АКТУАЛЬНЫЕ
ПРОБЛЕМЫ
ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Необходимость перехода
от «геополитики»
к «геоэкономике»

В.Штоль

Безусловно, глобализация — это объективный процесс в сегодняшнем мире, хотя, как теперь становится ясно, его последствия далеко неоднозначны. Поэтому требуется более объективная и трезвая, по-настоящему научная оценка.

Можно говорить о том, что в настоящее время существуют три основных подхода к проблеме глобализации:

• оптимистический, а точнее говоря, апологетический;
• критический или пессимистический;
• реалистический.

1. Оптимистический подход дает самую радужную оценку перспективам и последствиям нынешней глобализации, связывая последнюю с нарастающим формированием «информационного общества», в котором сняты все границы на пути свободного распространения информации, передвижения денежных средств, товаров и людей.

Характерно, что максимальный оптимизм в отношении глобализации наблюдался, скорее, в самом начале 90-х годов. Выразителем этой идеи можно назвать американского политолога Ф.Фукуяму, который получил широкую известность после публикации своей нашумевшей статьи «Конец истории». Ныне, в конце последнего десятилетия XX века, число «оптимистов» несколько поубавилось. Даже некоторые из бывших адептов глобализации в последнее время стали выступать с критическими оценками общей ситуации в современном мире и предупреждать о возможном приближении серьезного системного кризиса по типу знаменитой депрессии 1929—1933 гг.

2. Критический подход, который можно также в известной степени считать и традиционно-консервативным, склонен рассматривать глобализацию как серьезную угрозу культуре и самобытности практически всех существующих на земле наций и этносов. Действительно, некоторые аспекты глобализации дают определенные основания говорить о том, что реальность подобной опасности в результате углубления процесса глобализации, и прежде всего в области информации, нельзя полностью сбрасывать со счетов.
Не случайно поэтому видный американский мыслитель С.Хантингтон еще в первой половине 90-х годов выступил с предупреждением о грядущем конфликте цивилизаций (Clash of Civilizations). Разъясняя свой подход Хантингтон несколько позднее подчеркнул, что использование одинаковых производственных технологий, равно как и потребление аналогичных продуктов и товаров, совсем не обязательно ведет к утрате цивилизационной самобытности, того, что называется особенностями национального менталитета.

Он также считает, что попытки адептов западной цивилизации навязать всему остальному миру свою единую модель цивилизационного развития в ходе нынешней глобализации (мондиализм) чреваты опасностью «ответного удара» (backlash) со стороны иных человеческих цивилизаций.

3. Наконец, реалистический подход в наши дни, пожалуй, становится наиболее распространенным. Коротко говоря, суть реализма в оценке процесса глобализации состоит в том, что, признавая в принципе исторически объективный характер данной тенденции, приверженцы более трезвого и взвешенного анализа обоснованно указывают на то, что она на нынешнем этапе является слишком односторонней, порождающей серьезные дисбалансы и диспропорции в мировой экономике.

Сферы глобализации

По существу реальная мировая экономика осталась практически на том же уровне глобализации, что и в первые три десятилетия ХХ столетия, и значительная часть человечества (свыше 50%), как считают специалисты, пока не охвачена процессом глобализации.

Тем не менее резко ускорились и возросли в последние годы в основном потоки и оборот различных видов денежных средств, равно как потоки и объем информации. Налицо, таким образом, возрастающий отрыв финансовой надстройки или «крыши» от фундамента — реального международного производства и товарооборота.

На эту тревожную тенденцию указывают, например, экономисты-аналитики Всемирного Банка в ежегодном обзоре Всемирного Банка за 1998 г. Они, в частности, считают, что чрезмерное разрастание финансово-банковского сектора в экономике многих стран, особенно в течение 90-х годов, приводит к росту диспропорций и реальной дестабилизации их экономик. Наглядным проявлением подобной дестабилизации служит то обстоятельство, что в последние годы серьезные финансово-экономические кризисы возникают в различных регионах планеты практически каждые два года.

Показательно, что по данным экономического обзора ООН за 1998/99 гг. от финансово-экономического кризиса практически не пострадали только те развивающиеся страны, которые не были втянуты в экономику «мыльного пузыря», т.е. не имели массового притока спекулятивных капиталов. Это — Индия и некоторые другие страны Южной Азии.

С другой стороны, летом 1999 г. профессор экономики Массачусетского технологического института Руди Дорнбуш (в недавнем прошлом главный экономический советник МВФ и Всемирного Банка) дал следующую характеристику положения дел в экономике Соединенных Штатов:

«Очевидно, что цена акций на Нью-Йоркской бирже завышена. Согласно любому традиционному определению возник «пузырь». Совокупная стоимость акций почти в два раза превышает ВВП, что гораздо больше, чем когда-либо в истории, и по крайней мере на четверть выше, чем в пиковой точке японского «пузыря» десять лет тому назад. По оценке Федеральной резервной системы (ФРС), акции завышены в цене на 40%...» — и далее: «Не нужно удивляться, — если заключительной главой глобализации 90-х годов станет крах на Уолл-стрите, удачно приуроченный к 70-летней годовщине драмы 1929 г.».

Таким образом, именно подобная тенденция глобализации, по мнению экспертов в разных странах, представляет собой нарастающую и реальную угрозу наступления настоящего полномасштабного, и возможно, катастрофического по своим последствиям, мирового кризиса.

Что дает глобализация
России?

Говоря о негативных аспектах глобализации для России, следует выделить и тот, который привлек к себе очень большое внимание в самое последнее время. Речь идет о массированной утечке капиталов из страны, принявшей воистину гигантские масштабы в 90-е годы.

Называются самые различные цифры общих финансовых потерь за последнее десятилетие, которые колеблются от 150—200 млрд. долл. до одного трлн. долл.

Дело, однако, в том, какие формы утечки и экономического ущерба для страны следует принимать в расчет. Если учитывать и потери в результате «утечки мозгов» из России, то суммарный объем оттока капиталов может, видимо, действительно превысить 1 трлн. долл.

В любом случае сумма оттока значительно превышает не только размеры внешних кредитов и инвестиций, полученных Россией за последние годы, но и общий объем внешней задолженности страны, даже если его присовокупить к упомянутым кредитам и инвестициям.

При более глубоком анализе выясняется, что подобная утечка капитала из России в течение последнего десятилетия не только наносит ущерб экономике и перспективам дальнейшего развития нашей страны, но и в определенной мере может дестабилизировать финансово-банковскую систему в тех странах, где они оседают. Дело в том, что «убегающие капиталы» идут в те секторы экономики, которые имеют высокий темп оборота (fast money), а это прежде всего финансовый и сопутствующие ему отрасли. Иными словами, они способствуют расширению прежде всего спекулятивного или фиктивного сектора экономики в самых развитых странах.

В наши дни этот сектор часто называют также «виртуальным», а в некоторых случаях даже «мыльным пузырем» (bubble economy). Между тем чрезмерное развитие «виртуальной» экономики вызывает растущую озабоченность у многих экономистов, которые видят в этом большую опасность почти неминуемого глобального обвала.

В этом также кроются, видимо, и глубинные причины нынешнего скандала вокруг отмывания «грязных денег» из России в некоторых банках стран Запада — США, Швейцарии, а также в так называемых офшорных зонах в ряде совершенно крошечных государств, таких, например, как Науру (островное государство в Тихом океане). Согласно недавнему сообщению американской газеты «Вашингтон Пост» через его офшорную зону за последнее время прошло свыше 70 млрд. долл., «убежавших» из России. Сумма немногим меньшая, чем нынешний российский бюджет в долларовом исчислении.

Объективно говоря, Россия сама крайне заинтересована в том, чтобы на деле выяснить, сколько и куда «убежало» и продолжает «убегать» из нее капиталов. Очевидно, что в случае частичного возврата этих средств открылись бы неизмеримо большие возможности для решения проблемы инвестиций в нашу страну, а также для кардинального изменения к лучшему ситуации в отношении внешней задолженности страны перед зарубежными заимодателями в лице международных финансовых институтов, отдельных государств и частных коммерческих банков.

Хотя Россия до сих пор сталкивалась в основном, так сказать, с оборотной стороной медали процесса глобализации, т.е. с негативными ее аспектами, данное обстоятельство отнюдь не должно подталкивать нас в сторону полной автаркии, изоляции от мирового рынка и международного разделения труда. Очевидно, что подобный перекос в другую сторону оказался бы не менее деструктивным по своим последствиям в долгосрочной перспективе.

Поиск путей глобализации
необходим...

Разумеется, подобный поиск мог бы стать плодотворным и взаимовыгодным прежде всего при условии использования объективных критериев, которые позволили бы заглянуть в глубину процессов, происходящих в мировом хозяйстве.

Среди экономистов в России и за рубежом зреет убеждение, что наблюдаемые в последнее время проблемы в мировой экономике, включая проблемы глобализации, порождены именно глубинными причинами. Они склонны характеризовать их как «эсхатологический кризис экономической цивилизации», существо которого заключается в «экономической цивилизации», т.е. цивилизации, основанной на мотиве получения прибыли. Именно эта мотивация на наших глазах утрачивает свои возможности, в первую очередь созидательный потенциал.

Это происходит в результате научно-технической революции (НТР) или научно-технического прогресса (НТП). Реализация НТР или НТП сопряжена с диалектическим эффектом, который можно было бы считать своего рода «парадоксом». Он состоит в том, что НТП создает, с одной стороны, новые огромные возможности повышения производительности труда, с другой — увеличивает сроки окупаемости капиталовложений в средства производства, которые становятся все более науко- и капиталоемкими. А это означает прогрессирующее снижение уровня рентабельности или прибыльности ведущих отраслей современной экономики, и в первую очередь инфраструктуры жизнеобеспечения: всем видам энергетики и производству средств производства, которые было принято именовать тяжелой промышленностью.

Учитывая, что экономическая рентабельность, или рыночная окупаемость, во многом определяется скоростью оборота, реальность такова, что целый ряд отраслей современной экономики, от которых и зависит дальнейшее развитие человеческой цивилизации, становятся все менее рыночными, т.е. способными обеспечить достаточно быструю отдачу вложенных средств.

Понимание того, что к различным отраслям современного народного хозяйства нельзя подходить с одинаковой экономической меркой, начало постепенно формироваться с середины ХХ в. В странах Запада это, в частности, выразилось в появлении концепций Кейнса и его последователей, которые предлагали ввести государственное регулирование и перераспределение доходов за счет дифференцированного налогообложения для финансирования экономического развития.

Кейнсианская модель допускает наличие текущего дефицита государственного бюджета, который в контексте данной доктрины может рассматриваться как своеобразная форма долгосрочного кредитования народного хозяйства.

В нашей стране, где степень «огосударствления» была максимальной, в практике управления народным хозяйством сложилось понятие «планово-убыточных» предприятий. Речь шла об отдельных предприятиях инфрастуктуры и тяжелой промышленности.

Можно также напомнить, что в начале 50-х годов в Советском Союзе была выпущена работа И.Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», в которой наряду с признанием того факта, что в нашей стране в условиях социализма сохраняется «товарное», т.е. рыночное производство, хотя и в ограниченном масштабе, было выдвинуто также понятие «высшей рентабельности».

В наши дни в конце 90-х годов становится ясным, что И.Сталин был все-таки прав, говоря о «сохранении товарного производства в ограниченном масштабе». Причем не только в «социалистическом СССР», но и в странах капиталистического Запада.

Действительно, товарное производство является эффективным способом обеспечения достаточно высокой рентабельности и относительно быстрого возврата вложенного капитала прежде всего в отраслях, производящих предметы широкого потребления, и в сфере услуг, в том числе информационных. Именно подобные отрасли народнохозяйственного комплекса имелись в виду.

Категория высшей рентабельности в свою очередь относится к деятельности отраслей жизненно важной инфраструктуры, а также к отдельным крупным народнохозяйственным или культурным объектам, которые требуют изначально значительных вложений и не могут быстро окупить затраты, зато в последующем служат и окупаются в течение многих десятилетий и даже столетий. Образно говоря, пирамиды в Египте — это объекты, обладающие «высшей рентабельностью».

Можно отметить, что в последнее время и на Западе зреет понимание исторической ограниченности «рыночной экономики», которая в свою очередь претерпела немало метаморфоз со времени широкого распространения товаро-денежных отношений еще в период античной Римской империи¹.

В середине 90-х годов в США отдельные исследователи поставили вопрос о необходимости не только дальнейшего всемерного развития социального сектора в экономике современного общества, ориентированного на удовлетворение различных общественных потребностей и основанного на «совместной форме» собственности, но и о переходе к пострыночной экономике. Иными словами, речь идет о смене самой парадигмы развития.

В нашей стране ряд экономистов работают над концепцией «хозяйственного развития». В данном случае категория «хозяйство» отличается от утвердившегося понятия «экономика». Различие в том, что «хозяйство» значительно шире, поскольку охватывает все виды человеческой деятельности, которые не сопряжены с сугубо «экономическими мотивами», с получением прибыли. Таким образом, в категорию «народного хозяйства» могут быть с полным основанием включены образование, наука, здравоохранение и т.д.

Итак, нельзя не отметить определенное сходство между концепциями «социального сектора» и «пострыночной экономики» в США и понятием «хозяйство» в России. Похоже, что исследовательская мысль экономистов в двух весьма различающихся между собой странах в данном случае идет в одном, во многом совпадающем направлении.

Характерно, однако, что и в том и другом случае не ставится задача полного отказа от «рыночной модели». Она должна сохраниться в тех отраслях, где она эффективна.

«Золотой стандарт»

В принципе золото и в наши дни сохраняет способность быть всеобщим эквивалентом стоимости в мировом хозяйстве, роль, которую оно достаточно успешно играло в прошлом. К этому можно добавить, что «желтый металл» — по-прежнему металл драгоценный, а следовательно, в силу своей редкости и высоких затрат на его добычу не может сильно обесцениваться. Кроме того, учитывая, что золото активно используется в современной электронике и сопутствующих ей сферах, специалисты по редкоземельным материалам прогнозируют возникновение его дефицита уже в первые годы XXI столетия. Естественно, это повлечет за собой повышение спроса и цены на него.

Вместе с тем сомнительно, что, в случае попыток возрождения бреттон-вудской системы, доллар США смог бы сохранить за собой роль главной международной резервной валюты. В этих условиях более логичным было бы поставить вопрос о восстановлении «золотого стандарта» в чистом виде, при условии, что субъекты международных экономических отношений договариваются о поддержании стабильно твердых цен на золото при возможном функционировании нескольких региональных резервных валют.

Как золотодобывающая страна Россия в принципе могла бы быть заинтересована в том, чтобы золото вновь стало играть свою исторически и экономически обоснованную роль в сфере международных расчетов в глобальной экономике.

В этой связи нужно вспомнить, что в течение почти всего ХХ в. наша национальная валюта — рубль (червонец) имела как номинальное, так и временами реальное золотое обеспечение. Например, так было в 1897—1914 гг. и в течение нескольких лет после известной денежной реформы 1922—1924 гг., когда рубли (в 20-х годах червонцы) свободно обменивались на золото и считались твердой, свободно конвертируемой валютой.

Поэтому высказываемые не так давно идеи выпуска золотых сертификатов в интересах возрождения нашей экономики заслуживают не просто поддержки, но и внимательной дальнейшей проработки.

Эта новая отрасль исследования изучает глобальное экономическое пространство как комплекс основных процессов международной хозяйственной деятельности. Бесспорно, в эпоху глобализации геоэкономика в качестве самостоятельной дисциплины приобретает особую актуальность.

Именно геоэкономика позволяет рассмотреть и, в конечном итоге, решить проблему сбалансированного и пропорционального развития всего современного комплекса мирохозяйственных связей.
 
¹ Известный германский историк XIX в. Теодор Моммзен в своей работе по истории Древнего Рима даже использовал применительно к рыночным отношениям термин «капитализм» и считал,  что этот «капитализм» античного образца в немалой мере способствовал падению Римской империи.
₂ Бреттон-Вудская конференция ООН (1944 г.) по валютным и финансовым вопросам пришла к решению о создании МВФ и МБРР, заложила основы послевоенной валютно-финансовой системы Запада.
 

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.