год 2010-й - более 30.000.000 обращений

На протяжении последних десяти лет вопросы ядерных вооружений не входили в качестве первоочередных в повестку дня мирового сообщества. Казалось, что окончание “холодной войны” похоронило саму угрозу ядерной войны, вопрос о ядерных вооружениях был отдан на откуп сокращавшейся по своей численности группе аналитиков-стратегов и карьерных дипломатов, которые продолжали заниматься проблематикой нераспространения и работать над остаточными проблемами контроля над ядерными вооружениями.

Как аналитики-стратеги, так и дипломаты старались адаптировать привычное им старое мышление и старый образ действий к новым реалиям, но их усилия потерпели неудачу. С момента окончания “холодной войны” прошло свыше десяти лет, а все стороны по-прежнему цепляются за старую концепцию сдерживания. В некоторой степени ситуация стала даже еще более противоестественной. Россия – несмотря на все заявления Москвы о (всеобъемлющем) ядерном разоружении – начала еще больше полагаться на доктрину ядерного сдерживания в своей стратегии национальной безопасности. Соединенные Штаты, как сообщается, увеличили количество ядерных боеголовок, нацеленных на ключевые цели на территории России, при этом, скорее всего, за счет того, что количество таких целей сокращается быстрее, чем количество боеголовок в американском стратегическом арсенале. Обе страны могут из-за ошибки в течение нескольких минут уничтожить друг друга, да и весь мир. И это несмотря на то, что у них сейчас нет непримиримо противоположных жизненно важных интересов, а параллельных, в области обеспечения безопасности, пожалуй, больше, чем десятилетие назад.

Договор о всеобъемлющем запрещении испытаний ядерного оружия не был ратифицирован США, и его положения не были реализованы на практике. Не ясна даже судьба многострадального договора ССВ-2. С учетом взглядов, высказанных республиканцами в ходе предвыборной кампании, а теперь уже и некоторыми официальными лицами, весьма вероятным представляется, что хрупкие остатки процесса контроля над ядерными вооружениями вскоре исчезнут, оставив после себя лишь руины, если на их месте не будет создаваться что-то новое.

Но самое худшее заключается не в этом. В то время как великие державы сосредоточили свое внимание на обеспечении безопасности российских ядерных вооружений и материалов, а также на предотвращении возможности хищения или продажи ядерных материалов, вооружений и/или технологий их производства таким странам, как Иран, Ирак и ядерным “пугалам” вроде Северной Кореи, две относительно крупные страны – Индия и Пакистан – стали ядерными державами. Тем самым было положено начало новому этапу распространения ядерного оружия.

Еще хуже то, что, будучи не в состоянии воздействовать сколь либо эффективно на этот процесс, великие державы, да и все международное сообщество в целом сочли за благо наполовину закрыть глаза на это событие. Конечно, от правительств двух стран были затребованы и даже получены заверения относительно нерасширения их ядерных арсеналов, но к такого рода заверениям надо относиться со здоровым скептицизмом даже в среднесрочной перспективе, учитывая крайне изменчивую ситуацию в регионе, а также наращивание Китаем своей ядерной мощи.

Индия и Пакистан не только не понесли никакого наказания – они заметно выиграли в международном статусе и продемонстрировали, что распространение, во-первых, возможно, а во-вторых, является выгодным с точки зрения как престижа, так и политического влияния. После этого та шаблонная официальная поддержка режиму нераспространения, которая прозвучала на встрече в верхах стран-членов группы “G-8” на Окинаве, а также в ходе конференции по наблюдению за соблюдением режима нераспространения в апреле 2000 года, представляется все более бессодержательной.

Можно утверждать, что в Азии начинается динамическая гонка ядерных вооружений. Вероятность выхода США из Договора по ПРО стимулирует ядерное перевооружение Китая. Это будет восприниматься Индией как угроза, и, очевидно, последуют контрмеры. Пакистан, и так уступающий Индии по всем параметрам мощи, тоже будет подталкиваться к наращиванию своего ядерного потенциала. Создается предельно нестабильная стратегическая ситуация.

Наращивание ядерного потенциала Китаем на фоне развертывания НПРО ставит в очень неприятную ситуацию Японию, которая может оказаться в положении западноевропейских государств 50-х годов, когда они, как считалось, являлись заложниками относительно слабых советских ядерных сил.

Китай постепенно становится “слишком сильным” для своих соседей независимо от его намерений (и весьма напоминает Советский Союз в 1950–1980-е годы).

Весьма вероятно, что рано или поздно ядерное оружие может создать и Иран. (Однако, если Россия и США сменят свою парадигму политики в отношении Ирана с преобладающего ныне соперничества и взаимного недоверия на сотрудничество в деле замедления или даже предотвращения приобретения Ираном ядерного оружия, хотя бы эта составляющая гонки ядерных вооружений в названном регионе Азии может быть взята под контроль.)

Вместе с тем не всл в области ядерных вооружений на протяжении последних десяти лет развивалось в негативном направлении. При умелой и энергичной поддержке Соединенных Штатов и моральной помощи со стороны остальных западных государств Россия смогла переместить все бывшее советское ядерное оружие с мест его прежней дислокации на свою территорию. Благодаря программе Нанна-Лугара, программе закупок США российского урана, и предпринятым Россией усилиям, колоссальный ядерный потенциал, оставшийся после распада Советского Союза, был сохранен в безопасности. Нет зарегистрированных фактов хищения ядерных боеприпасов и почти нет серьезных случаев хищения оружейных ядерных материалов. Ядерные державы, и прежде всего Россия и США, начали реальное сокращение своих арсеналов.

Российский ядерный комплекс оказался в значительной степени обескровленным в результате усилий по обеспечению безопасного и надежного хранения ядерного потенциала, но тем не менее выжил. Несмотря на экономические беды, которые сотрясали Россию на протяжении последних десяти лет, пока не было никаких крупных аварий ни с ядерными боеприпасами, ни с атомными электростанциями. Это может показаться чудом в контексте той ситуации хаоса, которая существовала в стране на протяжении 1990-х годов.

В первую очередь это следует отнести на счет профессионализма и даже героизма российских граждан, занятых в ядерном комплексе. Возможно, давление (которое иногда казалось несправедливым) и озабоченность Запада также помогли: российские власти уделяли больше внимания и выделяли больше ресурсов на обеспечение ядерной безопасности по сравнению с тем, как это могло бы быть в иных условиях.

Однако в целом, несмотря на официальный спокойный тон, ситуация с распространением ядерного оружия выглядит более тревожной, чем когда-либо, и даже ухудшается. Более того, мы, видимо, вступаем в новый ядерный век, в котором применение ядерного оружия может стать более вероятным, по крайней мере в политическом плане, а информационная революция способна сделать его применение более эффективным и на уровне психологического восприятия. Будет множиться число стран, обладающих ядерным оружием, другими видами оружия массового поражения и средствами их доставки.

Нетрудно предположить, что с развитием соответствующих технологий, производство ядерного оружия и средств его доставки большой дальности действия может оказаться доступным и выгодным растущему числу стран.

Многие из этих стран в настоящее время стремительно отстают от процессов глобализации и навсегда переходят в категорию “неимущих” или отстающих – по крайней мере, в психологическом плане. Хотя в результате этих процессов благосостояние человечества в целом увеличивается в абсолютном выражении, другим их результатом, особенно за последние десять лет, стал быстро увеличивающийся разрыв между развитыми странами и большей частью бывшего развивающегося мира, а также “стран с переходной экономикой”. Еще предстоит осознать политический эффект этого усиливающегося неравенства, которое не оставляет многим государствам никаких надежд. Проблема касается не столько так называемых “падающих” государств, но даже относительно благополучного большинства стран, расположенных на периферии высокоразвитого мира. Именно эти страны Азии и Латинской Америки могут в будущем создать наибольшую угрозу режиму нераспространения.

Ухудшению обстановки способствуют несколько факторов.

Быстрые изменения и усиливающаяся непредсказуемость геостратегической ситуации во всем мире и в том числе в некоторых ключевых регионах, особенно в Азии. Стремление США к единоличному лидерству – к “гегемонии” – вызывает широкое недовольство, но суть проблемы не ограничивается лишь выражением эмоций. Проблема в том, что это американское лидерство оказывается неэффективным. После распада двухблоковой системы и начала процесса глобализации мировое сообщество все в возрастающей степени ощущает отсутствие организующего начала. Более того, можно предсказывать, что и американская “гегемония” – дело преходящее уже в среднесрочной перспективе (5–10 лет). Среднесрочной тенденцией является, видимо, нарастание не гегемонии, а нестабильности.

Рост самосознания и антизападных настроений в большинстве стран Азии сопровождается увеличивающимися возможностями по приобретению все более смертоносных видов оружия. К тому же в Азии довольно быстрыми темпами начало создаваться относительно закрытое экономическое сообщество – по типу ЕС или НАФТА.

Опасения, испытываемые в связи с превосходством Запада в высокотехнологичных видах вооружений вкупе с “югославским синдромом” – озабоченностью, вызываемой возможностью неспровоцированной атаки под предлогом “гуманитарной интервенции” или на ином основании, подталкивают страны к тому, чтобы иметь мощный и относительно недорогой противовес в виде ядерного или другого оружия массового поражения.

Выход США из договора о противоракетной обороне усилит позиции тех сил в России, которые настаивают на сохранении максимально большого количества ядерных вооружений, как стратегических, так и “нестратегических”, – за счет остальных отраслей ядерного комплекса, а также экономики в целом. Более того, Россия будет объективно подталкиваться к тесному стратегическому сближению с Китаем и остальными новыми ядерными державами. Это не является политикой или намерением нынешнего российского руководства.

Ситуация, как представляется, может усугубиться не только в плане спроса на ядерное оружие, но и в плане его предложения.

В среднесрочной и долгосрочной перспективе политика ограничений на передачу ядерных технологий и даже усиление международного контроля оказываются недостаточными, чтобы блокировать растущие возможности по производству ядерного оружия – с точки зрения предложения.

Если не повернуть этот процесс вспять, то через 15–25 лет количество источников получения оружейных ядерных материалов не сократится, а возрастет. И в первую очередь благодаря распространению мирного атома. Имеющиеся ныне АЭС выделяют в качестве отходов оружейные материалы. Кроме того, объективно создание новых АЭС увеличивает численность специалистов-атомщиков и способствует расширению географического ареала их проживания.

США, сделав стратегическую ошибку, несколько десятилетий тому назад сократили разработку технологий мирного атома и не строят новых АЭС; одновременно они пытаются заставить и другие страны отказаться от их строительства. Но это – борьба против будущего, которая неизбежно будет проигрываться.

Новые индустриальные страны испытывают острую потребность в дополнительных источниках энергии. До последнего времени они полагались на имеющиеся в наличии источники – гидроэнергию, нефть и уголь, эксплуатация которых наносит тяжелый ущерб окружающей среде.

Но в стремлении к достижению энергетической независимости и обеспечению экономического роста эти страны во все большей степени начинают развивать ядерную энергетику и приобретать атомные электростанции, осваивая опыт “старых” ядерных государств в использовании традиционных ядерных топливных циклов, позволяющих выделять чистый плутоний, обогащенный уран с целью наработки собственного ядерного топлива для атомных электростанций, работающих на легководных реакторах. Это ведет к вполне законному распространению технологий, являющихся ключевыми для производства оружейных ядерных материалов.

Теперь непосредственно о российских проблемах.

Ценой больших затрат страна приступила к процессу демонтажа ядерных во-оружений и прекращения производства оружейного плутония. Однако наши возможности по переработке его запасов очень ограничены, а запасы эти велики.

Россия продолжит развитие своей программы ядерной энергетики; по сути дела она вынуждена делать это: слишком высока потребность в дешевом и относительно чистом источнике энергии. Кроме того, в стране сохранен промышленный и научный потенциал для строительства реакторов сложной конструкции. Атомная промышленность остро нуждается в капиталовложениях для своего развития и для обеспечения надежного и безопасного хранения ядерного оружия и оружейных ядерных материалов. При этом в стране отсутствует значительное антиядерное движение.

Вопрос заключается в том, придется ли России развивать свою атомную промышленность более или менее в одиночку или в тесном сотрудничестве с другими ведущими государствами – членами группы “G-8” (с далеко идущими стратегическими последствиями)?

В принципе российское руководство выступает за углубленное сотрудничество со странами-членами группы “G-8” и Западом в целом по вопросам ядерной безопасности и нераспространения ядерного оружия. Москва заинтересована во взаимодействии в области ядерной энергетики, но во многих случаях ее предложения по этим вопросам встречают холодный прием или отвергаются с порога.

На сегодня список достижений в этой области сотрудничества чрезвычайно короток – можно лишь упомянуть полезную, но ограниченную по сфере применения программу Нанна-Лугара и реализуемую с огромными трудностями программу продаж российского урана в США (программа ВОУ-НОУ). Взаимодействие с европейскими странами по ядерной тематике остается фактически ничтожным. Да и американские программы могут быть сокращены.

Существует более общая и глубокая проблема, которую следует иметь в виду на будущее. Многие россияне все еще не уверены в том, каким путем должна идти их страна в стратегическом плане: следует ли ей быть вместе с группой “G-8” и Западом, или вести самостоятельную линию – что становится все труднее и труднее, – или же она должна двигаться в направлении экономико-полити-ческого альянса с Китаем и остающимися позади в процессах глобализации странами. Проводимая Западом политика еще более затрудняет этот выбор. Россия включается в интеграционный процесс с Западом на уровне встреч в верхах – в рамках группы “G-8”, расширенного диалога с Европейским Союзом и поверхностного диалога с НАТО, но вместе с тем на более существенном уровне Россию держат на расстоянии и делают это весьма жестко. Прежде всего я имею в виду продолжающееся расширение НАТО, которое – особенно после разгрома Югославии – выглядит крайне неприятно. Россию также выталкивают из процесса интеграции в области военно-технического сотрудничества (продажа оружия). На протяжении последних лет во многих направлениях интеграция с западным миром становится все более трудной как для российских бизнесменов, так и для простых граждан.

Будет ли благоразумным продолжать удерживать Россию на дистанции ввиду тех тенденций, которые я отметил выше, а также с учетом общей растущей непредсказуемости и изменчивости международных отношений?

Перейду к практическим вопросам, которые можно было бы рекомендовать для рассмотрения на встрече в верхах “Большой восьмерки” в Генуе в июне 2001 г.

Во-первых, важно, чтобы лидеры этих государств выразили свою поддержку договору о всеобъемлющем запрещении испытаний ядерного оружия и призвали бы новую американскую администрацию вновь направить этот договор на ратификацию.

Во-вторых, чрезвычайно полезным было бы выражение поддержки договору о противоракетной обороне, а также существующему режиму в области противоракетной обороны. В любом случае, если этого сделать не удастся, России и США стоит, учитывая твердое намерение Вашингтона начать развертывать какую-нибудь систему (Н)ПРО, избегать прямых переговоров по пересмотру Договора по ПРО. Такие переговоры могут лишь ужесточить позиции обеих сторон и/или приведут к прямой конфронтации, либо потребуют от России унизительных уступок, на которые она пойти, скорее всего, просто не сможет.

В-третьих, в связи с возможностью ухудшения обстановки в области распространения ядерного оружия, а также контроля за ним и стратегическими вооружениями было бы желательно, чтобы группа “G-8” держала ситуацию под постоянным наблюдением. Можно было бы создать группу экспертов при группе “G-8” по стратегической стабильности и нераспространению – из официальных и неофициальных лиц – для того чтобы в первую очередь выработать общий подход к а) новым ядерным государствам и б) возможным нарушителям режима нераспространения, а также общую политику в области ядерной энергетики. В том случае, если существующий режим контроля над стратегическими вооружениями перестанет действовать, эта группа могла бы стать удобным буфером, являя собой механизм для консультаций по этому комплексу вопросов. В принципе, состав группы мог бы быть в дальнейшем расширен за счет включения в нее представителей Китая, что означало бы частичную и неофициальную вовлеченность китайского руководства в процесс “G-8”, без принятия им на себя при этом каких-либо обязательств. Для начала стоило бы учредить группу по широким проблемам стратегической стабильности (наступательные и оборонительные вооружения, распространение систем носителей большой дальности, особо опасные виды терроризма, сотрудничество в области нераспространения оружия массового поражения, а также в сфере мирного атома) на уровне двустороннего российско-американского диалога, как официального, так и неофициального. Думается, нынешняя американская администрация может позитивно рассмотреть такую модель взаимодействия.

В-четвертых, можно было бы рекомендовать конкретные шаги в направлении интеграции России в сотрудничество в ядерной области (конечно, основной задачей должна быть не только интеграция России, а сокращение возможностей для распространения ядерного оружия и ядерных технологий в будущем – с точки зрения их предложения). Интеграция могла бы привести к позитивным сопутствующим результатам.

Позитивной идеей могло бы стать финансирование перемещения в Россию простаивающего в Германии завода по производству так называемого МОКС-топлива, который использует накопленный оружейный плутоний, при условии в дальнейшем финансирования работы этого завода.

Другая идея была предложена ранее российскими представителями на различных форумах и Президентом В. Путиным на встрече в верхах государств-членов ООН по случаю наступающего нового тысячелетия. Однако она пока что не привлекла большого внимания. Ее суть заключается в том, чтобы начать международный проект, нацеленный на постепенный отказ от использования обогащенного урана и чистого плутония в производстве ядерной энергии в гражданских целях, и преобразование ядерной энергетики сегодняшнего дня с ее проблемами распространения и ограничениями, налагаемыми наличием ресурсов и экологическими проблемами.

Предлагаемый проект постепенного замещения нынешних технологий может быть осуществлен в результате разработки нового поколения реакторов на быстрых нейтронах, которые могли бы сыграть главную роль в производстве в будущем электроэнергии на ядерных установках. В отдаленном будущем, когда будут истощены запасы дешевого урана, эта технология позволит перевести тепловые реакторы на ториево-урановый цикл. Этот процесс будет продолжаться нескольких десятилетий, в течение которых предприятия ядерной энергетики могут использовать легководные реакторы, где в качестве топлива применяется низкообогащенный уран, извлекаемый главным образом из оружейных запасов.

Предложение об отказе от использования чистого плутония предполагает намерение разработать реактор на быстрых нейтронах без уранового экрана и с применением МОКС-топлива, которое после облучения в реакторе будет перерабатываться без выделения чистого плутония и использоваться в российских и западных реакторах. Это не затронет ни утилизации оружейного плутония в атомной энергетической промышленности, ни переработки облученного топлива из легководных реакторов с выделением плутония, ни использования активных зон быстрых реакторов, что может быть организовано в будущем на установках ядерных держав или в технологических центрах под международным наблюдением.

Если создание таких реакторов перспективно, а это представляется все более реальным, то также возможно было бы достичь соглашения о том, чтобы реакторы только такого типа разрешались к экспорту в страны, желающие создавать новые атомные электростанции. Конечно, во избежание конкуренции такие реакторы должны строиться совместными усилиями стран-членов группы “G-8”. Эта идея в конце концов может привести к появлению “реактора четвертого поколения”, за что выступают американские эксперты и правительственные чиновники (хотя и не детализируя особенно свою позицию). По сути, предлагается перейти к производству реакторов, технологически не способных вырабатывать оружейные материалы.

Реализация этой идеи предполагает объединение международных усилий, и прежде всего на уровне стран-членов группы “G-8” с целью развития передовых реакторных технологий и ядерного топливного цикла естественной безопасности, которых, в первую очередь, отличало бы следующее:

неограниченность топливных ресурсов, обусловленная эффективным использованием природного урана, а впоследствии и тория;
исключение возможности тяжелых аварий с выбросами радиации, требующих эвакуации населения, вызванных отказами оборудования, ошибками персонала и внешними воздействиями, что достигается в первую очередь за счет спецификаций, внутренне присущих такому типу атомных реакторов и их компонентам (принцип “естественной безопасности” процесса);
экологически безопасное производство электроэнергии и утилизация отходов в закрытом топливном цикле с сжиганием в реакторе актинидов с длительным периодом полураспада продуктов деления атомного ядра, а также утилизация радиоактивно-эквивалентных отходов без нарушения естественного радиационного баланса;
сужение возможностей для коммерческих предложений, ведущих к распространению ядерного оружия путем постепенного отказа от технологий выделения плутония из отработавшего топлива и обогащения урана, а также обеспечения надежной физической защиты ядерного топлива от хищения;
экономическая конкурентоспособность, обуславливаемая низкими затратами и воспроизводством топлива, высокой эффективностью термодинамического цикла и решением проблем безопасности атомных электростанций без усложнения конструкции агрегатов или предъявления чрезвычайных требований к оборудованию и персоналу.

Эти преимущества во всем их разнообразии могут быть удовлетворены без особого отступления от существующей технологии, разработанной для военного и гражданского применения, в том случае, если принципы естественной безопасности будут неуклонно воплощаться в конструкции реактора и содержании процесса.

Тщательные исследования, проведенные в России, показали обоснованность такого подхода. Однако справиться со всеми этими проблемами в одиночку будет чрезвычайно трудно для любого государства.

На настоящем этапе, насколько известно, российский ядерный комплекс готов передать международному сообществу результаты исследований, относящихся к ядерному топливному циклу естественной безопасности, что позволяет обеспечить технологическое усиление режима нераспространения. Объединение международных усилий с целью анализа и улучшения рассматриваемых технических подходов придало бы сильный толчок развитию ядерной энергетики в XXI веке и при этом увеличило бы ее безопасность, в том числе с точки зрения распространения.

В этой связи в качестве первого шага в направлении организации вышеупомянутого международного проекта от группы “G-8” потребовалось бы лишь выражение поддержки инициативе МАГАТЭ по созданию рабочей группы по инновационным ядерным реакторам и топливным циклам, которая, как предполагается, должна изучить имеющиеся варианты и выбрать из них наиболее перспективный для будущего развития. Некоторые страны-члены группы “G-8” уже присоединились к создаваемой МАГАТЭ рабочей группе.

На более позднем этапе в случае достижения соглашения между заинтересованными государствами было бы возможно осуществить совместный показательный проект.

Если будет доказана экономическая целесообразность такого подхода, можно было бы создать международный консорциум для коммерческой разработки и производства реакторов этого типа.

В принципе, для предотвращения распространения ядерного оружия в долгосрочной перспективе необходимо дополнять традиционные усилия (которые весьма относительно эффективны даже в случае повышения уровня сотрудничества ведущих держав) новыми – введением технологий, которые сокращали бы угрозу распространения на уровне предложения за счет постепенного замещения традиционных реакторов реакторами, не вырабатывающими оружейных материалов.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.