год 2010-й - более 30.000.000 обращений

1. Получив избирательный бюллетень, индивид на какой-то момент оказывается как бы отрезанным от внешних воздействий, наедине со своей совестью. Между тем его изолированность в действительности является мнимой. Уединяясь в кабине, он вносит в нее с собой весь груз влияний, которым подвергался и на протяжении долгих лет социализации и в ходе интенсивной избирательной кампании.

При анализе механизмов, определяющих окончательный выбор, обычно вычленяют четыре группы факторов: социологические (обусловленные набором социальных и демографических характеристик: социальным и профессиональным статусом, образовательным уровнем, местом проживания, возрастом, полом и т.д.), ситуационные (отражающие реакции на конкретную обстановку, в которой оказалось общество, и которая, в свою очередь, неразрывно связана с предварительно сложившимися политическими ориентациями как самого индивида, так и наиболее авторитетных для него референтных групп), манипулятивные (представляющие собой следствие обработки индивида и его непосредственного окружения с помощью современных избирательных технологий) и индивидуально-психологические (являющиеся производными от устойчиво-характерологических черт индивидуальной психики).

Однако данное членение результативно лишь в том случае, если в полной мере учитывается сложность и противоречивость влияния перечисленных факторов в разных обществах при различных обстоятельствах. Действенность социологической группы в полной мере проявляется лишь тогда, когда общество достаточно структурированно, а составляющие его слои осознают свои групповые интересы. Ситуационные факторы играют заметную роль главным образом в обществах с неустоявшимся политическим поведением, когда чисто внешние, часто второстепенные обстоятельства могут изменить политическое поведение и, соответственно, электоральный выбор массовых групп населения.

Эффективность манипулятивных действий в решающей степени зависит от опыта, накопленного населением, степени его доверия к инструментам манипулирования(средствам массовых коммуникаций), уровня квалификации манипулятора и от ряда других обстоятельств. Индивидуально-психологические особенности порождают неоднозначную реакцию на факторы, отмеченные выше, в том числе на манипуляторские усилия.

Существуют также формы электорального поведения, которые лишь частично определяются более или менее осознанной установкой. Наиболее распространенная среди них - протестное голосование. Его отличие от обычного электорального акта состоит в том, что участие в избирательном процессе воспринимается индивидом главным образом (или даже исключительно) как возможность выразить отрицательное отношение к тому, что происходит в обществе. В тех случаях, когда подобная позиция обретает форму выбора, он бывает чаще всего эмоциональным: избирательный бюллетень подается за ту политическую силу или деятеля, которые наиболее ярко олицетворяют в глазах избирателя негативное отношение к происходящему. Формой индивидуального протестного политического поведения на электоральном уровне является неучастие индивидов в избирательном процессе - так называемый абсентеизм.

Базовый материал для анализа электорального поведения поставляет избирательная статистика. Анализ содержащейся в ней информации позволяет выявить закономерности политической социализации индивида, малых и больших групп, дает представление об основных тенденциях, предопределяющих модификацию политического поведения, помогает оценить степень политической напряженности в обществе, делает более вероятными общественно-политические прогнозы.

Большое значение имеет при этом сравнительный анализ электорального поведения за максимально возможный длительный срок. Сопоставляя полученные результаты, как по избирательному корпусу в целом, так и применительно к выделенным по различным критериям группам, можно получить данные, позволяющие судить о конкретный сдвигах в общественном сознании и поведении, и, что особенно важно, получить дополнительные данные о причинах этих сдвигов в каждом отдельном случае. Весьма результативно с этой точки зрения сопоставление избирательной и социально-экономической статистик. Оно позволяет установить связь между изменениями в социально-стратификационной структуре общества и электоральным поведением соответствующих групп, а также проследить влияние меняющихся условий существования на политический и электоральный выбор.

Содержательное использование избирательной статистики для анализа электорального поведения граждан предполагает также наличие детального представления об избирательном корпусе - о его социальной и демографической структуре, масштабах биологического и социального обновления, сложившейся дифференциации по ценностным установкам и политическим ориентациям

2. В какой мере высказанные выше общие соображения могут быть использованы для анализа ситуации в современной России? Сейчас в распоряжении российского исследователя имеется достаточно представительная совокупность данных. На базе Конституции РФ 1993 г. и основанного на ней избирательного закона трижды ( в 1993, 1995 и 1999 гг.) были проведены выборы в парламент. В 1996 и 2000 гг. состоялись президентские выборы. В промежутке между 1993 и 2000 гг. неоднократно избирались руководители и собрания представителей субъектов Федерации, руководство муниципальных органов. Объем уже имеющегося материала настолько обширен, что при его анализе можно без особого ущерба вывести за скобки вероятные погрешности и сознательные подтасовки. Во всяком случае при оценке общих тенденций значение таких погрешностей и подтасовок ( при всей их моральной и политической порочности) представляется с исследовательской точки зрения мало существенным.

Наличный материал делает возможным исследование различных сторон политического поведения населения России. Однако рамки статьи позволяют сконцентрировать внимание лишь на одном из его аспектов: динамике электоральных предпочтений с 1993 по 20000 гг.

Выявление такой динамики предполагает определение точки отсчета. Для данной цели лучше всего подходят парламентские (думские) выборы 1995 г. К этому времени - в отличие от выборов 1993 г., состоявшихся непосредственно после отмены прежней конституции и насильственного разгона Верховного Совета - в обществе, частично оправившемся от потрясения, начали складываться относительно устойчивые типы политических ориентаций и общая структура электорального поведения.

Модель этого поведения, опирающаяся на материалы избирательной статистики, может быть сконструирована путем сопоставления двух взаимосвязанных систем дифференциации электората: ценностной и оценочной.

Ценностная дифференциация, в основе которой лежит ориентация на те или иные политические партии или объединения, может быть представлена в аггрегированной форме в виде четырех основных групп избирателей: 1) считающих себя левыми, 2.) рассматривающих себя как национал-патриоты, 3) умеренных либералов и неопределившихся противников радикальных решений (центристов), 4) правых и правоцентристов. В дальнейшем первая группа будет обозначаться как Л, вторая - как НП, третья - как Ц и четвертая как ПЦ- П.

Оценочная дифференциация избирательного корпуса позволяет вычленить две основные группы: А и Б. Группу А составляют избиратели, не приемлющие утвердившейся после 1991 г. власти и отстаиваемого ею типа общественного развития. Группу Б - те, кто более или менее терпимо относятся к установившемуся в стране режиму и осуществляемой им политике.

Кроме того, вне зависимости от типа дифференциации существует, как уже упоминалось выше, специфическая категория граждан - абсентеистов ( группа В).

Основываясь на обрисованной модели, можно попытаться выявить количественные соотношения - в той мере, в какой они вытекают из официальной статистики результатов выборов в Государственную Думу (по общефедеральному округу) в 1993 , 1995 и 1999 гг., а также первых туров голосования за президента Российской Федерации в 1996 и 2000 гг.

Динамика политических предпочтений различных электоральных групп прослеживается уже при ознакомлении с абсолютными цифрами, содержащимися в электоральной статистике. Однако особенно наглядно она выступает при переводе абсолютных цифр в индексы отклонения ( табл.1-3)

Следует, естественно, учитывать, что цифры, приведенные в таблицах, как и абсолютные показатели, дают лишь приблизительное представление о реальной динамике электората. Голосование за те или иные политические партии или объединения, лежащее в основе статистических данных, неполностью совпадает с ценностными и оценочными установками избирателей. Структура объектов голосования не всегда идентична структуре политических предпочтений. Немалое значение имеет получившая широкое распространение нечеткость самоидентификации участников электорального процесса. Элемент неопределенности вносит в трактовку статистических данных протестное голосование, о котором уже шла речь выше. Используемая в аналитических целях группировка партий и объединений в ряде случаев условна. И тем не менее при всех оговорках количественная оценка в принципе возможна и дает основания для определенных умозаключений.

Вопреки взглядам, утвердившимся в политической публицистике, согласно которым российский электорат полностью дезориентирован и действует исключительно под воздействием конъюнктурных обстоятельств и манипулятивных технологий, есть все основания считать, что в результате трех парламентских и двух президентских выборов он приобрел пусть предварительную, но тем не менее ясно очерченную структурную форму. То, что отдельные элементы структуры политических предпочтений обладают различной степенью подвижности, не противоречит сказанному выше.

Один из наиболее устойчивых элементов этой структуры образует электорат КПРФ, основная часть которого идентифицирует себя с традиционно-левыми ценностями. Поскольку значительную часть этого электората составляют представители старших поколений, в политологической литературе и политической публицистике утвердилось представление, согласно которому этот электорат неизбежно будет сокращаться не только по политическим, но и по естественным причинам. Данные электоральной статистики не подтверждают этого предположения.

Биологические изменения за 6 лет - с 1993 по 1999 г. - были значительны, особенно если учитывать высокий уровень смертности среди лиц пожилого возраста. И тем не менее электорат КПРФ вырос с 6,7 млн. в 1993 г. до 15,4 млн. в 1996 г. и 16,2 млн. в 1999 г. Иными словами, естественная убыль избирателей с лихвой компенсировалась за счет притока новых сторонников. Учитывая глубину кризиса, поразившего Россию, масштабы разочарования либерально-реформаторский деятельностью в годы президентства Б.Н. Ельцина и степень отчужденности массовых категорий населения от институтов власти, этот приток мог бы быть и больше, если бы не серьезные стратегические и тактические просчеты руководства КПРФ.

Большую подвижность проявили группы избирателей, не идентифицирующих себя с КПРФ, но придерживающиеся левых взглядов. Эта подвижность сказалось на количественных показателях левого электората в целом. Если с 1993 по 1996 гг. он увеличился с 10,9 до 21,2 млн., то на думских выборах 1999 г. сократился до 18,1 млн. По всей вероятности это сокращение в значительной степени обусловлено расколом Аграрной партии, большинство которой перешло в центристский лагерь, примкнув к избирательному блоку “Отечество” и уведя к нему заметную часть своих избирателей. Впрочем эти потери левых вряд ли окажутся устойчивыми . Об этом, в частности, свидетельствуют результаты президентских выборов. Если в 1996 г. во время первого тура за Г.А.Зюганова отдали свои голоса 24,2 млн. (32,2%) избирателей, то в 2000 г. за левых (Г.А.Зюганова и А.М. Тулеева) проголосовали 24,14 млн. (32,2%) граждан. Иными словами, значительная часть левых избирателей вернулась на прежние позиции.

Среди электоральных групп, продемонстрировавших высокую подвижность, первое место заняли избиратели некоммунистической национал-патриотической ориентации. В 1993 г. эта группа насчитывала в совокупности 12,3 млн., в 1995 г. - 13,0 млн. человек. Вместе с тем на думских выборах 1999 г. за партии, пребывающие в некоммунистической национал-патриотической нише, проголосовали 4,4 млн. избирателей - сокращение почти в три раза.

Указанный феномен мог бы быть, скорее всего, объяснен следующим образом. После 1991 г. в России, в отличие от большинства стран Восточной и Центральной Европы, национал-патриотические и либерально- реформаторские силы оказались разведенными по разные стороны баррикады. Либерал-реформаторы, пришедшие к власти, проявили крайний нигилизм по отношению к национальным интересам страны, возведя его в ранг государственной политики. В свою очередь вокруг национал-патриотических сил сгруппировались массовые слои населения, серьезно пострадавшие от радикально- либеральных реформ, отождествляемых в значительной мере с бездумным следованием рекомендациям и указаниям из-за рубежа. В соответствии с этим избиратели национал-патриотической ориентации с крайним недоверием относились к институтам власти и политическим силам, отождествляемым с радикал-либералами, с личностью Б.Н. Ельцина и его окружением.

Досрочный уход Б.Н. Ельцина в отставку внес в расстановку сил существенные изменения. В.В. Путин, ставший и.о. главы государства и главным кандидатом на этот пост на предстоявших выборах, несмотря на тесные связи с окружением бывшего президента, был воспринят большинством избирателей, составлявших эту группу, как его антагонист: и не только по внешнему облику и форме поведения, но и по проводимой политике. Этому способствовала предпринятая кандидатом в президенты попытка примирить сторонников радикал-либеральных преобразований и национал-патриотов, нашедшая выражение в жесткой позиции новой власти по отношению с сепаратизму и терроризму на Северном Кавказе.

Предпринятый маневр оказался результативным. Сторонники национал-патриотической политики, сохранив прежние ценностные установки, модифицировали политический выбор: ориентацию на конфронтацию с властью сменила поддержка того ее сегмента, который отождествлялся с В.В.Путиным. Прежним национал-патриотические партиям и объединениям отказали в поддержке более 8,5 млн. избирателей. И столько же пришли в лагерь, ассоциируемый с личностью и.о. президента.

Еще более рельефно эта тенденция проявилась на президентских выборах 2000 г.

Гораздо более устойчивой, если судить по количественным показателям, оказалась электоральная группа, расположившаяся между левыми и национал-патриотами, с одной стороны, и правоцентристами и правыми (радикал-либералами), с другой. В 1993 г. она насчитывала 10,8 млн., а в 1995 и 1999 гг. - 12,8 млн. избирателей. Вместе с тем внутри группы произошли существенные изменения. Составлявшие ее стержень левые либералы (сторонники движения “Яблоко”) постепенно теряли свое влияние. ( 7,86% действительных бюллетеней в 1993 г., 6,89% в 1995 г., 5,93% в 1999 г.). Одновременно в большинстве партий и объединений, принадлежащих к этой группе, происходил все более заметный дрейф вправо, уменьшавший ценностную дистанцию между ними и радикал-либералами (правыми и правоцентристами). Особенно заметным этот дрейф стал после выборов 1999 и 2000 гг., когда различия между умеренными либералами и другими промежуточными силами, с одной стороны, и радикал-либералами, с другой, сократились до минимума.

Правые и правоцентристские политические силы после потерь, понесенных на протяжении 90-х гг., к их концу - на думских выборах 1999 г. - получили существенное приращение - вместо 14,5 млн. голосов, подданных за них в 1995 г., 23,4 млн. в 1999 г. Основным источником прироста были, как уже отмечалось, избиратели национал-патриотической ориентации, сохранившие свои ценностные установки, но изменившие политический выбор. С еще большей очевидностью эта тенденция проявилась на президентских выборах 2000 г. В электорат В.В. Путина перешли свыше 13 млн. бывших избирателей партий и объединений некоммунистической национал-патриотической ориентации и почти 2 млн. сторонников левых либералов.

Дополнительную информацию можно почерпнуть из данных, отражающих дифференциацию электората по оценочному критерию, то есть в зависимости от отношения к существующей власти. Они позволяют прийти к следующим заключениям.

- Доля граждан, позитивно или терпимо-равнодушно относящихся к установившимся порядкам, существенно колеблется в зависимости от размеров политического доверия, которым располагают властные структуры и олицетворяющие их политики. Так, кредит доверия, который получил в конце 1999 г. В.В. Путин, привел к возрастанию индекса отклонения этой группы на думских выборах с 1,0 в 1995 г. до 1,46 в 1999 г., а на президентских выборах с 1,42 в 1996 г. до 1,66 в 2000 г.

- Утвердившийся уровень осознанного абсентеизма остается весьма существенным, образуя тем самым значительный электоральный резерв, активизация которого в состоянии внести существенные изменения в общую расстановку политических сил. Тем не менее в целом на общефедеральных выборах избирательный корпус демонстрирует относительно высокую электоральную активность.

3. Оценивая приводимые выше данные, необходимо учитывать, что чрезмерно укрупненные показатели, смазывая важные детали, не дают достаточно рельефного изображения исследуемого объекта. Особенно четко это проявляется в России ввиду крайнего разнообразия ситуации в ее отдельных регионах. Отсюда необходимость выявления специфики электорального поведения населения на местном уровне и постоянного сопоставления его общей и региональной динамики.

Решение такой задачи предполагает поиск наиболее пригодной для нее типологии регионов. Одно из возможных и приемлемых с точки зрения анализа динамики электоральных предпочтений - членение нынешних субъектов Российской Федерации на следующие четыре группы.

1. Регионы богатые полезными ископаемыми, с развитой добывающей промышленностью и сравнительно слабым сельским хозяйством.

На первом этапе рыночных преобразований эта группа находилась в преимущественном положении. Добываемые там нефть, газ, цветные металлы составляли ( как и составляют поныне) важнейшую статью российского экспорта. Ослабление регулирующей роли центра имело своим результатом сохранение данными регионами значительной части экспортной выручки. Это, в свою очередь, позитивно сказывалось на уровне жизни той части населения, которая была связана с добычей и транспортировкой природных ресурсов. Исключение составляли с самого начала работники угледобывающей промышленности ввиду высокой себестоимости и слабой конкурентоспособности добываемого угля.

Социальная и политическая обстановка в этих регионах первоначально оставалась относительно стабильной. К худшему социально-политическая атмосфера стала меняться в 1995-96 гг. в связи с обострением социально-экономического кризиса и потерей регионами этой группы ряда прежних преимуществ.

2. Группа регионов с высокой концентрацией обрабатывающей и машиностроительной промышленности ( в том числе оборонной) и развитой транспортной инфраструктурой.

Значительную роль в формировании социально-политической атмосферы, сложившейся первоначально в регионах этой группы, сыграла концентрация в них экономически и политически активного населения, прежде всего квалифицированных рабочих и технической интеллигенции. Их высокий критический потенциал активно стимулировал движения, добивавшиеся коренных преобразований прежней общественной системы.

В дальнейшем, по мере развертывания политики деиндустриализации и углубления кризиса, больно ударивших по крупной промышленности и особенно по предприятиям оборонного комплекса, позитивное отношение населения к осуществляемым преобразованиям и инициирующей их власти стало меняться.

3. Промышленные регионы среднего уровня развития с укорененным сельским хозяйством.

Особенность общественно-политической ситуации в регионах этого типа в значительной степени определялась тем, что в прежние времена на протяжении ряда десятилетий по ряду причин положение основной массы населения было здесь заметно лучше, чем в районах второй группы. Это обстоятельство служило питательной почвой для более благоприятной оценки прежних порядков, характерной для настроений значительной части граждан. Дополнительную роль в формировании таких настроений сыграл высокий удельный вес сельского населения со свойственной ему ориентацией на укоренившиеся ценности.

4. В качестве особой группы могут рассматриваться части различных регионов, для которых характерно доминирование сельскохозяйственного производства, осуществляемого на преимущественно плодородных землях.

Социально-политическая ситуация на этих территориях определялась ( как и определяется ныне) тремя наиболее существенными обстоятельствами: прежними относительно благополучными условиями существования, типичным для крестьянского населения настороженным отношением к чрезмерно резким поворотам и переменам и реальным ухудшением условий существования основной массы населения.

Разумеется, предложенная типология - лишь одна из возможных. Да и сама она, строго говоря, рисует огрубленную картину. Тем не менее в качестве гипотезы, облегчающей выявление разброса в структуре электоральных предпочтений и причин, обуславливающих этот разброс, она имеет право на существование.

Как же соотносятся структуры электоральных предпочтений, если руководствоваться такой типологией? Выделим в качестве субъекта, относящегося к первой группе, Ханты-Мансийский округ, ко второй группе - Нижнегородскую область, к третьей - Орловскую область, к четвертой - Ставропольский край. Вычислив коэффициенте отклонения получим следующую картину (см. табл.3):

Приняв данные, характерные для каждого из выделенных субъектов, за типичные для соответствующей группы регионов, можно сформулировать следующие выводы:

- Различия в структуре электоральных предпочтений в группах 1-2, с одной стороны, и 3-4 - с другой, в первую половину 90-х гг. были настолько значительны, что позволяли рассматривать эти группы как устойчивых антагонистов. Результатом различий стало появление на политической карте страны четко определившихся “белого” и “красного” политических пространств. Вместе с тем, как среди “белых”, так и среди “красных” регионов, с самого начала выявились и свои, не столь значимые, но тем не менее примечательные несовпадения. Для регионов первый группы был характерен крайне низкий уровень поддержки левых и особая склонность голосования за правоцентристские и правые силы. В регионах второй группы этот тип электорального поведения, хотя и наблюдался, но был не столь четко выражен. В “красном” электоральном пространстве наиболее высоким уровнем поддержки КПРФ отличались регионы третьей группы. Для четвертой группы был характерен больший удельный вес сторонников национал-патриотических сил и центристов.

Во второй половине 90-х гг. в политических предпочтениях граждан различных регионов наметились подвижки, нашедшие отражение и в электоральном поведении. В субъектах первой группы начала расти поддержка левых. Так в Ханты-Мансийском автономном округе этот рост составил - от 5,67% в 1993 до 23, 41% в 2000 г. Одновременно устойчиво падала доля голосов, отдаваемых за национал-патриотов и центристов. Та же самая тенденция прокладывала себе дорогу в субъектах второй группы.

В “красном” политическом пространстве росло влияние правых и правоцентристских сил - главным образом за счет национал-патриотического и центристского электората. Партии левого крыла продолжали сохранять доминирующие позиции, хотя и понесли некоторые потери. Выше средних были потери левых, в том числе КПРФ, в некоторых республиках - прежде всего в Дагестане и Северной Осетии - Алании, что, по всей вероятности, связано особенностями ситуации на Северном Кавказе и с интенсивным использованием так называемых административных ресурсов.

В результате отмеченных сдвигов первоначальный разрыв между “белым” и “красным” политическими пространствами стал сокращаться, хотя различия между ними продолжали оставаться достаточно заметными. Говорить о выравнивании структуры политических предпочтений на всем пространстве России пока рано. Однако некоторая подвижка в эту сторону, судя по всему, налицо.

4. Разумеется, изучение динамики политических предпочтений важно не только само по себе. Оно имеет глубокий практический смысл, создавая базу для прогностических оценок.

Значительный интерес с этой точки зрения представляют результаты думских и президентских выборов 1999-2000 гг.. Для них характерен ряд примечательных моментов.

Сложившийся облик В.Путина как государственника, патриота и защитника национальных интересов привел в его лагерь подавляющее большинство национально-протестного электората. Это обеспечило ему то солидное большинство, которое удалось сохранить и в первые месяцы после избрания. Свой старт в качестве президента В. Путин начал, располагая серьезным кредитом доверия граждан, имея за спиной послушный парламент и поддержку значительной части напуганных местных элит.

Существует, однако, и другая сторона медали. Под знаменами нового президента собрались две по сути антагонистические группы избирателей: убежденные радикал-либералы и проправительственные конформисты, с одной стороны, и некоммунистическая часть протестного электората - с другой.

Что ожидают от В.Путина сделавшие на него ставку элитные экономические и политические группы очевидно: установления порядков, при которых никто бы не посягнул на присвоенные ими богатства и политические позиции, проведения и в дальнейшем такого экономической политики, при которой обогатившемуся меньшинству были бы обеспечены новые дивиденды и безусловная защита интересов. Но чего хотят от него те десятки миллионов рядовых граждан, которые с открытой душой или же мучимые сомнениями, отдали ему свой голос?

Аналогичная дифференциация существует и в подходе к вопросам внешней политики. Одни ожидают от новой власти возвращения к “козыревским временам”, когда определяющей характеристикой российской внешней политики было стремление “понравиться” Соединенным Штатам - даже в ущерб национальным интересам России. Для других приоритетной представляется внешняя политика, которая , хотя и учитывает национальные интересы российского общества, тем не менее прежде всего ориентирована на интеграцию в глобальные структуры и, в первую очередь, на тесное сотрудничество с Западной Европой. Третьи рассчитывают, что новое правительство, придерживаясь принципа равноудаления от Запада и Востока, сделает упор на возвращение России статуса великой державы.

Сохранить баланс при столь расходящихся взглядах предельно трудно. Судя по всему новый президент и его формирующаяся команда попытаются не лавировать между противоположными тенденциями, доминирующими среди их сторонников, а как бы встать над ними. Определенные предпосылки для этого налицо. У самого В.Путина в запасе по меньшей мере четыре года. Федеральная власть - и прежде всего президент - располагают значительной свободой рук, позволяющей действовать, не очень считаясь с настроениями электората. Сдерживающий фактор - угроза потери народной поддержки, особенно опасной в условиях, когда у страны не осталось сколько-нибудь существенных резервов для маневра.

Пока, насколько можно судить по первым шагам В.Путина и его ближайших сподвижников, они намерены опробовать “гибридную политику”. В экономической области - восстановить в правах скомпрометированный радикал-либеральный курс с присущим ему игнорированием социальных аспектов. В политической области - усилить властную вертикаль с элементами авторитаризма, не посягая, однако, на демократический антураж, сохранившийся в ельцинское время. В области внешней политики - усилить акцент на восстановление державных позиций России, не обостряя при этом отношений с западными странами, прежде всего с Западной и Центральной Европой.

Располагает ли такой курс шансами на успех? Пока в распоряжении исследователя недостаточно данных, чтобы убедительно ответить на этот вопрос. Барьеры на избранном пути трудно преодолимы. Первые же неудачи - будь то в области экономики, внутренней или внешней политики - могут спровоцировать распад того хрупкого и внутренне противоречивого блока, который провел президента к власти. В условиях ослабленной толерантности такой распад может разрушить не только сплоченность властвующей элиты, но и столкнуть в жестком противостоянии социальную, и тем самым электоральную базу режима. Судя по уже накопленному опыту, в России кредит доверия к власти исчезает так же быстро, как и возникает. А править ныне с уровнем народной поддержки, сравнимым с той, которой пользовался поздний Ельцин, вряд ли удастся.

***

Подводя общие итоги сказанному выше, можно констатировать следующее:

Анализ динамики электорального поведения граждан позволяет выявить некоторые позитивные тенденции. Во-первых, в обществе возникло, если не безусловно позитивное, то по меньшей мере привычное отношение к выборам как легитимной форме народного волеизъявления. Во-вторых, в рамках избирательного корпуса стала все очевиднее складываться структура политических предпочтений, сохраняющая, несмотря на подвижность отдельных элементов, свои основные параметры, В-третьих, прокладывает себе дорогу широкое признание правомерности модификации политики в зависимости от результатов волеизъявления большинства.

Вместе с тем налицо и опасности, грозящие свести на нет позитивные тенденции.

Растущий конформизм представительских институтов, их прогрессирующее оттеснение от реальной власти могут серьезно подорвать доверие к выборам как форме народного волеизъявления.

Структура политических предпочтений окончательно не устоялась и, в случае неуклюжих действий власти или политических партий, может подвергнутся саморазрушению. Этому в значительной степени способствовал бы все еще сохраняющийся высокий уровень протестного голосования и осознанного абсентеизма.

В условиях дискредитации демократических институтов, приметы которой становятся все более очевидными, не исключено возрастание готовности значительной части общества пожертвовать правом на демократическое волеизъявление ради установления “твердой власти”, свободной от ответственности перед гражданами и не связанной обязательством считаться с результатами выборов.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.