"Усадьба сквозь века" - это название новой экскурсионной программы-маршрута, над которым работают в настоящее время два крупных музейных центра России - Государственный исторический заповедник "Горки Ленинские" и Государственный историко-литературный и природный заповедник А.А.Блока (Шахматово). В ходе проведения межрегионального музейного конкурса "Музей и туризм" туристическая программа "Усадьба сквозь века" была конкретизирована. Цель программы - привлечь внимание к уникальному явлению в отечественной истории - русской усадьбе, заинтересовать наших современников судьбой многочисленных подмосковных усадеб, содействовать возрождению дошедших до наших дней усадебных ансамблей, максимально использовать рекреационные возможности, заложенные в этих архитектурно-природных комплексах.

Никто не возьмется спорить с наимудрейшим Ходжой Насреддином и его утверждением, что сколько ни говори "халва" - во рту слаще не станет! Несомненно, сила слов велика, но не дано им, эфирным и невесомым, материально создавать нечто, возрождать что-то. В этом убеждает нас логика жизни. Но если вдруг вы произнесете, услышите или прочитаете коротенькое сочетание двух обычных слов "русская усадьба" - уверяю вас, произойдет нечто неожиданное.

Вы прикоснетесь к чуду. Время вокруг вас словно бы сгустится, и современный суматошный мир отодвинется, растворится в призрачном зеленоватом стекле. И замелькают перед вами подвижные солнечные блики на желтом песке парковых дорожек; особенной музыкой зазвучит ритмичный строй белоствольных колонн под лазоревым или золотисто-желтым фронтоном; мелькнет где-то на речном или озерном берегу стройная девичья фигурка в непременном белом утреннем платьице; послышится вдалеке стадо, вечером тянущееся с луга. Да мало ли, что еще промелькнет перед взором при упоминании этих простых слов "русская усадьба". Есть в них какая-то магическая сила и светлая тоска по чему-то безвозвратно ушедшему.

Как историческое явление, русская усадьба действительно уникальна. Художественный и эстетический интерес к этому историческому феномену появился уже в начале XIX в., когда усадьба и усадебная жизнь в России развивалась и в культурном, и в хозяйственном плане. Но уже тогда поэтические натуры томились непонятной грустью по уходящим в прошлое помпезности и парадной роскоши загородных дворцов, принадлежавших вельможам елизаветинского и екатерининского царствования.

В своем "Путешествии из Москвы в Петербург" А.С.Пушкин писал: "Подмосковные деревни пусты и печальны: роговая музыка не гремит в рощах Свиблова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травой, а бывало, установленных миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале, оставленные после последнего представления французской комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немец-управитель и хлопочет о проволочном заводе…".

История возникновения, развития и становления русской усадьбы как исторического явления охватывает несколько столетий.

Первые усадебные ансамбли начинают появляться со второй половины XVIII столетия, а расцвет дворянских усадеб приходится на самый конец XVIII и начало XIX в. Своим появлением эти архитектурно-парковые ансамбли обязаны были блестящему и галантному веку императриц Елизаветы и Екатерины. Подражая монархам, знать воссоздает в своих родовых вотчинах и дарованных поместьях тот бытовой уклад и внешний антураж повседневной жизни, которые были присущи высочайшему двору. Подражание начиналось с возведения в усадебных парках "эрмитажей" и увеселительных гротов и заканчивалось почти монаршим своеволием барина в своем поместье и над своими людьми.

Многое из того, что было возведено в те годы, не сохранилось. Многое было разрушено, перестроено, продано на слом или просто запущено еще задолго до разрушительного XX в. До нас дошла лишь малая толика того, что возводилось в поместьях Подмосковья или на Тульщине в стиле барокко или классицизма.

В Подмосковье сохранилось больше, хотя перечень усадеб, донесших до нас часть своего первоначального блеска, не так уж велик: Кусково, Останкино, Архангельское… Этим усадьбам изначально повезло: после революции 1917 г. в них были созданы художественные или "бытовые" музеи, их коллекции, несмотря на некоторую "секуляризацию", все же сохранили свою полноту и разнообразие. Другим усадьбам повезло гораздо меньше, но от этого их культурная и историческая ценность ничуть не уменьшилась.

И сейчас в Подмосковье сохранились выдающиеся образцы "подмосковных версалей", правда, изрядно потрепанные временем и людьми.

Ярким примером может служить усадьба Суханово, многие десятилетия принадлежавшая князьям Волконским. По своему художественному замыслу и мастерству исполнения, по масштабам и разнообразию архитектурных и парковых сооружений она являет собой великолепный образчик парадного дворцового ансамбля.

Здесь работали самые выдающиеся московские архитекторы того времени: Д.Жилярди и Д.Григорьев. Основной строительный всплеск в Суханово пришелся на конец XVIII - первую четверть XIX в., его инициатором была княгиня Екатерина Алексеевна Волконская. Она очень любила это имение, подолгу жила в нем и рачительно заботилась о его благоустройстве. При ней был возведен большой барский дом, многочисленные хозяйственные и гостевые флигели, построенные в готическом и классическом стилях.

Жемчужиной этого усадебного ансамбля считается Мавзолей, по типу принадлежащий к храмам-ротондам. Всех видевших его невольно захватывал стройный и гармоничный ритм его красноватых стен и белоснежных декоративных деталей. В этом сооружении заключен особый возвышенный дух, отличающий весь ансамбль. Сейчас это здание сильно изменено и обветшало.

К сожалению, многочисленные усадебные постройки начали разрушаться уже в начале ХХ в.: исследователи отмечали запустение и разрушение Суханова.

Сильно изменился и романтический пейзажный парк, славившийся своими парковыми павильонами, обелисками в честь императора Александра I и императрицы Елизаветы Алексеевны, бронзовой скульптурой Девы с разбитым кувшином, являющейся копией царскосельской.

К счастью, сохранились и дошли до нас уникальные парковые пейзажи. И поныне украшают великолепный партер могучие ели и липы, перекинут через овраг монументальный мост из каменных монолитов, по-прежнему высятся многовековые дубы, составляющие дубовую аллею. Сохранилась круглая многоколонная беседка - Храм Венеры. Несмотря на многочисленные изменения, в Суханово сохранилась прелесть "сельского эрмитажа".

Усадьбы изменялись соответственно политическим, экономическим и социальным переменам, происходившим в русском обществе. Смена исторических эпох, произошедшая в России в начале 60-х годов XIX в. не могла не отразиться на судьбах русских усадеб. Многие дворянские гнезда, лишившись многочисленных бесплатных рук крепостных, пришли в полный упадок и запустение, другие, проданные новым предприимчивым владельцам, меняют свой внешний вид и начинают больше напоминать капиталистическую мызу. У старых дворянских гнезд появляются новые владельцы.

Такова судьба одной из наиболее полно сохранившейся до наших дней усадьбы Горки. Со времен Ивана Грозного имением владел дворянский род Спасителевых, последний представитель которого умер в екатерининское царствование. "Дворянский" период в судьбе Горок длился до начала 60-х годов XIX в. Расцвет пришелся на 20-30-е годы, когда имением владел генерал А.А.Писарев, обновивший строения барского дома, значительно благоустроивший парк.

Усадьба располагалась неподалеку от Большой Каширской дороги, имела пахотные и сенокосные угодья, леса. Архитектор - автор усадебного ансамбля неизвестен, но ясно, что это был вовсе не ремесленник. Он чутко воспринял окружающий ландшафт и умело вписал в него большой барский дом с флигелями и службами.

"Купеческий" период в истории Горок начинается в 1861 г., с момента покупки имения коннозаводчиком Н.О.Сушкиным, купцом первой гильдии и почетным гражданином г. Тулы. Вероятно, коннозаводчика больше интересовали выпасы, относящиеся к имению, поэтому усадебные постройки ветшают и разрушаются без хозяйского ухода. Большего присмотра усадьба удостаивалась от своих последующих владельцев: фабрикантов Прокофьева и Шибаева. Владевшие имением в начале XX в. братья Герасимовы стали сдавать усадебные земли в аренду под строительство дач. Горки были модным дачным местом.

Последним в списке владельцев усадьбы (1909 г.) стоит имя З.Г.Морозовой, коренным образом изменившей судьбу Горок. Мечтавшая о настоящем дворянском гнезде, купчиха Морозова вкладывает в имение огромные средства, превращает его в комфортную, обустроенную по последнему слову тогдашней техники европейскую виллу.

Это была одна из первых, если не единственная в те годы подмосковная усадьба, где имелось редкое даже для городских квартир чудо - телефон. Фирма "Эриксон", только что начавшая освоение российского рынка, установила здесь один из первых телефонных аппаратов.

В это же время был восстановлен пришедший в упадок за предыдущие годы парк, среди деревьев и возле ключа-источника забелели изящные балюстрады. В утопающем в зелени и редчайших цветах зимнем саду зазвучала музыка. На хозяйственном дворе заработала прекрасно устроенная капиталистическая ферма: лучшее молочное стадо, элитная пшеница, экзотические фрукты и цветы.

Это был совершенно иной, новый образ все той же русской усадьбы. Усадебная жизнь в начале ХХ в. строится по иным законам, чем в конце XVIII - начале XIX в. Жизнь на показ в роскошных дворцово-парковых декорациях уже в начале XIX в. сменяется интимностью и семейной замкнутостью, удовлетворением своих интеллектуальных и хозяйственных запросов. Богатые купцы и промышленники - новые хозяева старых барских гнезд соблюдали в своих загородных поместьях и внешнюю репрезентативную сторону, придавая ей немалое значение.

Но была и другая группа помещиков, также использовавших загородное жилье для себя и для дела, но с другой точки зрения и с другими материальными затратами.

Многоликая и изменчивая русская усадьба предстает перед нами и еще в одном виде - усадьбы-дачи, творческой мастерской, места отдыха творческих и научных деятелей России.

Как упоительно благоуханна и поэтически возвышена была атмосфера в небольшом деревянном доме имения Шахматово, принадлежавшего А.Н.Бекетову - ректору Петербургского императорского университета, ученому-ботанику. Это место навечно связано с именем самого светлого и романтического русского поэта А.Блока.

Шахматовский дом был построен во вкусе небогатых помещичьих домов первой трети XIX в. Обстановка его комнат была простой и непритязательной. Как писала в своих воспоминаниях М.А.Бекетова, всю мебель в доме, после его покупки в 1870-х годах перебивала простым ситцем сама хозяйка дома Елизавета Григорьевна Бекетова. При доме не было каких-то особых служб и усадебного хозяйства, землю зачастую сдавали в аренду местным крестьянам, держали одну корову. Прислуга также была невелика: горничная, кухарка, кучер, скотница и работник. Это была совершенно новая ипостась русской усадьбы, в ней наиболее ярко была выражена та ее сторона, которую можно характеризовать как место интеллектуального, духовного отдыха и творчества.

Здесь сохранялись и традиционные усадебные занятия и развлечения: домашний театр, музицирование и, конечно же, варка варенья. Это был особый ритуал. Ягоды клубники, виктории (так раньше называли садовую землянику) и смородины покупали у деревенских девок и баб, перебирали, сортировали, а затем с раннего утра Елизавета Григорьевна усаживалась перед большим медным тазом с ягодами и начинала священнодействовать. Она снимала с варенья пенки, подбрасывала угли из жаровни. К концу дня, как она говорила, у нее "горели пятки". Ее стараньями наполнялись разнообразными вареньями и соленьями многочисленные банки и баночки, привезенные из Петербурга.

Шахматовское имение было убыточным, поддерживать его удавалось благодаря литературным заработкам Елизаветы Григорьевны и ее дочерей, которые занимались литературным трудом, переводами.

Часто в Шахматово приезжали родные, друзья, сослуживцы многочисленного семейства Бекетовых, а затем и друзья А.Блока. Шумная молодежь сочиняла стихи, ставила спектакли, вела горячие литературные споры, наслаждалась красотами дальних горизонтов и темных еловых чащ, собирала гербарии и коллекции насекомых. Особенно любили все приезжавшие в Шахматово гости одну особую шахматовскую традицию - чаепитие под липами. Шахматово было особо дорого всем Бекетовым и, конечно, А.Блоку, который называл этот подмосковный уголок "страна, в которой я живу".

На первый взгляд кажется странным объединение этих трех столь разных по времени, стилю и характеру подмосковных усадеб. Но, приглядевшись, можно уловить то, что их связывает друг с другом. Прежде всего, они являются живыми иллюстрациями, тремя зримыми и дошедшими до нас образцами такого непростого и притягательного исторического явления, как русская усадьба. Это прекрасные примеры дворцового усадебного ансамбля, богатой капиталистической фермы, поэтического и непритязательного приюта интеллигентов.

Путешествие по усадьбам Сухоново, Горки и Шахматово позволит не понаслышке, не из книг узнать о том, что такое "жур фиксы", столь часто упоминаемые в переписке и модной болтовне начала ХХ в., или как раньше играли в шарады или живые картинки. Возьмите любые мемуары XVIII-XIX вв., нет среди них таких, где бы ни говорилось об этих столь любезных хозяевам усадеб и их гостям формах времяпрепровождении. Кто не захочет провести вечер в настоящем литературном салоне в настоящей усадьбе или испить знаменитого бекетовского чая под липами.

Русская усадьба - это поистине исторический феномен. В это словосочетание вкладывается бездонный смысл.

Это и умелое, а порой нерадивое хозяйничанье, постоянная непрекращающаяся сельская "страда".

Это и особый семейный уют и нега, особая любовь и трепет, который испытывали многочисленные поколения русских дворян к своему родовому гнезду, к своему и только своему миру.

Это и крепостная дворня, с утра до вечера парившаяся в раскаленной кухне, готовя замысловатые изысканные блюда для благородных гастрономов, казачки, раскуривавшие трубки, и лакеи, играющие в передней в карты.

Это и конюшня с розгами, поркой, унижением достоинства человеческой личности. Крестьяне, ломающие шапки даже при виде крыши барского дома.

Это и безусловное общежитие бар и холопов, некое видимое примирение, таившее в себе зерно будущего мщения и пожара.