год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Даже после недавних катастроф у президента сохраняется запас прочности, необходимый для проведения реформаторского курса
Игорь Бунин, Борис Макаренко, Андрей Богословский

Об авторе: Игорь Михайлович Бунин - генеральный директор Центра политических технологий.
Борис Игоревич Макаренко - заместитель генерального директора Центра.
Андрей Сергеевич Богословский - руководитель департамента социологии Центра.
Аналитическая записка подготовлена в Центре политических технологий.

Динамика политической жизни в России во все большей степени определяется ходом "путинского проекта" - амбициозной программы реформ, предложенной новым президентом. Успешно преодолев целый ряд политических осложнений и не встретив пока сколько-нибудь реальной и структурированной оппозиции, путинский проект оказался лицом к лицу с серией катастроф - взрывом в переходе на Пушкинской площади, гибелью подводной лодки "Курск", пожаром на телебашне в Останкине. Таким образом, "горячий август" выводит на передний план вопрос о том, как элита и широкие слои населения воспримут эти недобрые предзнаменования и не откажут ли они руководству страны в лояльности и поддержке. Соответственно, и власть обязана реагировать и предпринимать шаги по смягчению последствий этих катастроф для своей политической линии.

"РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ": ПУТИНСКИЙ ВАРИАНТ

"Путинский проект", в наиболее полном виде изложенный в послании президента Федеральному собранию, представляет собой план превращения России в страну с эффективной рыночной экономикой и сильным государством. Основными определениями путинского проекта могут быть следующие:

- модернизационный, то есть направленный на обновление различных сторон общественной жизни - либеральную экономическую реформу, создание нового, более эффективного механизма управления страной с помощью высокооплачиваемой государственной бюрократии;

- государственнический, то есть подразумевающий приоритет интересов государства над интересами отдельного гражданина;

- универсалистский - утверждающий в обществе прозрачные и единообразные "правила игры", требующий от всех групп населения соблюдения действующего законодательства;

- "западнический", так как основным ориентиром при осуществлении этого проекта являются развитые западные страны, точнее говоря, "государственническая" составляющая их жизни (наличие сильных и уважаемых армии и спецслужб, не вызывающих отторжения общества, самостоятельная внешняя политика, сохранение формальных демократических институтов - парламента, политических партий и др.);

- технократический - основная опора в осуществлении реформ делается на группы "новой бюрократии" (либерального толка) и на спецслужбистов, а не на широкую политическую коалицию. Большинство населения поддерживает Путина, но не принимает активного участия в реализации его проекта. Налицо очередная российская "революция сверху", осуществляемая руками "просвещенных управленцев".

Путинский проект родился не на пустом месте, он был вызван объективными общественными потребностями. Стагнирующий режим Бориса Ельцина последовательно терял сторонников и в элитах, и в электорате. Как и в середине 80-х гг., общественно значимым стало стремление к переменам. Другое дело, что если перестроечные процессы шли под знаменем свободы, то нынешние лидеры апеллируют к порядку (что вполне соответствует запросам общества), так что можно - вслед за заместителем главы президентской администрации Владиславом Сурковым - говорить о периоде реакции, который сам же Сурков призывает не путать с реставрацией.

Еще до начала путинского проекта сторонники коммунистического реванша оказались заперты в своеобразном электоральном гетто (примерно 30% избирателей), рамки которого не давали им прорваться к исполнительной власти в стране. В последнее время позиции коммунистов еще более ослабли.

Другие возможные оппоненты Путина (олигархи, губернаторы) показали свою политическую несостоятельность на общероссийском уровне и также в настоящее время не представляют существенной угрозы для президента (что не исключает, впрочем, возникновения такой угрозы в дальнейшем в случае ослабления путинского режима). Экономическая ситуация в стране характеризуется относительной стабильностью, цены на нефть в ближайшем будущем будут оставаться на высоком уровне. Столь благоприятных условий для реализации реформ не было, пожалуй, ни у Михаила Горбачева, ни у Бориса Ельцина. Однако довольно быстро выяснилось, что судьба путинского проекта зависит от всей совокупности факторов и влияние на нее могут оказать явления, которые невозможно прогнозировать заранее (в отличие от степени оппозиционной активности, курса рубля или уже упомянутых цен на нефть).

В этом контексте анализ реакции власти, элит и общества на последствия катастроф может помочь наметить перспективы продолжения "путинского проекта".

КОНЕЦ ТРИУМФАЛЬНОГО ШЕСТВИЯ

Буря эмоциональных реакций и на сами катастрофы, и на действия властей, казалось бы, должна была повлечь серьезные сдвиги в настроениях общества. Однако, как свидетельствуют данные социологических исследований, уровень доверия к власти и общее отношение к ней изменились весьма незначительно. Но более пристальный взгляд выявляет значимые нюансы, которые могут сыграть свою роль не сегодня, а на более поздних стадиях развития "путинского проекта".

Социологические исследования, проведенные Центром политических технологий по горячим следам катастроф, выявили значимое ослабление социального оптимизма. Катастрофы прервали путинское "триумфальное шествие", завершили романтический период "ста дней" нового президента. Даже убежденные сторонники Путина стали приходить к мысли о том, что его возможности ограничены и ждать "чуда" не приходится. Если еще месяц назад будущее "путинского государства" было для людей неясным, но доминировал оптимизм в его оценках, то сегодня это государство стали воспринимать как своего рода "остров невезения". Одновременно актуализировались воспоминания о том, как начиналось правление Горбачева (Чернобыль, гибель "Нахимова" и т.п.).

Кроме того, образ Путина в ассоциативном ряду снизился и вернулся на прошлогодний уровень. В социологических исследованиях после победы Путина на президентских выборах его стали сравнивать с такими царственными зверями, как лев или медведь. Сейчас преобладающими стали "уменьшительные" сравнения (молодой дубок, барсучок), не носящие, впрочем, уничижительного характера - ведь стремительный рост путинского рейтинга шел именно под знаком подобных ассоциаций.

Обращает на себя внимание тот факт, что у противников Путина (из числа либералов) сохранились ассоциации президента с сильными животными. Однако для них это знак опасности - президента сравнивают с волком, ящером и т.д.

Снижение социального оптимизма и одновременно "уменьшение" образа Путина объективно сокращают запас прочности публичной политики и самого президента, и всей его команды. Однако этот процесс (если он вообще начнется) будет растянутым во времени и вряд ли затронет ядро сторонников президента. Так что запас прочности все равно остается достаточным для проведения реформаторского курса.

"ТВЕРДЫЕ" И "МЯГКИЕ" ПУТИНЦЫ

Но, повторимся, эти наблюдения имеют значение для среднесрочной перспективы политической линии власти. В краткосрочном же плане реакция общества скорее свидетельствует об инерционном развитии прежних тенденций отношения к власти, чем об их переломе. Пожалуй, главное в них - центральная, определяющая роль фигуры президента во всех оценках политических событий. Такая "монополизация политики" главой государства была характерна для раннего Ельцина, но со времен первой чеченской войны президент перестал быть единственной "осью" политической жизни.

Исследование методом фокус-групп, проведенное социологами Центра политических технологий в Москве 24 - 25 августа (то есть после аварии "Курска", но до останкинского пожара), позволяет выделить четыре четко различающиеся группы в реформаторском спектре российского электората (т.е. тех, кто голосовал на последних парламентских выборах за ОВР, "Единство", СПС и "Яблоко"). Респонденты, голосовавшие за центристские партии, позитивно относятся к президенту. Сторонники "правых" партий - негативно.

Оказалось, что отношение к Путину, сформировавшееся у избирателей в период думских и президентских выборов, четко коррелирует с их интерпретацией событий вокруг "Курска" и других действий федеральных властей, более того - во многом определяет ее. В обобщенном виде эта корреляция представлена в табл. 1.

Характерно, что практически никто не винит в случившемся (как в аварии, так и во взрыве) никого персонально. Большинство респондентов считает, что виновата "система".

При этом негативно относящиеся к главе государства респонденты считают его частью "системы". Соответственно, с их точки зрения, Путин виноват в произошедших событиях, но не более, чем его предшественники.

Позитивно настроенные по отношению к Путину респонденты воспринимают его как человека "вне системы", пришедшего ее изменить и не имевшего еще достаточного времени для этого. Соответственно, они полагают, что Путин не имеет отношения к случившимся событиям.

И, наконец, максимально лояльные к президенту граждане считают, что причина обоих событий - "трагическая случайность: никто не виноват. Везде подводные лодки терпят аварии, и далеко не всегда удается спасти экипаж".

Соответственно, среди сторонников Путина выделяются два основных типа.

Первый тип можно назвать "твердыми путинцами". Эти люди позитивно относятся к действиям Путина во время катастрофы "Курска". Дело доходит до парадоксов - некоторые участники фокус-групп отрицают сам факт пребывания Путина в отпуске: "Откуда вы знаете, почему он не приехал? Кто сказал, что он отдыхал?". По их мнению, президент во время аварии был занят более важными делами, причем "твердых путинцев" не очень интересует, какими именно.

С точки зрения "твердых путинцев", экипаж подводной лодки погиб в первые же минуты, а спасательная операция организовывалась для успокоения общественного мнения. Показательно, что это вызывает положительную реакцию: "Нельзя такое народу говорить сразу". При этом "твердые путинцы" достаточно спокойно относятся к гибели экипажа: "Это риск, который всегда есть. Они знали, на что шли, не на теплоходную прогулку ехали".

Среди москвичей "твердых путинцев" существенно меньше, чем "мягких" (соотношение примерно 1 к 2).

Итак, кто же такой "твердый путинец"? Судя по всему, это лояльный к власти человек, признающий приоритет государственных интересов над частными, не очень сентиментальный (когда дело не касается его близких). Он не требует от власти слишком многого, но не прощает ей полного пренебрежения интересами "маленького человека" (именно поэтому нынешний "твердый путинец", как правило, негативно относится к олигархическому периоду правления Бориса Ельцина). Зато отсутствие гласности в деятельности государственных органов его обычно не смущает (да такая гласность и не входит в число его насущных потребностей, выработавшихся еще за годы советской власти).

Впрочем, и "твердые путинцы" испытали влияние последних событий. Версия о столкновении "Курска" с иностранной подводной лодкой не пользуется их расположением, несмотря на ее распространение из официозных кругов. Другое дело, что они предпочитают не акцентировать внимания на этом вопросе и не обвинять власти в "дезинформации". Однако налицо сам факт критического отношения этих людей к информации, поступающей "от начальства": им показалось, что их считают "совками", готовыми хавать, что дают. Кстати, эти наблюдения соответствуют результатам опроса ВЦИОМ: отдающая временами "холодной войны" версия о столкновении получила поддержку лишь 14% опрошенных и является, таким образом, самой непопулярной из всех предложенных.

Второй тип сторонников Путина может быть назван "мягким". Эти люди полагают, что президент должен был приехать на место катастрофы и что его поведение во время кризиса - безусловный промах. Однако они не отказались от поддержки президента: "Конечно, это его ошибка, но пользы от него гораздо больше, чем вреда".

Далеко не все "мягкие путинцы" считают, что подводников никак нельзя было спасти. По их мнению, гибель всего экипажа связана с "традиционным русским раздолбайством", а то и с "традиционно невысокой ценностью человеческой жизни в России", помешавшей своевременно принять решение о согласии на иностранную помощь.

Однако "мягкие путинцы" обвиняют в случившемся не президента, а сложившуюся систему в целом. Недавно избранный глава государства, по их мнению, не может нести ответственности за случившееся. Путин обладает среди этой категории населения достаточным кредитом доверия, который не "рассыпается" из-за неприятия отдельных сторон президентского курса. В отличие от явных оппонентов нынешнего президента из числа сторонников СПС и "Яблока", "мягкие путинцы" не усматривают в случившемся ничьей злой воли и видят в Путине ошибающегося человека, а не расчетливого и бездушного политика, который "не приехал, чтобы не терять лицо".

Представляется, что для "мягкого путинца" демократические ценности играют значительно более важную роль, чем для "твердого". "Мягкий путинец" предъявляет к власти более высокие требования. Если окажется, что Путин им никак не удовлетворяет, и если появится альтернативная политическая фигура, не исключен отток этих людей от нынешнего президента.

УДАЧИ И НЕУДАЧИ ПРЕЗИДЕНТА

Количественные исследования, проведенные ВЦИОМ, обнаруживают те же тенденции. Невнятность реакции на катастрофы со стороны главы государства может привести к тому, что степень одобрения политики Владимира Путина, достигавшая в июле, по данным ВЦИОМ, 73% (максимальный уровень), пойдет на убыль. Опрос, проведенный еще до официального объявления о гибели подводников, дал снижение рейтинга на 8 пунктов - до 65%, а опрос, проведенный 28 августа, - уже до 60%. Однако говорить на основании этих цифр о том, что значительная часть населения в масштабе страны отказала президенту в доверии из-за "Курска", не приходится.

По словам директора ВЦИОМ Юрия Левады, разница между величиной в 65% и замерами, сделанными непосредственно перед катастрофой "Курска", составила 1 - 1,5% (то есть укладывается в пределы статистической погрешности). Таким образом, "пик" в 73% подвергся "оползню" еще до трагедии с подводной лодкой. Впрочем, дальнейшее снижение поддержки президента (до 60%) свидетельствует о том, что часть сторонников Путина все же отвернулась от него, видимо, негативно отреагировав на президентское молчание в ситуации с "Курском".

Судя по всему, политика президента пользуется в настоящее время более или менее стабильной поддержкой примерно 60% населения - цифра, разумеется, несопоставимая с результатами Бориса Ельцина последних лет правления. Показательно, что колебания путинского рейтинга (по данным ВЦИОМ) пока не приводили к его падению за эту отметку. Так, в конце мая количество людей, одобрявших политику президента, составило 72%, к началу июля оно уменьшилось до 61% (именно на это время приходились основные баталии по вопросу федеративной реформы, результат которых был в то время еще неясен). Успех главы государства в борьбе со своими оппонентами внутри страны и его международная активность подняли рейтинг до уже упомянутых 73%. Так что неудачей для Путина будет дальнейшее падение его рейтинга за 60-процентную, а то и за 50-процентную отметку. Замеряемый социологами уровень доверия президенту упал за последний месяц с 46% до 33%.

Судя по всему, именно 30 - 35% избирателей в настоящее время являются ядром путинского электората, которое ориентировано на сознательную и стабильную поддержку президента, сопровождающуюся оправданием даже его явных оплошностей (это и есть "твердые путинцы"). Обращает на себя внимание тот факт, что 40% опрошенных ВЦИОМ 28 августа положительно оценили действия Путина в "лодочном кризисе" - доля, весьма близкая к выявленному нами путинскому "ядру".

В то же время оставшиеся 25 - 30% представляют "мягких путинцев". Они рассматривают нынешнего президента не как безусловного кумира, а как политика, в наибольшей степени отвечающего их представлениям о лидере государства. Это не исключает критичного отношения к отдельным его действиям и неприятия явных "проколов". Однако в обозримом будущем, видимо, эта часть путинского электората от него не отвернется по двум основным причинам.

Во-первых, не видно реальной альтернативы Путину - падение его рейтинга на 13 пунктов за месяц не привело к сколько-нибудь заметному увеличению количества сторонников у его конкурентов.

Во-вторых, ошибки, совершаемые Путиным, с точки зрения этой части его сторонников, имеют значительно меньшие масштабы, чем положительные стороны его политики. Впрочем, нельзя исключать постепенной эрозии "мягких путинцев".

Что же касается еще 10 - 12% избирателей, которые как раз и отвернулись от Путина в августе, то это явно временные его сторонники, которые готовы быть на стороне президента в успешные для него дни и отходят от него при первых неудачах. Впрочем, в Кремле вряд ли рассчитывают на них как на стабильную опору - если учесть, что на президентских выборах за Путина проголосовали около 52% избирателей, то можно предположить, что большинство из этих 10 - 12% не поддержали тогда нынешнего президента.

Сочетание данных количественной (опросы) и качественной (фокус-группы) социологии позволяет утверждать, что августовские катастрофы нанесли президенту и власти в целом весьма незначительный урон в области публичной политики. Хотя, повторим, последствия этих событий могут ощутимо сказаться в более отдаленной перспективе, так как "осевая" роль президента в российской политике делает проект реформ заложником его личной популярности.

"КТО ВИНОВАТ" ИЛИ "ЧТО ДЕЛАТЬ"?

Тема последствий "лодочного кризиса" начала звучать еще до того, как было официально объявлено о гибели экипажа. Президент оказался перед непростым выбором из двух основных сценариев поведения по отношению к различным группам элиты: от своего ближайшего окружения до реальных или потенциальных оппонентов.

Первый сценарий предусматривал незамедлительный поиск виновных - такое поведение соответствовало российской политической практике при Михаиле Горбачеве и Борисе Ельцине. В числе виновных могли оказаться представители практически всех групп кремлевского истеблишмента (кроме либеральных экономистов), а также военное руководство страны. Так, премьера Михаила Касьянова и секретаря Совбеза Сергея Иванова (которого называют в числе кандидатов на пост главы правительства) можно было обвинить в "самоустранении" от руководства спасательными работами; администрацию президента - в провале "пиаровского" обеспечения деятельности главы государства в данный период; военных - в самом факте гибели лодки и в неудаче спасательных работ.

Выбор данного сценария предусматривал немедленные отставки ряда должностных лиц (как это было в 1986 г. после чернобыльской аварии, в 1987 г. после посадки самолета Руста в районе Красной площади и в 1995 г. после драмы в Буденновске).

Однако президент решил не бить по своим. Отставки маршала Сергеева, адмиралов Куроедова и Попова приняты не были. Не был принят и вариант с "разборкой" в ближайшем окружении.

Второй сценарий, на котором и остановился глава государства, состоял в "асимметричном" ответе на вызов, заключающийся в катастрофе.

Вместо того, чтобы устраивать гласные "разборки" в своем окружении, президент сосредоточил ответный удар на оппонентах, чтобы от оборонительной тактики перейти к наступательной. Дело в том, что после "прокола" президента с отказом своевременно вернуться из отпуска отставки военных были бы расценены в обществе (и в армии, что для президента особенно важно) как стремление найти "козлов отпущения". Контратакующие же действия на информационном фронте позволяли сменить тему для общественного обсуждения и "перевести стрелки" на оппонентов нынешней власти.

Во-первых, в информационном поле продолжала поддерживаться версия о столкновении "Курска" с иностранной подводной лодкой. Хотя, согласно приведенным выше фактам, эта версия не кажется убедительной большинству населения, она весьма удобна для того, чтобы эмоциональное желание немедленно найти виноватого было канализировано в сторону "внешнего фактора".

Во-вторых, выявившееся плачевное состояние вооруженных сил было поставлено в вину олигархам, "обворовывающим страну, армию и флот", а затем "бессовестно" использующим трагедию в своих целях. Это стало беспроигрышным ходом - мало кто из политических фигур пользуется меньшей популярностью, чем олигархи. Путин трижды упомянул о медиа-магнатах во время встречи в Видяеве, а затем еще раз во время интервью на РТР. Тем самым Путин показал, что не намерен идти на уступки хозяевам олигархических СМИ, которые (правда, наряду с "неолигархическими") подвергли его жесткой критике за "равнодушие" к судьбе экипажа подводной лодки.

Атака Путина на магнатов СМИ, судя по всему, была продиктована не только трезвым расчетом. Путин, видимо, не привык к столь резкой и почти единодушной реакции СМИ. Отсюда и негативные эмоции, обращенные на те фигуры из медиа-сообщества, которые наиболее негативно воспринимаются президентом. Не исключено, что свою роль сыграла и подготовленная для главы государства информация: на встрече в Видяеве Путин упоминал о том, что "между собой" деятели СМИ не скрывают своих истинных целей.

Однако "антиолигархическая" тема, бывшая основной в критике Путина, сопровождалась другой, прозвучавшей только в Видяево, но не менее важной. На видяевской встрече, стенограмма которой опубликована в журнале "КоммерсантЪ-Власть", президент сказал: "Есть предложения и от… очень опытных политиков…, которые долгое время находились у власти. Они мне тоже советуют немедленно кого-то уволить. Немедленно отдать под суд". Далее Путин объяснил, почему он не прислушался к этим советам.

Кто же эти "опытные политики", с которыми не согласился президент? Для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать отношение различных политических сил к ситуации с "Курском".

Коммунисты использовали кризис для того, чтобы в очередной раз подвергнуть резкой критике ельцинское десятилетие и предложить реализовать мобилизационный вариант. По некоторым данным, подобные идеи одолевают и часть "силового" путинского окружения. Отставки "социально близких" коммунистам военных Геннадий Зюганов, разумеется, не требовал.

То же самое относится и к Владимиру Жириновскому - но он никогда и не был у власти, в отличие от советчиков Путина. Сложнее с ОВР, но ничего не известно о том, чтобы лидеры этого движения Евгений Примаков и Юрий Лужков требовали "голов" виновных. "Вечный оппозиционер" Григорий Явлинский не только не мог рассматриваться Путиным как бывший у власти, но и постарался дистанцироваться от "лодочного кризиса".

Остаются правые. Борис Немцов действительно подверг Путина столь резкой критике, что это вызвало недовольство администрации президента по адресу агентства "Интерфакс", распространившего немцовское заявление. Правые в связи с катастрофой "Курска" потребовали активизации военной реформы, что неизбежно связано с отставками значительной части военного руководства. Судя по всему, именно правые были теми политиками, которые давали Путину не устраивающие его советы. Кстати, участники нашего московского исследования, критиковавшие Путина, отмечали, что заявление Немцова во многом определило их отношение к последствиям катастроф. Это значит, что Немцов в данном случае действительно стал для них "лидером мнений". Так что отношения президента и СПС, и без того достаточно противоречивые, в перспективе могут еще более осложниться.

Таким образом, политическая сила, в наибольшей степени защищающая либеральные идеи, оказывается среди тех, чьи советы не воспринимаются властью.

ТРУДНЫЙ ПУТЬ К АВТОРИТАРИЗМУ

Призывы к консолидации общества, сопровождаемые заявлениями президентских консультантов (в частности, Глеба Павловского) о необходимости смены элиты, которая якобы не смогла адекватно и конструктивно отреагировать на "лодочный кризис", могут способствовать дальнейшему усилению жесткой вертикали власти. Значительная часть общества, как показывают социологические опросы, не имеет иммунитета против "жесткой руки" и тем более против мобилизационной экономики.

Однако для построения жесткой вертикали власти необходима единая, жестко спаянная команда, в которой все ее члены выполняют строго определенные функциональные роли. Пока что о такой команде применительно к российским реалиям говорить нельзя. Известно, что часть президентского окружения подталкивала своего шефа к продвижению по первому ("отставочному") сценарию, но применительно не к адмиралам, а к собственным аппаратным конкурентам.

Так что первый сценарий еще может сработать, причем уже осенью. Только тогда отставки будут представлены не как попытка президента спрятаться за "стрелочниками", а как объективный процесс. Например, не исключен уход министра обороны, но как следствие преобразований в армии. Снова начались слухи об отставке правительства и усилении "питерских либералов", но и это (в случае реализации) будет подано в информационном пространстве как стремление активизировать рыночные реформы. В очередной раз отставку прочат и главе президентской администрации Волошину.

Разногласия в путинской команде делают авторитарный вариант развития событий менее вероятным. Разумеется, "оптимизация" команды по итогам августовских событий вполне возможна; равновероятна и дальнейшая маргинализация думских ("публичных") либералов. Однако представляется, что общая логика реформ пока требует сохранения на вершинах власти хрупкого баланса между "силовиками", "Семьей" и либералами-"практиками". А это предполагает, что, вопреки августовским потрясениям, события в ближайшей перспективе будут развиваться по инерционному сценарию.

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.