослали родных,— это разряд разгневанных.

Кто по своей вине обижен, кто оскорблен, тот, чьи дурные дела стали известны, кто смущен наказанием, назначенным человеку, совершившему один с ним поступок, тот у кого отобрана земля, кто сражен наказанием, кто находится на любом служебном посту, кто награбил себе состояние, кто имеет виды на наследство родных царя, тот, кого ненавидит царь и кто ненавидит царя, — это разряд запуганных.

Кто низко опустился, кто набрал слишком много добра, кто скуп, кто порочен и кто пускается в слишком рискованные предприятия — это разряд жадных.

Кто мнит о себе, кто жаждет, чтобы его чтили, кто не переносит оказания почестей его врагам, кто общается с низкими людьми, кто жесток, кто насильник, кто недоволен получаемым содержанием — это разряд надменных.

Из всех этих, кто принадлежит к готовым на предательство, тех пусть царь подговаривает через шпионов, принявших вид бритых или с косой монахов, — в соответствии со степенью их преданности. [...]

Тех, кто обещали, сказав “да”, и заключили договор, пусть он (царь) вместе со шпионами приобщает, по возможности, к своим делам.

Пусть он приобретает во вражеских странах лаской и дарами тех, кто может предать, не идущих на предательство ссорой и силой и пусть указывает им на ошибки вражеского царя. [...]

Раздел 11.

ЗНАЧЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ

Глава 15

Привлекши свои и вражеские партии, пусть он (царь) думает о начале дел. Всякое начало (дела) предваряется совещанием.

Место совещания должно быть закрыто, из которого не истекают разговоры, куда не могут заглянуть и птицы. [...] Поэтому к месту совещания пусть никто непричастный не подходит. Пусть будет уничтожен предающий совещание.

Совещание может быть предано жестом и выражением лица посла, министра, царя. Жест — это измененное движение. Выражение лица — это принимание определенного вида.

Совещание должно быть скрыто, следует наблюдать за причастными к нему людьми до выполнения намеченного на совещании. [...]

Поэтому пусть другие не знают ничего о том, что он намеревается сделать, а исполнители пусть знают о деле только тогда, когда к нему приступлено или когда оно Завершено. [...]

Никем не должен он пренебрегать и должен слушать Мнение каждого. Мудрый должен как следует воспринять речь даже ребенка. [...]

Способ приступа к делам, наличие достаточного числа людей и материалов, определение времени и места, противодействие неудачам, счастливое завершение дела — это пять элементов совещания. О них пусть царь спрашивает каждого (советника) отдельно или всех вместе. Мудрый, пусть он вникает в суждения каждого в отдельности, (продумывая их) доводы. Восприяв суть дела, пусть не медлит. Пусть долго не совещается и не защищает тех, кому собирается нанести вред. [...]

Шестой отдел

ОБ ОСНОВАХ ГОСУДАРСТВ

Раздел 96

О СОВЕРШЕНСТВЕ ОСНОВ ГОСУДАРСТВА

Глава 1

Основными элементами государства являются: государь, министры, сельская местность, укрепленные город, казна, войско и союзники.

При этом идеал государя является следующим: он должен быть высокого рода, со счастливой судьбой, обладающим умом и положительными качествами, обращающим внимание на (совет) старых и опытных людей, справедливым, правдивым, не изменяющим своему слову, благодарным, щедрым, в высшей степени энергичным, не имеющим обыкновения медлить, господином своих вассалов, с сильной волей, не имеющим в своем окружении лиц негодных и охотно принимающим наставления. Вот качества, которыми он привлекает к себе людей.

Идеал казны является следующим. Она должна быть приобретена законным образом или предками (государя), или им самим, должна состоять главным образом из золота и серебра, иметь разнообразные и крупные драгоценные камни и монеты и способной (быть поддержкой) в течение долгих периодов бедствий, когда нового притока ценностей не бывает.

Идеал войска. Оно должно быть таким, которое досталось государю от отца и деда, постоянным, послушным, таким, в котором воины, равно как их жены и дети, довольны, оно должно быть выносливым в походах, неотразимым, переносящим страдания, испытанным в боях, опытным и сведущим во всех видах оружия, верным (государю), ибо в благополучии и несчастий он связан с ним, и состоящим главным образом из кшатриев.

Идеал союзников. Они должны достаться государю от отца и деда, быть постоянными, быть во власти государя, верными, сильными и быстро приходящими на помощь.

Наиболее желательный вид врагов следующий. Они должны быть нецарского рода, корыстными, окруженными ничтожными советниками, управлять подданными, которые их ненавидят, поступающими неправильно, беспутными, лишенными энергии, предающимися судьбе, непоследовательными во всех своих действиях, лишенными приверженцев, слабыми и постоянно причиняющими обиды другим. [...]

Поэтому царь, не имеющий положительных качеств и у которого непрочные основы, погибает от своих подданных или подпадает под власть врагов, хотя бы он и владел землей в четырех ее пределах.

Но тот, кто обладает [должными] личными качествами, хотя бы он владел и незначительной землей, обладая совершенными основами государства и зная методы правления, получит власть над всей землей и не потерпит ущерба. [...]

Раздел 97

О МИРЕ И ТРУДЕ

Глава 2

Мир и труд являются основами благополучия. Трудом мы называем напряжение сил для доведения до конца предпринятого дела. Наслаждение благополучием, заключающимся в использовании плодов работы, мы называем миром (или мирным благосостоянием).

Основами для мира и труда являются шесть методов политики.

Результатом (применения) этих методов являются упадок, застой и развитие.

При этом человеческими (возможностями) являются правильная или неправильная политика. Успех же или неуспех являются посланными божеством.

Ибо действия божественные и человеческие приводят в движение мир. То, что совершается невидимым образом, есть действие божества. Если же при этом действии происходит достижение желанного результата, то это будет успех. В обратном же случае — это неудача.

Человеческое (действие) есть то, что совершается видимым образом. Если при этом достигается благополучие, то это правильная политика. Если же вызывается несчастие — это неправильная. Эти (человеческие действия) могут быть объектом мысли (постижимы). Действия же божественные непостижимы.

Государь, обладающий личными качествами, богатством и совершенными основами государства, является основой правильной политики и называется тем, кто имеет основание победить. Вокруг него, образуя окружение, непосредственно прилегающее к его земле, находится тот фактор, который представляют собой враги. Подобным же образом мы имеем фактор (или основу), которую представляют собой союзники, отделенные другой землей.

Соседний государь, обладающий отличительными чертами врага, есть противник. Если он попадает в беду, то он является таким, против которого выгодно идти войной. Если он не имеет опоры или же средства защиты его слабы, то он является таким, которого можно уничтожить. В противном случае он является таким, которого следует теснить или ослабить. Вот различные виды противников. [...]

(Государь), земля которого непосредственно граничит (с владением того, кто имеет намерение победить), есть основной враг. Если он принадлежит к тому же роду, то его называют природным врагом. Тот же, с которым возникли вражда или который предпринимает агрессивные действия есть враг благоприобретенный.

(Государь), земля которого отделена другой землей, есть основной союзник. Если он приходится родственником его с отцовской или материнской стороны, то он называется природным союзником. Если же он примыкает (к государю, намеревающемуся победить), так как получает от него деньги или средства к существованию (или так как он обязан ему получением денег и жизнью), то он называется благоприобретенным союзником. [...]

Седьмой отдел

О ШЕСТИ МЕТОДАХ (ВНЕШНЕЙ) ПОЛИТИКИ

Разделы 98 и 99

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ШЕСТИ МЕТОДОВ ПОЛИТИКИ. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОСТОЯНИЯ УПАДКА, ЗАСТОЯ И РАЗВИТИЯ

Глава 1

Круг факторов (внешней) политики есть основание для применения ее шести методов. Учителя говорят, что эти шесть методов суть: мир, война, выжидательное положение, наступление, искание защиты и двойственная политика.

Ватавьядхи утверждает, что, собственно, имеются только два метода: мир и война, к которым и сводятся все шесть методов.

Каутилья же считает, что все-таки имеются шесть методов в соответствии с различными положениями.

Тут миром считается заключение договора, связывающего (обе стороны), войною — причинение вреда, выжидательным положением — пребывание в безразличном состоянии, наступлением — принятие мер (к нападению), союзом — прибегание к помощи других и двойственной политикой — использование то войны, то мира (смотря по обстоятельствам). Вот шесть методов (политики).

Если кто-нибудь слабее (другого), то он должен заключать с ним мир. Имеющий превосходство может идти (на другого) войной. Тот, который считает: “ни меня другой, ни я его неспособны победить”, — должен держаться выжидательного положения. Имеющий преимущество и превосходство должен наступать. Тот, у которого незначительные силы, должен искать союза (с другими). Если дело решается благодаря помощи союзника, то следует вести двойственную политику. Вот определение методов.

Если (государь), стоя на точке зрения примененения какого-либо метода, видит, что, придерживаясь такового, он будет в состоянии проявлять деятельность по постройке в своих владениях укреплений, оросительных сооружений, торговых путей, по заселению пустырей и разведению ценных [пород] лесов и таких, в которых содержатся слоны, [и будет в состоянии] вредить таким же действиям врага и действительно применяет этот метод, то будет успех.

Зная, что собственное преуспеяние будет идти скорее, что оно будет больше и что имеются основания, благодаря которым (в будущем) явится преуспеяние, а также что у врага будет как раз обратное, (государь) должен равнодушно относиться к преуспеянию врага. Если преуспеяние (у обеих сторон) совершается одновременно и имеет одинаковые результаты, то нужно пребывать в мире.

Если (данный государь) видит, что, стоя на точке зрения какого-нибудь метода, он достигнет лишь (отрицательных результатов) в своих действиях и не причинит ущерба врагу, и на основании этого не прибегает к данному методу, то такой метод следует считать ведущим к упадку.

Если владетель видит, что упадок собственный будет совершаться длительно, а упадок у врага — быстро или же что временный упадок приведет в конце концов к процветанию, в то время как у врага будет обратное, то он должен временно оставаться равнодушным к собственному упадку.

Если у обеих сторон упадок происходит одновременно и приводит к одинаковым результатам, то надлежит пребывать в мире.

Тот метод, с применением которого не получается ни процветания, ни упадка, ведет к состоянию застоя.

Если государь знает, что ему придется лишь на короткое время пребывать в застойном состоянии или же что это приведет к конечному процветанию, в то время как у врага будет обратное, то ему следует отнестись безразлично к (временному) состоянию застоя. [...]

Раздел 100

ОБ ИСКАНИИ ПОМОЩИ (У БОЛЕЕ СИЛЬНОГО)

Глава 2

[...] Из двух (государей), которые находятся между собой в дружественных отношениях, следует прибегать к тому, с которым (ищущий союза) дружен, и к тому, который является расположенным. Это есть правильный способ заключать союз (или прибегать к помощи). [...]

Разделы 101 и 102

ПРИМЕНЕНИЕ МЕТОДОВ ПОЛИТИКИ (ЦАРЕМ), РАВНЫМ (ВРАГУ), БОЛЕЕ СИЛЬНЫМ И БОЛЕЕ СЛАБЫМ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА БОЛЕЕ СЛАБЫМ

Глава 3

Желающий победить должен применять шесть методов политики сообразно со своими силами. С равным ему по силам и с более сильным он должен пребывать в мире. С более слабым он может воевать. Ведь тот, на которого более сильный идет войной, становится подобным пехотинцу, сражающемуся со слоном. Если же он воюет с равным, то это приводит лишь к потерям с обеих сторон, подобно тому как разбиваются два необожженных горшка, если их столкнуть. Только тот, кто воюет с более слабым, имеет успех, будучи подобным камню, разбивающему глиняный сосуд.

Если более сильный не желает мира, то следует вести себя, как будто покоряешься силе, или же применять хитрые методы, пока не представится возможность усилиться самому.

Если равный не желает мира, то нужно причинять ему вред в той самой мере, в какой тот вредит (данному государю).

Ибо огонь сплавляет (металлы) и не может незакаленное железо соединиться с другим железом.

Если более слабый во всех отношениях показывает свое подчинение, то следует заключить с ним мир. Ибо как следствие желания мести за причиненное страдание может таиться сила (или боевой жар), равная лесному пожару, вторая может привести к победе (хотя бы и более слабого). Кроме того, такой (государь) может найти поддержку в своем круге государств. [...]

СООБРАЖЕНИЯ ПО ПОВОДУ ТОГО, НА КОГО НАПАДАТЬ — НА ТАКОГО, КОТОРЫЙ (ПО СВОЕМУ ПОЛОЖЕНИЮ) ЯВЛЯЕТСЯ УДОБНЫМ ОБЪЕКТОМ НАПАДЕНИЯ, ИЛИ ЖЕ НА ОСНОВНОГО ВРАГА. ПРИЧИНЫ, ВСЛЕДСТВИЕ КОТОРЫХ ПОДДАННЫЕ ТЕРПЯТ НУЖДУ, ПРОЯВЛЯЮТ АЛЧНОСТЬ И СТАНОВЯТСЯ ВРАЖДЕБНЫМИ (СВОЕМУ ПРАВИТЕЛЮ) СООБРАЖЕНИЯ О (ВЫБОРЕ) СОЮЗНИКОВ.

Глава 5

Если два соседа (государя, желающего победить) находятся в одинаковом состоянии затруднения, то (при возникновении вопроса) против кого идти — против основного врага или же против того, на которого удобно напасть, следует выступать против основного врага. Если достигнут успех над последним, то тогда следует выступать против того, на которого удобно напасть. Ведь при успехе основного врага (другой), тот, на которого удобно напасть, может при случае и оказать помощь, но никак не основной враг, если тот, на которого удобно напасть, имел бы успех. [...] Еще является вопрос: идти ли против более сильного, но несправедливого (правителя) или же против слабого, но этакого, который правит справедливо. Следует идти против более сильного, но правящего несправедливо. Ибо если сильнейший, но правящий несправедливо подвергнется нападению), то его подданные не будут ему помогать; они могут изгнать его или перейти на сторону его врага. Если же подвергнется нападению более слабый, но правящий справедливо, то его подданные будут ему помогать и станут сопутствовать ему, если ему придется бежать. [...]

Истощенные подданные делаются алчными и становятся враждебными (к своему правителю). И, будучи враждебными, они переходят к врагу или же убивают своего владыку.

Поэтому не следует вызывать причины, создающие истощение, алчность и враждебность подданных. Те же причины, которые могли бы возникнуть, следует немедленно устранить. [...]

Выступать в поход совместно с другими следует лишь после того, как причины, побуждающие союзников к ведению войны или заключению мира, будут должным образом взвешены. (Следует выступать тогда), когда (союзники) обладают силой и честностью. [...]

Теперь возникает вопрос, с кем следует предпринимать совместный поход — с одним более сильным или с двумя равными? Лучше с двумя равными. Ибо (желающий победить) будет всегда под властью более сильного. Над равными же ему он сможет получить превосходство и выгоды. Между двумя легко посеять раздор, и если один окажется враждебным, то двое других смогут его обуздать и дать ему испытать последствия раздора.

Еще возникает вопрос, с кем лучше заключить союз — с одним равным или же с двумя более слабыми? Лучше с двумя более слабыми. Ибо они смогут выполнить то, что может быть совершено только двумя, и вместе с тем они будут подчиняться (желающему победить, который сильнее их). [...]

(Печатается по: Артхашастра, или Наука политики/Пер. с санскрита. М., 1993. С.31— 37,284— 293, 296, 298— 299,306—310.)

БИБЛИЯ

Библия (VIII в. до н. э. - II век новой эры ) - собрание священных книг иудейской и христианской религии. Состоит из двух частей: Ветхого Завета, который признается Священным Писанием обеих религий, и Нового Завета., признаваемого лишь христианством. Ветхий Завет, написанный на древнееврейском языке, включает в себя 39 книг, завершенных в III-II веках до н.э. Новый Завет включает 4 Евангелия ( от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна), Деяния святых Апостолов, Послание святых Апостолов, Апокалипсис или Откровение святого Иоанна Богослова, а также не канонические, но признаваемые Церковью, книги ( Юдифи, Товита и др.). Новый Завет датируется примерно серединой I - началом II столетия н.э., написан на древнегреческом языке.

Христианство как религия оформляется в середине II в. н.э. Одна из основных идей христианства - мессианство. По Ветхому Завету, Бог спасает избранный им иудейский народ через своего “помазанника"- мессию. Согласно Новому Завету, мессия - это Иисус Христос, выступающий как жертва, принесенная Богом во искупление первородного греха людей. Он считается спасителем всего человечества. Христианская религия оказала огромное влияние на развитие человека политического, на выяснение соотношения политики и морали в практике общественной жизни, в формировании отношения христиан к церковной и светской властям. Своим учением о дихотомии добра и зла, о диалоге Бога и человека (в результате которого последний поднимается из “мира дольнего", греховного мира в "мир горний", Божий), о 10 заповедях, которыми должен руководствоваться христианин в своей жизни, и о многих других божественных откровениях христианство влияло на политические процессы, которые в течение веков преобразовывали современный мир, и в осмысление опыта социально-политического развития человечества, то есть в конституирование основ науки о политике - политологии.

Многие библейские выражения прочно вошли в повседневный обиход народов России: "краеугольный камень", "книга за семью печатями", "зеница ока", "козел отпущения", “не хлебом единым", "перековать мечи на орала", "не рой яму другому, сам в нее попадешь", "кость от кости, плоть от плоти" и др. В Священном Писании читаем - всякая власть от Бога, в Библии же находим ее всевозможные определения: "Жизнь и смерть во власти языка"; "Он учил их как власть имеющий"; "Имели власть исцелять от болезней"; "Закон имеет власть над человеком"; "Никто из властей века не познал"; "Или не имеем власть есть и пить ?"; "Жена должна иметь знак власти"; "Обличай со всякою властию". В Послании к римлянам святого Апостола Павла раскрывается божественное происхождение власти: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены". Знаменитые заповеди из Нагорной проповеди Иисуса Христа настолько отразились на православных людях России, что высокой истиной звучат слова И.Ильина, насильно оторванного в свое время от родины: "Россия для нас не просто “территория", и не просто "люди", и не только "быт", "уклад”, “мощь". Но это прежде всего национальный сосуд Духа Божия; это наш родной алтарь и храм; и освященный кровный дедовский очаг. И потому "родина" есть для нас не предмет бытового пристрастия, а подлинная религиозная святыня. Борясь за родину, мы боремся за совершенство, и силу, и свободу русского духа; а для его расцвета нам нужна и территория, и быт, и государственная мощь".

ОТ МАТФЕЯ

СВЯТОЕ БЛАГОВЕСТВОВАНИЕ

Глава 5

1. Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.

2. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

3. Блаженны нищие духом; ибо их есть Царство Небесное.

4. Блаженны плачущие; ибо они утешатся.

5. Блаженны кроткие; ибо они наследуют землю.

6. Блаженны алчущие и жаждущие правды; ибо они насытятся.

7. Блаженны милостивые; ибо они помилованы будут.

8. Блаженны чистые сердцем; ибо они Бога узрят.

9. Блаженны миротворцы; ибо они будут наречены сынами Божиими.

10. Блаженны изгнанные за правду: ибо их есть Царство Небесное.

11. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

12. Радуйтесь и веселитесь; ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

13. Вы соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.

14. Вы свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы.

15. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.

16. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного.

17. Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить.

18. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

19. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

20. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное.

21. Вы слышали, что сказано древним: “не убивай”; кто же убьет, подлежит суду.

22. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака”, подлежит синедриону а кто скажет: “безумный”, подлежит геенне огненной.

23. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя,

24. Оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

25. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу.

26. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта.

27. Вы слышали, что сказано древним: “не прелюбодействуй”.

28. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

29. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из. членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

30. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

31. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную.

32. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует.

33. Еще слышали вы, что сказано древним: “не преступай клятвы, не исполняй пред Господом клятвы твои”.

34. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий;

35. Ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя;

36. Ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным.

37. Но да будет слово ваше: “да, да”; “нет, нет”; а что сверх этого, то от лукавого.

38. Вы слышали, что сказано: “око за око и зуб за зуб” (Исход 21, 24).

39. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;

40. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;

41. И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

42. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

43. Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего” (Левит 19,18).

44. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,

45. Да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

46. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?

47. И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?

48. Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный.

Глава 6

19. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут;

20. Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут.

21. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

22. Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло;

23. Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

24. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.

25. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело — одежды?

26. Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы: и Отец ваш небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?

27. Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?

28. И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Ни трудятся, ни прядут;

29. Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них;

30. Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

31. Итак, не заботьтесь и не говорите: “что нам есть?” или: “что пить?” или: “во что одеваться?”

32. Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

33. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

34. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

Глава 7

1. Не судите, да не судимы будете.

2. Ибо каким судом судите, таким будете судимы: и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

3. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?

4. Или как скажешь брату твоему: “дай, я выну сучок из глаза твоего”, а вот, в твоем глазе бревно?

5. Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

6. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.

7. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите и отворят вам.

8. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

9. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?

10. И, когда попросит рыбы, подал бы ему змею?

11. Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш небесный даст блага просящим у Него.

12. Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки.

13. Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

14. Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

15. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные.

16. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?

17. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые; а худое дерево приносит и плоды худые.

18. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые.

19. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь.

20. Итак, по плодам их узнаете их.

21. Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего небесного.

22. Многие скажут Мне в тот день: “Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?”

23. И тогда объявлю им: “Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие”.

24. Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне.

25. И пошел дождь, и разлились реки. и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал; потому что основан был на камне.

26. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их. уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке.

27. И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое.

28. И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его:

29. Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Глава 27

1. Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Åãî смерти.

2. И, связав Его, отвели, и предали Его Понтию Пилату, правителю.

3. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и. раскаявшись, возвратил тридцать серебренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.

5. И, бросив серебренники в храме, он вышел; пошел и удавился.

6. Первосвященники, взяв серебренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.

7. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников.

8. Посему и называется земля та “землею крови” до сего дня.

9. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: “и взяли тридцать серебренников, цену Оцененного, которого оценили сыны Израиля,

10. И дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь”.

11. Иисус же стал перед правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.

12. И когда обвиняли его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.

13. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?

14. И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

15. На праздник же Ïàñõè правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

16. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва.

17. Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

18. Ибо знал, что предали Его из зависти.

19. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

20. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.

21. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

22. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.

23. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.

24. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

25. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

26. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

27. Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк

28. И. раздев Его, надели на Него багряницу.

29. И, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и. становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

30. И плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.

31. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

32. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона: сего заставили нести крест Его.

33. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: “Лобное место”,

34. Дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.

35. Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий;

36. И, сидя, стерегли Его там.

37. И поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: “Сей есть Иисус, Царь Иудейский”.

38. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

39. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

40. И говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

41. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

42. Других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него.

43. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

44. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

45. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого.

46. А около девятого часа возопил Иисус громко голосом: “Или, Или лама савахфани?” то есть: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?”

47. Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

48. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить.

49. А другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

50. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

51. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась: и камни расселись;

52. И гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли,

53. И, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.

54. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

55. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему.

56. Между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

57. Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса.

58. Он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело.

59. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею;

60. И положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.

61. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

62. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату,

63. И говорили: господин! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: “после трех дней воскресну”.

64. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня. чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: “воскрес из мертвых”; и будет последний обман хуже первого.

55. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.

66. Они пошли, и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.

Глава 28

1. По прошествии же Субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.

2. И вот, сделалось великое землетрясение; ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем.

3. Вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег.

4. Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые.

5. Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь; ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого.

6. Его нет здесь; Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь,

7. И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам.

8. И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его.

9. Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему.

10. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня.

11. Когда же они шли, то некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем.

12. И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам

13. И сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали.

14. И, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим.

15. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня.

16. Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус.

17. И, увидев Его, поклонились Ему; а иные усомнились.

18. И, приблизившись, Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле.

19. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа,

20. Уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь.

(Печатается по: Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа и Псалтирь. М.: Изд. Московской патриархии, 1956. С. 5, 6, 9—12, 13—15, 53—56.)

ПОСЛАНИЕ К РИМЛЯНАМ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА

Глава 12

1. Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего,

2. И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная.

3. По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил.

4. Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело,

5. Так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены.

6. И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры;

7. Имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, — в учении;

8. Увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием.

9. Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру;

10. Будьте братолюбивы друг к Другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте;

11. В усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите;

12. Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны;

13. В нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве.

14. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте.

15. Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими.

16. Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе;

17. Никому не воздавайте злом за зло. но пекитесь о добром перед всеми человеками.

18. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми.

19. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: “Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь”.

20. Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья.

21. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром.

Глава 13

1. Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены.

2. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение.

3. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее,

4. Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.

5. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести.

6. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые.

7. Итак. отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь.

8. Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон,

9. Ибо заповеди: “не прелюбодействуй”, “не убивай”, “не кради”, “не лжесвидетельствуй”, “не пожелай чужого” и все другие заключаются в сем слове: “люби ближнего твоего, как самого себя”.

10. Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение закона.

11. Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали.

12. Ночь прошла, а день приблизился: итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света.

13. Как днем. будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти:

14. Но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти.

(Печатается по: Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. М., 1956. С. 281 —283.)

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

В чем состоит вклад Конфуция в развитие политической мысли?

Как определял власть Кун-цзы?

Какие черты патриархально-патерналистского государства выделял Конфуций?

Кого считал Конфуций мудрым и сильным правителем?

В чем суть конфуцианской концепции справедливости?

Как осуществляется управление государством по Конфуцию?

Каковы 5 достоинств и 4 недостатка, которые могут быть у правителя с точки зрения Конфуция?

Что писал Конфуций о пользе разделения труда?

Что вы знаете о Мо-цзы?

Перечислите 10 принципов учения Мо-цзы.

В чем расходились учения Конфуция и Мо-цзы?

Кто высказал идею об "естественном происхождении" власти?

Какими чертами наделяет Мо-цзы "Сына Неба"?

"Почитание мудрости" у Мо-цзы: что это такое?

Под каким именем нам известен философ Аристокл?

Какое определение политики сформулировал Платон?

Что такое общественная справедливость в понимании Платона?

Из чего выводит Платон происхождение государства?

Что представляет собой идеальное государство Платона?

Как описывает Платон черты "человека демократического"?

Какие 3 вида правления и 6 его форм отмечает Платон в "Государстве"?

Как относился Платон к частной собственности?

3 начала человеческой души и 4 добродетели идеального государства у Платона.

Каким описывает Платон справедливого человека?

Аристотель и зарождение политической науки.

Что сказал об Аристотеле Александр Македонский?

Как высказался Аристотель о своем учителе Платоне и почему?

Каковы, согласно Аристотелю, истоки государства?

Что понимал Аристотель под "правильными" и “неправильными" формами правления?

В чем усматривал Аристотель преимущества "политии" перед другими формами государственного устройства?

Что имел в виду Аристотель, когда Формулировал понятия "человек общественный" и "человек политический"?

Почему в государстве, согласно Аристотелю, возникает борьба, происходят перевороты, случаются разного рода неурядицы?

Артхашастра как “Наука политики": когда, кем и где была создана?

Полезность как ведущий признак политики: в чем значение подобной трактовки смысла политики в "Артхашастре"?

В чем состоит искусство управления государством в понимании Каутильи?

Как в "Артхашастре" описаны основы государства?

Какой идеал правителя описан в "Артхашастре"?

Какое значение имеют мир и труд в жизни общества по Каутилье?

Шесть методов внешней политики в изложении "Артхашастры".

Как переводится слово "библия"?

Из каких двух частей состоит “Библия"?

Какие священные тексты включает в себя "Новый Завет"?

Как Святые Апостолы трактуют власть?

Какое влияние оказало христианство на эволюцию политической мысли?

Церковная политическая мысль в истории политологии: что вы знаете об этом?

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.