Экологический резерв планеты 
или 
арктический Чернобыль? 

Исследования последних лет показали, что легкими планеты являются скорее не изрядно поредевшие тропические леса Амазонии, а северные тундра и тайга. Ученые считают российский Север территориальным и экологическим резервом планеты, сохранение которого имеет огромное значение для поддержания природного равновесия на всем Северном полушарии. Северные территории можно будет использовать как последнее прибежище в условиях растущей экологической деградации, угрозы вселенских катастроф из-за неразумной деятельности человека. К тому же, согласно прогнозам, во многих районах Севера через три—четыре десятилетия среднегодовая температура поднимется на 3—4 градуса, что заметно смягчит природные условия, облегчит условия жизни и производства, расширит возможности сельского хозяйства.  

Прекрасным ожерельем нашей Родины, всей планеты Земля называют северные территории их многочисленные патриоты. 

Разительные контрасты 

Но сегодня, когда попадаешь на Север, немедленно охватывает ощущение разительных и болезненных контрастов, ибо нигде противоречие между деятельностью человека и природой не выступает столь отчетливо и вопиюще. Легкоранимая уникальная местная фауна и флора под воздействием интенсивного и неупорядочен ного промышленного освоения северных территорий оказалась подверженной необратимым изменениям. 

Могучие корпуса Норильского медноникелевого комбината, города, выросшие в заповедной тундре, нефтяные вышки и шахты, трассы трубопроводов и — израненная природа, загрязненные реки и озера, превращенные в болота пастбища, исчезнувший зверь, согнанное с исконных мест обитания коренное население. 

В суровых условиях Севера нефть нередко добывается поистине варварским путем с экологической точки зрения, когда в недрах остается более половины залежей и миллионы тонн труб из высококачественной стали. Нефте- и газопроводы обычно строились авральными темпами и на живую нитку, вместе с нефтью для поддержания давления нередко закачивали воду, которая из-за высокого содержания активных примесей приводит к коррозии труб. Все это сегодня чревато частыми разрывами трубопроводов. 

Ореолы загрязнения вокруг промышленных объектов в тундре в десятки и сотни раз превышают территории самих объектов. После нескольких проездов гусеничного транспорта полностью разрушается растительный покров, и для его восстанов ления понадобится 100—150 лет. В одном Ямало-Ненец ком АО нефтяниками и газовиками за последние годы загублено свыше 6 млн. га ягельника — главного корма северных оленей. 

На Западе на аналогичных сооружениях краны устанавливаются через каждые пять километров, а у нас — через 50 км. Естественно, что при разрывах огромное количество нефти уходит в землю, что особенно пагубно в условиях вечной мерзлоты, или стекает в реки и озера, делая воду непригодной для питья и уничтожая рыбные богатства Севера. 

На нефтяных месторожде ниях весь попутный газ обычно сжигается в факелах, космонавты говорят, что ночью Тюмень и прилегающие окрестности представляют собой самое освещенное место на Земле. 

Губительно действуют вредные выбросы предприятий. Известно, например, что в Салехарде, Сургуте и в других северных городах насчитывается свыше 14 млн. кв. метров жилья, отравленного фенолом и формальдегидом. 

Вовсю продолжается эксплуатация бесценного Уренгойского месторождения газа — важнейшего источника валютных поступлений для страны. Выкачано уже более половины запасов, хотя промышленное использование этого ценнейшего сырья в десятки раз менее эффективно, чем, например, в США. 

На очереди — мощные запасы полуострова Ямал, уже "утыканного" буровыми вышками, к которым готовятся протянуть стальные нити газопроводов. Однако, если при этом не принять специальных мер, может разрушить ся и исчезнуть сам полуостров, так как в его толще много подземных льдов и пустот, совершенно не переносящих внешнего воздействия. А что станет тогда с местным населением? 

Вместо ожерелья — безжизненный пояс  

Несколько лет тому назад новозеландский исследова тель Грэхем Дингл во главе международной экологичес кой группы "Артикос" предпринял путешествие по российскому Северу вдоль 66 градуса северной широты от Уэлена до Мурманска. Пред ним развертывалось не белое безмолвие — драгоценное северное ожерелье, а ужасающие картины разрушения природы, загрязнения почвы, отправления рек и озер металлами, заболевания людей, животных и рыб в результате экологических причин. Его поразили горы мусора, брошенной техники, ржавых бочек из-под горючего вокруг всех пятидесяти северных городов и поселков, которые им удалось посетить, в отдельных местах такие свалки растягивались на 3—5 км. По мере таяния снегов они начинали издавать чудовищное зловоние, ибо нечистоты из-за вечной мерзлоты не уходят в почву. Никелевую столицу Заполярья — г. Норильск Дингл назвал "местом, беспрецедентно враждебным окружающей среде", так как концентрация зараженности атмосферы там не имеет аналогов в зоне Северного полюса. Добавим: согласно официальным цифрам, вредности для жизни норильской атмосферы нет аналогов и по всей России. 

Правда, если бы Дингл проследовал дальше, на северо-запад от Мурманска, он обнаружил бы еще одну зону экологического бедствия Крайнего Севера, связанную с деятельностью комбината "Печенга—никель", второго по величине после Норильского. Зоны загрязнения атмосферы и окружающей территории ядовитыми отходами производства тянутся здесь от предприятий комплекса на сотни километров, уничтожая окрестные леса и захватывая пространства соседних Норвегии и Финляндии. 

Со времени путешествия Грэхема Дингла ситуация на российском Севере не улучшилась, но еще более усугубилась. Сегодня чудовищный пояс разрушенной тундры и экологического бедствия площадью в 500 тыс. кв. км протянулся от Кольского полуострова до Чукотки. 

Сотворение арктического Чернобыля  

Еще недавно четыре великие сибирские реки Обь, Енисей, Иртыш, Лена славились кристальной чистотой своих вод. Сегодня каждая из них помимо тяжелых металлов несет в Северный Ледовитый океан радиоактив ное загрязнение — последствие ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне, сбросов атомных производств Челябинска и Красноярска. 

По мнению ученых, если не принять немедленных мер, загрязнение этих рек будет нарастать, вызывая опасность радиоактивного заражения акватории Северного Ледовитого океана. Уже сегодня становится опасным в этой связи длительное пребывание в дельте Оби в районе Ямбурга. Надолго отравлена вода и великого Енисея: у плутония-239, который обнаруживается на всем протяжении реки, начиная от Красноярска, период полураспада — 24 тыс. лет, но его опасность сохраняется на протяжении десяти периодов полураспада, т.е. 240 тыс. лет... 

Пагубными для природы Севера были испытания ядерного оружия, в том числе водородного, на самом крупном нашем полигоне на Новой Земле. Всего на нем был произведен 131 ядерный взрыв — в атмосфере, под водой и под землей, в том числе самый мощный в истории человечества взрыв водородной бомбы мощностью свыше 50 мегатонн на высоте 4,5 км. По суммарной мощности всех проведенных ядерных испытаний полигон на Новой Земле превосходит Семипалатинс кий с его 467 ядерными взрывами. 

Хрупкая арктическая природа Новой Земли все же выдержала воздействие ядерных взрывов, однако, согласно замерам, следы радиоактивности все еще ощущаются. 

Летом 1990 г. в Белом море отмечалась массовая гибель морских звезд, затем настал черед гибели тюленей в Белом и Баренцевом морях — тысячи их оказались зараженными раком крови. Эту экологическую катастрофу некоторые ученые считают как раз одним из последствий новоземельских ядерных испытаний. Однако в этом районе российского Севера есть еще и другие опасные источники радиации. Это — захоронения в Белом, Баренцевом и Карском морях радиоактивных отходов, а также затопление большого количества отработавших свое корабельных атомных реакторов. Например, на мелководье Карского моря покоится старый ядерный реактор атомохода "Ленин". 

В дополнение, в Баренцевом море североатлантичес кими течениями регулярно переносятся с запада радиоактивные отходы атомной промышленности Великобритании и Франции. По сообщениям зарубежной печати, одна только атомная электростанция "Селлафилд" на севере Англии оказывает более негативное воздействие на Арктику, чем последствия Чернобыльской катастрофы. 

Ко всему этому надо добавить, что на дне Белого и Баренцева моря в специальных контейнерах захоронены химические боеприпасы, оставшиеся после второй мировой войны. Никто не знает, сколько времени продержится в целости оболочка этих контейнеров... 

Сегодня сброс ядерных отходов и затопление атомных реакторов в море прекращены, однако, как отмечалось в мае 1997 г. на заседании АМЕК — трехсторонней российско-норвежско-амери канской программы сотрудничества в военной области по вопросам охраны окружающей среды в Арктике, проблема утилизации ядерных отходов на российском Крайнем Севере превратилась в угрозу глобального масштаба. 

Один лишь Северный флот располагает 235 ядерными реакторами, складами и береговыми батареями с тысячами ядерных боеголовок. Но основная радиационная опасность (85%) исходит от отработанного ядерного топлива атомных подводных лодок и ледокольного флота. Семь эшелонов с твердыми ядерными отходами, отправленные в 1996 г. из Северо-двинска и Мурманска, задачи явно не решили. Вдобавок, из состава Северного флота выведено и подлежит утилизации 96 подводных лодок, и только на 25% из них выгружены активные зоны реакторов. Остальные вынуждены содержать ядерное топливо на борту. Техническое состояние этих плавучих Чернобылей в высшей степени неудовлетвори тельно и чревато опаснейши ми ядерными катастрофами. 

Далеко не все знают, что на территории Якутии в свое время проводились подземные ядерные взрывы для геологоразведывательных целей. По разным данным, всего было проведено от 12 до 17 таких взрывов. Прошло много времени, но жители этих районов до сих пор подвержены тяжелым заболеваниям, напоминаю щим энцефалит. Недаром якуты столь чувствительны ко всяким нежелательным вмешательствам в природу их республики. Поэтому руководство республики Саха (Якутия) в феврале 1997 г. выступило с протестом против выделения на ее территории районов падения остатков ракет, стартующих с нового дальневосточ ного полигона "Свободный", хотя эти ракеты и относятся к классу экологически чистых. 

В ряде районов Севера последствия радиоактивного заражения сказываются на людях и животных. Так, появление в потомстве северных оленей биологических уродов (мутантов) свидетель ствует о разрушении защитных генетических механизмов. Представители коренного населения уязвимы не только для внешнего воздействия, но, питаясь продуктами местной флоры и фауны, они становятся подвержен ными и хроническому внутреннему облучению. Врачи здесь недаром не советуют есть оленину: эти животные питаются мхом и ягелем и другими медленно растущими растениями. Мох, до того, как он станет пищей оленю, успеет вобрать в себя из атмосферы уйму радиоактив ных веществ. 

Среди населения, кроме хронической лучевой болезни, наблюдаются увеличение частотности сердечно-сосу дистых патологий, заболеваний эндокринной системы, нервнопсихических расстройств, злокачественных новообразований, астматических заболеваний. Болезни, нехватка витаминных продуктов, широкое распространение алкоголизма, деградация системы здравоохранения — все это приводит к увеличению смертности населения. По данным статистики, средняя продолжительность жизни мужчин-северян — 49 лет, что гораздо ниже общероссийс кого показателя. Если не принять решительных мер, этническим народам российского Севера грозит вырождение и вымирание уже в ближайших поколениях. 

Экологическое возрождение Севера — в переходе на модель устойчивого развития 

Сегодня, очевидно, поздно задавать вопрос: "Кто виноват?" Гораздо актуальнее сосредоточиться на том, "что делать?", что предпринять для экологического возрождения российского Севера, оказавшегося в состоянии острого кризиса. Тем более, что этот экологический кризис грозит национальной безопасности всей России: ведь Север сегодня — это 70% всей территории страны и средоточие огромных природно-ресурсных богатств. Именно в северных регионах добывается основное количество нефти и газа — основы нынешнего российского экспорта, дающего стране 60% валютных поступлений. 

Очевидно, основой стратегии экологического оздоровления Севера должна стать концепция устойчивого развития, сущность которой достаточно хорошо известна: технологические, социально -экономические и другие виды деятельности могут осуществляться только в безопасных для окружающей биосферы рамках. Напомним, что в феврале 1994 г. Президентом РФ был подписан Указ № 236 "О государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития". Однако, как мы видели, на Севере еще крайне мало сделано для реализации этого указа. 

Первоначальной задачей в рамках концепции устойчивого развития должны стать не столько запреты, сколько экологическое воспитание и перевоспитание всех участников северных процессов — от экологического нигилизма и антропоцентризма, ложной установки на "покорение природы", особенно "непокорного" Севера — к заботе об устойчивости и естественной эволюции биосферы, от формулы "человек — вершина мироздания" — к идее человека как составной части мира. О необходимос ти подобной перестройки сознания хорошо сказал Н.Винер: "Мы столь радикально изменили нашу страну, что теперь, чтобы существовать в этой среде, мы должны изменить себя". 

Всем жителям Севера (да и не только Севера!) полезно воспринять мудрую природосберегающую философию северных народов: жить, не вредя природе, жить, обогащаясь природой и обогащая природу. 

Из приоритетных мер, которые надо немедленно принять, видится создание инспекций для определения степени загрязнения северных территорий, после чего можно будет приступить непосредственно к экологическо му оздоровлению и воссозданию окружающей среды. В соответствии с концепцией устойчивого развития, в процессе дальнейшего освоения российского Севера упор должен делаться не только на достижение эффективности любой хозяйственной деятельности, но и ее безопасность для природной среды. Откровенную направленность на выкачивание местных ресурсов надо заменить ориентацией прежде всего на удовлетворение потребностей человека — обитателя и хозяина северных территорий, укрепление его физического и морального здоровья. Вообще, как считает генеральный секретарь малочисленных народов и этнических групп России Евдокия Гаер, нанайка по национальности, необходимо остановить или решительно изменить характер промышленного освоения Севера. Разведка, добыча, переработ ка — все должно делаться с соблюдением чувства меры, разумно и честно. Если погибнет природа, вместе с ней погибнут и люди, в данном случае — малые народы. 

В этой связи целесообраз но поставить вопрос: не пора ли остановиться в нашем неуемном стремлении к промышленному освоению все новых и новых северных территорий? Может быть, не трогать больше Таймыр: ведь и одного Норильска более чем достаточно? Может быть, оставить богатства Ямала для будущих поколений? Ведь именно так поступают американцы, сберегая часть своих полезных ископаемых. 

Следующая задача — минимизация ущерба, наносимого природе Севера добывающими и промышленными предприятиями. Для этого понадобятся специальные службы на самих предприятиях, а также система постоянного регионального мониторинга. В то же время надо взять курс на техническое обновление и реконструк цию производственных фондов, автоматизацию некоторых трудовых процессов, может быть, введение комплексной переработки топливно-энер гетических ресурсов, а также свертывание экономичес ки невыгодных и экологически опасных производств на основе их перепрофили рования или полной ликвидации. 

Совершенно очевидна необходимость принятия срочных мер с целью снижения радиационной опасности для местного населения. Начать, видимо, придется с создания компетентных комиссий с привлечением специалистов. 

Конечно, понадобится и целый комплекс мероприятий по очистке территорий, рек и озер, рекультивация мест традиционного проживания коренных народов Севера, создание системы резервных, особо охраняемых участков, на которых запрещается всякая хозяйствен ная деятельность. 

Конечно, надо быть реалистом и понимать, что без серьзного финансирования любые, даже самые лучшие проекты останутся лишь благими пожеланиями. Однако рассчитывать на привлечение дополнительных северных ассигнований из урезаемого бюджета не приходится. Надо ориентироваться на привлечение частных инвестиций — как отечественных, так и зарубежных. Хороший пример уже есть: норвежское правительство, обеспокоенное экологическими проблемами Кольского полуострова, согласилось финансировать реконструкцию комбината "Печенга—никель" из расчета "пятьдесят на пятьдесят". Известно также, что северных соседей России волнуют хранилища ядерных отходов в Мурманской области и проекты утилизации атомных подводных лодок на Кольском полуострове, а также планы расширения мощностей по переработке ядерного топлива. 

И нашим, и зарубежным потенциальным инвесторам надо разъяснять: в отличие от других сфер вложения средств, экологические инвестиционные проекты обладают двойным эффектом: они коммерчески выгодны и генерируют экологические ценности, обладающие огромной социальной значимостью для всего человечества. 

В решении экологических проблем крупные проекты важно сочетать с самыми малыми делами, для чего прежде всего необходимо обеспечить полную гласность информации о реальном состоянии природной среды. Так, северяне должны знать, в каких условиях они живут, где им можно, а где нет пасти скот, собирать ягоды, рыбачить. Следует обозначить и оградить наиболее загрязненные участки, очистить от радиоактивной грязи хотя бы прибрежную полосу и хотя бы вблизи селений. 

Наконец, надо повернуть массовое сознание к северным краям. Надо, чтобы все в России осознали: Север — это наша земля, благополучие российского Севера — это и благополучие всей России, благополучие каждого из нас!