год 2010-й - более 30.000.000 обращений

"Господи, что же это такое?" - голова болела так, будто ее стянули обручем.

Чехов открыл глаза. Сквозь закрытые шторы пробивался серый рассвет. Он лежал на неразобранной кровати в рубашке и галстуке. А где Лидия? Он попытался подняться, рука попала во что-то холодное и скользкое Резко пахнуло кислятиной.

- А, черт! - Чехов сел. В голове загудело.

Боясь ее стрясти, он осторожно поднялся. Пошатываясь, прошел на кухню, потянул ручку холодильника. Спиртного там не было. Он пошарил на полках.. Открыл бар. Батарея бутылок с яркими наклейками блеснула в свете встроенной лампочки.

- Что надо пить в таких случаях? - раньше он так не надирался, а потому и опохмеляться не приходилось. Вынул виски, плеснул в стакан с толстым дном. От одного вида янтарной жидкости его затошнило. Сделал усилие и, закрыв глаза, выпил. Подождал, пока обжигающий напиток прошел внутрь. Налил еще...

Стало чуть полегче, но закружилась голова, очертания предметов, словно в лучах стробоскопа, стали дробиться, как плохая мультипликация. Чехов распустил узел галстука, снял через голову, брезгливо сдернул мокрую холодную рубаху.

Под душем стало легче. Тело принимало струи воды, вбирая тепло. Но внутри еще бил озноб. Он полоскал рот, пытаясь избавиться от неприятного ощущения "словно кошки нассали". Через пятнадцать минут он набросил махровый халат и прошел на кухню.

Сейчас он был сосредоточен на своем внутреннем состоянии, не пытаясь вникнуть в суть вчерашних событий. Ему было так плохо, что казалось это последняя стадия умирания организма. Внешние раздражители не имели никакого значения.

Через час, выпив кофе и выбросив в мусоропровод испачканную простыню он был в состоянии подводить первичные итоги. И восстанавливать по эпизодам прошедший вечер.

Уход Монитора он помнил отчетливо, как и саму беседу с ним. Помнил и условия, которые выдвинул этот бандюга. Конец вечера находился за гранью памяти. Прояснить финал могла только Лидия, но в таком состоянии он звонить не хотел.

- Деньги? - Он вспомнил, что сегодня должны вернуть баксы, которые заберет Терехова. На часах было половина восьмого. В банке сейчас только охрана.

- Сволочи, подумал он. - Решения сменить караул он не изменил. Более того, обида и злость на них проснулась с новой силой. - Уволить всех к чертовой матери вместе с этим засранцем Костыриным -начальником службы безопасности.

На него у Чехова вырос большой зуб. Хоть с кем-нибудь из всесильного ведомства надо свести счеты. Потеря для банка будет небольшая. Служба поставлена надежно. Это значит, все идет по заведенному порядку и без участия начальника. Кстати, бывший начальник ОБХСС не раз намекал, что готов бы занять это место. Ничего, что из милиции уволен за какие-то делишки. Зато человек лично преданный, а значит и надежный. Кроме того, обижен и на КГБ и на МВД, потому их ищеек на пушечный выстрел не подпустит. И тайна вкладов будет храниться как в банке. Он ухмыльнулся. "Тайна вкладов!" Наверное, никогда агент влияния не сидел так высоко. Монитор все-таки не дурак. Знает, кого вербовать.

Подумав про бывшего "мента", Чехов вспомнил и еще одно ценное качество - умение находить общий язык с криминалитетом.

- На том и остановимся. А этого козла Костырина с козлиной фермы... Сейчас важнее было другое. Лидия - вот что требовало уточнения. Герман посмотрел на себя в зеркало. Изображение явно подкачало. Морда мятая, под глазами синие с желтизной круги. Глаза, словно... Тьфу!

"Надо срочно позвонить! Срочно!" Окончание странного вечера было в беспросветном тумане. Память не держала заряда, как испорченный аккумулятор. Сколько ни напрягался Герман, усилия были напрасны и от этого в душе была тревога, граничащая с отчаянием . Нравственные терзания усугублялись страданиями физическими. Он был отвратителен сам себе. Память словно навсегда изменившая ему не держала даже номер телефона, который он мог назвать даже во сне.

Герман достал электронную записную книжку. С третьего раза вызвал номер. Теперь набрать.

После пятого гудка включился автоответчик. "Вы позвонили по телефону номер... К сожалению абонента нет дома. Если вы что-то хотите сообщить, то сделайте это после длинного гудка. Спасибо!"

- Лидия, это Герман. Мне нужно с тобой поговорить. Как появишься позвони.

Он положил трубку в тревоге и отчаянии. Терехова не отвечала.

Терехова не отвечала, потому что не хотела. Она прекрасно слышала в автоответчике голос Германа, но разговаривать с ним было выше ее сил. Во всяком случае именно сейчас. Причин было несколько: во-первых она еще не привела себя в порядок. Этот ежедневный ритуал не могли отменить никакие государственные дела. Облачившись в купальник она мучила свое тело тренажером, попутно отмечая как труднее ей дается нагрузка, еще вчера казавшаяся детской. Ручейки пота струились по спине, груди, а с влагой из организма выходили шлаки, то, что

Точно по рассчитанной глазом траектории среди голых ветвей осенней березы сереет мешок.

Словно свалилась гора с плеч. Адмирал не верил своим глазам. Мешок, почти квадратный от набитых купюр, буквально застрял в развилке дерева. Сидел так, словно его туда специально уложил Соловей разбойник.

- Учитесь сынки, а то так и будете ключи подавать...- словами из анекдота Адмирал поднял соколов с земли. Пока доставали мешок, Адмирал вышел на обочину и закурил. Шоссе еще жило ночной жизнью. Прошло несколько фур. Промелькнул старенький "Москвич" с пенсионером в шляпе за рулем. "На дачу, небось, спешит: боится старичок дороги. Засветло выезжает, когда машин поменьше". Таких водителей Адмирал боялся, как огня. Увидев человека в шляпе за рулем, он шарахался, как от чумного.

Подобные автолюбители сосредоточивали все свое внимание на процессе управления своим ландо, как правило одной марки "Мерседес-Пенс". Дорогу видели плохо и были способны на любой непредсказуемый маневр, словно полагая, что на дороге они одни. Самым драматичным и обидным в столкновениях с "пенсами" было то, что с них ничего не возьмешь. Все материальное состояние часто измерялось стоимостью этой, битой-перебитой, а теперь ставшей полной "недвижимостью", машины.

Адмирал был свидетелем того, как однажды инвалид на "Запорожце" влетел в "Вольво". Он плакал не из-за покореженной "Вольво" (всех его денег после продажи садового сарая и квартиры не хватило бы заплатить за помятое крыло), он рыдал из-за своего рындвана... Таким людям Адмирал сострадал, их жалел и боялся...

За думами он почти не заметил, лишь чуть зацепив боковым зрением, как мимо него, чуть снизив скорость, проехала БМВ. Интуиция, которую не заменишь ничем - ни опытом, ни знаниями, - отдала приказ.

- Остановить. Во что бы то ни стало остановить. - ночная сумеречность сознания рассеялась. Голова стала свежей и ясной.

Такие внезапные озарения были редки и наступали только в условиях высочайшего нервного напряжения на фоне позитивных эмоциональных реакций.

- Держать, - закричал он гаишникам. Те, уставшие от вынужденного простоя выполнили приказ, как робокопы.

Машиной управлял средних лет человек с синими кругами под глазами. Что-то тревожное блеснуло в его карих глазах, и Адмирал внутренним чутьем опера осознал, что не встреча с ГАИ была причиной промелькнувшей тревоги.

Он вел себя так, как и подобает вести себе человеку на БМВ. Молча и с достоинством он приоткрыл стекло.

-Я прошу вас выйти. - Адмирал поманил пальцем.

- А в чем собственно дело? - тревога уже читалась отчетливо.

- Проверка на дорогах...

- Так провегяйте. - Мужик явно не спешил.

- Вам помочь?

- А в чем собственно дело? - снова повторил он.

- Ну...- Адмирал перебросил автомат на грудь. Жест ненавязчивый, но можно сказать, аллегорический.

Мужчина вылез наружу. Он был невысок, сухощав. Взгляд... Было, что-то узнаваемое, до боли знакомое Адмиралу.

- Документы, и откройте багажник.

- Кто вы? Пгедставтесь...- Он полез за бумажником. Не суетясь в чувством достоинства. Так себя ведут люди, в природе которых было повелевать, отдавать команды, принимать решения.

- Кто, кто. Ив Кусто. - Толстый гаишник вмешался в диалог. - Вам сказали, документы. Я инспектор ГАИ, старший лейтенант Тимченко.

- Нет, кто он, я хотел бы знать. - Бумажник был в руках, но тот не спешил доставать документы.

Красная корочка Адмирала впечатления не произвела.

- Ну и что? - он чуть скривился. - Что делает ГБ на дорогах?

- Откройте багажник. Инспектор, осмотрите. - Адмирал выдернул бумажник из рук. - Спокойно. - предупредил он резкое движение водителя. - Стойте спокойно, чтобы мы не положили вас на капот.

- Багдак! - возмутился тот.

- И не выражайтесь.

Водительские документы Адмирала не интересовали. Удостоверение и тех паспорт он не глядя передал инспектору. Второй уже копался во внутренностях БМВ.

- Проверьте номера...

Гаишники улыбнулись. "Слабак этот чекист. Психологии человека не знает. Сразу быка за рога. Разве так можно. Клиент должен созреть... Он не должен догадываться до последнего момента за что его остановили.

В нашем деле главное значимость. Никогда первым не подходи. Делай паузу, тяни время. В крайнем случае медленно, как бы между прочим подойди сзади. Внимательно осмотри задний номер. Так словно видишь его впервые. Соседоточься на нем, покачай головой... Делай вид, что тебя что-то заинтересовало такое...

Водители люди суеверные. Повышенное внимание к его авто, вселяет подозрения и опасения. Слабонервный выйдет сам и уже на ходу будет доставать документы.

Если клиент не выйдет сам, то это знак не только крепких нервов, но и возможной крутизны. И в этом случае не спеша подойди со стороны пассажира. Если справа сидит дама, то разговаривать будет неудобно и он выйдет. Не наклоняйся и не суй голову в окно. Пусть он тянется силясь разглядеть тебя. Он наклонился значит инициатива в твоих руках. Поклон, как оправдание, которое само по себе ставит человека в зависимость. Но если и сейчас не получилось надо менять тактику. Такая уверенность бывает у одной категории с которой штраф не возьмешь. Здесь важно сохранить свое лицо. В этом случае ничего не остается как обойти автомобиль спереди и подойти к водителю самому. Главное не суетиться, говорить вежливо и с достоинством, заранее определив повод для остановки. В крайнем случае придраться к немытой машине. Но теперь главное не дать придраться к себе.

С прочими же можно не спешить и не церемониться.

Как в анекдоте про старого быка, который учит "мы медленно спустимся в долину и перетрахаем все стадо".

Если следовать рекомендациям, то любой клиент будет готов..."

Помимо водительских документов в бумажнике лежало пенсионное удостоверение. Оно было выдано Управлением КГБ. "Коллега значит? Костырин Евгений Владимирович." С фотокарточки смотрело молодое лицо человека в форме подполковника. Теперь было понятен взгляд, самоуверенность...

- В ЧК служили?

Тот кивнул.

- А теперь кому служите? - Адмирал кивнул на БМВ.

- Начальник службы безопасности банка "Титан". - Костырин пожал плечами.

Адмиралу стоило многого чтобы не подпрыгнуть. Это был именно тот банк...

Случайности носили обвальный характер.

- Что за банк?

- Банк, как банк.

- Куда едете такую рань? - в голове Адмирала версия обретала плоть. Сейчас надо давить. Задавать вопросы на грани абсурда, пытаться выбить из колеи, смять, заставить стушеваться, путаться...Сейчас нужно было выкроить время. И на отпускать. Ни при каких условиях не отпускать!

- По делам...

- Куда если не секрет?

-...а собственно какое вам дело? - Костырин сделал первый промах. Он не знал, куда едет. "Крути его Адмирал, крути", - в ушах слышался голос Деда.

- Точнее.

- А в чем собственно дело.

- Ваша машина похожа на ту, которую мы разыскиваем.

- И что?

- А то, что я должен сейчас проверить.

- Пговеряйте. - тот пожал плечами и нервно заерзал. - Только быстгее. Мне надо в... Москву...- он осекся.

- Интересно, а не перепутали ли вы направление?

- Мне надо запгавиться.

- Вы проехали две колонки, - бросил через плечо гаишник. Он уже почувствовал, что надо тянуть время.

- Там нет 95-го.

- А там куда вы едете нет колонок с таким бензином. - усмехнулся инспектор. - Дизельное есть...

Адмирал поймал удачу за бороду.

- Нам придется проехать...

- Мне некогда! - Костырин понял, что они не отстанут.

- Но проехать придется...

В салоне раздалась трель сотового.

Костырин сделал движение к салону, но Адмирал ногой захлопнул дверь.

- Капитан, подай мне аппарат.

Гаишник с противоположной стороны открыл дверь и взял с сиденья аппарат. Он надрывался как резаный.

- Что вы делаете? - Костырин побагровел. "Этого еще не хватало!"

Но Адмирал уже приложил его к уху.

- Ты куда пропал сука. Почему трубку не берешь? - голос был узнаваем.

- Слушаю! - Адмирал кашлянул.

- Деньги нашел?

На внешней стороне трубки была приклеена красная пластиковая ленточка с номером. Этот номер Адмирал помнил наизусть. Это телефон загадочного картавого абонента. "Так вот ты кто?" Давать оценки было некогда.

- Пока нет. Я тебе пегезвоню" - прокартавил Адмирал и нажал "отбой".

Оторопевший от услышанного Костырин не знал как себя вести. Он удивленно хлопал глазами и нервически пытался попасть в карман брюк.

- Что вылупился? - Адмирал понял, что попал в точку. Реакция этого типа говорила сама за себя. "Сейчас тебя удавить? Или попозжей?" - Так какие деньги ты ищешь? Отец русской демократии?

- Что вы имеете ввиду? - Костырин пытался унять охватившую его дрожь.

- А ну-ка мордой на капот, кол-ле-га. Ясно донес? И быстрее...- он еле сдерживал себя, чтобы не въехать ему промеж ног. - Быстро сука!

Костырин неловко повернулся к машине и робко, словно боясь испачкаться стал наклоняться.

Адмирал не выдержал. Он схватил Костырина за волосы и буквально шмякнул физиономией о теплую полированную поверхность капота.

Пинок Костырин снес безропотно, вяло. Да и вообще он стал каким-то рыхлым, беспомощным. Он лежал словно морская медуза на горячей гальке. Вот-вот растает потечет, пачкая своим прозрачным желе благородное тело благородной машины.

Боец ловко прошелся по бокам и штанинам. Выдернул из кобуры пистолет "Макарова", подал Адмиралу.

- О да ты вооружен и очень опасен? - Адмирал снова ткнул его в бок. Может объяснимся, поговорим по нашим чекистским душам?

Костырин дрожал. Сначала мелко, потом дрожь стала крупнее.

- Э да ты брат никак плачешь? - от такого Адмирал был обескуражен. Он был готов "колоть", "давить", вышибать... Но клиент поплыл сразу и бесповоротно. Сейчас надо привести его в чувство "Нет более опасного противника, чем противник парализованный страхом" - говорил Дед.

- Этого в контору. - скомандовал Адмирал. - Я на КП.

Олег снял наушники и вопросительно взглянул на оператора.

- Это тот же номер?

- Да, а что?

- Да нет ничего...- он толкнул дверь кунга.

Этот голос он бы не спутал с другим. Даже одной фразы "Пока нет. Я тебе перезвоню" было достаточно, чтобы его узнать. Это был голос Адмирала"

"Откуда взялся этот черт? И почему он докладывает о своих поисках бандитам?"

В принципе можно было не удивляться. Цепь загадочных событий, обстоятельств и ситуаций напоминала древний лабиринт, пройти который и не заблудиться можно было только держа в руках нить Ариадны. Одиссей не был хитрым он был мудрым. К тому же нить...Здесь ни ниточки ни волоска не было.

- Сигареты привезли. - доложил Гусаков и протянул пачку "Кэмела"

- Ничего не понимаю...- Олег глубоко затянулся. - Адмирал...

- Что?

- Да так я про свое, про девичье...

- Звонил что ли?

- Звонил. Только не нам.

- Кому же еще?

- Им. - Олег кивнул в сторону автобуса.

- Не понял...

- Я тоже.

- Попробуй связаться с группой сопровождения... Или как там. Кладоискателями с обочины.

- Не достанет...- пожал плечами Гусаков. Но попытку предпринял. - Второй ответь "Клену".

Как ни странно, но связь была.

- "Клен", я второй. На связи!

- "Второй" дай точку.

- Подтягиваемся, подтягиваемся.

- Пять, пять!

- А ты говорил, что не достанет. Не верим мы в человеческий разум...

- Так мы же знаем, что это за разум. Потому и не верим. - Гусаков улыбнулся.

Вскоре на опушке сверкнул лиловый фонарь. Хлопнула дверца, и... Адмирал вышел, словно триумфатор покоривший мир. Он шел твердо ставя ногу и отмахивая ритм левой рукой. Четко по-солдатски. Сзади не менее торжественно двигались его кладоискатели. В правой руке Адмирала, как голова поверженного врага угадывалась серая холстина банковского мешка. В ушах присутствующих зазвучал торжественный марш из оперы "Аида".

- Красиво идут...- у Олега отлегло. День начинался с благой вести.

- Позвольте доложить. - физиономия Адмирала лучилась. Ни дать ни взять - сковорода из рекламы "Санлайта".

- Ты лучше доложи, с кем ты по телефону...

Адмирал поднял руку.

- Шеф, дай передохнуть. Сейчас сосредоточусь. - он пошевелил губами. - Значит так...

Рассказанное в корне меняло ситуацию. И деньги, которые стали реальностью (наконец-то!) передвинулись в рейтинге основных задач на десятое место.

В конторе его не любили. Терпели. Формальных оснований по службе для этого было немного, но основания межличностного характера были весомые.

Для людей живущих вне его коллектива Костырин был человеком нормальным, можно сказать образцовым. Работоспособен: усидчив и невероятно исполнителен. Казалось, что исполнительность родилась раньше него. За эту исполнительность его ценило начальство и ненавидели коллеги. Он готов был из кожи вон лезть и с упорством носорога (так его и звали за глаза) нестись не разбирая дороги в указанном направлении, чтобы выполнить порученное задание. Даже если ему дали бы два взаимоисключающих - он выполнил бы оба. Выполнил и доложил.

Для людей же знающих его поближе его рвение объяснялось очень просто: как дрессированный гусь за реализацию каждой команды он тянул шею и гоготал требуя кусочка размоченного хлеба.

Если хлеба не давали он мог ущипнуть. А если не давали систематически то и отвечал он "адекватно" также систематически.

Он мог без зазрения совести скосив чуть в сторону глаза просить для себя грамоту или благодарность. Готов был сам изготовить на себя представление, выпросить у коллег письменный благодарный отзыв за мизерную услугу. "Чего отказываться, если дают!" Иногда давали, иногда нет... Полученный значек или медаль он готов был носить даже на пальто.

За спиной он "нес" руководство, которое вовремя не заметило его угодливой "стойки", приняв ее за нормальный экстерьер. Не отметило и не похвалило. Всех, стоящих выше он неприкрыто боготворил в глаза и глубоко презирал в душе

Перед руководством же он "нес" он и своих друзей и коллег, уверовав, что только он Солнце в оперативной Вселенной. Мудрое и "компетентное". К успехам товарищей по работе относился ревностно. Чужие успехи вызывали в нем приступ необъяснимой, до зубовного скрежета злобы. С таким человеком он не разговаривал неделями (к радости последнего). Как ни странно этих черт он не скрывал, провозгласив, что единственным его лозунгом было священное слово "Халява". Ради нее он ...

За халявой Носорог способен был лететь на край света в прямом смысле слова. Зная гостеприимство коллег он постоянно рвался в командировки. И хотя их цель часто не оправдывала средства, Костырин за государственный счет оттягивался по полной программе. Его кормили поили и спать укладывали... И ему это льстило. Хватательный инстинкт подавлял многие другие. Даже ходил он носками внутрь, подгребая земля под себя.

Халявный банкет и чужой День рождения были для него особым праздником. Словно летописец Никон Носорог фиксировал в своей памяти чужие памятные даты: награждения, звания, юбилеи, семейные праздники. Он был безошибочен, когда где-то накрывался стол. Не спасали закрытые двери и замкнутые запоры. У Носорога всегда был повод заглянуть в комнату где поднимали тост, где звенели бокалы, где пахло съестным.

Заблаговременно он занимал позицию, тщательно высчитывал минуту, когда необходимо проскользнуть без приглашения чтобы естественно влиться в праздничное веселье. Профессионалы контрразведки были бессильны перед профессионалом халявы. Можно было менять адреса и явки, пароли и связников Костырин высчитывал все "на раз", появляясь как тень отца Гамлета.

Первое время народ удивлялся, воспринимая его появление как материализацию духа. Но со временем этот дух порядком надоел, а его клиническое хамство стало редки по силе раздражающим фактором. Однако природная дисциплина офицеров и внутренний такт дам не позволили исполнить на "бис" номер - "драку заказывали?"

Однако все чаще и чаще ему стали сначала намекать, потом прямо указывать на порог. Но он был прекрасным психологом, к тому же без особых комплексов. Он стал приурочивать время своего появления к "первому перерыву". К тому моменту, когда души оттаяли, сердца потеплели, а будильник Кашпировского "позвал в дорогу."

На секунду отомкнутого замка хватало, чтобы просочиться, затесаться и внедриться. Подобревшие коллеги чуть изумившись привечали, наливали и угощали. "Незваный гость, все-таки лучше татарина"

На дни рождения по приглашению он как правило являлся без подарка, запыхавшись в облике скорби человеческой: это вызывало сочувствие и немое прощение юбиляра. Участие в коллективном дарении не принимал принципиально, испаряясь на глазах организатора сбора денег к немалому изумлению последнего.

Попав на язык острословов не тушевался. Смотрел в глаза прямо с недоумением жителя острова Пасхи. Едкие публичные комментарии подвыпивших недоброжелателей Костырин пропускал мимо ушей, не реагируя и не обижаясь. Иногда делал вид, что шутка ему понравилась. Он даже смеялся, выражая восторг звуками "Гы-гы-гы".

Свои праздники он любил меньше. Отмечал их в кругу узком, предпочитая приглашать людей слабых и безвольных. Среди них он ходил элитным индюком, громко гогоча, картавя и распуская сопли. Приглашенные, люди как правило тихие и скромные робко наливали себе дешевую водку и давясь заедали ее тушенкой из пайка. Выставленное на рубль он подавал, как ужин в "Славянском базаре". Даже по поводу "кильки в томате" он требовал восхищения ее вкусовыми данными. Получив утвердительный ответ "Да, вкусно!" он благосклонно кивал "Ешьте пока я жив!" (Часто эту закуску приносили с собой его гости).

Скромность стола объяснял ностальгическими мотивами "Люблю по студенчески", "По холостяцки".

Удивительно, но несмотря на гибкость позвоночника Костырин был классическим трамвайным хамом. В нем умер герой чеховской "Маски".

Но чувство самосохранения ему изменяло. Он мог нахамить и старику и женщине. Даже начальство периодически краснело читая в его глазах непотребную брань. Встретившись раз с ним и разглядев поближе слабонервные впоследствии обходили его стороной, люди покрепче "били первыми".

Носорог глотал обиду, утирал сопли и затаив злобу с топотом уходил в сафари. Он ждал своего часа. Увы. У Костырина не хватало реакции. Он был не способен быстро сделать ответный ход. Он шипел за спиной, пытался гнусно и плоско сострить в глаза... Но получив отпор снова уходил с обидой под панцирем.

Свою значимость Носорог пытался поднять при помощи вечно желтеющей за брючным ремнем пустой кобуры и пейджера, с которым он не расставался даже у телефона и унитаза.

Попытка лишить его права ношения оружия в нерабочее время вызвало у Носорога припадок неврастении. В качестве довода неотступной опасности для его жизни он даже принес, как впоследствии оказалось самолично изготовленное, подметное письмо, начинающееся словами "Чекистская сука..." и оканчивавшееся чем-то вроде "Смерть немецким оккупантам!"

Письмо было написано под диктовку его женой.

Оружие ему вернули (психика могла не выдержать) , но врачам осуществлявшим ежегодную диспансеризацию рекомендовали обратить внимание на орган, расположенный под косой челочкой Носорога

Специалиста узкого профиля среди штатных психиаторов не нашлось. Диагноз был удручающе примитивен.

"К прохождению службы в мирное время годен". Столь странная формулировка с уточнением "в мирное" (а что в военное время идиоты сохраняются как генетический резерв?) вывела руководство из себя. Но врачи развели руками.

И мучиться бы коллегам до скончания века (всем казалось что он как Кощей бессмертен) проводя будни в его кампании если бы на него не поступил запрос из банка "Титан" с просьбой прикомандировать Костырина в качестве офицера безопасности.

День убытия Носорога стал красным днем календаря для его соратников и был отмечен, как государственный праздник. С песнями и плясками. Пели "Дан приказ ему на Запад", "Прощай любимый город" и пр.

Не прошло и трех месяцев, как руководство банка, хлебнув крепленного интеллекта Носорога пыталось дать обратный ход, но начальник отдела стал насмерть - Назад покойников не носят.

В спешном порядке, под предлогом оптимизации структуры, должность прикрепленного была ликвидирована и Костырин оказался за штатом и перед дилемой. Вернуться назад, где не любят, но платят мало, либо остаться там где не любят, но платят много. Выбрал второй вариант - стерпится - слюбится. Тем более, что "Халява - священна"...

Адмиралу он не понравился сразу.

- Да ты что! - изумился Гусаков, прослушав моноспектакль Адмирала. - Поверить не могу!

Верить он не мог, потому что лично с Костыриным судьба не сводила. В управление Гусаков пришел уже после отбытия того на волю.

- Поверить не могу!

- Молод, потому и не можешь...- Олег встречался и не с такими аномалиями. - Какое решение принял, Адмирал?

- Естественное: аппарат забрал, так что линия в наших руках. Хочешь позвоню в автобус? Клиент в конторе излагает историю падения Катерины Масловой...

- Так и вспоминаю твою фразу "Успех приходит к сильным" - Олег был доволен тем, что не ошибся в Адмирале. - Надеюсь облицовку коллеге не попортил?

- К сожалению нет. - Адмирал замотал головой. Он был корректен и учтив. Да и "коллега" оказался понятливым. - Жалею страшно. Хотя с ним разборка еще впереди.

- Так, - подвел итог Олег. - Деньги у нас, инициатива тоже. Осталось использовать этого типа для облегчения его вины и решения нашей задачи .Так где он?

- В конторе.

- Его надо сюда.

- Нельзя прерывать творческого процесса...

- Кончай базар! - прикрикнул Олег. - Начинаем радиоигру. Помнишь что это такое...

- Хозяин - барин! - Адмирал свернул инициативу. - Везти?

"В Федеральную службу безопасности
от Костырина Евгения Владимировича,
руководителя службы безопасности
банка "Титан"

По существу заданных вопросов считаю необходимым пояснить следующее.

Глубоко осознаю свои вину и раскаиваюсь в содеянном, а потому прошу рассматривать мое объяснение, как явку с повинной.

С 1994 года я являюсь руководителем службы безопасности банка "Титан". До ноября упомянутого выше года был прикомандированным от ФСК, однако в связи с организационно-штатными изменениями уволился в запас, оставшись на занимаемой должности в Банке.

За время работы в силу своей честности и принципиальности я неоднократно попадал в опалу руководства и фактически чудом избежал увольнения, как бывший сотрудник органов государственной безопасности. (По фактам злоупотреблений готов предоставить соответствующие материалы. Для этого мне потребуется вывести их из моего личного компьютера).

В связи с задержанием сотрудниками ФСБ, считаю необходимым донести следующее.

Около двух месяцев назад ко мне обратился мой знакомый - Зайцев Сергей Николаевич, который попросил оказать ему некоторую услугу. Я согласился встретиться с неким Андреем Петровичем. Суть просьбы заключалась в то, что руководство банка "Титан" намерено было выделить большой кредит некой фирме (о ней будет сказано ниже). По его мнению, этот кредит должен был быть выделен незаконно, за приличное вознаграждение руководителю банка - Морозову Герману Семеновичу. Он просил меня сообщить о дате поступления денег в кассу. При этом он намекнул, что просьба является сущим пустяком, но будет хорошо оплачена. Сумму вознаграждения он не сказал, подчеркнув, что она будет "адекватна".

Я безусловно отказался, так как по роду своей прежней деятельности в КГБ знал, что подобные просьбы носят криминальный характер. Однако, Андрей Петрович не отступал, в конце пригрозив мне и моей семье серьезными проблемами. Под давлением обстоятельств, угрожающих моей и моей семье безопасности, а также осознавая иные последствия я вынужден был согласиться. У меня молодая жена и маленький ребенок, ради которых я готов на все.

Через неделю он вместе с Зайцевым снова прибыли ко мне на службу. Он принес аванс, который вручил. Сумма составляла две тысячи долларов США. Сначала я отказывался, но потом под его давлением вынужден был принять. Я взял, не понимая, что стал жертвой очередного шантажа. Всю беседу Зайцев записал на магнитофон, о чем мне сказал.

Он заявил, что теперь я "у них на крючке", а потому мне предстоит оказать и еще одно содействие, суть которого он не обозначил.

Еще через две недели он снова принес деньги, которые мне вручил. Он был в хорошем настроении и рассказал, что у него есть идея, как заполучить весь кредит, который придет в банк. Я понял, что имею дело с серьезным криминальным авторитетом, который готов на все. Однако, учитывая обстоятельства шантажа в правоохранительные органы не обратился. За что себя корю и осуждаю, несмотря на изложенные выше обстоятельства.

Зная, что я раньше работал в органах госбезопасности он предложил мне разработать сценарий захвата заложников, с целью получения выкупа. После долгих и мучительных сомнений я дал согласие. Под влиянием этих обстоятельств у меня резко ухудшилось здоровье, повысилось давление, обострились болезни. Я постоянно испытывал страх и угрызения совести, однако, под влиянием тех же обстоятельств я вынужден был, вопреки своим жизненным установкам, пойти на контакт.

Как мне известно в проведении акции должны были принять участие четыре человек. С одним из них - Левченко, Андрей Петрович меня познакомил. При первой встрече Левченко сразу заявил, что дважды судим, а потому с ним не имеет смысла "темнить" и играть. Моя воля была парализована и я как во сне разработал для них план захвата автобуса. Мною было придумана возможность использования сотовой связи для контроля за обстановкой. Накануне поступления денег группа должна была поместив самодельное взрывное устройство в багаж сесть в автобус, следующий в направлении Тулы. По сотовому телефону сообщить органам милиции о захвате и выдвижении материальных условий - миллион долларов.

С учетом того, что деньги реально находились в нашем банке, я со своей стороны должен был проконтролировать их получения и в дальнейшем перейти к контролю действий органов КГБ (зачеркнуто) ФСБ. Однако, после того, как оперработник выехал из банка и я сообщил об этом Зайцеву в автобус, контроль за деньгами я потерял. После настойчивых требований и угроз со стороны Зайцева, я вынужден был двинуться по маршруту, где меня задержали.

По существу дальнейших планов группы в составе Левченко, Андрея Петровича Зайцева и двух неизвестных сне ничего не известно. Я задал им вопрос, как они будут действовать дальше, но тот мне ничего не сказал. По-моему мнению они мне просто не верили и потому во все обстоятельства преступления не посвящали.

Позавчера я сообщил им, что в кассу поступает необходимая сумма. Андрей Петрович сказал, что они намечают операцию. После захвата автобуса, я контролировал получения денег в банке.

Считаю своим долгом выразить благодарность правоохранительным органам, которые не допустили с моей стороны наступления тяжких последствий. PS. Ничего кроме изложенного я не знаю. Как-то: дальнейших планов преступников, предполагаемых условий, маршрутов передвижения, прочих сообщников и т.п.

Учитывая опыт оперативной работы, мое искренне и чистосердечное раскаяние, готов оказать любую помощь в пресечении бандитской вылазки.

Костырин"

- Я сейчас заплачу. - Адмирал был в гневе. - Ну гнида, ну сволочь... И как излагает! Шантаж, угрозы! Просто бедная мать и обосранные дети! А как про суть, так ничего не знаю: ничего не видел... Может навалять ему? - не зря у Адмирала кулаки чесались вторые сутки.

- Не шурши. - Прервал его Олег. - Эмоции в кошелку. Первый тайм мы выиграли. Начинаем тайм второй. Значит так. Сейчас этот... нехороший человек звонит в автобус и сообщает, что деньги в Банк пришли не все. Что за второй частью денег мы должны явиться не раньше двенадцати часов дня, так как в кассе в наличии была только половина суммы.

- Но он же сказал, что мы все бабки взяли. - Гусаков не въехал в замысел.

- Это его проблема. Нам надо протянуть время: установить этого Зайцева, допросить Лжелевченко- Никольского, подумать над прочими возможностями. Тихомиров где?

- Убыл в больницу. Ждет пробуждения...

- Отлично! С Москвой связались?

- Медведь уже ищет данные на этого Зайцева. Лицо явно близкое к Никольскому. Хотя может быть не москвич.

- Отлично. - Олег потянулся. - Что журналюги?

- Смирились, но ждут.

- Передайте им, что мы приняли условия бандитов и решаем вопрос о выдаче требуемой суммы.

- А это надо?

- Нехай послушают. Это будет подтверждение звонка Костырина.

- Да они и без этого плетут...- продрогший на ветру водитель Гусакова встрял в разговор. - Заправиться бы... Бак пустой.

- Что плетут? - насторожился Олег. Слушать радио было некогда.

- Что с минуты на минуту будет штурм. Так как насчет заправиться? За ночь бак спалил...

- Ну вот скажи ты мне? Есть мозги у людей? Что за манера с чужого говна пенки слизывать!

Адмирал заржал. Афоризм рожденный Олегом после бессонной ночи был смачен и образен.

Медведь еле успевал записывать. Он скреб ручкой по клочкам бумаги, которая все время норовила выскользнуть и поэтому слова получались неразборчивые, корявые. Адмирал к тому же тараторил глотая слова, вставляя непечатные связки отчего трубка ВЧ булькала и трещала.

- Да не части ты! - все-таки успел вставить в паузу Медведь, вконец запутавшись в заданиях и поручениях. - Ни хрена не слышно! Говори медленно и раздельно. Так что Зайцев,

Трубка опять забулькала, и Медведь чертыхнувшись стал сводить обрывки фраз расшифровывая слова, дописывая окончания, создавая на бумаге стройное повествование. Эту ночь он был на посту: самоотверженный поступок! и попеременно с Зеленым на жестких стульях лечил остеохондроз. Зеленый спал в любом положении, смотрел цветные сны, храпел и посвистывал. Медведь же томился и мучился: сны показывали старые, а кости ломили как после форсирования Сиваша.

- Хрен поймешь- махнул он рукой, - Значит так, как я понял там еще какой-то Зайцев появился. Есть такой человек в списке Сергеева?

Зеленый полистал справку,

- Нет такого человека. - он отрицательно покачал головой. - Это кто-то новый. - Зеленый зевнул. - Может он такой же Зайцев, как Никольский Левченко?

- А может на него Сергеев внимание не обратил.

- Что же ему всю колонию: где сидел Никольский переписывать поименно, да еще по учетам проверять?..

- Ну не всю...- протянул Медведь. - Слушай позвони своему Крестному отцу Сергееву, спроси, может попадалась ему такая фамилия...

Зеленый посмотрел на часы. Было половина седьмого. Нормальные люди уже встали и почистили зубы.

- Не рано? - сам он вставал в обрез.

- Давай, давай... Если спит, то извинишься.

Сергеева дома не было. Не было его еще и на работе.

- Ждем-с! - Медведь включил чайник. - А пока чайку?

Зеленый был иного мнения.

- Погоди чайку, может позвоним настоящему Левченко?

- Да он раньше послезавтра вряд ли будет... Я ведь выяснял. - возразил Дед. - Да и что толку разговаривать по телефону.

- Чем черт не шутит, - Зеленый снял трубку и глянул одновременно в зеркало. Морда была небритая и осунувшаяся. "Чем не черт." - Э-э! - Зеленый показал ему язык.

- Что вы сказали, - на том конце ответил мужской голос. Слушаю вас!

Зеленый заморгал от неожиданности глазами моментально забыв кого спросить.

- Э-э...

- Что вы экаете? Говорите, вас слушают. - он странно тянул гласные.

- Гражданина Левченко можно?

- Гражданина?...

- Да, гражданина. - Зеленый отчаянно замахал руками. Медведь варил пойло. - Гражданина Левченко можно,

- Я вас слушаю. - голос стал поникший, как у Кислярского из "Меча и Орала".

Уж- Вас беспокоят по просьбе тамбовской милиции.

- Да...

- Мне необходимо с вами встретиться по поводу вашего заявления.

- Да...

- Когда вы могли бы?

- Ну...- гражданин был удивительно многословен. - Я не знаю... Я только приехал...

- Вопрос срочный!

- Ну я не знаю...

- Записывайте адрес. Большая Лубянка дом 20.

- Но это не милиция.

- А кто вам сказал: что вам звонят из милиции. Я сказал по ПРОСЬБЕ тамбовской милиции. К десяти ноль-ноль.

- Хорошо. - Левченко - Кислярский пал духом окончательно.

- А!?- Зеленый положил трубку и хлопнул в ладоши. - как Адмирал говорил "Удача приходит к сильным?"

- Неужели? - Медведь не верил глазам и ушам. - Левченко.

- У!- Зеленый мотнул головой. - В десять ноль будет на Лубянке. - он глянул в зеркало - ему улыбался небритый лукавый черт.

Левченко был тощим и на редкость невзрачным типом. Потасканный жизнью полу-ловелас, полу-коммерсант. Из под воротника нестиранной рубахи выглядывал не менее нестиранный шейный платок. Кожаные заплаты на рукавах были засаленные и явно не декоративными. Сквозь рыжину хной крашеных волос у корней пробивалась пегая седина. Козлиная бородка была реденькой как у Хотабыча. Руки нежные с не по-шоферски длинными тонкими пальцами. На правой руке крупный перстень с монографией. Чуть оттопыренный мизинец венчал длинный холенный ноготь.

Движения были суетливыми, но не без грациозности. Какой-то... особой, специфической. Казалось, что даже будучи напуганным от вызова он хочет понравиться...

- Мы все знаем! - Зеленый остановил жестом Левченко. - Мы все знаем. Мы знаем, что вы из рейса, Знаем, что были на Украине, знаем что вы потеряли паспорт, знаем у кого он. Но нас интересуют некоторые нюансы,..

- Да...- Левченко смотрел остановившимися глазами.

- Нас интересуют ваши некоторые знакомые.

- Да...

- В частности: вы знаете некоего Никольского?

- Да...

- Когда вы видели его в последний раз. - Зеленому надоело это даканье.

- Да...

- Что да?

- Да. Вы правы я его видел последний раз. И надеюсь что больше его не увижу. - он замахал руками. - Честное благородное...

- И тем не менее. Когда?

- Месяца полтора назад. Он приезжал ко мне. Предлагал кое-что... Более того я его брал с собой в рейс. В Тамбов...

- Так вы с ним вдвоем ездили в Тамбов? - Медведь заинтересовался.

- Да...

- Зачем?

- Он знал, что я еду туда и попросил взять его с собой.

- Зачем?

- По пути. Ему надо было туда, а тут я... Вдвоем веселее. - Левченко ничего не понимал.

- Вы доехали до самого Тамбова?

- ... нет. Он сошел раньше.

- Почему?

- Видите ли... Мы с ним поругались.

- Повод?

- Это сложно. - Левченко поморщился. - Вы ведь знаете, что мы с ним познакомились в лагере. Он человек бывалый и как-то получилось, что он мне помогал, защищал... Можно сказать мы были дружны. Но мне срок дался тяжело и я был благодарен ему, что он был рядом...

Понятие "рядом" все объяснило. Зеленый догадался первым. Его передернуло.

- ... потом мы расстались. Иногда он звонил, но ведь я часто в рейсах... В тот последний раз в машине он предлагал вступить с ним в дело. Говорил, что оно перспективное, прибыльное и почти безопасное. Что все просчитано до мелочей, даже есть прикрытие... Об этом он мне рассказал в машине, но я уже сказал, что лагерь мне дался очень тяжело и попасть туда снова...- Левченко вздрогнул. - Короче мы поругались, он был выпивши и очень агрессивен. Он...

Он меня избил, отобрал документы, а сам остановил попутку уехал...

- А вы сделали ложное заявление?

Левченко пожал плечами. - Видите ли я не мог дать на него показания. В лагере меня приучили...

- Вместе с деньгами он забрал документы? - все становилось на свои места.

Левченко кивнул.

- А почему он сразу обратился к вам? - Зеленый пытался докопаться до сути окончательно.

- Я не думаю, что он обращался только ко мне...

- К кому мог еще?

- Я не знаю его знакомых.

- А фамилия Зайцев вам ничего не говорит?

- Сережа? - Левченко вскинулся - Сергей Николаевич?

- Да.

- Он из Калуги. Сидел с нами за разбой. Но кажется он еще не вышел...- он взволновался не на шутку. - А что они натворили?

- И тем не менее почему он решил предложил новое дело вам?

- Я уже сказал, что мы с ним были близки. Извините, но надеюсь я понимаю о чем я говорю... - он потупился.

Зеленый кивнул, Медведь проигнорировал. Отмечая пропуск Зеленый все-таки пересилил отвращение и поинтересовался.

- Простите, разрешите нескромный вопрос. - Левченко поднял бровь.

- Вы были директором картины. То есть работали в кино...

- ... А сейчас водитель?

- Да.

- Ну во первых, милочек, сейчас нет кино. Но если и снимается фильм, то такая конкуренция... А я судим. Но во-первых я просто отстал. Мои прежние друзья разлетелись кто куда. Кто на ПМЖ, кто умер, кто просто занялся другим делом. Я умел многое, когда в этой стране все было дефицитом. Я мог достать все...

- Даже гробы? - насупился Медведь.

- Все! Сейчас есть все, кроме одного - кино. Вы знаете, что могло быть причиной самоубийства администратора?

- ...?

- Кража его записной книжки. - Левченко покачал головой. - Всего одной записной книжки. Там было все: от парикмахера, до автосервиса! Все! Связи копились годами, десятилетиями... Потерять ее значило потерять связи. Их потом надо было также годами восстанавливать... Сейчас... "Экстра-М" заменила талант администратора. До свидания!

- Прощайте!

- Изумительно! - он стушевался. - Прости меня дурака. Все спешу, спешу...

-Сейчас-то куда?

- А, черт! - он отбросил галстук. Присел на край кровати. - Прости.

Его губы были мягкими, теплыми.

- Прости.

Он погладил ее щеку.

- Наверное когда-нибудь я пожалею о том, что так стремительно покинул тебя, прервал то, что должно длиться вечность. - он улыбнулся. - Человечество скопище идиотов, озабоченных вещами, которые не имеют в этой жизни никакого значения.

- А что имеет?

- Только любовь.

- Это ты сейчас придумал? Ты ведь яркий представитель как раз этого скопища идиотов.

- Наверное...- Барский открыл шампанское. Пробка вышла из горлышка с легким вздохом: плохое шампанское он не пил. - Ну, за вечные ценности!

- Лукавишь. Но так красиво, что я пью за твой тост!

- Ты умница! И от этого все твои беды.

Терехова потянулась к журнальному столику и поставила бокал.

- Ты предпочитаешь идиоток?

- А зачем же тогда я здесь? Я люблю женщин умных...

- Женщин?

- Женщину! - Барский смутился. - Одну единственную умную женщину.

- А остальных?

- Без комментариев!

- Поняла. - ее вопрос-уточнение был некорректен.

- Ну тогда за эту женщину! - Барский снова налил. - За единственную и неподражаемую. Красивую, умную, сладкую...

- Но ты же приверженец мнения Оскара Уайльда - "Женщина не может быть гением - это декоративный пол"?

- Уайльд ничего в женщинах не понимал. Он любил только себя. А потом гениальность понятие относительное. В каждой женщине своя неизбывная гениальность. Одна гениально шьет, вторая решает школьные задачи для ребенка. Я преклоняюсь перед последней! Третья гениальна в постели, хоть кончила ПТУ по специальности сантехника.

- А я?

- Ты вне конкуренции! - Барский улыбнулся.

- Трепач!

Они выпили. Чувство досады от того, что он так стремительно вылетел из ее объятий чуть растаяло.

- Нет все таки с мужиками нынче что-то не так. Отвернись!, - Лидия встала, набросила на плечи халат. - Не умеете вы получать удовольствие от любви...

- "Вы" - это кто? - лукаво прищурился Евгений. - Вы кого имели ввиду? Отвечайте! - он схватил Терехову и сильно сжал в объятиях. - Кого?

- Отпусти! - взвизгнула она. - Сдаюсь...

- То-то! Кормить будешь?

Пока она накрывала на стол он с интересом следил за ее движениями. Они были ловкими и уверенными. Чуть полноватые руки делали все почти автоматически. Без суеты и почти математической точностью. "Словно робот на конвейере". Она не глядя брала с полки или из холодильника то, что ей было надо. Как кремлевский курсант у Мавзолея. Раз-два-три! И уже все на столе. Порезано, полито маслом.

- Ну так что? Какие проблемы обуревают эту замечательную головку? - Барский приступил к трапезе. Шампанское натощак разбудило дикого вепря.

- Как ты угадал что обуревают?

- Военная тайна. - еще в постели он понял, что она не "в форме". Она была слишком сосредоточена на чем-то постороннем. Такое он определял сразу по первому прикосновению.

Сама Терехова не притронулась к еде. Ей было достаточно ужина в ресторане. Закурив она молча наблюдала как он ест. Также уверенно, как работает. Казалось, что и вкуса то он не ощущает.

- Ну так что случилось? - чуть заглушив голод вновь спросил он.

- Случилось...

Она в подробностях, периодически ловя себя на мысли о нереальности происшедшего пересказала перепетии минувшего вечера. По мере изложения Барский становился все более мрачным. Несколько раз бросил на нее тревожные взгляды, нервно дернув плечом.

- Все? - после паузы спросил он.

- Теперь все.

- Да-а...

Он внимательно следила за ним, пытаясь понять что кроется за его нахмуренным взглядом

- Можно позвонить?

Она пожала плечами.

- Выйди,. - от прежнего игривого тона не осталось и следа.

Она встала и плотно затворила за собой дверь кухни Разговор был долгим и, как поняла по доносившимся из кухни репликам тяжелым. Именно репликам, так как паузы были длинными, а тон извиняющийся. И от этого тона и от тяжелого взгляда Барского тревога в ее душе росла. Она не находила себе места. Нервно курила, дважды пригубила коньяка. Но не успокаивал коньяк, не расслаблял, как это бывало не раз в трудных ситуациях.

Он появился угрюмый и задумчивый.

- Ну?

Он мотнул головой. Молча взял пачку выщелкнул сигарету.

- Прорвемся. - глубоко затянувшись подошел к окну. - В этой жизни не бывает безвыходных положений.

- Мне трудно судить, ведь я не владею полной информацией..

- И это хорошо. Ошибается тот, кто верит что знание великая сила. Незнание - вот та сила, которая движет энергичными людьми...

- Ошибочная теория...- Терехова открывала Барского для себя с новой стороны. Обычно его уверенность базировалась на обратном.

- А пословицу "Меньше знаешь крепче спишь" слышала?

- Я сплю всегда крепко.

- Ой-ли! Ну тогда позволю себе некоторую вольность. Не знаю, но мне кажется , что тебе было бы неплохо кое-что узнать

- А надо ли?

- Это надо не тебе. Это надо мне. Если со мной что-нибудь случиться....

- А если со мной?

- Это тогда не будет иметь никакого значения. - он стоял к ней спиной и понять его реакцию было невозможно. - Извини. Но если что-нибудь случиться со мной, то ты будешь единственным человеком, кто владеет всей информацией. Как распорядиться решишь сама. Как совесть подскажет. Но думаю, что..

- Промолчу?

- Я сказал, как совесть подскажет. Мне-то может быть все равно...- он обернулся. Такой тоски в его всегда ярких и лучистых глазах она никогда не видела. - А теперь слушай.

Наверное ты и без меня понимаешь, что нынешнее роковое стечение обстоятельств создало непростую ситуацию. Деньги которые нужны именно завтра должны были решить одну весьма щепетильную проблему. Как бы это тебе объяснить..

- Я понятливая.

- Ну тем более... Короче ты наверное знаешь, что такое приватизация.

Она криво усмехнулась.

- Вижу, что понятливая. Так вот. Приватизация бывает ведь разная. Можно приватизировать киоск, можно магазин, а можно и крупный завод. И форма приватизации, извини я объясняю примитивно, но ты поймешь. Разная. Можно просто, а можно и через аукцион... Акции там разные....

- Последнее время все решается через аукционы...

- Вот в этом и проблема. Аукцион непредсказуем. На нем сталкивается множество интересов... И кому достанется объект это еще вопрос.

Но есть ход простой и понятный даже идиоту.

- Деньги?

- Скажем жестче - взятка. Большая упитанная взятка. Для большого упитанного бюрократа-кота. И тогда фирма или предприятие снимается с этого самого аукциона...

- И миллион нужен для этого?

- Именно. Одного скромного миллиончика достаточно, чтобы решить стратегическую задачу. Но сложность в том, что дорого яичко к светлому дню. То есть завтра.

- Почему именно завтра?

- Потому, что именно завтра будет утверждаться список предприятий для аукциона. Есть деньги и фирма пропадает из списка. Нет....

- Фирма того стоит?

- Ты про бывший сто тридцать пятый завод слушала?

- Но это же оборонка?

- Была оборонка... Хотя таковой и осталась.... Там ширпотреба ныне больше, чем ракет в стране, Но фирма казенная... Перспективы ее во-о! Но некому ум приложить.

- Но это же планетарный масштаб, - такого размаха Терехова не ожидала. Предприятие-монстр имело десятки филиалов по России, в нем были сосредоточены самые передовые технологии. Дефицит рабочих мест в области не дал разбежаться рабочим, техникам инженерам. Отток был, но большинство людей боялись выйти за стены завода. Сейчас лежало на боку, но его значение и авторитет не были утрачены. - Но как оно вообще попало в разряд приватизируемых или акционируемых.

Барский демонстративно потер пальцами.

- Золотой ключик.

- Наверное очень большой?

- Сообразно должности.

Теперь для нее многое стало на места. Хорошо, что про Монитора и его условия она не рассказала. Как мелко это все по сравнению с замыслом Барского, Как пошло! В случае провала всей операции ей придется искать себе работу... В лучшем случае. "Страшная тайна" Германа может стать неплохим пособием по безработице.

- Что теперь можно сделать?

- Нам вряд ли что удастся. Но есть люди более великие, чем мы... И больше нас заинтересованные.

- А они-то что могут? Ведь деньги у чекистов...

- Могут заставить "сопли не жевать" даже чекистов. Если деньги у них, то можно простимулировать саму операцию.

- То есть? Ведь там заложники...

- Это мы заложники! Мы! Ты поняла? И мне плевать на всех других. Их много, а я один. И ты одна! Но если все сорвется - я их размажу....

Еще вчера она не верила, что такое возможно, но включив утром телевизор поняла что Барский не врал. Это стало ясно с первых слов комментариев происходящего. Диктор в подробностях рассказывал о ходе операции, которая по прежнему находилась в стадии выжидания. Фактически ничего не происходило, шли переговоры. Но тон с котором все это излагалось был какой-то ернический Мелькнули знакомые лица Депутатов. Они что-то говорили умное, но как всегда невнятное Смысл был простой: довели страну, несчастные чекисты не в состоянии освободить людей... Ей стало ясно что сейчас все делается для того, чтобы заставить руководство операции пойти на решительные действия. Где-то разыскали родственников заложников, пожилая женщина плакала перед камерой, рассказывая как больна ее дочь, которая сейчас в руках бандитов. С особым цинизмом репортер наезжал на руководителей операции, которые запретили доступ к месту события

По логике нормального человека общественность должна просто негодовать в связи с нерешительностью (читай непрофессионализмом), проводивших акцию людей. Безусловно глас телеящика должны услышать их руководители в Москве и принять экстренные меры - заставить проявить решительность..

Подлил масла в огонь репортаж из Южной Кореи, где местные спецслужбы в результате штурма уничтожили террористов, захвативших пассажирский самолет

Возможно на это Терехова ранее не обратила бы внимания если бы не знала подоплеки развернутой кампании. Не знала она только одного - как высок должен быть тот, кто включил этот механизм, как велико должно быть его влияние на наш у независимую прессу. Ей стало противно....

Диалог Костырина с Зайцевым Олег выслушал как арию Каварадоси из оперы "Паяцы" в записи по трансляции. "Мой час настал, и должен я погибнуть." Олег с Адмиралом пытались уловить фальшь, неискренность словах задержанного, но все звучало на редкость правдоподобно. Ни стилистически, ни интонационно тот не выдал себя. В меру наглости, в меру уверенности, в меру тревоги. Все ноты были на своих местах и скрипичный ключ на второй линейке. Не было и тени того, что могло хоть косвенно свидетельствовать или указывать о положении "несвободы" Костырина. Он играл, как выпускник факультета музкомедии.

- Слушай, тут такое дело...

- Твою мать...Что еще за дело? Деньги нашел?

- Нашел, нашел...

- Так в чем у них теперь дело?

- Тут такая проблема...

- Опять ты мне про проблемы... Деньги где?

- Да, погоди ты! Дослушай до конца.

- Ну?

- Деньги у них. Но не все.

- Не понял.

- Понимаешь оказывается вчера привезли только половину.

- Ну, твою мать! А что ты мне...

- А что я? Я ведь не знал сколько привезли.

- Так ты же сказал...

- Я знал, что привезли, но мне ведь не сказали.

- Что же там, козел, сидел...

- Не ругайся. Они я знаю уже решают вопрос по остальным. Где-то после обеда их должны привезти.

- Опять лажа!

- Нет, точно. Машина уже ушла.

- Ну, сука... И что?

- Все будет в порядке, не волнуйся. После обеда привезут. Пока они получат... Часам к трем-четырем они будут у вас. Как вы?

- Нормально. - Зайцев что-то соображал.

- Потом то что будете делать? Здесь все блокировано. Плотное кольцо... Как прорветесь.

- Не твоя печаль. Ты сам здесь был?

- Сказал же что все блокировано. Кстати по радио передали, что ваши условия приняты.

- Слушай, а если сейчас взять половину?

- Смысл?

- Все-таки синица в руках...

- Ты даешь! То миллион и ни пиастром меньше, а то...А если они вас обманут?

- Пусть только попробуют!

- Ладно, я на связи.

- Как бабки только привезут, сразу звони.

- Непременно.

- Отбой!"

Ни Гусаков ни Олег так и не поняли до конца, чего больше было в поведении Костырина. Самообладания, цинизма или наглости. А может просто понял, что теперь ему грозят серьезные проблемы. Более того самим разговором он фактически закрепил свое соучастие в преступлении.

Или напротив уверовал, что вступив в контакт купил себе индульгенцию и на прошлые и на будущие грехи? Это характеризовало его плохо: рассчитывать на такое значит доказать полное отсутствие спортивной формы или клинического идиотизма. Адмирал склонялся к последнему.

- Ну как, - отчего-то радостно спросил он. - Как я?

Он снова, как в прошлые годы нарывался на комплимент. И снова стал в стойку присев на задние лапы и высунув язык. Даже в глазах было что-то собачье...

- Просто Клаус из "Семнадцати мгновений". - скривился Адмирал. Он уже представил, как это обрюзгшее тело обернувшись вокруг своей оси падает в холодную воду озера.

- Мастерство не пропьешь. Опер, он есть опер...- его физиономия расплылась. - Чему нас в Вышке учили!

- За подобное сравнение и по лицу можно схлопотать. А в Вышке вас учили другому - Родине служить. Хотя что я с тобой...- Адмирал стал свирепеть. Для чекиста не было большего оскорбления, когда подобные перерожденцы пытались укрываться одним с ним одеялом. - Расскажешь своим корешам на нарах. Опер!.. На нарах оперов любят особенно.

Костырин понял свой промах. Он заискивающе улыбнулся.

- Извините. Но ведь сами понимаете... Обстоятельства.

- Сказал бы я тебе про обстоятельства. - сжал кулаки Адмирал. - Еще вякнешь...

- Прекрати. - оборвал Олег. - Уведите. -приказал бойцам.

С Зайцевым калужане разобрались довольно быстро. И нашли и опросили кого смогли. Работали как пожарные на тушении тайги.

Он жил в маленьком, времен Циолковского деревянном доме. Когда-то его занимала большая семья. Но злой рок, висевший над ней оставил на этом свете только троих. Самого Зайцева, его сестру Наталью, да маленького племянника Никиты - двух с половиной лет. Мужа у Натальи не было, а отец... Отец ребенка затерялся на необозримых просторах бывшего СССР.

Сам Зайцев был человеком в принципе неплохим. Как рассказали соседи его судимость была для всех неожиданностью. Человек мягкий и спокойный он нравился всем. И словом не обидит и помощь окажет в трудную минут. Единственным его недостатком была исконный русский недуг - выпить любил. Хоть и немного пил, но память о себе оставлял. Дурной становился. За эту дурость и поплатился.

Праздновали день рождения приятеля. Выпили конечно и конечно не хватило. Сели на машину и в магазин. А на трассе их иномарка подрезала. Пьяный он и есть пьяный. Догнали, прижали к обочине. Водителя избили, а потом за моральный ущерб еще и деньги отняли.

Утром и похмелиться не успели - милиция. Дело то выеденного яйца не стоило, а на тебе... Дружки-то выкрутились, а Зайцев... Сильно пьяный был - ничего не помнил. Так на него все и свалили. А статья - будь здоров - грабеж. Пока сидел умерли родители. Сначала отец, потом мать.

Вышел озлившийся на весь мир. Серый, мрачный. Единственная отрада сестра, да племянник. С ней они и жили. Но город маленький с работой проблемы... Куда ни сунется везде отбой. И частых людей хватает без работы, а уж бывшим уголовникам...

Но в мир криминальный не пошел. В лагере насмотрелся. Подрабатывал случайными заработками. Где что урвет. А что сейчас урвешь?

Как рассказала сестра - три дня назад он неожиданно уехал из города. Уехал без комментариев. "Надо и все". То ли тревожить не хотел, то ли сам не знал зачем.

По результатам беседы с сестрой Зайцева можно было предположить, что отношения между ними в высшей степени родственные. О нем она говорила с теплотой, как о человеке, который в ее жизни является единственным светлым лучом в череде горестей и тягот.

- Мне кажется что Наталья могла бы с ним поговорить. - Медведь прикидывал стандартную ситуацию. - Кто знает, может ее влияние окажет свое действие, склонит к добровольной сдаче. Ну если не к собственно сдаче, то уж к внесению в их мозги смятение.

Идея организовать теле- (телефонный) мост Зайцеву с Натальей Адмиралу с Олегом в принципе понравилась. Но на крайний случай.

- А что? Красиво. Представляешь, прямо в автобус звонит сестра! Вот неожиданность. На крайний случай, которого, скорее всего, не будет... Пора завязывать. Что от Тихомирова? Никольский не пришел еще в себя?

- Муму откачали: Тихомиров в больнице. Подождем. Может будет что-нибудь новое...- Гусаков только что отправил Тихомирова в больницу: строго-настрого предупредив, что гуманизм, даже в подобной ситуации должен быть выше, чем азарт.

- Клизму не ставить и капельницу не отнимать. Понял. - инструктировал он. Но по глазам видел, что обойтись без "процедур" Тихомирову, который был обманут Никольским как последний фраер, будет проблематично.

Дважды повторять Тихомирову было не надо: он дрожал от одного предвкушения встречи с клиентом. "Ну, фраер, держись!"

Высадив водителя, он сам сел за руль. Ему казалось, что так будет быстрее. Езда безмолвным пассажиром ему претила: всегда казалось, что шофер и ведет не так, и не с той скоростью.

Он жал на акселератор, в миллиметрах расходясь со встречными машинами. В больнице он был минут через пятнадцать. Прошелестев полами чистенького халата по лестничным пролетам, он стремительно шел по коридору. До двери оставалось метров пять, как она распахнулась и оттуда вылетел следователь прокуратуры Семенов,

- Ты как туда попал? - Тихомиров буквально оторопел. Он же давал приказ никого не пускать в палату. - Я же...

- Старик, прокуратура любые двери откроет. Извини, некогда. - Семенов рванул прочь.

- Погоди! Хоть, что сказал он?

- Некогда, некогда...- Семенов что-то ухватил и бежал докладывать своему руководству.

От наглости и ведомственного идиотизма Тихомиров стал закипать. "Как узнали? Кто сообщил?" Он рванул дверь на себя.

Сидевший у постели охранник вскочил как ужаленный. Он был и смущен и напуган. Тихомиров источал потоки опасной для здоровья энергии.

- Ну что с тобой сделать? - Тихомиров готов был его растерзать. - Кто тебе разрешил пускать посторонних.

Тот хлопал ресницами, нервно теребя ремень автомата.

- Это же из прокуратуры...- объяснение было нормальным для нормальной ситуации, каковой нынешняя не являлась

- Да .... с ним, что из прокуратуры! Тебе что я сказал?...

Никольский глядел на них огромными, с синими кругами, глазами. Его, несмотря на состояние, явно забавлял диалог и растерянность одного и ярость другого. Тихомиров перехватил ухмылку.

- Ну что, поговорим? - Тихомиров переключил свое внимание на него.

Тот отрицательно покачал головой. - Уже поговорил. Позовите врача!

- А я и есть врач! - Тихомиров побледнел. - Гинеколог! Сейчас осмотрю тебя и кое-что выверну, посмотрю, что внутри и снова засуну. Или ты меня не помнишь?

Тот снова отрицательно покачал головой.

- Да что ты? - Тихомиров чувствовал свое бессилие. - Позови врача. - кивнул охраннику. Тот бросился выполнять приказ.

- Так что у вас болит? - Тихомиров потянулся пальцем к повязке. - Тут? Или тут? - палец описал дугу. Никольский равнодушно посмотрел на него и закрыл глаза.

Осмотр был прерван в самом зародыше.

- Вы что делаете? - на пороге стояла крупная женщина в белом халате. - Вы что себе позволяете?

- Да я его пальцем не тронул! - обиделся Тихомиров. - Хотя, честно признаюсь, очень хотел...

- А ну вон! Немедленно! Чтоб духу ...

Зубы у Тихомирова скрипнули так отчетливо, что боец пошел мурашками.

- Я что, не ясно вам сказала? - лицо врачихи пылало красными пятнами. - Вон!

Такого оборота Тихомиров не ожидал. Он ощутил себя полным идиотом и перед врачихой, и перед охранником и, самое страшное, - перед Никольским. Он резко повернулся на каблуках и шагнул в дверь

- Иди сюда! - охранник юркнул вслед за ним.

В коридоре Тихомиров прижал коллегу к стене как Остап - Воробьянинова.

- О чем они говорили? Или не помнишь?

- Помню!

Докладывай!

- В принципе ничего особенного...

- Не тебе судить об особенном. Излагай по ролям.

- Следователь спросил установочные данные больного...

- Бандита!

- Бандита. Тот сказал, что его фамилия Никольский. Потом следователь задавал вопросы по факту его первого ранения.

- Так.

- Тот ответил, что его ранили террористы, когда он пытался оказать сопротивление в автобусе. Потом его выкинули на обочину. Террористы сказали, чтобы он шел на пост ГАИ и сообщил о захвате автобуса. Потом следователь спросил, почему тот предъявил документы на другого человека. Тот ответил, что не хотел, чтобы его впоследствии "таскали" по прокуратурам.

- О своих судимостях что-нибудь говорил?

- Следователь не спрашивал.

- Как объяснил свое нападение на машину с деньгами?

- Сказал, что видел, как от банка отъезжает машина с мешками денег, что идет без прикрытия . Он решил угнать стоявшую неподалеку машину ГАИ и, напав, присвоить деньги.

- Сколько террористов в автобусе говорил?

- Сказал , что видел одного.

- Еще что?

- Потом сказал что устал и просил позвать врача.

- И это что, все?

- Да.

- А что следователь такой радостный убежал?

- Никольский сказал, что готов полостью признаться в содеянном и будет сотрудничать со следствием.

Тихомиров покачал головой . "Как мало надо человеку для полного счастья Молодец Никольский .- не теряет надежды свалить".

- Значит так. - Тихомиров с пустыми руками уходить не собирался. - Сейчас дождешься, пока эта сестра милосердия уйдет и позовешь меня. Понял?

Тот кивнул.

- Во время моей беседы по душам никого не впускай. Ни Бога, ни дьявола. Усек!

Тот снова кивнул.

- Впустишь - ляжешь рядом с Никольским. Но страховки не дождешься, и передач тебе не принесут...

Через десять минут охранник поманил Тихомирова в палату.

- Здравствуй, дружок, это снова я! - Тихомиров поводил рукой перед глазами. - Ну давай, давай, приходи в себя. Или тебя поднять подняли, а разбудить забыли... - Тихомиров тронул его за плечо. - Сергей Никанорови-ич! Вам привет от вашей уважаемой супруги Надежды Яковлевны. Правда, она выражает свое неудовольствие вашим отсутствием, но я думаю это ненадолго.

Никольский моргнул.

- Вот это уже лучше. Реакция обнадеживающая... В морг - рано. Пока можно в реанимацию. Привет вам и от Андрея Петровича и Сергея Николаевича...

Никольский снова моргнул.

- Скоро свидитесь!

Никольский напрягся.

- Очень они на вас обижаются. Такой серьезный компаньон и пытался их кинуть на целый лимон, как вокзальных лохов. Нехорошо!

- Вы их взяли? - Никольский произнес это почти не разжимая губ.

- А куда они денутся, - уклонился от прямого ответа Тихомиров.

- Живыми?

- Частично...

- Кого замочили?

- Что у вас за жаргон. Мы не прачки, мы люди серьезные. Надеюсь, вы тоже. Может, поделитесь мыслями сокровенными или так без исповеди...

- Кого взяли живым?

- Самое радостное для вас - это вас! Вас это радует, Сергей Никанорович?

- Суки?

- За что обижаете? - Тихомиров скривился. - Или я вас обидел чем? Мне ваш сентиментальный мат очень оскорбителен...

- Я не тебя... Я их. Суки - они суки и есть. - Никольский повернулся. - Нет ты смотри что они придумали...

- Кстати, там один тип неопознанный. - перебил Никольский. - Кто он?

- Сами разбирайтесь...

- Что военная тайна?

- Привычка. - Никольский снова уставился в потолок.

- От дурных привычек надо отвыкать. Я ведь не прошу говорить плохое... Я ведь о имени раба Божьего интересуюсь.

- А о покойниках или хорошо или ничего.

- Так скажи хорошее.

- Не заслужил. - Никольский снова посмотрел на Тихомирова. - Люди живы?

- Пока да..

- В смысле? - он встревожился.

- В философском. Все мы смертны и у всех один конец. Что у меня, что у тебя. У тебя он может быть раньше моего.

- На мне мокрухи нет... Соучастие. - Кодекс он знал почти наизусть, но видно запамятовал некоторые обстоятельства последних дней. Это простительно после наркоза.

- Грамотный. А что с машиной, которую ты в кювет... Что с ее пассажирами... За что лицо господину Левченко разбил, зачем деньги и документы у него забрал, обидел творческую душу?

- Я не хотел.

- А это как посмотреть? Откуда рана на плече?

- В автобусе ранили.

- Кто? За что? - Тихомирову надоел светский треп.

- Ухарь.

Никольский оказался не настолько крутым, как хотел себе казаться. Тихомиров - способный ученик майора Бондарева выдавил из него желе. Подавив в себе эмоции и мысленно осудив за негуманное начало предыдущей беседы, он включил логику и интеллект. Собранных предварительных сведений хватило, чтобы выйти на полную "признанку". Особое впечатление на Никольского произвела информация о его тайной связи с настоящим Левченко. Он никак не ожидал, что кому-то удастся до этого докопаться. Но еще больше напугала перспектива сделать ее достоянием внутрикамерной общественности со всеми вытекающими последствиями. Чем это чревато, он знал не понаслышке. Обливаясь потом, он поведал все.

Арба беседы пошла с горы, медленно набирая скорость. Сейчас надо убрать со склона камни, не дать ей разбиться перевернуться, вылететь с дороги.

Через сорок минут Тихомиров выключил диктофон. Сетка кроссворда быстро заполнялась. Итак установлены практически все. Никольский Сергей Никанорович, Зайцев Сергей Николаевич, Казаков Андрей Петрович (в автобусе отсутствует), Страхов Василий Маркович (кличка Ухарь). Трое знакомы давно, Зайцев появился в последний момент. Его привел Казаков, Рекомендовал, как человека решительного и безжалостного. Операция разрабатывалась при участии человека из банка "Титан". С ним держал контакт Зайцев и Казаков. Но сама идея пришла в голову Казакову.

Раньше Казаков работал в системе "Коллекторстрой". Создал свою фирму, которая вскоре прогорела. Долги и обязательства на очень крупную сумму заставили уйти в подполье. Для выхода из него решил провернуть дельце. Суть известна. Однако детали знают только Зайцев и Казаков, частично человек из банка. Но уже после захвата автобуса Никольский слышал разговор Ухаря с Зайцевым суть которого сводилась к одному - целью операции были не сами деньги, а изъятие их из банка. Как сказал Ухарь -"Для Казакова важно изъять деньги на сутки." О том, что будет после Никольский догадался. Сам захват автобуса был не больше чем представление. После получения денег они могли просто сдаться. Его, как и Страхова использовали, как подставных. Более того, получалось что Казаков и Зайцев и не предполагали присваивать деньги. Это возмутило Никольского, который и сказал об этом Ухарю. Тот выстрелил в плечо. Потом испугавшись он уговорил Никольского выйти из игры. Рана обеспечивала ему алиби, а потому он имея на руках документы Левченко мог безопасно явиться в милицию и заявить о том, чему свидетелем он стал. Никольский согласился. Однако завладеть деньгами он не оставил. Когда увидел, что машина с мешками идет без прикрытия он угнал милицейскую машину и бросился в погоню. У него: по его мнению было алиби, а потому он хотел присвоить все деньги... Дальше ситуация сложилась не в его пользу.

Никольский отметил, что Казаков человек очень хитрый и скорее всего рассчитывает на то. что обведет вокруг пальца всех, включая и Зайцева и Страхова. Насколько догадался Никольский, Зайцев пошел на это только из-за своей сестры. И если он сядет, то деньги полагающиеся ему за участие в авантюре неизвестные выплатят его сестре. Страхов вообще человек странный - "дикий какой-то!" У него пульт для СВУ.

Короче, как понял Тихомиров, идет непонятная игра с неизвестным числом участников. И по неизвестным правилам. Быть в дураках перед всем миром, очень не хотелось.

Да, что он там говорил за ерунду, что они знали, что деньги прибудут сегодня для какой-то аферы (взятка какая-то) - то есть, вчера. Про деньги известно от Костырина- архитектора акции. А что за взятка? И что он говорил, что именно эти деньги надо забрать? Бред какой- то. Террористы борются с коррупцией в высших эшелонах! Оригинально. А Никольский воспротивился этому - не согласился играть чужую игру, был подстрелен и выброшен. Кстати, этот выход из игры давал ему алиби и небольшие проценты с суммы Робин - Гуд просто. А потом он начал игру свою. И если бы не просчет Калиниченко, то Никольский бы оказался святее Папы Римского. Не рассчитал силенки.

Так что же я выяснил? В автобусе два "отморозка" и один "гемоглобин". Это обнадеживает, Зайцеву "палить" себя не резон. Где-то бродит Андрей Петрович... Фигура явно заинтересованная, а с учетом его отсутствия в автобусе важная. Вряд ли только Костырин является основным разработчиком. В объяснении он так и пишет, что не все знает. А кто знает все? Даже Никольский только в автобусе узнал, что есть и тайный смысл этой операции. Значит во главе очень умный человек.

А если так, то не может быть, чтобы они не до конца все продумали.

Есть здесь какая-то заковыка, только разгадка которой даст результат. Но в чем? Может Костырин что не договорил?

Вряд ли. Во первых трус, во-вторых - жлоб. Такие маму продадут."

Вариант доклада, требующий конкретных предложений так и не сложился.

Покидая больницу Тихомиров нос к носу столкнулся с Семеновым, который был несколько помят и расстроен.

- Ну, что убедился, что лучше журавль в небесах, чем утка под кроватью?

Семенов махнул рукой.

- А у тебя?

- Хай класс!

- Поделись, - в глазах Семенова мелькнула надежда.

- Некогда, старик, некогда. - Тихомиров сделал ручкой.

- Да что их там прорвало! - Олег в сердцах бросил трубку. - Можно подумать, что мы меньше их думаем о заложниках. - Звонки шли из Москвы, шли с интервалами в несколько минут. Зла не хватает. Ну, что там у нас? - рыкнул он на своих.

Подготовка к окончательной фазе операции фактически закончилась. По команде Олега два бойца в милицейской форме должны передать мешки. Далее придется импровизировать. Ничего ясного по дальнейшим планам террористов не было. Что еще потребуют? Самолет? Вертолет? Ракету "Буран"?

Пока Тихомиров вел допрос с пристрастием, Костырин, словно коверный клоун занимал паузу - вел диалог с террористами. Он врал и изворачивался так убедительно, что не только бандиты, но и Олег верил "приключениям холщового мешка". То пробки на дорогах, то пробитый баллон колеса у инкассаторов. Было впечатление, что Костырин этим занимался всю жизнь и играл в "лиге профессионалов".

Звучавшая в унисон с его "легендой" версия Олега создавала у бандитов видимость объективности. Они матерились, угрожали, но ждали и верили. Время утекало, а в связи с ним, уходила надежда бандитов на реализацию полной программы. Несколько раз они в разговоре с Костыриным готовы были пойти на половину суммы. "Вдохновитель побед" призывал не отчаиваться, верить, надеяться и ждать. Это было выгодно по двум соображениям. Во-первых, Олег ждал приезда Тихомирова. Во-вторых, очень не хотелось идти "на поводу" у преступников. Чуть приутихла и Москва, реально понимая, что перед обедом нервничать нельзя. Однако новости чрез каждые пятнадцать минут гоняли свою программу, необъективную по существу и провокационную по форме. Уже трижды в лесу ловили журналистов-стрингеров, которые в погоне за сенсацией готовы были лезть и под пули и под снаряды. Профилактические беседы не помогали, а, напротив, вызывали у них пролив агрессивности и наглости.

Тут же, будучи отпущенными, по сотовому телефону они выходили на редакцию и несли ахинею. "Что же говорить, когда нечего говорить..." Олег их понимал: люди подневольные, что с них возьмешь. Волка ноги кормят. Особенно сегодня. Понимал и то, что только в подобных ситуациях может наиболее ярко проявиться талант репортера. К счастью для общества и несчастью для ведомств новые репортеры люди внеклассовые. Они, как рентген, просвечивают события от макушки до хвоста, анатомируют явления, делают собственные выводы. Эти выводы зависят и от интеллекта и от профессионализма и от заданности подходов. Многие подходы обусловлены групповыми клановыми интересами, прямой, в первую очередь финансовой зависимостью. Этим, как правило и объяснялась неутолимая тяга к руководителям ведомств, которые изначально заданно ничего принципиально нового сказать не могли. Однако сам "доступ к телу" играл исключительно на авторитет журналиста перед его коллегами. Ничего авторитету интервьюируемого подобная встреча и публикация не прибавляли. Напротив, могла появиться головная боль, которую приходилось долго гасить. Либо искажение мысли появлялось, либо откровенная ложь. И по крупному и по мелочам. Журналист бежал в кассу, а бедный чиновник готовил иск в суд . Увы, все мельчает. И даже ранее авторитетная журналистика приходит в упадок, борясь за "первенство" с первой древнейшей профессией .

Пока же здесь все замерло и утихло. Гусаков в бинокль разглядывал автобус, Адмирал мерно , словно корова жевал "Орбит" (Олег в который раз восхитился интуиции товарища. Выловить Костырина мог не каждый) , бойцы травили анекдоты, а прокурор откинувшись на спинку заднего сиденья "Волги" мирно похрапывал.

Появившийся на опушке Тихомиров выглядел удрученный. И с первых слов доклада Олег понял, что несмотря на некоторые пикантные детали в целом нового было для кардинального поворота маловато. Более того появился "лесной брат" Андрей Павлович, который де-то бродит, готовя сюрприз. Для будущего следствия сгодится все, что добыл Тихомиров. Москва после обеда забодала окончательно

- Ну что, с Богом! - Олег принял волевое решение. - Где Трофимов?

- Сколько даем? - поинтересовался Гусаков.

- Поллимона хватит. И не будем торговаться. - Олег обернулся - Адмирал, пусть твой крестник оповестит, что больше денег нет.

На информацию Костырина, который оповестил об этом бандитов, они ответили крепкой вульгарной бранью. Самым приличным было "твою мать". Как и прежде легенду Костырин упаковал во вполне нелепую на первый взгляд, но убедительную для воспаленного воображения обертку. "Когда в банке вскрыли мешки там оказались крупные купюры, только со станка" Рисковать бандиты не решились и милостиво согласились на компромисс.

- Значит так. Несете мешок и подаете в окно водителя. Принимает он. Несет один. Тот... рыжий. Потом убираете с дороги машины ГАИ и освобождаете проезд. Далее мы идем без сопровождения до опушки. Там даем возможность заложникам "облегчиться" двое суток... Потом по обстановке. Предупреждаем, что никаких действий. Заложники предупреждены: дернутся стреляем без предупреждения. Вы поняли?

- Поняли. - Олег прищурился. Гусаков кивнул. Командир альфистов тоже. - Отбой.

- Ну, что вперед?

Трофимов подхватил мешок и двинулся к автобусу. Занавеска чуть качнулась. Он шел не спеша, словно на прогулке. Низкого роста, на первый взгляд щуплый. он тащил огромный холщовый мешок чуть согнув локоть легко и непринужденно И только бугристый бицепс обтянутый узким рукавом рубахи указывал на вес поклажи.

Взревел автобусный двигатель выбросив черное облако сгоревшей солярки. Засверкали синие и красные мигалки на крышах милицейских машин освобождающих дорогу. Скользя на мокрой дороге они медленно поползли на обочину: черные ленты грязи по белому снегу.

Снайперы затаили дыхание, положив пальцы на курки. Но в перекрестии были только желтые занавески. Они плотно закрывали внутренность автобуса.

- Спокойно! Пока не стрелять, - Олег был напряжен.

Трофимов поднял мешок, подал в окно. Автобус громко фыркнул и качнувшись поплыл о дороге.

- Что видно? - Олег запросил наблюдателей спереди.

- Ничего. Водитель, а за ним занавеска

- Начальник, ты убрал людей из кустов? Если да, то отпущу детей.

- Смотря где остановитесь?

- Блок коллектора видишь?

Это было метрах в шестистах от ближайшего поста. Расстояние приемлемое для снайперского выстрела, но требующее высокой квалификации. Автобус развернулся и прямо о пашне двинулся туда. Оле видел как по опушке рванули туда же бойцы. Их серые куртки мелькали среди голых ветвей. Кольцо стремительно сжималось. Олег почти ощутил как перестраивается эта махина, как тянутся по лесным дорогам машины, как урчат бронетранспортеры выбирая удачную позицию. Можно представить, что сейчас на шоссе...

Но что дальше?

- Там чисто. - Олег не лукавил. В районе бункера не было никого.

- Обманешь - Бог не простит. На твоей совести будут невинные жизни.

- Грешно врать.

- С вас станется. Отбой.

Автобус развернулся , закрыв собой бункер. В мощный бинокль было видно, как качнулись рессоры, колыхнулись занавески и из открытых дверей появились первые заложники. Собственно самих заложников видно не было, двери находились с противоположной стороны... Но под днищем были видны ноги.

Олег облегченно вздохнул. "Господи, хоть что-то!"

- Женщина, еще женщина. Ребенок, еще один... - голос из станции считал пассажиров. Это наблюдатель с более выгодной позиции вел отсчет. - Пять, шесть. Мужчина. Еще один.

- Что делают?

- Пока выходят. Стоят у автобуса.

- Ничего не понимаю. Их же не стоять выпускают. - Олег снова прильнул к биноклю. Отсюда ничего не видно, а перемещаться только время терять. - Продолжай! - бросил в микрофон.

- Десять человек вышли. Пока стоят у автобуса.

- Сколько женщин, детей?

- Три женщины, два ребенка. Вот еще одна, мужчина. еще мужчина.

- Почему не отходят?

- А Бог их знает. Стоят. А... нет... Такое впечатление, что образуют коридор.

- Куда?

- Да вроде к бункеру...

Олег все понял. понял потому, что где-то в подсознании еще вчера отпечаталось слово "коллектор". Да именно там кто-то из фигурантов ранее работал. Вот она разгадка. Стало ясно почему именно на этом никому не нужном поле встал автобус. Стало ясно, почему именно в этой области, этом районе остановился этот рейс. Стали ясны и невнятные показания Никольского, который говорил о каких-то поступивших деньгах в банк. Показания Костырина .

Теперь ясно где сейчас этот загадочный никому неведомый АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ.

- Да в коллекторе он! - закричал Олег, - Атака, всем Атака! Всем кто меня слышит "Атака!"

Блеснул глазами Гусаков, вскинулся командир альфовцев, Грохнули светошумовые гранаты, россыпью гороха ударили автоматные очереди. Визг и крики детей и женщин покрылись звуками разрывов и беспорядочной пальбы. Олег знал, был уверен, что в сторону людей не стреляет никто, что какофония имеет свою, отвлекающую функцию. Поле покрылось бойцами, которые рвались вперед, оскальзываясь, теряя равновесие, спотыкаясь на пашне, но вперед.

Как гончие псы они бросились вперед, за мифическим зайцем, след которого уже простыл, скрылся за бронированной дверью коллектора ФАПСИ- коллектора агенства правительственной связи.

В темноте, суете и нервотрепке никто не мог даже предположить, что в непосредственной близости от проведения операции может находиться этот самый коллектор, который словно солнце по своим многочисленным лучам мог увести преступников на все четыре, пять, шесть, семь и так далее сторон света. Увести, чтобы опозорить тех, кто всю свою жизнь посвятил этой черной и неблагодарной работе - спасать людей.

- Где этот фапсишник? - заорал Олег, горячась и негодуя. В ожесточении и сумерках сознания он готов был растерзать его, человека , скорее всего даже неосведомленного только за то. что тот не предусмотрел, не предугадал, не знал, что в зоне операции находится их колодец,

- Черт с фапсишником, в автобусе мина! - толкнул его Гусаков. - "Всем от автобуса" - скомандовал он в трубку, - "Всем от автобуса". Но и без его команды люди бежали в рассыпную. Они бежали в лес - туда, где по их мнению безопаснее всего, где нет бандитов и только там можно найти спасение.

Через минуту раздался мощный взрыв. Клубы черного дыма взлетели над лесом, окутав его едкой солярной вонью. Автобус, еще минуту назад блестящий и сверкающий полыхал багровыми сполохами.

- Все. - Олег привалился к крылу "Волги".

- Закурить? - Гусаков протянул сигареты.

- Так понюхаю.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.