Основные тенденции внутренней жизни регионов были связаны с попытками получить дополнительные финансовые средства в условиях жесткой антиинфляционной политики, проводимой Правительством осенью 1993 г. - зимой 1994 г.

    Получил развитие, например, процесс структурирования сибирских субъектов в различного рода экономические, социальные, финансовые либо отраслевые ассоциации взаимодействия. Активизировались попытки привлечь иностранные инвестиции преимущественно в сырьевой комплекс и инфраструктуру. Причем в данном случае Сибирь показала себя территорией наименьшего экономического риска, о чем свидетельствуют расширяющиеся межрегиональные и международные контакты.

    Сибирские лидеры избрали приоритетным направлением внешнеэкономических интересов российские Дальний Восток и Приморье, а также страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

    Зимой 1993/94 гг. начался процесс принципиального изменения межрегионального взаимодействия на сибирской территории. С одной стороны, происходило сращивание прежних внутрирегиональных структур Сибири и Дальнего Востока, с другой - создание новых ассоциаций взаимодействия, охватывающих все территории Российской Федерации, расположенные к востоку от Урала. На сплоченность союзников по общесибирской идее но многом повлияли события сентября-октября 1993 г. Они не только вызвали шок среди местных элит, но одновременно показали всю серьезность последствий, если федеральный Центр будет и дальше игнорировать мнения экономически мощных региональных институтов.

    Выявилась прямая зависимость внимания Москвы к региональным проблемам от степени готовности промышленных и политических территориальных элит к коллективному отстаиванию своих интересов.

    При этом сепаратистские процессы на этнонациональной почве получили свое усиление, например, в лице Республики Тува. Ее руководство официально заявило о возможности образования на ее территории суверенного государственного образования с последующим выходом из состава Российской Федерации. Ряд политических шагов Бурятии показал, что республике уже тесно в рамках былых прав и полномочий. Стабилизировалось стремление Республики Саха (Якутия) к укреплению государственного суверенитета. На практике это выразилось в укреплении экономического суверенитета, развитии международных экономических связей и торговли за счет использования своих природных, и в первую очередь алмазных, ресурсов.

    Стратегия политического поведения якутского руководства все более обретала черты "татарской модели суверенизации". Ставка была сделана на максимальное использование природных ресурсов, "якутского аналога татарской нефти" - алмазов, чтобы активизировать внешнеэкономическую деятельность и привлечь зарубежные инвестиции. По инициативе президента Якутии разработана специальная программа, направленная, по сути, на все большее высвобождение северных территорий из-под ведомственной опеки федерального Центра.

    Социально не обустроенный Европейский Север из региона минимального экономического риска превратился в очаг повышенной социальной и политической нестабильности. Данная тенденция явилась следствием кризиса социально-экономического курса федерального Правительства. И, в частности, избранной им селективной поддержки экономики регионов и жестких антиинфляционных мероприятий.

    Кризис потряс и Дальний Восток. Под угрозой энергетического голода, обесточивания и лишения тепла оказались зимой 1994 г. практически все его крупнейшие города. Однако это не стало стимулом к политическому сепаратизму, скорее подтолкнуло к усилению оппозиционных политических настроений к федеральному Правительству и требованиям дополнительных льготных кредитов.

    Непосредственно процессы сотрудничества и интеграции на данной традиционно торгово-сырьевой территории оказались более значимыми, нежели сепаратистские настроения, связанные с суверенизацией. Они, как и ранее, строились скорее на внерегиональной основе, при которой интересы всех административных, финансовых, коммерческих н прочих субъектов ориентированы во вне собственно дальневосточной территории. Традиционно служившие для России незамерзающими "морскими воротами" города-порты Дальневосточного побережья стали своего рода центрами внутрирегиональных связей, имеют инфраструктуру торгово-транзитного типа.

    Ослабление административного влияния федерального Центра многие руководители регионов использовали для укрепления личной власти той или иной местной элитной группировки. С другой стороны, по мере развития приватизационных процессов, становления финансового и сырьевого рынков, развития торгово-посреднических видов деятельности продолжалось укрепление новых крупных коммерческих структур. Получив хозяйственную самостоятельность, они занялись коммерческой и внешнеэкономической деятельностью на частно-предпринимательской основе. Некоторые из них не заинтересованы в сохранении прежней бюрократической и властной иерархии, зависимости от Центра в вопросах распоряжения денежными и сырьевыми ресурсами. Движущий мотив в подобной установке - возможность более широко использовать в своих узкочастных или корпоративных интересах торгово-посреднические и материальные ресурсы региона. Тем самым создаются условия для сращивания отдельных властных структур с экономическими, возникает альянс сил, выступающих порой с сепаратистскими лозунгами.

    На Урале нет единства по вопросу о том, как должна идти регионализация и суверенизация этих территорий. Региональные власти наглядно проявили склонность своей экономической политики к созданию благоприятного инвестиционного климата, привлечению иностранных и, что немаловажно, отечественных инвесторов. Примером такой беспрецедентной акции является состоявшаяся 29 ноября 1993 г. презентация Челябинской области в столице Австрии.

    В то же время попытки уральских деловых кругов монополизировать возникающий рынок капиталов и недвижимости на Урале и сопредельных территориях нашли своеобразный катализатор в программе деятельности крупнейшей на Урале финансово-инвестиционной корпорации ИНВУР - "инвестиции в Урал". Она пользуется поддержкой финансово-экономических структур, городских и областных властей. После приватизации АО "Уралмаш" московским предпринимателем в качестве врага-конкурента № 1 рассматривается "интервенция московского капитала".

    Таким образом, процесс политико-экономической региональной интеграции на Урале стал принимать черты структурной организации производства и капиталов. Свердловская и Пермская области, а также предприятия Челябинской области развивали традицию активной внешнеэкономической политики.

    Очагом репродуцирования потенциально конфедеративных тенденций оставалось Поволжье.

    У субъектов федерации Поволжского хозяйственно-территориального района проявилось плюралистическое многообразие подходов к вопросу о межрегиональном сотрудничестве. Отмечался определенный разнобой в тактике областей и республик региона по проведению курса на демонополизацию экономической и финансовой политики федерального Центра с одновременным формированием единого регионального экономического пространства. Однако стремления к государственному отделению Поволжье не выражало.

    Здесь выступали за политику самоутверждения по примеру суверенных государств, хотя и в составе России. Проводится линия на формирование наиболее благоприятного инвестиционного климата для привлечения крупных западных капиталовложений.

    Республика Татарстан продолжает настойчиво следовать курсу на мягкие, почти конфедеративные отношения с Москвой, накапливая не только горький опыт экономической самостоятельности, но и политический капитал борьбы за свои интересы. Укрепляет собственную государственность ставший президентской Республикой Башкортостан. Получила более широкие возможности для продвижения собственных интересов на федеральном уровне Чувашия, избравшая себе в президенты бывшего российского министра юстиции Николая Федорова. Несмотря ни на что, осталась "советской" в принципах организации высших органов власти Мордовия. Продолжает идти в фарватере правительственных макроэкономических инициатив и экспериментов Нижний Новгород. Несогласованность интересов и полярные взгляды на то, как строить свои отношения с Москвой, стали причинами фактического паралича и развала деятельности организованной по инициативе Совета Министров экономической ассоциации "Большая Волга". А ведь в ее функции входила координация совместных экономических акций и хозяйственной политики 12 областей и республик.

    В центральных областях России произошла подвижка в сторону налаживания внутри- и межобластной кооперации и развития межрегионального взаимодействия в рамках Центрального экономического района. Усилились лоббистские действия в рамках федерального Правительства и Федерального Собрания.

    После октября 1993 г. и силовой ликвидации Верховного Совета - центра, аккумулировавшего интересы данных регионов российской провинции, большинство регионов России уже не так остро и ультимативно высказывают свои претензии Центру.

    В связи с началом работы Государственной Думы и значительными изменениями как внутри правящей федеральной группировки, так и самой политики Центра по отношению к территориям на местах заняли во многом выжидательную позицию, не лишенную надежды на новый российский Парламент. К тому же произошли многочисленные изменения в .руководстве большинства центрально-европейских областей, что было осуществлено в ходе кампании по ликвидации советской власти в октябре-ноябре 1993 г. или в директивном порядке по указу Президента России вплоть до января 1994 г.

    В Северо-Кавказском регионе картина этнонациональных претензий и очагов конфликтов оставалась прежней. Более ярко проявилась тенденция к политическому единению между регионами данного территориально-экономического района. Видимо, сыграло определенную роль исключение из Конституции Федеративного договора, уравнявшего де-юре статус и полномочия областей и краев с республиками в составе России. Дополнительным стимулом для консолидации северокавказских территорий явилась реальная возможность установления в Российской Федерации жесткой исполнительной вертикали в виде президентской республики. Носителем общекавказских тенденций как и прежде оставалась Конфедерация народов Кавказа (КНК). Объединяя представителей подавляющего большинства кавказских этносов, она чутко реагирует на каждую попытку силовых решений общекавказских процессов. Именно с ее стороны, а также со стороны Конгресса кабардинского народа (ККН) раздавались наиболее упорные требования как об отмене режима чрезвычайного положения, так и о безотлагательном выводе контингента российских войск с территории Кавказа. Вместе с тем невозможность принципиального урегулирования конфликта, его фактическая консервация как Москвой, так и лидерами Северо-Кавказских республик поддерживает очаг напряженности с возможным применением силы.

    Такая перспектива заставляет федеральный Центр искать опору в Северной Осетии.

    На Российском казачьем юге продолжался процесс социального возрождения казачества, взаимопроникновение казачьих структур и местных органов власти, взаимодействие с различными силами российского федерального Центра, выяснение отношений и достижение компромиссов с южными соседями из республик Северного Кавказа. Ставятся вопросы казачьего землепользования и несения традиционной службы по охране границ, создание казачьих подразделений в регулярных частях российских Вооруженных Сил.

    Симптоматичны решения Большого круга Первого Донского округа Союза казаков области Войска Донского, который потребовал от властей Ростовской области ввести на Дону атаманское правление. В принятых казаками поправках к указу Б.Ельцина о земельной реформе говорится о необходимости учитывать интересы казачества. Потенциально опасны для Москвы готовность к самозахвату власти в ряде городов региона без санкции государственного руководства России, а также ужесточение требований о передаче казачьим лидерам власти на местах.

    Среди русского населения на юге России накапливается недовольство претензиями казаков на доминирование в общественно-политической жизни. Другим потенциальным поводом для серьезного конфликта могут стать казачьи требования о пересмотре установленных административно-территориальных границ, приведении их в соответствие с местами исторического проживания казаков, например, на территории бывшей Карачаево-черкесской автономной области в составе Ставропольского края.

    Пожалуй, регионом наименьшего политического риска остался Северо-Запад. Местные власти пытаются привлечь серьезных западных инвесторов для развития экономики края и в первую очередь его портовой инфраструктуры. Здесь идеи государственной суверенизации, пожалуй, проявились в наименьшей степени.

    Тот факт, что регион является теперь приграничным, также способствует его ориентации скорее на федеральные власти, нежели на политическую автономию. Претензии соседней Эстонии на часть территорий Псковской, области лишь стимулировали этот процесс.

    В столичном регионе России - Москве и Московской области определяющими оставались тенденции привлечения местными властями западных и отечественных инвестиций в развитие экономики региона, проблема стабилизации политического положения после событий 21 сентября- 4 октября 1993 г., а также организация эффективной борьбы с преступностью. Вместе с тем Москва стала терять былую политическую репутацию безраздельного и единого Центра России (табл. 1).

Таблица 1

    Так случилось прежде всего потому, что упал авторитет Центра, нового руководства, возглавившего с 1991 года Россию. Изменившееся положение страны в мире, когда вчерашняя великая сверхдержава стала играть третьестепенную роль на мировой арене, катастрофическое падение уровня жизни населения, отсутствие четкой концепции и программы реформ, а также программы выходя из кризиса подорвали значение Центра, привели к мысли, что Россия - это не Москва.

    Между тем в областях и регионах России перемены совершались более осмысленно и плавно. И росту местного, регионального сознания соответствовал подъем духовной культуры, соперничающий со столичным, а по энергии инициатив часто и превосходило его.

    В России еще в XVIII - XIX веках существовала система "культурных гнезд". В последние пять-семь лет она получила заметное развитие. Укрепляется местная интеллигенция при поддержке бюджета и меценатов. Полнокровной культурно-духовной жизнью славятся сегодня Воронеж, Липецк, Пенза, Уфа.

    Свои достижения в Иркутске, Челябинске, Архангельске, Владимире и других городах. Провинция не только тянется за столицей, но и противопоставляет себя ей - как более здоровую, более национальную и прочную культуру и духовность, связанную с традициями и родной почвой. Это предвестник нового самосознания.

    Наш обзор региональных проблем не претендует на истину в последней инстанции. Они отражают поиск на местах выхода из кризиса в условиях рынка и на базе демократизации самих отношений Центр - регионы. Эти процессы нельзя игнорировать, их следует изучать и учитывать в региональной политике Центра.