год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Молодой Чехов оглядел стол. Все было чисто, как и подобает офису банка. Выключил компьютер и набросил плащ. На часах было пять. Через тридцать минут его ждали в кабаке. Можно было расслабиться и "оттянуться". Банкир погасил дверь и толкнул дверь. Прямо перед ним возникло изваяние в черном бронежилете.

- Далеко сынок? - владелец бронежилета был крепок и широк.

- Не понял. - Чехов захлопал глазами от неожиданности.

- Далеко, спрашиваю?

- А вам какое дело...

- ...государственное. - боец преградил дорогу.

- Пропустите.

- Ни-ког-да! Давай назад. Сейчас вернется Калиниченко и я тебя выпущу.

- Не имеет права! - Чехов стал багроветь. За всю его недолгую жизнь с ним так не разговаривали. С ним!

- Старик, давай назад. Мы пришли за деньгами и без них не уйдем.

- Вы с ума сошли! Я сейчас вызову охрану.

Боец снял автомат с предохранителя.

- Милости просим. Но не советую...

Чехов хлопнул дверью. На пульте ответили без замедления. Через пару секунд, два охранника были у двери.

- Ну? - два опера преградили им дорогу.

- Вы что ребята? - охранники затоптались на месте поправляя кобуру.

- Да ничего, просто временно ваш шеф должен побыть на месте. Вы братцы не вмешивайтесь...

- Идиоты я за что вам деньги плачу? - Чехов распахнул дверь. - Немедленно уберите посторонних из помещения банка! Пропустите меня...

Боец счел разговоры излишними и коротким толчком вернул Чехова в исходную позицию. Под упавшим телом фирменное кресло застенчиво ойкнуло.

- Кончай базар-вокзал! - автоматы уперлись в грудь охранникам. - Сказал что он останется до команды здесь. А вам я вмешиваться не советую...

- Уберите этих бандитов! - истошно заорал Чехов. - Ублюдки!

Кому относится последнее обращение можно было трактовать по разному. Бойцы пожали плечами, а охранники побагровели. Они были и напуганы и оскорблены одновременно. В принципе для них ничего не стоило вступить в схватку с пришельцами, но надо было думать о последствиях. В любом случае они были неблагоприятные. "Черт побрал попасть в эту смену!"

Чехову рассчитывать было не на что. Злость, возмущение и страшная до соплей обида требовали реванша. Он чувствовал себя как кенгуру в сетях аборигенов. "За что боролись? За что на баррикадах кровь свою проливали".

Предан своими охранниками, которых кормит поит, которым платит в пять раз больше чем получает средний индивидуум области! "Уволю сволочей!" Он черкнул на календаре важнейшее дело завтрашнего дня - приведение приговора шариатского суда.

Время шло. В кабаке стыл шашлык, ждала дама. Лидия Максимовна Терехова - роковая женщина, человек поэма. Дама невероятной разрушительной энергии, перед которой бессильны даже люди крепкие. В делах, как и в жизни она симбиозом мягких нейлоновых сетей и волчьего капкана попав в который бесполезно пытаться вырваться. Всех кто с ней общается она покоряет, берет в плен, она ведет. Зная это многие целях самосохранения избегали подобного общения, держась подальше.

Но, если кто, презрев опасность, вступал в контакт, то мог быть уверен, что расклад может быть пятьдесят на пятьдесят.

Если она любит, то... Если нет... Для некоторых последствия жизни с ней были роковыми.

Три брака закончились трагически.

Три мужа - три трупа.

Это Чехов - по паспорту Герман Семенович Морозов - знал очень хорошо. Знал и то, что она была старше его... Мягко говоря. Но это не смущало. Женщине столько лет, насколько она себя ощущает. Казалось, что она себя ощущала не более чем на двадцать. Так же ее воспринимали окружающие. Высокая, стройная с копной каштановых волос, гладкая без видимых признаков увядания кожа, длинные ноги. И голова! Светлая, как версия последней модели компьютера. В отличие от этих чудес техники в ее голове электронные версии совершенствовались еженедельно.

Помимо того, что она была о-о-чень ничего от встречи с ней много зависело. Чехов полз к ней в ее очаровательную пасть, как загипнотизированный кролик. Она была ему сейчас нужна. Он хотел ее. Как в лично-физиологическом, так и лично-материальном плане: ей нужен большой кредит, часть из которого, в форме покрытия услуг, может лечь в его карман. Не лечь, а почти легли... Он же, вместо того, чтобы проводить время в приятной кампании удачливого бизнесмена и хорошего, по большому счету (шестой размер бюста) человека, как последний фраер, сидит в собственном кабинете в роли заложника.

Это был крах. Как, впрочем, крах - факт возможного изъятия привезенной под эту сделку валюты. Даме необходим кредит (кто может отказать такой! даме), отличием которого от прочих было то, что кредит моментально превращался в наличную валюту. По самому низкому курсу. Почему дурака называют круглым? Что может быть совершеннее круга, шара... А разве равна дураку - круглая сумма? Именно такую круглую сумму пытается срубить с банка для каких-то заложников не менее круглый идиот из ЧК. Если сейчас "баксы" грузятся в большой холщовый мешок и увозятся в неизвестном направлении, то завтра, даже если они будут возвращены, размер причитающейся Чехову суммы может быть неизмеримо меньше. Какой кретин сообщил, что деньги есть? "Господи, да это же я сам, не подозревая того, вырыл яму. Выгребную! Когда мне позвонил этот толстый, лысый боров и спросил есть ли в банке миллион, я ответил - да. Откуда я знал зачем нужен миллион? А если пришлет налоговую инспекцию или, того хуже, полицию?

Надо что-то делать. Но что?"

Звонить в милицию смысла не имело: в ситуации явно были задействованы оба ведомства. В лучшем случае разведут руками и извинятся за коллег. "Сыграть на ревности? Вам - дам, а чекистам - ни за что? А дальше? Ну приедут красноперые и заберут тот же миллион?" А если допустить, что деньги не вернутся завтра? Ни завтра, ни послезавтра? А если совсем? Дама крутая, как ее грудь - она может и счетчик включить. И тогда не она мне, а я ей буду должен отстегивать бабки.

Сколько сидеть? Что они решают? Да и вообще решают ли?

Может, в Москву позвонить? Президенту банка? И что скажу? Конечно, можно его подготовить и создать мнение: дескать, прибыли какие-то, настаивают. Он человек своенравный, может сказать: "Пошли их!" А если не скажет. Если войдет в их ситуацию, не дай Бог поддержит. Тогда...

Что тебе больше всех надо? Надо будет - сам позвонит. Или кто от него... Шансов, что они с шефом договорятся, меньше, чем не договорятся. Могут не рискнуть обращаться... его может не быть на месте. Да мало ли, что. Или некому будет к нему ездить, звонить. Звонить ему бесполезно, тем более по такому вопросу. Он ведь всегда говорил: "Когда решаешь денежный вопрос надо смотреть собеседнику в глаза"

Чехов посмотрел на часы. "А что, если?.." Мысль ему понравилась. Он усмехнулся, представляя эту картинку.

- Эдика попросите, - на звонок ответила какая-то дама.

- Слушаю. - голос не вязался с обликом громилы Эдика. Он был какой-то бархатный и тихий. Вот и догадайся по голосу, что у него три судимости, да два недоказанных убийства.

- Эдик, это я.

- Здравствуй.

- Видишь ли, Эдик, тут такая история...

Изложение заняло немного времени. Коротко, ясно, но чуть - чуть не так. Мол, наехали не меня, кто, что - не понятно. Требуют бабки. Большие. Получилось путано, но объективно, точно.

- Забивай стрелку! - Эдик положил трубку.

"Чем рискую? Да ничем!" Если ситуация сложится в пользу чекистов, то можно будет отмазаться от крыши, навсегда забыв об этом самом Эдике. Он наверняка явится со своей кодлой и стволами. Некоторое время назад подобная ситуация уже была. Правда, до стрельбы не дошло, но разговор был на повышенных тонах. Залетные москвичи пытались наехать на банк, но Эдик быстро разобрался, привел убедительные аргументы ошибочности этого шага и те убыли несолоно хлебавши. С той поры только он единолично получает бабки, которые являются компенсацией за причиненные просьбой неудобства и платой за крышу. И хотя обращаться больше не приходилось, именно это обстоятельство больше всего радовало. Крыша была надежная. Слух о ней разнесся со скоростью астероида, что вызвало уважение у одних бандитов и зависть у других. Мальчики в униформе в холле сопляки, которых держат для проформы, как швейцаров у гостиницы. Символическая служба безопасности, о которой так много говорят отставные менты и чекисты, - лишь вывеска. И долги выбить вовремя не могут, и вообще...

С Эдиком жить надежнее. Конечно, он "жук колорадский", сволочь, но сволочь полезная. Вот сейчас пусть докажет свою полезность.

Если чекисты дрогнут, то это их проблемы... Во всяком случае можно "свалить" - пусть сами между собой разбираются. Нужно любым способом выиграть время. Час, два... Это необходимо, чтобы разобраться с кредитом. Если предупрежу заранее, то сделку можно будет перенести. Лучше раньше, чем никогда."

Чехов выглянул за дверь.

- Ну? - боец поднял бровь.

- Да так. Может скажете, сколько сидеть?

- Пока не решим вопрос с деньгами.

- А как вы его решаете, пардон?

Боец пожал плечами. Он был в неведении, но честь фирмы ронять не хотел, ответив по-одесски вопросом на вопрос.

- А вам что за дело? - боец скривился от вида банкира, как от дольки лимона, - Ничего я не скажу тебе, шпион Гадюкин!

- А-а, ну-ну... - "Ждите привета!" - Чехов ликовал, словно первомайский демонстрант под мавзолеем.

Калиниченко в ожидании вестей из столицы тупо смотрел на мерцающий экран, с вестями со всего мира почти не вслушиваясь и не вглядываясь. Шел повтор "Дорожного патруля".

Кровь, убийства, разбои, обгорелые трупы и искаженные машины.

"Господи сколько можно? Неужели там, в Москве, не понимают, что, рассказывая о нераскрытых (как можно раскрыть за считанные минуты до приезда этих шакалов!) преступлениях, они пропагандируют не - борьбу с преступностью, а саму преступность? Идиоты. А если завтра тебя будут убивать ни один сосед, напуганный твоими ужастиками, не придет на помощь. Вчера мы учили пионеров уступать место старикам в трамвае, сегодня мы говорим о равенстве. И наглый юнец жрет "Биг-Мак" или как его "Биг-Бенд" отвернувшись от стоящего рядом старика.

Вчера мы пропагандировали, как смелый юноша (ищут пожарные, ищет милиция) разогнал хулиганов и защитил честь девушки. Сегодня мы рассказываем, как группа безнаказанных насильников изнасиловала и девушку и убила заступника. Может дешевле и проще делать репортажи из крематория, где труппы уходят в огонь скорбным конвейером"?

- Переключи!

Дежурный удивленно посмотрел на Калиниченко и нажал вторую кнопку на пульте. Михаил Осокин рассказывал о кампании борьбы с русской мафии на Западе.

"За что боролись, на то и напоролись, - снова начал мрачный внутренний диалог Калиниченко, - Вероятно на Западе "на своей колокольне" борясь за право свободного выезда советских граждан тоже хотели "как лучше". Но позабыли одно обстоятельство - загадочную русскую душу, которую и умом не понять и аршином не измерить. Первыми ростками демократии воспользовались не те, кто честнее и лучше, а те у кого есть деньги.

Они, идиоты, должны памятник ставить выездным комиссиям райкомов партии, которые выпускали за кордон, только кристально честных, неподкупных и идейно подкованных. Мы сами ограждали Запад от той мрази, за выезд которой этот Запад почему-то боролся. Именно эта шпана сегодня научила материться американскую полицию, не проникшую в суть воспроизводимых идиом.

А колорита в криминальных кругах наши соотечественники добавили - о-го-го, и даже кое-чему Запад научили.

Да, янки, - с нашей братвой не соскучишься. Но кое-какие акценты в проблеме того, что называют "русской мафией" все таки расставить иначе."

Калиниченко вспомнил последний обзор. "Как там? В Германии, только в 1995 году было зарегистрировано 668717 преступлений. 787 расследований были связаны с организованной преступностью. По этим делам проходило 7922 подозреваемых, 34 процента приходится на дела связанные с наркотиками.

Преступления представителей русской мафии составляют менее одного процента.

При достаточно высокой раскрываемости это мизер, который может поразить только очень болезненное воображение.

Что касается процента, то аналогичное положение и в США, где наиболее бурно обсуждают проблемы русской мафии.

Но, Бог с ним, с обывателем. В конце концов, это его удел - пугаться, радоваться и удивляться.

Что по этому поводу думают представители правоохранительных органов США, Германии и пр. - важнее. Наверное, все что они думают, для понимания сути проблемы - важнее. В этом плане примечательным было недавнее интервью Директора ИНТЕРПОЛа Кэнделла, который с мягкой улыбкой проговорился, что "русская мафия" является мифом. Да, преступления переселенцами из России совершаются, но их процент ничтожен (что-то менее одной десятой процента). Да, преступления совершаются, но их раскрывают и сажают "за четыре прута" даже тех, перед кем бессильна российская Фемида."

Недавно Калиниченко разговаривал с ребятами из московского Управления. Те матерились, как биндюжники: некоторое время назад Швейцария выдала российскому правосудию некоего господина Григория Лернера, похитившего энную сумму в России и скрывшегося за рубежом. Это был первый и наверное последний случай с 1917 года. Демократичная Швейцария, нейтрал, можно сказать, и такое понимание... Но русская Фемида не оправдала надежд. Посидев несколько месяцев в СИЗО, господин Лернер был выпущен на свободу под подписку о невыезде. И очень даже выехал, посрамив и международное правовое сотрудничество, и всю правоохранительную систему. А израильская Фемида преподала нам урок, арестовав и, судя по всему, изолировав Лернера от своего общества. Вот тебе и русская мафия на земле обетованной.

"Да, русские и прочие евреи из бывшего СССР изворотливы и хитры (ох уж эта загадочная русская душа!), но и на них находится управа. То, что еще не регламентировано у нас, давно регламентировано "у них".

Сидит Япончик (кличка: просьба не путать с лицами из японской Якудзы), сидят многие другие.

Но, если внимательно всмотреться в явление, можно увидеть много любопытного."

Во-первых, Калиниченко как гражданину свободной России досадно, что все, что пришло с Востока, называют словом "русский" (читай "русская мафия"). И грузинская, и азербайджанская, и армянская, и даже еврейская мафия почему-то называется русской !

"Во-вторых - распалялся про себя Калиниченко, - Давайте определимся в понятиях. Оставим на совести итальянцев их определение "мафии". В русском представлении это криминальная, часто многочисленная и многозвенная по задачам группировка, стремящаяся срастись с органами власти и управления, а следовательно, взять эту самую власть под свой контроль. Умоляю вас, западные журналисты, не дразните братву, она пока чужда имперских амбиций и на ваши парламенты в отличие от нашего не посягает. Пока.

В-третьих - этнически однородные группировки направляют свои преступные посягательства в основном на своих соотечественников. Подчеркиваю - в основном."

Он чувствовал себя на трибуне Ассамблеи ООН.

"В-четвертых, система западной правовой защиты государства исходит из местных условий, к которым вынуждены приноравливаться русские преступники. Часто они впрямую способствуют и притоку отечественных жуликов к вам и их бизнесу.

Разве не стимулировала приток в ту же Европу борьба за свободное перемещение российских граждан по миру. Железный занавес сегодня воспринимается благом, а выездные комиссии парткомов, отбиравшие для поездок за границу лучших из лучших служителями апостола Петра.

Как бы то ни было ваши законы вполне позволяют бороться с выходцами с Востока.

В-пятых, именно благоприятные, можно сказать комфортные условия словно голубой огонек тянут к себе наших махинаторов. Чего стоит только положение по которому лицо вложившее двести тысяч долларов в экономику Канады может стать ее гражданином. "Двести кусков? Нема базару!", как говорят в Одессе."

Калиниченко даже приосанился в кресле.

"В-шестых. Вор он и в Африке вор, а потому должен сидеть в тюрьме, хоть в американской, хоть израильской, хоть в русской. В русской сидеть... Лучше в американской. А потому рыба выбирает где глубже, а вор, где лучше. Именно потому так безуспешно пытается вернуть Россия своих сынов вроде Станкевича... Но как говорится ваша демократия, вы с ним и разбирайтесь.

Так что же такое русская мафия? Миф или реальность?

Объективная закономерность или драматическая случайность?

И почему так настойчиво, можно сказать навязчиво нас ей пугают из-за кордона."

Калиниченко прищурился глядя на экран. Сейчас ему было все равно, что уже шел спортивный репортаж: он в своих умозаключения не уложился в информационную программу.

"Логический вопрос - кому это выгодно? - пальцы веером, - предполагает исследование нескольких версий. Оставляя за скобками прочие попытаемся логически поразмышлять над одной из них. Но для начала вспомним историю не столь далекого прошлого.

В мюнхенском аэропорту задержана контрабанда плутония.

БФФ - германская контрразведка даже не проведя анализов заявила - оружейный плутоний русского происхождения. Скандал отодвинул на второй план выборы Канцлера ФРГ. Мир завопил о русской атомной угрозе, зазвучали требования взять под контроль ( в том числе и ЦРУ!) ядерный арсенал России. Россия обвинена в неспособности охранять свои расщепляющиеся материалы.

Полный джентльменский набор времен холодной войны. Конфуз тем не менее приключился отнюдь не с Россией. Через некоторое время руководство БНД- немецкая разведка и БФФ - ее немецкий антипод ушли в отставку. Промурыжив около двух лет немцы передали - таки России собственно предмет контрабанды - кусок презренного радиоактивного металла. Вердикт был ошеломляющ для них и естественен для нас: плутоний не российского происхождения. Кому нужен был миф о русской радиоактивной мафии? А ведь речь шла именно о ней. Невидимой, как радиация. Без запаха и цвета. Сколько глупостей было написано о корумпированности армейских офицеров и преступного мира.

С какой целью он был рожден и раздут?"

Это был повтор. Слово в слово он воспроизводил свое выступление перед учащимися юридического колледжа.

"Все просто, как все гениальное.

Во-первых, надо было скомпрометировать Россию на рынке торговли радиоактивными материалами. Вытеснить конкурента оттуда.

Во-вторых, с помощью затеянного скандала так называемым контролерам проникнуть к российскому ядерному оружию.

В-третьих - это уже внутренняя предвыборная задача в Германии - поднять шансы Коля в ходе избирательной кампании.

Не кажется ли сегодня, что шумные рапорты руководителей американских и прочих специальных служб словно проигрывают старый сценарий.

Нет русской военной угрозы, так почему не разыграть криминальную карту? Почему не напугать Черной кошкой американский парламент, не парализовать волю западных правительств. А заодно и выбить ассигнования для потерявших советского противника специальных служб. А заодно добиться прав на расширение их деятельности. Естественно на территории России. Примечательно, что анализируя заявления представителей специальных служб и правоохранительных органов невольно усматриваешь противоречия. Первые - то бишь ЦРУ и кампания делает огромные глаза и пугает обывателя русским Мишей Квакиным."

Дежурный с изумлением уставился на шевелящего губами полковника - "Совсем бедолага дошел!"

"Шеф ФБР делает такие же глаза не понимая о чем шум: ведь русская мафия для его ведомства розовые цветы на зеленой лужайке. Это не китайская Триада, не японская Якудза и не итальянская мафия. Сложности есть, но весь мир состоит из сложностей. И это не значит что надо кричать "караул". Вторит ему и шеф ИНТЕРПОЛа Раймонд Кендалл.

Несогласованность заявлений проливает свет. У сыщиков факт определяет ситуацию. У ЦРУ - политическая ситуация требует факты.

Мы хотим гордиться русским балетом и космонавтикой, Нашей литературой и нашими учеными. Сегодня нас пытаются приучить к мысли, что русская мафия - лучшая в мире. Но не хочется.

Калиниченко слышал гром аплодисментов. Он встал и поклонился.

На эти темы думать Калиниченко приходилось практически каждый день. Отдел который он возглавлял был на острие атаки на оргпреступность. Вчера она пряталась, пытаясь выдать себя неловким движением. Сегодня? Сегодня ее представители не скрываясь передвигаются на Джипах с зеркальными стеклами. И по марке авто можно было судить о ранге лица в преступной иерархии. Чем круче машина - тем выше положение.

Своих подопечных Калиниченко мог назвать хоть по порядку, хоть в разбивку. Все эти "Бригадиры", "Трофимы", "Арнольды" ему снились по ночам. Сны были исключительно черно-белые. Снова и снова он ловил, крутил и бросал бандитов в машину. Но ночи для возмездия не хватало. Смыкая назавтра глаза он встречался с этими же персонажами и начинал все сначала. Они улыбались ему как старому знакомому, доброму и безобидному. Они садились в свои тачки посылая оперу воздушные поцелуи. Ни разу до полной победы Калиниченко не "доспал".

В нынешней ситуации ему приходится выполнять сразу две задачи. Только в его подчинении было немногочисленное силовое подразделение, выполнявшее самую черную работу - задержания, освобождения заложников. Они за два прошедших с момента создания отдела научились многому. И коммерсантов от рэкетиров защищали, на "стрелки" грозящие тяжелыми последствиями выезжали, дважды освобождали людей из рук бандитов.

Пусть оснащение было не ахти, но у парней было главное - остро развитое чувство справедливости и большое желание. Если бы "Альфа" не прибыла задачу пришлось бы выполнять им. Но к счастью... Именно к счастью, потому, что к подобной ситуации они были просто не готовы, и не приведи Господь штурмовать, то последствия были бы...

Второй задачей была та, которую собственно он сейчас и пытался решить - достать деньги. Кто-кто, а уж он точно знал, что где, когда и почем. Банк куда он вынужден обращаться был не ахти. Откуда в нем появилось столько денег именно сейчас? Некоторая информация по нему была, но многое было не ясно. Службу безопасности возглавлял бывший коллега, но именно поэтому к охраняемым им коммерческим тайнам проникать было невероятно тяжело. Прежняя корпоративность, когда дело касалось денег, уходила на десятый план. Сегодня приходилось все что касалось работы тщательно селекционировать.

Дружба дружбой, а работа... Вчерашние закадычные друзья замыкались в себе, являя собой пословицу - Кто платит - тот заказывает музыку. Потому Калиниченко не искал выходов через бывшего коллегу, а ломанулся напролом.

"Ничего, ничего. Что-нибудь придумаем." - Калиниченко успокаивал сам себя. Он почему-то верил в Москву. Как может верить провинциал во всесилие столицы.

Он не ошибся. Миронов поверивший в удачу тоже.

Президент банка выслушал просьбу с вниманием. Излагавшего ее опера он ни разу перебил, как-то сразу проникшись особым пониманием.

- Что я должен сделать?

- Необходимо распоряжение вашему филиалу на выдачу под расписку одного миллиона долларов.

Секретарши на месте не оказалось: Президент сам отпустил ее "по личным делам". Не долго раздумывая он вынул фирменный бланк и от руки золотым "Паркером" начертал указание.

В нем не было слова "прошу". Текст был краток. Осталось только отправить.

- Сами справитесь? - Президент улыбнулся "Как приятно делать добрые дела. Это качество настоящего мужчины!" - подумал он, отметив, что фраза достойна стать рекламой Банка.

- Давайте отправим от вас. - Миронов решил завершить дело не выходя из офиса: отсюда это сделать элементарно по факсу в филиал. Из конторы куда посылать? На деревню дедушке: может в Управлении и факса то нет.

Президент вызвал своего помощника. Миронов набрал номер своего дежурного.

"... Его глаза

Сияют. Лик его ужасен.

Движенья быстры. Он прекрасен.

Идет ему коня подводят.

Ретив и смирен верный конь.

Почуя роковой огонь..."

Все было решено положительно, теперь дело за ним, за его расторопностью.

Но уже подъезжая к банку Калиниченко понял, что ситуация не так проста. Смутное беспокойство овладело им, когда он увидел два черных Джипа "Чероки" у главного входа. Машины были знакомы, от чего екнуло в груди.

- Весь резерв немедленно к банку! Немедленно! - запросил Калиниченко по рации. Он был уверен, что не более, чем через семь минут здесь будут все наличные силы не задействованные в операции. В полной выкладке, готовые ко всему. В поле, где стоит автобус с бандитами он взял половину: остальные - резерв почувствовали себя оскорбленными и сжались для рывка, как стальная пружина.

Предчувствие осложнений обстановки не замедлило сказаться. Уже в приемной он увидел много знакомых лиц, главным из которых был Эдуард Марченко или "Арнольд", как его величали среди братвы. С ним "Старая гвардия", которую оставляют на крайний случай и которая гибнет последней на Вотерлоо.

Бойцы Калиниченко уже готовы применить оружие. Они были возбуждены и злы. В таком состоянии и Калиниченко это знал, они были способны на все, забыв, что лишь 10 процентов времени они должны думать о деле и 80 - о том как потом объяснять это дело в прокуратуре.

- О чем шум? - появление Калиниченко теперь усложнило ситуацию для пришлых. Эдуард грязно выругался. Так вляпаться он не ожидал. Конфликт с ФСБ был ему противопоказан и он корил себя за то, что поехал сам, а не ограничился двумя-тремя шестерками.

- Прорываются товарищ полковник, - один из бойцов сделал шаг вперед.

- Вижу. Что случилось? - вопрос был обращен к Арнольду.

- Да вот товарищ позвонил, сказал что на него наехали бандиты...

- А вы собственно кто? Милиция? Прокуратура? ФСБ? Отец, сын или святой Дух? - Калиниченко отступил чуть назад, спиной блокируя пути для прорыва на улицу.

- Да нет, начальник...- крепкий бритоголовый взял инициативу на себя. - мы так по-дружески.

- А по-дружески у вас случайно оружия с собой нет?

- Нет, что ты... вы. Двое заерзали.

На шум выглянул Чехов и испуганно захлопнул за собой дверь. И было от чего. Атмосфера уже накалилась. За спиной Калиниченко появились запыхавшиеся парни. Они были вооружены, а потому моментально оценив обстановку на автопилоте приступили к работе.

- Всем на пол. - кашемировые пальто устлали мраморные плиты. Ложились лениво, огрызаясь и переругиваясь. Трое особенно... Именно у них были стволы.

- Брать всех, потом разберемся. - Калиниченко было не до них. Он уже рванул дверь кабинета...

- Ну, сука, считай что тебя заказали. - привычно бархатный голос Эдика был неузнаваемо грубым.

- Меня? - притормозил Калиниченко.

- Его!

- Спасибо на добром слове.

Пора было разбираться с банкиром. И снова надежда на успех дала сбой. Как был прав бывший начальник управления - говоря: "Успех это не только интуиция и опыт, но и отсутствие роковых случайностей!"

Блокировав начальника чекисты не догадались попридержать на работе кассиршу, которая благополучно отбыла домой. Без нее денег получить было невозможно.

- Да, я получил вашу... факс от Президента и готов...- голос Чехова дрожал, а в глазах стоял ужас. Угроза прозвучавшая минуту назад парализовала волю и тело. Все случившееся за эти полтора часа казалось диким бредом. Миллион баксов, чекисты, домашний арест, приезд Эдика... "Господи за что все это мне? Надо было просто позвонить шефу и решить вопрос самому. Теперь Эдуард считает, что я организовал засаду..."

- "Арнольд" - твоя работа? - Калиниченко вошел в его положение.

Чехов кивнул.

- Крыша?

Снова кивнул.

- Давно?

- Год.

- А ваша служба безопасности?

- А...- банкир махнул рукой. - Давайте документы, пока кассиршу привезут.

Калиниченко подал удостоверение и доверенность. Тот бегло глянул и положил на стол.

- Ладно. - он уже почти отошел от пережитого и думал как закончить это дело. "Может последнее в моей жизни". От этой думы оно приобрело для банкира особый смысл. Он много грешил в этой жизни и может сейчас, способствуя вызволить попавших в беду людей, хоть чуточку облегчит...

- Ладно - повторил он. Но его взгляд снова скользнул по документам. Ему стало плохо. На бланке доверенности было написано "Федеральная служба безопасности", а в удостоверении полковника Калиниченко значилось "Федеральная служба контрразведки".

- Нет не ладно! - Чехов напрягся. - Эти документы не действительны.

Калиниченко бросило в жар.

- Что еще?

- Вот смотрите.

- Ну и что?

- А то, что доверенность выписана на сотрудника "безопасности", а вы сотрудник "контрразведки". Надо переделать...

- Что переделать? Что? - Калиниченко готов был пристрелить этого...

- Или то или другое.

- Идиот! ФСБ является правоприемником ФСК. Закон не читал? - следующий вопрос банкира мог стать последним. А заказ Арнольда может быть исполнен раньше, собственно заказа.

Чехов пожал плечами.

- Я не могу...

- Можешь! - Ой как можешь...- Калиниченко сосчитал до десяти. - Сейчас приедет кассирша и ты все сможешь... Если сможешь. А сейчас включи "Тефал" и сделай кофе. Думаю нам не повредит.

Через двадцать минут подали автобус с ОМОНом, куда погрузили "крышу". Наблюдавшие со стороны зрители были в шоке, как от выступления Копперфильда. На их глазах состоялось ограбление банка в областном городе! Это стоило много. ОМОНовцы же, увидев Арнольда, были ошеломлены и повержены. Сопя в черные дырявые маски они осознали собственную причастность к тому, о чем будут говорить в веках. Считая клиентов они прониклись невероятным уважением к ЧК.

Легенда уголовного мира "Арнольд" был кроток как евнух после поста.

Да и что суетиться: ровно через двадцать минут он поедет домой после многократных извинений. "Завтра посуетимся!"

Прибывшая на службу кассирша даже не обратила внимания на происходящее. Дома кипели в баке банки: консервирование овощей было в разгаре. "Черт бы побрал эту работу..."

Кассирша была толстая и по известной причине недовольная. Он делала все медленно и при этом совершала множество ненужных движений - тяжкое наследие прежней "сберкассовой системы". Она долго вынимала ключи, их несколько раз роняла, шла к хранилищу задевая за углы, и потирая бока. Дважды отключала сигнализацию, которая после первой попытки истошно заорала. Но взяв в руки пачки она показала высший пилотаж.

Это было показательное выступление на конкурсе факиров мира.

Она считала со скоростью "Пентиума". Лица американских Президентов на купюрах слились в одно изображение.

"Мультипликацию придумал кассир!" - наблюдая фокус пришел к выводу Калиниченко.

И при этом она успевала считать!

- Нонна Петровна это феномен. - Чехов любовался от души. - Между прочим до сих пор считает на деревянных счетах.

- Угу! - Кивнул Калиниченко не отрывая глаз от манипуляций "Нашел чем удивить. У нас в конторе тоже..."

Миллион она пересчитала в момент...

Чехов стал свободен.

Пока.

Лента факса с иероглифами объяснения вылезла на пульте дежурного по управлению. Связь была отвратительная: некоторые строчки вышли как сплошная черная линия.

- С показаниями Левченко сверили? - Олег загибал пальцы на правой руке, считая пассажиров .

- Тихомиров сверил. Правда цифры гуляют... - цифры расходились несущественно, в основном по количеству мужчин.

- А ты сам-то когда нибудь считал пассажиров с которыми едешь в автобусе? - подобный люфт был естественным.

- Что я ненормальный?

- Вот и сержант - человек в здравом уме. Тем более что он наблюдал посадку со стороны. - Олег улыбнулся разглядывая пляшущих человечков на листе. - Хотя после всего пережитого у него явно землетрясение мозгов. И верить всему можно с большим допуском. Честно говоря не думаю, что он нам чем-то поможет. Но чем черт не шутит. Итак раз, два, три...

Насчитали тридцать взрослых и пять детей.

- Автобус, ответь...- кому ответить Олег явно не знал.

Позывной для оперативной группы в разговоре с бандитами определить не догадались. Да, впрочем, это было не надо: абонента два. "Автобус" и "Поле. -...мне.

Рация молчала.

- Выключили что ли? - такое бывало, если с рацией обращаются не умело. Или если не желают, чтобы их беспокоили в критическое минуты. Если не дай Бог это так, то придется начинать контакт сначала. Но динамик возмущенно пискнул.

- Ну, слушаю.

- Как дети?

- Слушай Дзержинский, дети при родителях и в вашей чекистской помощи не нуждаются. - абонент был по голосу спокоен. - Деньги привезли?

- Отвечай на вопрос. - Олег скрежетал зубами.

- Утром деньгами, вечером ответы на вопросы.

- Я спрашиваю, как дети? Ты понял. Деньги будут если с людьми ничего не случится.

- Угрожаешь?

- Предупреждаю, - и отпустив кнопку, выругался "козел!"

- Не предупреждай. Мы не злодеи. Но бабки нужны. И чем быстрее, тем лучше.

Олег взглянул на часы: заложники находились уже в плену около двадцати часов.

- Как достанем, так получите. Я спросил, что с детьми.

- Нормально. Все! Конец связи. Но помните, что я зря слов на ветер не бросал.

Темнота навалилась стремительно. Практически без сумерек. Автобус на дороге был почти неразличим. Олег даже не заметил, как пролетел этот день. Небо было безлунным, но невероятно звездным. Ни тучки ни облачка. Словно обугленные вершины деревьев частоколом охватили поле.

- Надо подсветить автобус.

- Попробуем, - Гусаков поежился. Не по погоде оделся, не по погоде. В шкафу второй год пылился нелепо сшитый, мятый но невероятно теплый камуфляж: от охоты до охоты.

Как он ежедневно мешался в шкафу, как был бы к месту сейчас. Гусаков даже кожей ощутил как приятна эта пыльная ватная тяжесть. Он сейчас завидовал коллегам из Москвы. На Олеге была теплая меховая куртка - человек бывалый, знает службу! На бойцах тем более. Многие натянули поверх одежды бронежилеты, хоть и титановые, но дающее дополнительное тепло. Правда, через какое-то время начинаешь ощущать усталость от непривычной тяжести, но зато не околеешь. Более того даже бывает жарко. Но сопревших меньше, чем замерзших.

"Надо кого-нибудь послать в контору, чтобы привезли со склада теплую одежду". Но мелькнувшая мысль была контрпродуктивна изначально: склад второй год радовал чистотой, пустотой и "нематериальностью" полок. Только до сих пор несписанные фуражки с васильковым околышем громоздились памятником КГБ. Все они были 54-го размера. Вместе с прочим обмундированием они завозились каждый год, а расходовались реже других размеров 57-59-го. Головы столь несерьезного объема в конторе были редкостью.

Послать за теплой одеждой, а потом выделяться своим положением Гусаков посчитал лишним. Чавкая и похрустывая уже схватившееся от легкого морозца грязью он шагнул в мглу. Осветить автобус можно было только одним способом. Примитивным и естественным: развернуть наличные машины и включить фары.

Вскоре как по команде заурчали моторы и по периметру поля блеснули огни. Машины растянулись по опушкам и, развернувшись, как избушка задом к лесу, полоснули галогенными фарами поперек поля. Рыкнул движок БТРа: тугой, словно стальной меч луч прожектора лег вдоль горизонта. Как тогда в в октябре 93 года у Останкино. Этого Олег забыть не мог. В ту роковую ночь он рванул на "Жигулях" с командой к телецентру. Улица Королева напоминала праздничное гулянье. Вдоль тротуаров сплошным монолитом стояли иномарки. Проезжая часть заполнена зеваками. Ближе к телевизионной башне народу было меньше, но страсти кипели яростные. По парку мотались БТРы обезумевших "Витязей". Такой же тугой луч распарывал толпу, а поверх него бил крупнокалиберный...

- Вы что там? - голос в рации был взволнован. - Не шутите, в автобусе люди.

- Нормально, успокойся. - Олег пытался говорить без дрожи в голосе. Только сейчас он понял, как непродуман был этот шаг. Неожиданная ночная атака, словно на Зееловских высотах, могла дорого стоить. - Успокойся! Мы включили свет.

- Включите ближний! Если боитесь что мы скроемся.

"Грамотные. Боятся, что ослепим и... Ближний не так агрессивен".

- Перейдите на ближний! - бросил он в темноту. Поле словно притухло. - Устраивает?

- Устраивает. И не шалите. - станция дала отбой.

Прошло уже почти три часа, как гонцы отбыли за деньгами. Час-полтора дорога. Туда сюда еще час. "Туда-сюда" - это накладки. В зависимости от серьезности накладки, можно добавить еще часа три. В таких случаях или решается сразу, или... "Скорее всего это второй вариант. Бабки есть, но почти недосягаемы. Теперь результат зависит от множества составляющих. Каждая из этих составляющих также зависит от нюансов. К счастью из Москвы не торопили."

Сейчас что-то не складывалось, но резерв времени еще оставался. Несмотря на это Олег тревожился, тревожился так как обязан тревожиться руководитель операции отвечающий за жизнь и своих и чужих людей. Как ни странно, но автобус признаков озабоченности не подавал. То ли там понимают ситуацию, то ли ей полностью владеют! По всем законам антитеррористических ситуаций скоро агрессивность бандитов начнет спадать. "Хотя кто сказал, что они агрессивны? Разговор хоть и бесконтактный, но вполне приемлемый. Если отбросить наигранность (а она вполне естественна) то ситуация несколько странная. Такое впечатление, что это не у нас, а у них все идет по плану."

Олег посмотрел в бинокль. Автобус не подавал признаков жизни.

"Стоп! Что за план? Интересно, это надо разжевать. Итак автобус захвачен в Москве. Он идет в "Мухосранск", простите за вольность. Но здесь не Женева и нет банков с огромными суммами наличных. И тем не менее они легализовываются именно в этом городе. Более того, на их счастье, деньги находятся именно здесь, а не в Женеве.

Случайность? Может быть. Эх, сюда бы мудрую голову Пушкарного. Этот облученный сразу что-нибудь бы придумал. Но его нет, как нет и Змея Горыныча с тремя головами.

Допустим случайность. А сотовый телефон случайность? И звонок по нему в ментовку.

Хотя кто сказал, что там именно сотовый?

- А что пищало?

- Хорошо принимаем эту версию. Хотя как ее отбросить, если она реальность? Что из этого следует? А то, что с минуты на минуту на него поступит звонок от подельщиков. Сколько их? Может быть много, но телефонов много не надо. В конце концов можно звонить и из банка. Можно...

Стоп! Банк! Допустим кто-то знал, что именно сегодня в нем образуется энная сумма. Взять ее так просто нельзя. Накладно. Тогда...

Ну если они такие крутые, то чего проще взять именно в банке. А если у него крыша? И не менее крутая.

Черт знает что происходит в этих условиях непредсказуемой демократии!"

- Связи с машиной нет?

- Есть. - Гусаков с инициативой не лез, но обстановкой владел. Он каждые полчаса звонил водителю. - Она сейчас в банке. Калиниченко тоже. Там та-кое! Но об этом потом.

- Да уж. Давай по существу.

- Из Москвы добро есть. Сейчас поехали за кассиршей. Калиниченко "держит" банкира.

Олег поморщился. "Не знаешь, где упасть. Банкира фактически арестовали, а кассиршу - держательницу ВСЕГО! забыли."

- Далеко она живет?

- Да нет тут во все концы по полчаса, а с учетом времени и того быстрее.- с опушки потянуло чем-то вкусным.

- Поесть привезли. - Гусаков сглотнул слюну. - Подтянемся?

- Что-то не хочется. - идти на опушку к людям, которых он так грубо удалил с КП, Олегу было неловко. О еде он действительно забыл, как забывал всегда в напряженные моменты. Но запахи доносившиеся ветром, включили рефлексы и желудочный сок щипнул поджившую язву. Командирское часы блеснули зелеными стрелками: с момента отлета из Москвы прошло уже более двенадцати часов. И теперь сопоставив это с запахом съестного понял как проголодался. Но понт дороже денег!

- Да чего уж. - Гусаков хлопнул по плечу, - Пойдем. Это мой начальник ХОЗО расстарался.

За пожухлыми кустами в свете аккумуляторного фонаря благоухал длинный стол. Олег много раз бывал на подобных акциях, но чтобы стол! Стол накрытый скатертью! Белый рояль в этом лесу показался бы более реальным. На пластиковых тарелках громоздились куски варенных кур, грубо порезанная колбаса, сыр, соленые огурцы. Бутылки с минеральной водой неизвестного происхождения. Явно местного. "Как откроют где источник вонючей воды, так сразу ей целебные свойства приписывают", - улыбнулся Олег

- Воду попробуй. Изумительная. От всего помогает. - угадав мысли, самодовольно подмигнул Гусаков.- "Знай наших!" Гордиться было чем. В сложнейших условиях финансирования его люди находили резервы. Где и как одному Богу известно. Но находили и вполне честно. Иногда подписывая финансовые бумаги он диву давался смекалке своего хозяйственника. Памятуя теорию Суворова, что интенданта можно расстреливать через шесть месяцев без суда и следствия, он не раз оставлял у себя счета и документы. Втайне от сотрудников, боясь оскорбить их своими подозрениями, он консультировался с самыми доверенными людьми и получал единственный ответ - все законно.

Способность накрывать столы была отрыжкой прошлой эпохи. Тогда и поводов было хоть отбавляй и со средствами полегче. Но как бы то ни было порочная примета эпохи застоя в этот час показалась сказочным подарком.

Адмирал с радиотелефоном в ухе уже сочетал приятное с полезным. Он рвал зубами американский окорочек, как чеку из последней гранаты. Белели пластиковые стаканчики в руках офицеров спецназа. Первый праздник души за эти сутки.

Неподалеку толпилось местное руководство. На всех были ватные бушлаты. "Догадался!" - удовлетворенно отметил про себя Гусаков. Водитель тащил куртку и ему.

На душе стало легче, а телу теплее.

- Где достал?

- У военных. Взял на прокат, - отрапортовал хозяйственник. - По пятьдесят грамм?

Гусаков вопросительно посмотрел на Олега.

- Пьянству бой! - качнул тот головой.

- Но перед боем надо выпить! - продолжил Адмирал.

Два холщовых мешка с фирменным штампом банка приятно оттягивали руки. Миллион долларов, ни центом меньше. Кто бы знал, что когда-нибудь придется держать такие сокровища в своих руках. Однако чего-то сверхъестественного Калиниченко не испытал. После проведенной операции, испытанных стрессов он чувствовал себя, как выжатый лимон. Казалось, что запас нервных клеток исчерпан полностью и сейчас организм живет в кредит.

Водитель предупредительно распахнул багажник.

Машинально швырнув туда деньги, Калиниченко потянул ручку двери.

- Господи, миллион баксов в багажник?

- Куда же их? - Водитель, не державший за свою жизни и десяти долларов в руках, относился к заморской валюте скептически. - На ходу багажник не вскроют.

- Логично, но не надо класть все яйца в одну корзину.

Калиниченко понимал нелепость ситуации и тем не менее перенес один мешок в салон.

- А где машина сопровождения?

Машины ГАИ поблизости не было.

- Отъехали заправиться. Минут десять назад. Будем ждать? - Водитель виновато затоптался на месте.

Ситуация была некомфортная. Своих бойцов Калиниченко отправил вместе с Арнольдом. Они были в курсе всех событий, а потому могли помочь задокументировать. Упустить такой шанс он просто не мог. Но сделав это, он нарушил заповедь, известную первогодкам. Не мудрствуя лукаво, можно было признать, что он остался один.

"Подождать? Что выиграю? Уже столько времени потеряно. А если... Там ведь каждая минута дорога. Тем более что езды здесь всего ничего. Да и кто обратит внимание на одиночную машину на трассе?"

- Поехали, - решительно сказал водителю. - Гаишники пусть догоняют.

В наушниках оператора радиоперехвата послышался зуммер вызова. Номер сотового они смогли пробить и подстроиться к нему. После третьего гудка голос из автобуса.

- Слушаю.

- Бабки поехали!

- Отлично."

Всего четыре слова. Он черкнул на бумаге и передал капитану.

- Свежак.

На проводе была она. Именно сейчас Чехов не желал с ней разговаривать. Нет, он, конечно, хотел, но после всего пережитого не мог.

- Уважаемый, не кажется ли вам, что заставлять даму ждать - по меньшей мере неприлично.

Слышимость была удивительная. Вибрации голоса, придыхание были такими отчетливыми, что казалось - она здесь, рядом.

Даже причудилось, что пахнуло ее любимыми духами "Опиум".

"Господи, за что такие испытания?"

- Я... Простите, срочное дело...- Чехов стушевался.

- Срочное? - Лидия Максимовна повысила голос. - Я думала...

- Ей Богу!

- Я думала, что для вас нет более срочного дела, чем встреча с красивой и обаятельной дамой...

- Это не дело...

- Не дело?

- Это счастье! - Чехов глубоко вздохнул. Действительно, что могло быть более существенным в данный момент?

- Так что же вы это счастье игнорируете?

- Буду через пять минут.

- Ну, ну...

Стремительно проходя мимо своих охранников, Чехов одарил их таким взглядом, что те стушевались, отводя глаза.

"Суки!"

Машина завелась сразу. Мощный двигатель рванул в две сотни лошадиных сил. Чехов почувствовал, как мягко тело вдавилось в кожаные подушки. Он несся, не обращая внимания на светофоры, гаишников, пешеходов. Он снова чувствовал себя хозяином, которому подвластны все и все. "Пусть прошлое останется в прошлом." И это прошлое - недавнее настоящее - меркло, уходило на второй план, в преддверии встречи. И даже предстоящий разговор не страшил, не пугал.

"Увидеть ее и умереть!"

Маленький ресторанчик был пуст. Он знал это и потому выбрал именно это место для встречи. Отремонтированный при непосредственном участии его банка, кабак предназначался только для своих. Интим был европейским. И свет, и музыка, и даже отдельный кабинет - все было продумано до мелочей. Вышколенный, привезенный из Литвы персонал являл собой высший европейский шик, диковинный для провинциального города.

Метр встретил Чехова, как своего хозяина. Почтительно склонился, явив геометрически четкий пробор, лично принял небрежно брошенное кашемировое пальто.

- Прошу!

По ходу, словно волшебник, он подхватил из стоящей вазы огромный букет роз и вручил гостю. Розы благоухали.

- Я дико извиняюсь...- начал Чехов, как только за ним затворилась дверь кабинета.

Но она не дала ему завершить. Он почти задохнулся от мягких податливых губ.

- Ну раз дико извиняетесь, то я вас прощаю. - Лидия Максимовна оправила блузку. - Тогда в порядке примирения прошу штрафную.

Чехов плеснул в бокалы шампанского.

-"У штрафников один вопрос, один ответ.", .- он чуть пригубил из бокала. - А закусить штрафную.

Лидия Максимовна улыбнулась. И снова перехватило дыхание от губ, от тела. Еще крепкого, но невероятно мягкого, обольстительного в этом, второй молодости, возрасте.

- Ну, ну...- отстранилась она от него. - Еще закусим. Так что там стряслось?

Рассказывать случившееся без предисловий и предварительных комментариев значило записать себя в клинические идиоты. Еще в машине он думал, как сможет изложить все достоверно. Но даже самый достоверный, в деталях и подробностях рассказ сейчас выглядел, как второсортная фантастика со страниц местной прессы.

- Да так, чепуха. - Он оторвал кусочек мягкого лаваша. - Просто фантастика какая-то. То ли номер цирка шапито, то ли сюжет Хичкока.

Лидия Максимовна смотрела, не отрываясь. Интуиция ей подсказывала не самое доброе.

"Господи, что я несу..."

Короче, ситуация такая...- он начал излагать все в хронологической последовательности, не опуская детали, долго и нудно рассказывая о своих переживаниях, часто риторически восклицая "Представляешь!" Она сидела окаменевшая, не выражая своего отношения. По ее серым огромным глазам было невозможно понять - верит - не верит?

Это было плохим симптомом. Обычно она умела играть. Она была прирожденная актриса. Мимолетной улыбки, выразительно поднятой брови, пожатия плеча бывало достаточно чтобы понять ее. Во всяком случае она могла показать, чтобы ее поняли. Но сейчас...

Чехов понимал, что за этим молчанием идет напряженная работа мысли, суммирующей анализирующей и готовящей окончательный вердикт.

И только когда он рассказал о заключительном моменте, ее глаза чуть потемнели.

- Вот такое приключение, приключилось со мной нынеча. Простите за тавтологию. - он протянул шампанское к ее бокалу. Она закрыла его рукой.

- Коньяк пожалуйста.

Чехов удивленно взглянул на нее.

- Коньяк, я сказала! - еще минуту назад воркующий голос стал хриплым.

Он открыл коньяк. Чуть плеснул.

- Полный бокал.

В бокал ушла почти треть бутылки. Лидия Максимовна молча и не глядя на него и не чокаясь выпила.

- Значит он заказал тебя? - она провела пальцем по краю бокала. Стекло издало отвратительный звук. - Да?

Чехов пожал плечами.

- Миленько, миленько...- она что-то соображала.

- Да он так сказал...- Чехову стало плохо. Он почувствовал, что надежда на сочувствие рушится. Что после рассказанного Лидия не станет успокаивать, отвлекать, помогать участием. Она хорошо знала нравы местной камарильи, а потому имела свои подходы к складывающимися ситуациям. - А что?

Более глупого вопроса придумать было нельзя. И это ее рассмешило.

- Что? - она заливисто захохотала. - Что?

Смех неожиданно оборвался.

- Смотрю я на тебя и не пойму, ты умный или прикидываешься?

- А что? - снова машинально произнес Чехов. Теперь ее глаза стали узкими и злыми.

- То, сынок! То! Но прежде чем я тебе это "то скажу" выпей. Не скупись лей щедрой рукой. Тебе сегодня можно.

Чехов налил себе.

- Налил? Так давай теперь выпьем знаешь за что? - себе Лидия Максимовна налила сама. - Давай выпьем за упокой рабов Божьих Германа и Лидию.

Она залпом выпила. От удивления Чехов отставил бокал в сторону.

- Что не пьешь? Там не дадут. - она раскраснелась.

Сквозь слой косметики как-то резко проступила рыхлая кожа, обозначились морщины. - Да, именно так.

Она потянулась за сумочкой. Неловкой рукой тронула ремешок. Сумочка упала на пол рассыпав на палас все свое содержимое: косметику, кредитные карточки, какую-то мелочь, упаковку презервативов.

Нагнувшись подняла только сигареты и не разгибаясь прикурила. Приняв исходное положение она откинулась на спинку стула.

- Так вот милый. Я не знаю кому и для каких заложников ты отдал лимон, но я знаю другое: если этого лимона не будет завтра к обеду, то...- она выпустила тугую струю дыма. - То у меня будут не меньшие проблемы.

- Так что делать? - просипел Чехов.

- Бороться и искать...

- Но как? Неужели ничего нельзя...

- Если хочется то можно. То что ты подставил меня, я логически понять могу. Ну не знал ты... Хотя те проценты, которые полагались тебе могли бы побудить твои дряблые мозги соотнести причины и следствие...Или ты полагал, что это за твои красивые глазки, за твой... тебе тысячи баксов отвалят? Нет мальчик. Ты начал серьезную игру...

Да Бог со мной. Зачем ты Альфреда подставил?

Этот вопрос он за последний час задавал себе не одну сотню раз.

- Дурак, - он опустил голову.

- А дураки не должны размножаться. Или ты не знал? - она пристально посмотрела на него. - Вижу по глазам твоим глупым, что знал. И тем не менее?

- Я к тебе хотел...

Она удивленно посмотрела на него. Такого она не ожидала.

- И ты?..

Чехов кивнул.

- А тебе сколько лет?

Теперь настал черед удивляться ему.

- Просто я анекдот вспомнила. "Идет молодец по лесу, а навстречу ему Баба-Яга.

- Попался, - говорит, - сейчас я тебя съем.

- Не ешь меня бабушка, все что хочешь сделаю.

- Ну тогда трахни меня. Если понравится, то выполню твои три желания.

Задумал молодец желания: дачу, машину и жену красавицу. Закрыл глаза и исполнил все в лучшем виде.

- Понравилось бабушка?

- Очень, добрый молодец, - да и пошла восвояси.

- А машина? - кричит он.

- Э - э, дурачок. Такой большой, а в сказки веришь."

- К чему ты это?

- А к тому, мой дорогой, что делу время - потехе час. А потеха, даже самая приятная, всего лишь потеха.

Она снова закурила.

- Но за слова твои сладкие ценю. Никогда не знала, что простой пистон станет оружием массового уничтожения. Дай, я тебя поцелую, Хуанито ты мой.

- Что же делать?

Она снова налила коньяка.

- Не много? - Чехов не верил своим глазам. Бутылка была почти пуста, но Лидия почти не пьянела.

- Нормально. Прикинем. Итак шанс, что деньги вернутся все-таки есть, а потому не будем драматизировать. - Она снова становилась той самой Тереховой, которую и любили и боялись. Уже открылись челюсти капкана. - Так, со мной ясно. Теперь с тобой. Арнольд хоть и шишка, но в этом лесу не он один... Кто на тебя наезжал в первый раз.

- В смысле?

- Не в автомобильном, а прямом. Кто в первый раз наезжал на банк?

- Я не знаю его, но у него морда такая...- Чехов развел руками. - Синяя какая-то.

- Господи, никак Монитор?

Чехов пожал плечами. "Ну и кликуха!"

- Тогда это в корне меняет дело. Дай-ка свою матюгалку... Да телефон свой...

Через двадцать минут в кабинет вошел парень с удивительно фиолетовой необъятной рожей. Лидия Максимовна приняла его в свои теплые объятия.

Она снова была роковой женщиной.

Калиниченко открыл бардачок и вынул трубку радиотелефона.

- Будьте добры, два-двадцать два.

- Соединяю.

Через пару секунд отозвался водитель Гусакова.

- Где шеф?

- Позвать?

- Давай.

- Слушаю, Гусаков.

- Николай Степанович, я выехал.

- Да уже знаю. - Гусаков усмехнулся. Радиоперехват сработал оперативно.

- Иду без сопровождения...

- Как без сопровождения? - Гусаков поперхнулся. Это прозвучало дико и нелепо. - Как без сопровождения?

- Своих отправил с "Арнольдом", а ГАИ отъехали заправиться.

- С ума сошел? Высылаю прикрытие.

Такой легкомысленности от Калиниченко Гусаков не ожидал. В целом обстановка была нормальной, но именно в нормальной обстановке происходят самые ненормальные вещи.

"Хотя назвать нормальным то "как ведут" бандиты всю операцию было нельзя. Уже это было ненормальным. Трасса не длинная, но всякое может произойти: авария, столкновение, да мало ли что..."

Извинившись перед Олегом Гусаков поискал глазами Тихомирова.

- Значит такое дело... Возьми ребят с оружием и мухой навстречу Калиниченко. Он деньги без сопровождения везет..

Глаза Тихомирова блеснули как перископ подводной лодки.

- Объяснять некогда. Задача ясна?

"Чего шеф всполошился? - вогнал трубку в нишу Калиниченко. Он понимал свой просчет, и сам корил себя, но как нормальный человек пытался оправдать сделанную глупость. При любом, а он надеялся на лучшее раскладе, втыка не избежать. "Трасса спокойная. Вон и мигалка сверкает. Да и вообще победителей не судят."

Проблесковые огни приближались. Фиолетовые лучи скользили по пластику салона. Калиниченко нагнулся поближе к боковому зеркалу. Их догоняла, судя по очертаниям "Волга". Прежняя машина сопровождения ГАИ была "Жигули".

"Наверное, совпадение"

Но машина поравнялась и сидевший за рулем человек махнул жезлом, приказывая остановиться. Он почему-то был без формы.

- Что за черт! - Калиниченко снял автомат с предохранителя. - Не останавливайся, - приказал водителю. Тот что было сил нажал на акселератор. Машина заревела и стрелка спидометра резко пошла влево. Но "Волга" уже вышла на параллельный курс и ни на метр не отставала. Чуть выйдя вперед она мигнула поворотником и стала прижимать их к обочине.

- Гони! - крикнул Калиниченко. Однако правые колеса уже шуршали по щебенке. Чуть дальше чернела бездна кювета, щетинившегося высокой травой.

- Осторожно, справа...- но колеса уже скользнули вниз.

Что-то загремело, посыпалось. Пытаясь удержаться Калиниченко схватился за ручку двери. Машина сделала оборот и, кувыркнувшись через крышу, впечаталась колесами в землю.

Очнувшись в кювете в нескольких метрах от машины с почему-то горящим светом в салоне, Калиниченко сквозь радужные круги от удара головой увидел, как какой-то человек взбирается по склону кювета с мешком в руке. Это был тот самый холщовый мешок...

Калиниченко рванул автомат. Забитый трассерами рожок ("Доверь салаге вооружение! Сколько раз говорил, что трассер класть через четыре патрона!") выдал фейерверк. Пули летели четкой, невероятно красивой на темном небе пунктирной линией. Калиниченко не слышал очереди, но прекрасно видел, как несколько огненных точек впились в силуэт. От этого удара тот с ускорением пролетел вперед вверх по склону и упал ничком на обочину. Черные ботинки темнели на фоне более светлого неба.

Не отпуская автомат, Калиниченко хотел подняться, но нога подвернулась и резкая боль заставила опуститься на землю. Он почти не чувствовал голень. Нога была вывернута нелепо и неестественно. Калиниченко дотронулся до штанины. Чуть пониже колена торчало что-то твердое и острое. "Кость!" - подумал он и снова боль бросила его на землю. В ботинке было мокро и горячо. Переждав эту нетерпимую боль, он осторожно лег и подтягивая себя на руках, ломая сухую и жесткую, словно кустарник траву попытался ползти вперед к склону. Но боль снова полыхнула в ноге, радужный, невероятно яркий калейдоскоп ударил в глаза и Калиниченко глухо застонал. Он почувствовал, как липкий холодный пот моментально пропитал белье.

Голова кружилась, мешая сосредоточиться.

Он взглянул вверх. Небо полыхало отблеском фиолетового милицейского фонаря. Ноги в ботинках темнели на прежнем месте.

"Где деньги?" - сейчас весь трагизм положения, ставший реальностью из-за рокового стечения обстоятельств.

Он, превозмогая страдания, потянул себя вперед. Через несколько секунд уже вся одежда была мокрой. Высокая трава скрывала воду на дне кювета. Под руку попалось что-то гладкое, скользкое. "Пластиковая бутылка" - определил он. Он отбросил ее и снова подтянулся на руках. Он уже преодолел придорожное болотце, набрав полные рукава жижи. Теперь ботинки были прямо над его головой.

Поверх них прошелся яркий луч галогенных фар. Скрипнули тормоза. "Кто там еще?" На помощь он не рассчитывал. Калиниченко нажал спуск, четко отмерив дозу. Автомат Три яркие точки уши в небо.

- Не стреляй, свои. - это был голос Тихомирова. Он первым спрыгнул вниз, скатился по склону и схватив автомат за ствол вырвал из рук Калиниченко. В таком состоянии тот мог на любой самый дикий поступок.

- Ты, как?

- Там деньги...- Калиниченко била дрожь. Боль, усталость и полнейшее равнодушие навалились одновременно.

- Черт с ними... Где водитель?

В свете потолочного плафона была видна спина, неестественно белая шея, с алой полосой крови тянувшейся из уха. Он был жив.

Холщовый мешок валялся на обочине. Рассыпавшись цепью бойцы блокировали место происшествия. Адмирал не преминувший принять участие в акции матерился как сапожник. Он умом понимал всю несуразность ситуации, ее, как говорится нештатность, и тем не менее крыл в отца и сына и прочих родственников. Крыл и думал, что сам наверное сделал бы тоже самое.

Азарт - субстанция опасная, непредсказуемая по своим последствиям. Чет-нечет. И этот азарт (в корысть Калиниченко - жажду славы и чинов - верить просто не хотелось) сыграл злую шутку.

Лежащий на земле человек был без сознания. Две опаленные трассером дыры на одежде, мокрой от крови, на первый взгляд особой опасности представлять не могли. Ранения в плечо и бедро и то явно навылет. Над раненным уже неловко колдовал боец, пытаясь кое-как перехватить раны бинтом из аптечки. Бинта было мало он скручивался и не хотел повиноваться неумелым рукам, моментально алел, как только прикасался телу. Подошел еще один "фельдшер, твою мать" - выругался Адмирал, догадался стянуть конечности резиновыми жгутами.

Сорвав куртку санитар-любитель с удивлением обнаружил еще одну повязку. Профессионально сделанная, она плотно охватывала грудь, дыбилась ватой в районе плеча.

- А это что?

Разбираться было некогда человек приходил в себя после противошокового укола.

На поверхность вытащили Калиниченко и водителя. Последний уже почти оклемался, фактически шел сам, поддерживаемый с двух сторон.

- Что это было? - он изумленно смотрел вокруг, морщась от головной боли.

- "Сказка о царе Салтане" - "Полет шмеля". Вроде живой, раз интерес проявляешь. - Адмирал его внимательно оглядел. Руки-ноги на месте, глаз хоть и мутный, но внимательный. Даже в мертвенном свете фар алел то ли румянец, то ли невытертая кровь.

Калиниченко напротив был бледный, как простыня. Он крепился, но боль накрывала его с головой и он пытался сдержать стон. Тихомиров ловко сделал укол.

- Ну, наваляли, хоть лазарет открывай. - растерянно как-то по-стариковски покачал головой. - А говорят Чечня...

- А как хорошо начиналось! - вымученно улыбнулся Калиниченко. - Деньги взяли? - перед глазами у него поплыло и он отключился.

Положив его на заднее сиденье и аккуратно приладив к ноге доску-шину, "Волгу" с Калиниченко отправили в больницу.

Водитель от медицинской помощи отказался. Он ходил вокруг своей, мятой и искореженной автомашины, цокал языком, собирая в темноте разлетевшиеся от удара железяки.

Милицейская "Волга" была в полном порядке и даже рация включена.

Судя по всему никого кроме раненого неизвестного в салоне не было. "На что был расчет?" Нападение было дерзким до безобразия. И это ставило в тупик, лишая возможности подойти к происшедшему с логическими мерками. То что случайностью это быть не могло, было ясно и без анализа, но как соотнести происшествие на трассе с собственно с захватом автобуса? Тихомиров не мог связать концы с концами. Не мог этого сделать и Адмирал - мастер нестандартных версий. Кто, каким образом мог так рассчитать? Кто мог рискнуть на эту дикую погоню в одиночку? Откуда этот одиночка знал, что именно в этой машине деньги и что она идет без прикрытия?

Это же целая операция. Даже несколько. Мюллер с Шеленбергом и прочие Штирлицы были просто пацанами.

Неужели в машине был один? А кто сказал, что один? Тогда почему, если был второй, тот не взял деньги? И куда собственно делся? Откуда машина? И куда делось оружие? Ведь не мог же он нападать с голыми руками?

Вопросы роились, без видимой надежды на ответ.

- Документы проверили? - Тихомиров в очередной раз оглядел поле битвы. И только сейчас он бросил взгляд на лицо лежащего. Сквозь кровь и грязь на него смотрели глаза того, кто утром называл себя Левченко.

Автомат нашли в салоне. С предохранителя он был снят.

- Давно не виделись? - Тихомиров склонился на лежащим.

Тот смотрел безумными и недоумевающими глазами, словно перед ним стояло привидение.

- Я, я! - Тихомиров снял шапку. - А кто вы ныне?

Левченко отвернулся, закрыл глаза.

- Этого немедленно в реанимацию! Реанимировать так...чтобы...чтобы...Короче пусть делают все, но он должен говорить. - Тихомирова трясло. Он готов был лично реанимировать клиента, но бойцы ловко впихнули тело в салон и не попрощавшись рванули в сторону Тулы.

Через десять минут с помощью КАМАЗа, остановленного на трассе вытянули из кювета "Волгу". К удивлению очевидцев и радости водителя она завелась сама. Более того показала чудеса живучести: двинулась своим ходом.

- Вот почему Немцов чиновников на "Волги" сажает...- глубокомысленно заметил Адмирал, так и не осознавший мудрости этого политического шага молодого реформатора.- Что тебе "Джип"... Впрочем похоже.

Это было действительно так. Она стала вдвое короче и из за сломанной крыши в полтора раза выше.

Проехав метров сто, она неожиданно остановилась и стала резко сдавать назад.

- Во...чего это? - бойцы застыли.

Водитель минуту назад двигавшийся как в сомнамбуле прытко выпрыгнул из нее и бросился под откос. Он упал на колени и стал что-то шарить руками.

- Брат ты чего?

- Деньги! Деньги!

- Упавший со скалы отец Федор в поиске сокровищ...- оторопело произнес Адмирал, но сообразив что произошло первым скатился вниз. За ним спрыгнули остальные.

Только отъехав от места падения, водитель вспомнил, что мешков было два. Что второй был в багажнике... Укладывая в багажник вылетевший инструмент он не придал этому значения, но зрительная память восстановила все до мельчайших подробностей. Мешка он не вспомнил. Ясно, что мешок вылетел из раскрывшегося багажника, но поблизости его не было.

Блеснули фонари. Черная вспоротая земля, сломанный подлесок, вырванные с корнем кусты. Прочесывали по сантиметру. Цепью и поодиночке. Широко и далеко. Но серого холщового мешка не было нигде.

- Льва Александровича, можно к телефону?

Столь официальное обращение поставило Зеленого в тупик. Он уже хотел брякнуть "Ошиблись!", как сообразил, что Лев Александрович - он сам.

- Слушаю.

- Это тебя...вас беспокоит капитан Сергеев из МУРа. Помните?

- А старый знакомый? - Зеленый помнил "очень хорошо".

- Да, Сергеев...- капитан не знал как выйти из нынешнего пикантного положения. Этот парень из ГБ в беседе с полковником Королевым вел себя достойно. Ни полусловом не обозначил случившегося. "А ведь мог. Сколько таких чуть что, сразу орать "Погоны сорву!"

-... я по поручению своего руководства проверил вашего объекта.

- Свидетеля.

- Да, свидетеля.

- Кстати какого? Что на фото, или реального?

- Нет, реального: Левченко Евгения Васильевича.

Зеленый схватил ручку.

- Да?

- Так вот, получены любопытные материалы. Но это не по телефону. Может подъедете?

- Нет, лучше вы к нам! - еще раз попадать на Петровку не хотелось.

- Как к вам попасть.

- Нет ничего более простого! - афористичность фразы Зеленый сразу не оценил...

Записывая данные для бюро пропусков Зеленый, защелкал пальцами пытаясь привлечь внимание Медведя. Тот был весь во власти компьютера: вышел на шестой уровень тетриса, который уже час парализовывал его волю, делая из старого опера молодого дурака.

- Старик, брось ерунду...- Зеленый прикрыл микрофон.

Медведь нажал паузу на клавиатуре мимоходом бросив взгляд на листок. Его физиономия расплылась. Он закивал головой как дрессированный тюлень и ткнул пальцем в сторону окна.

- Кстати, товарищ капитан, вы как относитесь к обществу защиты животных?

- Не по-нял? - Сергеев произнес это по слогам.

- Филер, особь вымирающая и негоже в непогоду впустую гонять его под окнами Лубянки. У вас могут быть осложнения с зелеными.

- Не понял, - снова повторил Сергеев, с пол-оборота "въехав", а потому пытаясь придать словам высшую степень достоверности. Он осознал всю глубину профессионального падения. Всю и сразу, а теперь играл. как ветеран МХАТа, искренне сожалея о содеянном. Сергеев мучительно пытался найти вариант, из глупейшей и главное бессмысленной ситуации. Наружка была расшлепана. "Как некрасиво! Ай-яй-яй!"

- Подъеду мы это обсудим. Положив трубку Сергеев поморщился. "Контора все-таки Контора! Хоть и врут, что все кадры разбежались" Впрочем ничего противоестественного в этом не было. Наверняка периметр здания спецслужбы тщательно охраняются. Одинокий зевака так или иначе должен был привлечь внимание. Хорошо если еще не задержали.

- Артур Иванович! - Сергеев позвонил в службу наружного наблюдения. - Снимайте человека с Лубянки. Все в порядке.

Теперь это называлось так!

Глядя на него Чехов поражался насколько точными мо-гут быть некоторые народные характеристики.

Монитор смотрел на мир огромным синим фейсом. Именно им, а не глазами, которые были похожи на два желтых курсора. Они не имели постоянного места на лице и казалось, что они перемещаются как по горизонтали, так и вертикали. Когда ему становилось неин-тересно они уходили вниз. Думы подбрасывали их вверх под самый узкий лоб - объективный показатель интеллекта. Монитор был широк в кости, кряжист и очень упитан. От этого казалось, что затылок торчит прямо из спины, огромной и круглой. Уши, словно отпавший хвост обезьяны почти не угадывались по его сторонам.

Короче - "Смотрю я в зеркало, как в уголовный кодекс..."

Лидия Максимовна только на голове не стояла, что заставить его сосредоточиться. Он был поглощен собой, цепями браслетами и золотым "Ролексом". Если бы не сексапильность дамы, с банкиром он просто не стал бы терять времени.

- Ну так что? - происшествие было изложено в красках, с "неиз-вестными" Чехову подробностями, экзотическими и жалобными. Чехов выглядел, как сирота, потерявший всю родню в пожаре.

- Ну...- Монитор подбросил курсоры вверх. - Надо подумать...

- Что думать, что думать...- Лидия Максимовна пустила слезу.

"Артистка" - подумал Чехов.

- Жизнь стоит на карте, а вы думать...

- Человеку жизнь дается один раз? И прожить ее надо! - впервые Монитор выдал что-то связное. То ли Островского читал: то ли сам придумал. - Но подумать надо.

- Что вы все думать. да думать! Ну так думайте в конце концов! - Лидия Максимовна готова была разреветься всерьез. - Думайте! Умоляю!

Монитор явно играл на публику. Он потянулся к столу. Перехватив движение Чехов схватил шампанское и хотел налить?

- Не пью! - прервал Монитор.

- Может водочки?

- Не водочки, а водички. - он сам открыл "Боржоми". Пил долго, громко причмокивая. Оторвавшись от бокала удивленно посмотрел на дно "Неужели все это я выпил?" поставил его на стол.

- Ну, напился? Так думай же! - слезы высохли также быстро, как появились.

- Че думать? - Монитор улыбнулся. Зубы были ровные, как кукурузные зерна. "Явно вставные!" - ревниво заметил Чехов. - Бабки и все решено.

- Сколько?

- А это я должен решить с Арнольдом.

- Вы думаете он согласится? - Чехов заискивающе заглянул в его глаза.

- Кто знает... Как поговорить...- глазки закатились под лобную складку.

- А как можно поговорить?- Лидия давила как бульдозер. - Как вы можете поговорить?

- Я же сказал, что бабки и можно поговорить.

- Сколько?

- А какой оборот банка?

- Это коммерческая тайна...- растерялся Чехов.

- Ну тогда и поговорить не удастся. - Монитор снова налил воды. Наконец до него дошли возможные дивиденды от подобной сделки. Теперь ее надо будет осуществить. Простор деятельности открывался от Брюсселя до Гонконга. Исключительно криминальное мышление включило свои скрытые резервы.

- Нет, вы поймите...- Чехов не знал как вернуть разговор в конструктивное русло. - Поймите речь может идти только о моих личных деньгах... Их немного, но они есть.

- На жопе шерсть! - срифмовал Монитор. - Меня твои гроши не интересуют. Или ты свою жизнь оцениваешь в сотню баксов...

- Речь может идти не о сотне долларов...

- Меня и сто тысяч не интересуют. Меня, я подчеркиваю! Сколько возьмет Арнольд он сам скажет. Моральный ущерб, понимаешь... - он произнес это с удивительно знакомой интонацией. Ему это понравилось и он смачно повторил. - Понимаешь!

Лидия Максимовна поджала губы: было ясно, что эта мясистая обезьяна безусловно может много. Более того можно было предположить, что он заглотил крючок без наживки и сейчас соображает, как сожрать его с поплавком и удилищем. Что родится в его голове предположить было невозможно. Не он пришел, а его пригласили. По законам воровских разборок он чувствовал себя третейским судьей: которому дано карать и миловать. То что он договорится с Арнольдом сомнений у Лидии не было, но что он потребует лично для себя? Шанс урвать он не упустит. Лично ей это было наплевать, так как его участие в ее судьбе минимально. Будут утром деньги и все проблемы решены... Не будут, то и Монитор не поможет.

"В лучшем случае включат "счетчик". А в худшем?"

Об этом думать она просто не могла: становилось страшно. Деньги поставленные на кон - всего-то лимон баксов - являлись лишь средством, сиюминутным условием для получения сногсшибательных барышей. Они могли измеряться и миллиардами и ....

Даже то, во что Терехова была посвящена приводило в трепет и на первый взгляд казалось нереальным. Всех обстоятельств, естественно, она не знала, знать не могла, да и не хотела: она была винтиком, малюсенькой шестереночкой в мощном механизме невероятной силы. Пусть мелочью, но существенной, без которой весь этот механизм становился безжизненным. Во всяком случае так ей казалось до сегодняшнего вечера.

Но осознав и ужаснувшись собственной ничтожности на фоне грандиозного плана, она тем не менее отдавала отчет что на данном, невероятно ответственном этапе ее роль стала определяющей. И если она ее не сыграет, или сыграет фальшиво, то спектакль закончится без ее участия.

Она не знала главных действующих лиц, не была посвящена в планы всей игры, но была уверена, что тот умный и могущественный, который держит в своих руках невидимые нити всего сценария, внимательно наблюдает за ней.

Знала и то, что именно в силу этого - сейчас от нее зависит успех задуманного, развитие дальнейшей интриги.

Люди стоящие на вершине гениально сконструированной пирамиды продумали все до мельчайших деталей. Они напрягали мозги, вкладывали деньги, просчитывали маршруты движения огромных сумм. От миллиметра до микрона, от месяца до секунды. Подобная многоступенчатая операция была по силам только мощной аналитической структуре, знакомой с тонкостями нынешней экономики, а точнее экономического беспредела. Не раз на пути людей замысливших ЭТО появлялись преграды. Правовые рифы они обходили легко и не напрягаясь - своих юристов было как песка в Сахаре. С людьми из числа оппонентов тоже проблем не было. Деньги были мощным аргументом в любом споре.

Если спор не удавался действовали по логике - есть человек есть проблема. Нет человека - нет проблемы.

По меньшей мере от пятерых (она это знала точно) наиболее капризных осталась только черточка между двумя датами - рождения и смерти.

Первая смерть одного из этих пятерых ее просто потрясла. Она его знала так, как знают самого близкого человека.

Крепкий здоровый мужчина, преуспевающий и цветущий как в жизни, так и бизнесе он казался Богом. У него было все - деньги, успех, власть, интересное процветающие дело. У него была прекрасная жена и не менее ослепительная любовница. Было то, что другим кажется нереальным...

Не было одного - чувства самосохранения. Он упал в шахту лифта в своем доме. Трагическая случайность.

Так казалось тогда. Вскоре утонул его компаньон. Купался и ...

Цепь роковых обстоятельств неожиданно приняла характер закономерности. Смерть от несчастных случаев косила людей исключительно на одной поляне. Правоохранительные органы, далекие от внутривидовых процессов благополучно "изучив" обстоятельства, списывали дела в архив, с пометкой "автокатастрофа", "несчастный случай", "самоубийство". По многим фактам в силу объективности внешних обстоятельств постановления об отказе в возбуждении уголовного дела выносились автоматически. По иным после краткой паузы.

Не менее случайным на первый взгляд казалось появление преемника человека упавшего в шахту лифта. "Образовавшийся" человек со стороны, буквально подхватил, оставшееся без хозяина дело. Подхватил и "понес". Через некоторое время сменился практически весь аппарат, а затем и "само дело". То, ради чего создавалась фирма, на чем процветала ушло куда-то вдаль и в сторону. Появились новые люди странные и темные. Но деньги оставшимся на службе шли исправно, а потому сохранившиеся аборигены не роптали.

Не роптала и Лидия. Несмотря на возраст она по-прежнему была маркой фирмы, символом ее стабильности. С ней считались, ее ценили. Она же считалась с обстоятельствами, которые считало превыше всего. Отдаваться на волю волн Терехова не желала. Как опытный гребец она боролась с ними максимально используя течения и эту самую волну. Когда-то она занималась греблей на байдарке и отлично знала, что побеждает тот, кто умеет использовать силу чужой волны в своих целях, Поставив свою лодку так, чтобы центр тяжести был на внешней стороне волны, она практически все время катилась под горку, пользуясь веслом только для того, чтобы не нарушить это шаткое равновесие. Спеша жить она сменила трех мужей, любовников, машину, квартиру, дачу...

Это было важным в силу ее возраста, который уже вплотную приблизился к критическому. Год -два, а потом... Уже сейчас она ловила себя на мысли, что новые радости не дают ей того, прежнего, пусть неуютного в быту, но светлого в душе элементарного счастья. Греясь у камина, после отъезда любимого, но обремененного семьей мужика, она все больше осознавала, что что-то в этой жизни не так, не с тем, не для чего...

Но дело шло и вширь и вверх. Размах мышления новых начальников ошеломлял.

Второй и третий преемники трагически уходящих из жизни строптивых были тоже со стороны. Но и эта случайность стала закономерностью. Приходили только с "одной стороны" и никак "не с другой". Лидия Максимовна сначала радовалась тому, что укрепляются ее позиции: все "новые" были из ее клана. Они крепли захватывая наиболее ключевые места, как в экономике, так и во власти. И тезис о первичности базиса и надстройки получил очередное подтверждение. Базис креп, становился монолитным, а люди его составляющие уже шутя могли экспериментировать с надстройкой. И эту надстройку, если им бы захотелось, они могли сделать и с мансардой и с балконом...

Но со временем ее стала охватывать тревога. Необъяснимая, как инстинкт животного.

Инстинкт не подвел.

Монитор делал вид что ему скучно. Играл плохо, как самодеятельный актер. Паузу держал неоправданно долго, наблюдая за бурей чувств на лице банкира.

- Ну, что, - прервал он молчание, - Так как решим?

- Я же сказал, что не могу... Это коммерческая тайна...

- Кончай базар. Это не одно мое условие.

- То есть? - Чехов поднял бровь.

- Значит так, если не согласен на это, то тогда вот что... Ты мне даешь список наиболее состоятельных вкладчиков. Движение по их счетам, сроки поступления сумм...

- Вы с ума сошли! - предложение было диким, безумным.

"Нет на это я не пойду, не могу пойти... Ни за что!"

Монитор не среагировал. Он смотрел равнодушно и укоризненно. "Глупый ТАМ тебе ничего не будет надо". Лидия напряглась, как перед прыжком. "Ну же, ну! Я ведь так для тебя старалась!"

- Я согласен. - тихо вымолвил он. Он сделал шаг в бездну. Он сказал то, о чем даже подумать не имел права. Теперь все стало ему безразличным. Он переступил барьер, который не мог переступать никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах.

Лидия Максимовна с облегчением вздохнула. Теперь банкир был вне опасности. Сказав "Да" он оказался не только под защитой Монитора, но и всецело в ее власти. Услышанное за столом стоило много. "Удивительно, - поймала она себя на мысли - Еще час назад я желала только одного - отблагодарить этого юнца за фразу "Я к тебе хотел!" А сейчас?"

Сейчас он стал ей глубоко безразличен.

- Я согласен!

- За это надо выпить! - предложила Терехова.

- Я не пью! - процедил Монитор.

Прибывший в столичное управление безопасности капитан милиции Сергеев поискал глазами филера. Никого из подозрительных поблизости не увидел. Это давало уверенность: пост снят и теперь он мог входить в контору с чистой душой и открытым сердцем.

Еще днем капитан ломал голову как корректно выйти из положения. Было немного стыдно (ни за что обидели коллегу) и немного боязно (вдруг накатает рапорт о применении методов "аргументированного убеждения"). Поручение руководства оказать всяческое содействие Сергеев принял как утопающий соломинку. Содействуя он проявил поразительную сноровку, и, как в студенческие годы, на ходу придумал и проверил не менее десятка версий. Для их изучения он, с упорством агрегата для забивания свай он давил авторитетом непосредственного начальства, кое-где прикрикивал, кого-то припугивал, притопывал... За несколько часов напряженного труда Сергеев получил результаты, рождающие оптимизм, но требующие усиления массы интеллекта на его душу населения.

Сжимая в руке папку с бумагами он входил по своды лубянки как Понтий Пилат: белом плаще от Хуго Босс и шаркающей кавалерийской походкой.

Как ни странно, здесь его встретили так, словно не было происшествия, которое на некоторое время омрачило настроение сотруднику со странной кличкой Зеленый.

Последний распахнул объятия Сергееву, как лучшему другу, улыбаясь до коренных зубов.

- С посещеньицем!

Сергеев осмотрелся. Кабинет, как кабинет "на тридцать восемь комнаток всего одна уборная". "Туговато у них с помещениями. По пять человек в камере..." Сейфы громоздятся серыми доисторическими чудовищами. На подоконниках пыльные консервные банки - паек. На вешалке камуфляж, фуражки с васильковым околышем от бывшей формы КГБ. Симпатичный робот склеен из пустых сигаретных пачек, подстаканники и пепельница вырезанные из пивных алюминиевых банок, оранжерея кактусов.

"Не ЧК, а Дом пионеров" - подумал Сергеев, осознав, что по большому счету и они такие же "пионеры" - народное творчество общая болезнь мужских ведомств. Разница только в том какие пачки используют для изготовления роботов, и какое пиво любят...

Зеленый сидел левым боком к окну, небрежно набросив на спинку стула китель с погонами полковника.

"Так я и поверил тебе, что ты "настоящий полковник". Я же твою ксиву видел, товарищ старший лейтенант".

- Кофе, чай? - Зеленый был эталоном протокольного радушия.

- Что угодно.

Зеленый набрал четыре цифры.

- Любочка, если можно два кофе...- лейтенант Степанова: готова на все. Даже сделать чай. Хотя это было несколько сложнее, чем насыпать в чашку и размешать растворимый кофе.

Сергеев не стал тянуть кота за хвост.

- Лев Александрович, мы тут кое-что проверили....

-Минуточку, - Зеленый притормозил. Он безусловно мог внимательно выслушать, надуть щеки и сделать умный вид. Но в глубине души понимал, что решение придется принимать не ему. Всецело полагаясь на свою память и определенный оперативный опыт он тем не менее решил не играть в испорченный телефон и решил позвать старшего товарища.

Медведь, явившись на зов "потомка" хлебнул кофе из чашки Зеленого и превратился в статую.

- Мы проверили кое-что и неожиданно вышли на интересные факты. - Сергеев отомкнул золотой замок папки. - Человек, который вас интересовал оказался личностью неве-роятно любопытной. Я "пробросил" его по нашим информационным массивам и вот что там обнаружилось. - Сергеев открыл толстую записную книжку. - Итак, Левченко Евгений Васильевич 1956 года рождения дважды судимый. Первый раз в 1984 году, второй раз в 1986.

Первая судимость была связана (статью опускаю) с разного рода махинациями, или как тогда называли - хищением социалистической собственности. Ра-ботая в качестве директора картины на киностудии он путем мошен-ничества присвоил значительную сумму государственных средств. С таким механизмом мы, в данном случае ОБХСС, никогда не сталкивались.

Медведь напрягся. Он был неравнодушен к аномалиям. Людей же способных на криминальные нестандартные выкрутасы заочно уважал.

- Он как правило работал на картинах, снимавшихся в Средней Азии. Здесь им была отработана своя методика, хищений.

Представьте: ему требуется массовка. Это могло быть и сто и двести че-ловек. Режиссер ставит задачу набрать людей: он ее выполняет.

Левченко выходил на главную площадь села, кишлака, если там была площадь или просто шел по домам и приглашал на съемки.

На востоке люди тщеславные. Сами знаете, что они готовы фотографироваться даже без на-дежды получить снимки. А тут целое кино! Приглашал Левченко оригинально, с од-ним, но весьма важное условие - иметь при себе 3 рубля 60 копеек.

Желающие собирались, переодевались, гримировались. Их естественно снимали, Но наступал час расплаты. Статисты из массовки подходили, платили деньги и расписывались в раздаточной ведомости.

- О, сюжет! - Медведь был в восторге. - Это значит с государства 3.60 и с бедуинов по 3.60. Итого 7.20. Помножим на число душ то...

Блеск! А говорят что в России мозгов нет.

- Да, вот такие мозги. Правда эти мозги не учли того, что по одному фильму уже работал ОБХСС, ну вот тут он и вляпался.

Сначала сигнал поступил со стороны. Суть его была в том, что деньги на строительство несуществующих декораций списывают тысячами. Проверили и ахнули. Например такая смета - "на строительство моста, подлежащего сожжению".

Мост что! Целые деревни по сметам строили. Якобы.

Но ни мостов, ни деревень ес-тественное не было.

- А в кино. На пленке, я имею ввиду. И в самой картине этого не было?

- Естественно? Правда отсутствие объектов (реальных или мнимых) в фильме оправдывалось изменением творческого замысла. Ну не захотел режиссер вставить этот эпизод в картину, но творческая мысль, понимаешь, посчитала его неуместным.

- Но ведь можно проверить черновой материал.

- Конечно. Если он есть. Но его как правило не бывало. Именно потому огромное число подобных эпизодов не было доказано. Они ут-верждают, что строили мост. И сожгли его. То есть был, но теперь его нет. А на нет и суда нет. Даже самого гуманного. Тем более и проверить не всегда удавалось. Стоило только зацепить столичную киностудии такое начиналось! И Обком и Горком...

- Ну жулье, твою мать! Инженеры человеческих душ! - Медведь мотал головой. - Но ведь черновой материал оставался?

- В том-то и дело. По положению существовавшему тогда фильм не примет комиссия пока всю неиспользованную отснятую пленку - тот самый черновой материал на смыв не сдадут. Там же в эмульсии много серебра.

Как фильм готов, смонтирован, озвучен то весь черновой материал отправляют на фабрику. Все как положено, по акту...

- И на этом Левченко сгорел?

- Нет, эти операции всплыли позже. - Сергеев полистал книжку. - А сгорел он на гробах.

- На чем?

- На гробах. Осиновых. - Сергеев поправил очки.

- Ну-кась, ну-кась...- Медведь заерзал на стуле.

- Снимался фильм "В Краю далеком" - это рабочее название, как он называется сейчас я не знаю. В протоколах дела записано такое...

Этот фильм снимали там, где услуги местной киностудии дешевле. Не тащить же из Москвы свет, декораторов, транспорт. Все арендуется на месте. Там дешевле. И чем дальше, тем дешевле. Правда иногда случались казусы, лето снимали зимой: зиму летом. В данной ситуации в Киргизии, где с лесами проблемы, снимали сибирскую деревню.

- Не понял?

- Я тоже. То ли натура там показалась режиссеру более экзотической, то ли это было так надо... А, ну точно. - Сергеев заглянул в записи. - Снимали зимой, а нужно было, как я сказал, лето. Более того сибирские деревни, нас-колько я помню из дерева строили.

А где деревья в Киргизии взять. Негде. Мастерство же киношников кнно и состоит именно в том, чтобы из ничего сделать чего. (Для всей нашей страны было даже такой лозунг "Из всех искусств важнейшим является кино".) Левченко и Киргизии лес нашел.

- На кладбище что-ли?

- Почти. - Сергеев снова что-то поискал. - В комбинате ритуаль-ных услуг. Там, где гробы делают. Это было единственное предприятие, где были доски. Они там как стратегический запас ставки. Дол-го он, судя по показаниям начальника уламывал и водкой поил. Сдал-ся тот, как последний потц.

Вывезли они доски подчистую. Деревню построили. Снимают.

Народ в городе естественно мрет. Пока резерв изделий был никто не волновался. Но когда он начал заканчиваться народ проявил беспокойство. Рассчитывали на подвоз, но Министерство лимит не выделило. Ка-тастрофа приближалась неотвратимо.

А съемки в полном разгаре. Кстати, по порядку того времени декорации актировались и сжигались. Чтобы злоупотреблений не было.

Медведь качал головой, словно что-то утрясал в голове для приема новой информации.

- Начальник мчится к Левченко. В ноги падает. "Выручай!" Тот, говорит, - не могу. Нарушение. Сжечь все обязан без остатка...

Короче получает взятку. Акт составляет фиктивный, а декора-ции на гробы.

Но огласки избежать не удалось... ОБХСС, суд, тюрьма.

- Не знаешь, где поскользнешься...- Медведь был расстроен.

- Ну, а...- Зеленый пошевелил пальцами. - Ну а к делу это имеет какое отношение?

- Да может никакого. - Сергеев пожал плечами. - Я проверил с кем он был в зоне. В основном москвичей. Оказалось пятеро.

- Ну?

- Один из них - Никольский Сергей Никанорович прошел вместе с ним по второму делу. Но это уже в 1986 году.

- Снова хищения?

- У Левченко да. А Никольский шел сразу по целому букету. Здесь и разбой, грабеж, хищения и подделка документов. В послед-нем я, отдают ему должное он был просто ас. Я в деле видел нес-колько ксив: от натуральных не отличишь. Только экспертиза что-то там нашла.

- И что этот Никольский? - Зеленый начинал терять терпение.

- Да собственно ничего. - Сергеев снова пожал плечами, но за стеклами очков сверкали хитрющие глаза.

- Что тянешь?

- Ну, ладно. - Сергеев снова открыл папку. - Смотрите. Это кто?

- Это наш лжелевченко.

- А это?

С ксерокопии фотографии, почти такой же без полутонов, угрюмо смотрел наголо обритый мужик.

- Ну?

- Ну смотрите внимательно. Это что?

Родинка.

- А это?

- Никак тоже он? - Медведь был в восторге.

Сергеев скромно кивнул.-- У вас курят? - он достал пачку.

- Ну, старик! За такие сведения не только закурить, но и выпить можно. Не зря я верил в муровскую школу! Молоток! А на "бис" тоже самое можешь?

Сергеев закурил, пожал плечами.

- В смысле?

- Пошли нашему шефу расскажешь.

- Давайте сначала выясним где этот Никольский сейчас. Доложить ума много не надо.

- Конгениально! - Зеленый схватил трубку, чтобы звонить в адресное бюро.

- В ЦАБ,- догадался Сергеев. - Не спеши, я проверил.

Он протянул листок. На нем был адрес и телефон.

- Рискнем? - Медведь подчеркнул телефон.

- Дело ваше. - капитан стряхнул пепел. - Чем черт не шутит. Квартира коммунальная...Тем более я понимаю, что вам это надо срочно.

Медведь набрал номер.

После пятого гудка трубку взяла пожилая женщина. Голос был усталый и тихий.

- Сергея Никаноровича можно?

- Кто его спрашивает?

- Друг.

- Так вот, товарищ друг, Сергея Никаноровича нет, и скорее все-го не будет. - женщина заговорил жестко и агрессивно. - А потому попрошу вас больше сюда не звонить.

Она бросила трубку. Медведь развел руками.

- Лучше бы не звонил.

- Бывает...- Сергеев потушил окурок. - Вот собственно и все. Я вам еще нужен?

- А на "бис"?

- Сами, ребята, сами...- Он стал собираться. Подарок, который он сейчас сделал был королевский. Проверил, нашел, сопоставил... А результат потрясающий. -- Пропуск отметьте. - Сергеев поднялся. Зеленый помчался ему поставить печать, а Медведь без приглашения отправился к шефу.

- Ну, что ж, это конкретный результат. - шеф выслушал Медведя без видимой реакции. Страстная речь опера не произвела на него впечатления. Этот человек был сух, как саксаул в пусты-не. Для темпераментного, возбужденного Медведя это была трагедия. Он не знал, как себя с ним вести - "Что ни принесешь, всегда вот так.

- Вы хоть поблагодарили?

- Отказался.

- То есть?

- Хотели налить...- Медведь прикусил язык. - Конечно же, спаси-бо сказали, видел что-то на потолке.

- Значит так, - шеф снял очки. - Сейчас срочно летите в адрес к этому, как его...

- Никольскому...

-...Никольскому. Опросите соседей, родственников. Не стесняйтесь, в этой ситуации кашу маслом не испортишь. Будем надеяться, что личность установлена безошибочно. Важны могут быть даже самые мелкие подробности, детали, сведения. Думаю, вас инструктировать не надо. - Медведь кивнул.

- Связи, связи - главное. - Медведь снова мотнул головой.

- И по результатам срочно шифровку в Тулу. По готовности покажите мне.

- Яволь!

Дважды повторять не требовалось. Шеф практически слово в слово повторил то, что в качестве очередного действа Медведь определил для себя. Он просвистел по коридору, как ураган Торнадо.

- Зеленый, по машинам! - Медведь уже нахлобучил кепку. - Едем в гости к родственникам Никольского.

- Может сам? Без меня? - дважды попадать в одну воронку не хотелось.

- Не боись! Я с тобой. Давай, давай...- он уже был на полном взводе. В таком состоянии давать ему руль было нельзя. Зеленый выгнал машину из гаража сам. Но и "без руля" от Медведя был сплошной дискомфорт. Он буквально дымился от нетерпения: окна потели, как в грозу.

Никольский жил у черта на куличках. Этот район приятели разыскали по карте, но даже она была лишь приблизительным ориентиром. Дома нумеровал явно пьяный. После 25-го был сразу 41. Указанный в справке ЦАБ дом 37 почему-то был после 13-го. Подивившись этому обстоятельству, опера вошли в подъезд трехэтажного строения с признаками полной инвалидности: одна стена подпиралась массивной двутавровой балкой "Хорошо что не развалился до нашего приезда," - усмехнулся Зеленый. Чиркнув спичкой, на втором этаже обнаружили нужную квартиру со множеством звонков на наличнике.

Дверь открыла женщина в халате. О таком же писал еще Петр Вяземский .

"Жизнь наша в старости - изношенный халат:

И совестно носить его, и жаль оставить..."

- Господин Никольский здесь живет? - Медведь полез за удосто-верением.

- Господин Никольский здесь жил, - голос ее был знаком по телефонному разговору. - Сейчас не живет. Но если вы такие же господа, как и господин Никольский, то я вам скажу...

- Мы не господа, мы товарищи! - Медведь махнул красными ко-рочками.

- Ну таки проходите.., товарищи. Что вы стоите, как памятник Ришилье.

В квартире оглушительно пахло жареной рыбой. И от этого запаха и от увиденного интерьера на Медведя накатил приступ щемящей ностальгии. Он погрузился в райский уголок своего детства - коммуналку пятидесятых. По стенам лохматились жгуты открытой проводки на фарфоровых изоляторах, кру-тилось несколько счетчиков электроэнергии, в тусклом свете двадцатисвечо-вой лампочки серебрилась на гвозде детская жестяная ванночка, рогатился велосипед без педалей и связка лыж с финской войны.

По такой квартире Медведь мог пройти с закрытыми глазами, не задев ни одного предмета и не споткнувшись о сундуки в углах.

Для жителя цивилизованной берлоги периода хрущевской оттепели - Зеленого эта квартира бы-ла диковинной.

- Ну, так что товарищам от меня надо? - в комнате женщина приосанилась скрестя руки на груди, от чего бюст приобрел соцреалистические формы: не хватало только скалки.

- А почему вы решили, что именно от вас?

- Потому что я, можно сказать, жена, как вы выразились, госпо-дина Никольского. Или я не я буду

"Ну просто гоголевская Солоха," - подумал начитанный Зеленый.

Медведь же удовлетворенно кивнул - "Муж и жена - одна сатана".

- Ну тогда давайте знакомиться. Как вас зовут? - сам он предс-тавляться не спешил.

- Надежда Яковлевна. Фамилия, к сожалению, Никольская. Но мы с ним даже не однофамильцы...

- Очень приятно. Нам хотелось бы задать вам несколько вопро-сов.

Теперь кивнула она. - Валяйте.

- Где мы могли бы сейчас разыскать вашего мужа?

- Я думала, что вы мне это расскажете. Если милиция не знает, где господин Никольский, то о каком порядке в государстве можно гово-рить...- ко всем своим достоинствам она была еще "с Одессы".

- При чем здесь милиция и государство?

- Потому, что уж кто-кто, а милиция должна знать, где болта-ется этот потц. - Женщина начала заводиться. "Видно, здорово он ее достал."

- Он уже месяц не появляется здесь, и, надеюсь, не появится. Еще вопросы есть? Я буду не я, если этот господин Никольский еще хоть раз переступит порог дома порядочной женщины.

- Возможно...- она подняла бровь "Возможно?"

-...безусловно. Но я повторю свой первый вопрос. Не знаете ли вы, у кого можно найти вашего супруга. Кто его друзья, товарищи...

-... собутыльники.

- Пусть даже так...

Всю злобу, которая накопилась в душе этой дамы она вывалила на головы двух оперов. Медведь только успевал отсекать залпы ненужной информации, сортируя полезную и важную. Подобные информа-ционные фонтаны с одесского привоза он относил к категории экологически опасных. Они несли заряд такой злобы на мужа, на его друзей, власть, в лице начальника ЖЭКа, на экономику и политику, а через это все на все человечество. Характеристики были по одесски убийственными: впору предупреждать об ответственности за заведомо ложный донос.

Это был театр одного актера в валютном исполнении.

К исходу часа поток иссяк. А вместе с ним и поникла сама На-дежда Яковлевна.

- Еще что? - спросила она усталым голосом.

- У вас его фотографии нет? - Медведь решил грести широким фронтом.

-Не знаю, сохранилась ли...- она полезла в тумбочку. Домашний архив хранился в огромном целлофановом пакете. Кипы фотографий со смятыми углами были свалены одной кучей. На них были младенцы голыши - память о детстве, старики и старухи, люди в мундирах... какие-то свадьбы, похороны.

Многие фотографии были порезаны. На них явно не хватало не-которых персонажей.

- Вот потому и говорю, что может и не сохранились...

"Никольского в порыве злобы отрезала".

Но среди развала лиц, пейзажей и жанровых сцен все-таки Ни-кольский нашелся. В солидном двубортном костюме он сидел за сто-лом в кампании импозантных мужчин. Снимок был цветной, следовательно, свежий.

- Вот он, красавец! - Надежда Яковлевна снова стала закипать. - А это тот самый Ухарь, будь он трижды неладен...

- Можно мы возьмем? - Медведь уже пристраивал фотографию в свой бумажник.

- Что с вами поделать? Берите.

Провожая, она все-таки поинтересовалась.

- А что он натворил?

- Да так...- неуклюже уклонился Медведь. - Есть кое-что.

- Поймаете, дайте на всю катушку...

По дороге Медведь с Зеленым еще раз просеяли информацию и вычленили главное. Должно быть изложено коротко, но ясно. От работы на компьютере Медведь уклонился, предоставив возможность кол-леге подготовить справку. Однако желание принять участие в процессе, перевесило технические проблемы. Медведь стоял за спиной Зеленого и страшно ругался, когда тот делал ошибки.

- Ну, что ты печатаешь? Что печатаешь!

К исходу получаса Зеленый осатанел.

- Уйди, старик, пока... Не бери грех на душу. - тон был угрожаю-щим.- Уйди, а то я никогда не закончу.

Медведь оскорблено набычился.

Через несколько минут все было готово.

"По полученным в процессе опроса Никольской Н.Я. данным ее супруг Никольский С.Н. ушел из дома около месяца назад и с тех пор в квартире не появлялся.

Как предполагает источник, он выехал из Москвы к родственникам в Тульской области (адрес не известен). С того времени он не писал и не звонил. Причиной отъезда стала раз-молвка между супругами, возникшая на бытовой почве. Как отметила Никольская, ее муж последнее время нигде не работал, что явилось причиной материального неблагополучия.

Периодические стычки в конце концов переросли в серьезный скандал. Как заявлял он, его не интересуют грошовые заработки, на которые она его толкает. Что он способен добывать большие деньги, о которых она (его супруга) даже не может и мечтать.

Насколько известно Никольской, ее муж вел переговоры с рядом крупных фирм, которые закончились ничем. Причина - уголовное прошлое. Тем не менее он про-должать утверждать, что все равно разбогатеет, за один раз добыв "может миллион, может больше" (речь идет об иностранной валюте).

К нему периодически приезжали мужчины, которых Никольская не знает. Все разговоры они вели без ее присутствия, предварительно выставив ее за дверь.

Однако она отметила, что среди приходящих были мужчины с именами Евгений (возможно Левченко) , Андрей, а также "Ухарь"(возможно кличка).

Ухарь неоднократно бывал у них дома, что дало основание Ни-кольской подозревать, что они с ним знакомы давно. Сам Никольский как-то упомянул, что был с ним в одном лагере. Ничего более сущест-венного Никольская не сообщила.

В процессе беседы от нее была получена фотография. Справа от Никольского источник опознала Ухаря.

На основании вышеизложенного полагали бы целесообразным принять меры по установлению Ухаря...."

- Чего-то в супе не хватает...-Медведь покрутил носом. Вроде все так, и тем не менее что-то...-Он еще раз прочитал документ и, не разгадав тайну, понес его к шефу.

- Да-а,- протянул тот. - Ты знаешь, чем от твоей справки тянет?

- ...?

Коммунальной кухней, а не оперативным документом. - шеф был прав. От текста несло за версту жареной рыбой. - Сразу видно, что со стервой беседовал.

- Как вы догадались?

- Видишь ли... Лексика, как вирус болезни. С кем поведешься, на том языке и заговоришь. Будет твой собеседник говорить через слово "Так сказать" и через пять минут, слово паразит будет в твоем лексиконе. Так и тут...

Медведь развел руками.

- Значит срочно проверить это и это...- шеф подчеркнул две строчки жирной чертой

По мере "приближения денег" автобус стал проявлять признаки беспокойства. Он трижды выходил на связь и каждый раз тон стано-вился более агрессивным. Его партнер на том конце был явно растерян. Гусаков читал каракули оператора, который спешно расшифровывал разговоры.

" А.(автобус)- Что нового? Почему до сих пор нет денег,

К.(корреспондент) - Должны быть: они давно уехали,

А. - Почему же не приехали (угрожающе),

К. - Не знаю,

А. - Проверь,

К. - У меня сейчас нет возможности? Но я сам видел, что "Волга" ушла от банка с мешками.

А. - Слушай жертва клеросила. Я тебе сказал выясни....

К. - Хорошо-хорошо я постараюсь.

А. - Держи в курсе."

С "Полем" они тоже разговаривали через губу, явно рассчитывая на собственное преимущество.

- Где бабки? - снова прорезался голос из станции.

- Везут, подождите...

- Вы, что задумали с нами поиграть?

- Я сказал, что деньги везут... .

- На волах?

- На машине. - Олег сам тревожился не на шутку. Прошло уже много времени, как бригада прикрытия выехала навстречу Калиниченко. Но никаких вестей не было. Рация в его машине не отвечала, у прикрытия автомобильной станции не было, у переносных не хватало мощности. Они не доставали.

Гусаков несколько раз звонил в Управление, но и там информа-ции не было.

- Придется нам предъявить вам ультиматум. - бандиты явно вы-ходили из себя. - Если через час денег не будет, то мы выбросим пер-вый труп.

- Я сказал, что деньги везут. Если вы сделаете глупость, то...

- Ты нас не пугай. Я свое слово сказал. Все отбой.

Олег был в растерянности. Наступило, то, чего он боялся боль-ше всего и всегда - неизвестность. Неизвестность, отсутствие информации лишало маневра. Колесо со скрипом тронулась за вертелось и неожиданно застопорилось. Прошло уже полтора часа, как машина двинулась на КП. Час двадцать, как ей навстречу пошло прикрытие. Они исчезли, канули...

Фапсишник принес записку с номером абонента.

- Кому принадлежит установили?

Тот кивнул.

- Аппарат приобретен известным вам банком. Это в корне меняло дело, появились расплывчатые очертания разгадки. Смутные и неясные.

- Что будем делать? - Гусаков с тревогой взглянул на Олега. - Может еще машину послать?

- Подождем. "Какого черта молчит Адмирал. Уж он то должен понимать, что здесь происходит?"

Адмирал понять ничего не мог. Вот уже час, как он вместе с другими офицерами и прапорщиками безуспешно пашет эту, в прямом смысле засранную обочину (мальчики - направо: девочки - налево) в надежде найти клад. Все вымазаны в глине, вонючи, злы и агрессивны. Доведенные до умопомрачения от загадочности происшедшего бойцы, руками прощупали каждый сантиметр.

Не один десяток раз Адмирал спрашивал водителя "Сколько бы-ло мешков?" И каждый раз получал утвердительный ответ - "два".

- Ну не может так быть! Не может! Если был в багажнике мешок с баксами, то он должен быть где-то недалеко. Мы вылизали все! Но его нет. - Адмирал рвал и метал. - Не мог же он испариться, провалиться, улетучиться! Может ты забыл, может тебе память отшибло... - он тряс бедного водилу, как градусник.

По поводу первого водитель возражал категорически - "мешок был наяву, а не во сне", что касается второго предположения, то частично оно было верным... Голова болела и раскалывалась на части. Но это не повлияло на способность вспоминать. Более того он просто прек-расно помнил все.

Помнил, как он открыл багажник, как Калиниченко бросил туда два мешка. Помнит даже стук, с которым они упали, Помнит, как потом со словами "В одну корзину все яйца не кладут" Калиниченко вынул один мешок и переложил его в салон. Зрение зафиксировало первый мешок рядом с насосом и инструментом. Он помнит, что второй лежал на заднем сиденье... Да все он помнит, черт побери!

- Слушай, а может был кто нибудь второй? - грязный, благоухающий, словно ассенизатор боец в который раз выдвигал одну и ту же версию. - Может второй был?

Адмирал был в полном здравии. Головой он не уда-рялся. (Во всяком случае сегодня) сначала эту версию отвергал как непродуктивную. По мере утомления, он все больше поддавался сомнениям, которые терзали его душу.

- Не было никакого второго! - констатировал первый голос.

- Если был? А если вы не заметили? Прошляпили, а он бабульки и свистнул. Спер, стырил, заначил...

- Да не было второго, - надрывался первый голос,

- А может и был..."

- Какой к черту второй! Я не пациент санатория имени Немировича - Кащенко? - Адмирал потер виски. - Итак, восстано-вим. Когда мы подъезжали, то здесь стояла милицейская машина.

- Стояла. - бойцы кивнули.

- Потом раздались выстрелы и на обочину снизу выскочил му-жик.

- Выскочил.

- Так, откуда мог взяться второй?

- Не знаю. Но где мешок?

Водитель даже дно багажника пощупал "Нет дыры".

Ничего не вязалось, ничего не стыковалось.

- Ну, ты рад? - Терехова достала пудреницу. - По-моему все ми-ленько разрешилось.

Монитор ушел также стремительно, как появился. От радости его синяя рожа стала еще ярче - хоть защитный экран надевай. Обоюдное согласие, как продукт непротивления сторон было скреплено более чем кровью: гарантией, что кровь не прольется. Он так сказал. Даже небольшого опыта общения с такой публикой было достаточно, чтобы осознать всю надежность его слова.

Тем не менее Чехов сидел сморщенный, словно объелся прокисшей клюквы. Он не мог остыть от всего этого, переварить, соотнести причинно-следственные связи и осознать "Почему это счастье привалило именно ему".

- Не горюй, все самое страшное позади. - Терехова самообладания не потеряла, напротив, после появления в кабаке Монитора, у нее поднялось настроение, словно упоение будущей битвой грозило не поражением, а неотвратимой победой. Ее тонкие ноздри трепетали, как у породистой кобылы,

- Ничего себе...- Чехов изумленно поднял на нее глаза- Ты хоть понимаешь под чем я подписался?

- А собственно под чем? - Лидия подправила щеточкой ресницы. - Что собственно ты такого совершил? Списки жирных котов. Их счета, суммы, передвижения средств...

Она не констатировала. Она вбивала гвозди.

-...ну и что? Десятки банкиров приторговывают информацией. Кстати такую же информацию можно купить и у налоговой полиции. В конце концов ты навариваешь на клиенте бабки, которые он тебе сам и принес. Ведь не ты за ним бегаешь, он к тебе идет. Это не твоя проблема. Это теперь будут их пробле-мы. Помнишь: тебя посадят, а ты не воруй. Так и здесь...

- Но ведь речь идет о коммерческой тайне! - с уходом Монитора можно было повозмущаться, - Это святая свя-тых... Это принцип.

- Да какой принцип. В нашей стране самый доходный бизнес- это торговля принципами, -она бросила пудреницу в сумочку. - Подумаешь принцип. Секретари обкомов партии, сначала в эту КПСС из-за принципа вступали, а потом, также из принципа, эту партию... Фью! По жопе мешалкой! А ты принцип!

- Если кто-то узнает, это будет крахом всему. - он понимал последствия и отчаянию Чехова не было предела. Узколобый Монитор схватил за самое важное звено в эпоху всенародного рэкета. "И как этому барану такое в голову пришло? Для этого мозги нужны. Впрочем какие мозги могут у этого отмороженного? Впрочем что я. Конечно отмороженные. Только отмороженный..."

Все невзгоды сплелись в тугой узел, который перетянул ему горло. Ему не стало хватать воздуха. Чехов налил себе остатки коньяку, залпом выпил. Ни запаха ни вкуса. Бутылка была пуста.

- Вот если не будет завтра обещанных денег, то это действи-тельно будет крах. - Терехова отложила косметику. - Давай выпьем за наших дорогих советских чекис-тов, которые во все времена стояли на защите интересов трудового народа. Господи! Помоги им замочить этих проклятых террористов, помоги сохранить наши денежки, убереги нас от финансовых бед и физической немощи. Господи...

- Кончай паясничать, сука! - коньяк ударил в голову. Так Чехов еще с Тереховой никогда не говорил. Так с ней вообще никто не говорил.

- Милочек, вы что-то произнесли? - от неожиданности она чуть не выронила бокал. - Или я ослышалась? - ее глаза сузились и на стеклах очков появилось перекрестие прицела. - Может соблаговолите извиниться?

Хмель уже просачивался сквозь извилины. Голова становилась ватной, Ослабленный организм был не в состоянии сопротивляться...

- Сука, я сказал. Если бы я не связался с тобой, то в кассе не было бы денег. Если бы не было бы денег, то не было бы и спроса. Не было бы спроса, не было бы Адольфа. Не было бы...- Чехов загибал пальцы. Загнул шесть - "Много" Распустил галстук поша-рил по столу глазами. Схватил водку, налил полный фужер. - Не было бы ничего... - он плеснул ее в горло с отвагой пожирателя огня. - Ты виновата. Ты!

Терехова смотрел пристально, изучающе. Она понимала, что происходит, понимала состояние компаньона. Более того несмотря на его хамство могла войти в положение, даже желала этого. Но не могла. Теперь не могла.

- Все?

- Нет не все! - Чехов снова налил. Комок отвращения подступил ему к горлу. Его почти тошнило. Тошнило от происшедшего, тошнило от вод-ки, тошнило от вида этой стареющей в стервы. "Челюсти-3"

- Не все! Я ненавижу тебя.

Это был приговор. Если еще секунду назад борьба мотивов могла дать альтернативный результат, то теперь... Да она была увлечена им, да она хотела его, хотела подарить ему несколько десятков тысяч за эти красивые глаза. Она отдавала отчет, что рассчитывать на взаимность можно только с большой натяжкой и на чуть-чуть. Она понимала правила игры и была готова даже - стать его нелюбимой любовницей. Возраст брал свое, и редкие утехи становились все больше похожи на сладкий сон. Они обрывались, как и сон на самом интересном месте.

Но чтобы слушать такое... В таких случаях Терехова проявляла железный характер. Она спокойно, словно сапер уложила в сумку свои причин-далы, мягко щелкнула замком.

- Понимаю вас Герман Семенович. И прощаю. Сейчас вам надо успокоиться, поехать домой, отдохнуть. Утро вечера мудренее...

- Ненавижу...- язык у него заплетался. - Не-на-вижу...

- Я понимаю ваше состояние. Более того хочу вас успокоить, что никто о этой минутной слабости не узнает. Ни ваш шеф, ни ваши родственники. А принципы... они останутся между нами...

Она одернула блузку.

- Да, да, между нами... И никто о них не узнает. - она внима-тельно посмотрела ему в глаза. - А теперь прошу сосредоточиться. - Чехов не поднял глаз.

- Все останется между нами! Сосредоточились? Да, до тех пор, пока я кому-нибудь не скажу. О сумме за молчание мы поговорим завтра, когда вы будете трезвы.

Капкан клацнул своими стальными челюстями.

Ночь тем не менее прошла без существенных происшествий.

И в автобусе и в поле по мере получения информации пытались разобраться в сложившейся ситуации. Она была не ясна ни тем ни другим. Но если бандиты фактически представляли собой штаб на той, стороне, то Москва была штабом на этой. Олег уже боялся походить на прямой провод, используя в качестве амортизатора Гусаков. Тот с присущей ему провинциальной флегматичностью вялым голосом что-то объяснял, то ссылаясь на плохую слышимость, то отсутствие информацией. С удивительной находчивостью он каждый раз объяснял отсутствие Олега: придумывая все новые и новые варианты. Каждый из них был убедителен и по форме и по существу. Сам Олег контактов с Москвой принципиально уклонялся. Он наперед знал, что спросят, и что ска-жут. Сам неоднократно бывал в такой ситуации.

Ничего кроме головной боли ни тому КТО звонил: ни тому КОМУ звонили это на приносило. Ко всем неприятностям существенно возросло напряжение на внешнем периметре оцепления. В районе шоссе скопилась группа журналистов, которых было категорически запрещено пускать в район проведения операции. Местные терпеливо ждали сведений: московские трясли Законом о СМИ и требовали комментариев.

По-партизански, волчьими тропами некоторые пытались проникнуть в зону, двое из них с камерами были задержаны в непосредственной близости от зоны.

По указанию Олега их удалили на безопасное для операции расстояние, предварительное отобрав кассеты. Милиция исполнившее это указание не делала тайны в отношения лица отдавшего такой приказ. "На войне, как на войне"

По верхам прошли сквозняки. Руководители агентств, пытаясь обойти конкурента на повороте оборвали аппараты правительственной связи руководству ФСБ, выражая свое возмущение отсутствием информации. Каждый "клялся мамой", что впоследствии за пару слов выполнит любую просьбу. При этом каждый в свойственной циничной манере вспоминал добрые отношения и сетовал, что к сожалению они... Обещали любить ФСБ и даже дружить домами.

Руководство же ретранслировало их негодование "вниз", упрекая в неспособности наладить контакт с четвертой властью. Олег на этот контакт не шел, несмотря на угрозы. Сейчас ему было все равно. Он знал, что ситуация настолько нетрадиционна, что не исключало наличие источника бандитов среди самих журналистов. Если через него пройдет утечка о наличие в автобусе сотового телефона, а если не дай Бог журналисты еще и узнают его номер...

Последствия предугадать было трудно. "Семь бед - один ответ" - решил для себя Олег, определив необходимость держаться на занятой пози-ции до победного конца. Он сейчас наверное лучше чем кто-либо понимал что право на информацию общества это одно, а право журналиста на вмешательство под прикрытием этого права в оперативную ситуацию это другое.

- Может все-таки что-нибудь скажем общественности? - канючил толстяк из администрации.

- Общественность спит. Посмотрите на часы. - Олег буквально рычал. Он был категорически любых Ток-шоу в зоне операции.

"Как люди не понимают, что слово серебро, а молчание золото. В данной же ситуации молчание было платиной"

- Но журналисты...

- Журналисты, как и мы с вами люди. На двух ногах, с двумя руками. Кроме того они граждане, у которых должна быть болезненно развита совесть и элементарное понимание того, что есть какие-то этические нормы. Мне плевать что они обо мне напишут, что подумают. Мне важно сохранить людей. Тех что в автобусе. Детей, которые в руках бандитов вторые сутки...

Не знаю как для вас, а для меня это главное. Здесь идет война. По сути. Вы можете вспомнить хоть одно интервью ко-го-нибудь из военачальников в Великую Отечественную?

- Мы нарушаем закон о СМИ.- кипятился толстяк. У него были свои резоны. Помоги он сейчас журналистам, они помогут ему вовремя перевыборов. Более того, он уже дал некоторые авансы, которые могут вернуться бумерангом. "Со щитом или на щите!" - определил толстяк для себя, решив вернуться только с положительным результатом.

- Вы не знаете закона. Он предусматривает право на отсрочку выдачи информации. Десять суток. - Олег устал от таких диалогов. Демагогия юридических профанов была ему хорошо известна.

- Но отсрочка должна быть оговорена в письменном виде. - молоденькая, посеревшая за бессонную ночь пресс-секретарша вмешалась в разговор. Она впервые была в такой ситуации и чувствовала себя Жанной Д. Арк. - Вы дадите письменный ответ?

- Да, но на письменный запрос. И дать я его обязан в течение трех суток с момента получения запроса.

- ... но вы же пускаете сюда журналистов, Как они могут?

- Уважаемая дама, я уже вам сказал что не пущу. А если вы попытаетесь сами что-то сообщить то вас не выпущу. Это первое. Второе - насколько я понимаю письменных запросов не поступало. Да и трое суток не прошло. Все- отрезал Олег. - А теперь прошу уйти во-он за ту ленточку.

Удалив ходатаев он позвал начальника милиции.

- Что я вас попрошу. - сказал он усталым голосом. - Еще раз проинструктировать наряды. Никого! Я подчеркиваю никого не должно быть в зоне проведения операции. Второе. Предупредите всех своих сотрудников. Никакой выдачи информации и никому. Только через меня. И в определенном мною объеме. Предупредите всех - любая несанкционированная информация будет рассматриваться как предательство.

Полковник кивнул.

- Более того ориентируйте оцепление, чтобы выявляли людей с сотовыми телефонами, рациями и прочими передающими устройствами... Следующее выход в эфир только сверху вниз. Наоборот только в критических ситуациях. Только!

Полковник снова кивнул. Старому сыщику дважды объяснять не надо!

Интенсивность переговоров автобуса, с неизвестным пока корреспондентом, возросла. Последний не мог ничего внятного ответить, что-то мямлил и, судя по всему, метался по городу в поисках пропавшей машины и пропавших денег.

К четырем утра на КП прибыл Тихомиров, который популярно изложил все чему стал лично свидетель. Это было значительно хуже, чем мог Олег предположить. Он расстроился из-за Калиниченко, И из-за перелома и из-за халатного пренебрежения к опасности. То что идет двойная игра он уже догадался. Но что тройная! Даже в фантастическом сне нельзя было предположить, что преступники не только контролируют ситуацию, но и их самих кто-то контролирует. Тем более бывший сообщник или нынешний свидетель. Хрен разберешь.

- Этот... раненый под охраной? Или как в прошлый раз? - Гусаков кусал губы. Ему было досадно за все. И за то, что первый раз Левченко ушел из под самого носа. "Если бы мы знали!" И за Калиниченко и за Москву, и за себя. И за толстяка и его секретутку. Сейчас кулаками махать было бесполезно.

Тихомиров кивнул. Никольский, его установочные данные сообщили москвичи, и без охраны бы никуда не делся. Лежит в глубоком наркозе. Удивленные врачи второй раз за смену оказывали ему помощь.

Сейчас около его койки сидит охранник, которому дано указание открывать огонь на поражение в любого неизвестного, кто попытается войти в палату. Первый раз за последнее время врачи хирургии почувствовали себя в безопасности. Наезды раненых бандитов после разборок стали если не регулярными, то привычными. "Когда придет в себя разыщи меня, где бы я ни находился!" - таков был приказ Тихомирова охраннику.

Раздача слонов "за все хорошее" была отложена на утро. Привезенная им часть денег лежала под надежной охраной, но и это естественно не могло разрешить хоть частично ситуацию. Риско-вать, манкируя половинной суммой Олег не решался. В автобусе знали, что в банке получен именно миллион.

- Интересно какая сволочь сейчас играет против нас? - этот вопрос не давал покоя ни Тихомирову, ни Гусакову. Не было даже подозрений. Тихомиров многократно прослушивал магнитофонную запись пытаясь по голосу узнать и соответственно установить абонента из банка.

- Говорил я тебе, создавай позиции! - в который раз риторически восклицал Гусаков, прекрасно понимая, что звучит это объективно красиво, но так же объективно малореально. Тем более сейчас. Нотация в подобной ситуации воспринимается как шум Ниагары в Саратовской области.

"По мере возрастания напряжения возрастает риторика в общении" - подумал он.

В кустах мелькнули фары и через некоторое время явился Адмирал.

Он был растерян.

- Ну, что? - Олег ждал его как пришествие Христа. - Нашли?

Адмирал развел руками. - Как сквозь землю провалился. Все облазили. Все руками прощупали. Вообще в говне по самые уши. В прямом и переносном смысле. - он потянул носом. Амбре было почище, чем от валенок Тихона.

- Да-а...- протянул Олег. - Влипли. И здесь, и там. Что будем делать командир?

Гусаков пожал плечами.

- Может действительно один мешок был?

- Два, - Адмирал скоблил подошву о мокрую траву. - Два. Я даже к Калиниченко в больницу ездил. Он говорит тоже - два.

- Кстати, как он? - поинтересовался Олег.

- Вроде ничего. Хотя с ногой туго. Открытый перелом. - в гипсе, как Тутанхамон... Блин, да что же так воняет?

- В общем так, - Олег принял решение. - Езжай обратно. Может по свету найдете. Через час будет светло. Ждем еще два часа. Эти пока терпят. Будем выстраиваться на штурм.

- Боязно.

- Я сказал выстраиваться. Где "Альфа?

- Здесь. - командир никуда не пропадал. Он ходил по пятам, словно тень, Шевелил губами, ло-мая голову, как в этих условиях действовать. Рекогносцировка оптимизма не давала. Расстояние около 200 метров. Под ногами пашня, грязь, скользко. Скрытно не приблизиться, быстро тем более. Схемы распределения бандитов в автобусе нет... И самое главное СВУ в ба-гажном отделении. А у кого из террористов пульт. Кого ловить за ру-ку. Плюс бензин в салоне...

- Автобус нами отработан полностью. Схема стандартная, как на ученьях, но. шансы нулевые...- констатировал он. - И ребят можем положить и людей.

- Я же сказал выстраиваться. - Олег все понимал. - И действо-вать нельзя и бездействовать... Ничего бойцы не разглядели?

Командир пожал плечами. - А что ночью разглядишь за занавес-ками. Я думаю надо ждать. Должен же быть выход...

- Пока есть только вход, и то не тот. Так Высоцкий пел. - Адми-рал снова принюхался. - Все равно воняет...

- Может с Москвой посоветоваться? - проронил Гусаков.

- Со всей Москвой не посоветуешься, а лишь с теми с кем можно... Я и без них знаю, что они скажут. "Действуйте по обстоятельствам!" Решение надо здесь принимать, а не в Москве.

Как у вас провинциалов развито чувство веры в "доброго бари-на"! Вот приедет барин, барин нас рассудит. Там такие же люди, как мы, только мы видим все своими глазами... Щупаем, слышим. Здесь работают все органы чувств, а в Москве только ухо. На основании доложенной по телефону информации тебе никто советов давать не станет...

Гусаков нахмурился. Он был дремучим провинциалом, Со всеми недостатками и достоинству, которых по его мнению значительно больше.

- Извини. - Олег тронул его за рукав. - А ты что тут нюхаешь? - перевел стрелку на Адмирала. - Я же тебе сказал без денег не возвращаться! - сорвался он.

- Что мне киоски бомбить что-ли? - вспыхнул Адмирал.

- Что хочешь бомби! Вон какой вымахал! В бронежилете и при оружии...

На место Адмирал приехал, когда уже рассвело. Бойцы понуро грелись у костра, проклиная все на свете. Больше всего доставалось начальству. Бедные руководители должны были спорадически икать, если бы подтверждалась известная теория - кого вспоминают- те икают. С приближение Адмирала разговоры перешли на нейтральные темы. От его взгляда это не скрылось.

- Начальству кости моете? - угрюмо произнес он. Возражений не последовало. - Ну, что придумали?

- А что тут думать? Думаем одно - а не дураки ли мы?

- Ну и каков итог?

- Без поллитра не разберем...

- Ящик поставлю, если найдете баксы...

- Да за пол-лимона баксов мы винзавод купим, - улыбнулся боец.

Адмирал согласился.

- А вы его часом без меня не оприходовали?

- Нашел бы ты нас...

Адмирал снова окинул взглядом диспозицию. По краю кювета шли две черные полосы от колес. Большая яма от удара машины...

Здесь она перевернулась.

- Давайте соображать. - он повалился на землю подле бойцов. - Итак. Машина шла по шоссе... Там она прижималась на обочину... Здесь соскользнула вниз... Удар. Она переворачивается.

Он вспомнил кадры из боевиков. Машина мчится, ее подсекают, одной стороной она налетает на препятствие. Летят искры от скрежета метала по асфальту...

А теперь рапид. И по кадрам. Вот она начи-нает медленно вращаться... Срывается замок и открывается капот... Хлопает багажник... Машина ударяется крышей..

Стоп. Открывается багажник после удара. Потом переворот. Следовательно все лежащее там приобретает ускорение и летит, как из пращи.

Адмирал прикидывает траекторию...

- Все, братцы, финита! Не будет вам коньяка.

Точно по рассчитанной траектории среди голых ветвей осенней березы сереет мешок.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.