С развалом Советского Союза возникла опасность радикального разделения между Белоруссией и Россией. Государственно мыслящая часть белорусского общества во главе с А.Г.Лукашенко вовремя увидела эту опасность, проявив инициативу к объединению. Утверждением Союза, а затем и Союзного государства Белоруссии и России подтвердилось обоюдное стремление восстановить искусственно разорванные связи.
Раздельное существование двух восточнославянских народов явилось бы оскорблением исторической логики: весь опыт прошлого, духовно-культурное притяжение и экономическая взаимозависимость свидетельствуют о неразрывности нашего единства.

В Белоруссии русофобские лозунги и "антимоскальские" заклинания не нашли такого отклика, как в других республиках СССР. Но утверждать, что здесь для этого не готовилась почва задолго до развала Советского союза - значит, погрешить против истины.

Кто такие Ельцин, Кравчук, Шушкевич? Ведь они при всех их личных характеристиках - продукты советской эпохи, получившие образование в советских школах и вузах. В их представления внедрялись мифы из учебников по истории, подцензурных идеологическому аппарату, стоявшему на страже марксистских догм.

Марксисты, внедрив в историческую науку принцип "партийности", заставляли ее служить текущей конъюнктуре, что не оставляло места для "спектрального анализа" исторических явлений. Реализовывалась установка, озвученная главой историков-марксистов 20-х годов М.Покровским: "История - это политика, повернутая в прошлое".

Пора открыто признать, что схемы советского гуманитарного образования внесли свою "лепту" в развал СССР.

Поколения советских учащихся вычитывали в книгах: "шовинизм, угнетение, тюрьма народов".

Русские ассоциировались с этими понятиями, как будто не было среди правящего слоя России варягов, выходцев из Золотой Орды, немцев. В свете этого как должен был относиться к русским молдаванин, эстонец, грузин, если он с малолетства не слышал от своих учителей (среди которых были и русские) ничего иного? Не говорилось о том, что грузины, армяне, молдаване в XVII-XVIII вв. многократно просили русских царей принять их в свое подданство; что те же грузины, будучи у черты полной этнической деградации под персидским игом, присоединившись к России, примерно за 70 лет за счет дотаций из Санкт-Петербурга увеличили свою численность в 4 раза; что предки казахов без российского покровительства были обречены на уничтожение джунгарами; что предки эстонцев ("чудь" в русских летописях) были подданными Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха.

После Беловежья начальники образовательных систем в республиках СССР, торопясь "откликнуться на зов времени" (на указания этнократических элит), раздали заказы на "изготовление" новых учебников по истории. При этом ни заказчики, ни подрядчики не собирались расставаться с идеологемами, касавшимися национальных отношений в дореволюционной России. Содержание марксистских пособий переписывалось целыми страницами. С "ветром перемен" должны были бы, по здравой логике, пересматриваться прежние доктринерские схемы. Но не тут-то было: "старые песни" о шовинизме оказались еще более востребованными. И кем? Ярыми борцами за "либеральные ценности", ненавистниками компартии и советского строя. "Антиимперская" риторика профессоров-историков партии, как ни парадоксально, ложилась на душу крикливым личностям типа Зенона Позняка - вождя Белорусского народного фронта.

Хорошо, что настроениям основной массы белорусов чужда антироссийская демагогия, откуда бы она ни исходила. Народофронтовцы в Минске сами со смятением признают, что их митинговые крики - "марный лямант у пустыни" ("напрасный голос в пустыне"). Белорусы - удивительно здоровый народ, хранящий нравственную чистоту, не приемлющий фальши и кривды.

Народофронтовцы, не находя отклика у народа, апеллируют к "культурному меньшинству", к интеллигенции. В интеллигентских кругах всегда хорошим тоном считалась "оппозиционность". Как и в России, в Белоруссии интеллигенция, живя в мире идей и образов, склонна увлекаться "модными" идеологемами, зачастую эфемерными и нестыкующимися с реальной практикой. Это порождает нравственную и поведенческую шаткость.

В прошлом году в Минске состоялся съезд местной интеллигенции. Репортаж со съезда, переданный по НТВ, выявил его поразительную провинциальность. В зале, где с важным видом восседали делегаты, висел транспарант: "Ты усих абаранила, Беларусь, тапер мы тебя абараним". В транспаранте высвечивалось этакое безыскусное желание, использовав горькую правду о гитлеровской оккупации, "приватизировать" Победу.

Исторические аргументы в политических спорах играли и будут играть первостепенную роль, а степень честности этих аргументов является показателем добросовестности оппонентов. Авторы транспаранта на съезде интеллигенции не постеснялись спекуляции символами, укоренившимися в сознании послевоенных поколений.

Конечно, страшно представить, что было бы с Белоруссией, если бы Гитлер полностью реализовал свою стратегию в отношении ее - ведь в одной только Брестской области фашистские каратели уничтожили 300 тыс. чел. Конечно, гордость и восхищение вызывают подвиги защитников Брестской крепости и белорусских партизан - любой намек на их забвение выглядит кощунством. Память об этих подвигах для меня, уральца, так же священна, как и для белорусов, поэтому малоприятно, когда кто бы то ни было пытается утвердить свои особые права на эту память.

К счастью, в Белоруссии не перевелись люди, которым дорога историческая истина. Радует, что мемориальный комплекс "Брестская крепость" поддерживается в отличном состоянии, там - благодаря постоянному вниманию Президента Белоруссии А.Г.Лукашенко - ведутся реставрационно-строительные работы. Не менее радует и то, что персонал музея-мемориала бережно хранит память о каждом защитнике крепости - будь то белорус, кубанец, сибиряк или армянин. Только странной кажется мысль, что кому-то из местной "интеллигентской" тусовки это может не нравиться.

Есть среди белорусских историков настоящие профессионалы, отказывающие "препарировать" прошлое, относящиеся к нему с подлинной интеллигентностью.

К примеру, сохранить для потомков историю в ее правдивом виде стремится Петр Гаврилович Чигринов, издавший в 2000 г. "Очерки истории Беларуси", где он напоминает, что партизанское движение в Белоруссии в годы войны не могло бы развернуться без прочной связи с советским тылом: "Из-за линии фронта в Беларусь … в течение 1943 г. прибыло 13 партизанских отрядов и 111 организаторских и диверсионных групп общей численностью почти 2000 чел. Среди них преобладали подрывники и инструкторы подрывного дела. В 1943 г. партизанам с Большой Земли было доставлено 20,5 тыс. винтовок, более 11 тыс. автоматов, 973 ПТР, 1235 пулеметов и минометов, около 100 тыс. диверсионных мин, почти 400 т взрывчатки и другого вооружения".

Актив июльского "Всебелорусского съезда интеллигенции" в Минске, судя по всему, предпочел бы обойтись без подобных напоминаний. Господа либералы демонстративно отворачиваются от всего, что связывало Белоруссию с Россией в прошлом. Мало того - они не хотят видеть и реалий настоящего. А эти реалии, кроме прочего, говорят о том, что до 70% белорусского экспорта направляется на российский рынок. Без России белорусская экономика быстро потеряет жизнеспособность. "Барацбиты за свабоду" много говорят о благополучии белорусского народа. В свете реальных фактов сомнительно, что оно их на самом деле заботит.

На съезде "представители интеллигенции" приняли "Акт незалежнасцы Беларуси", явив в нем очередные "интеллектуальные находки". К примеру, одним из доводов принятия упомянутого "Акта" стала ссылка на то, что Беларусь являлась одной из стран-соучредителей ООН. С этим фактом - в его "эмпирической данности" - никто не спорит. И все же эта ссылка - еще один пример бесцеремонного обхождения с историей. И бесцеремонность эта смешна: неужели авторы "Акта" всерьез полагают, что без решения, принятого в Кремле в 1943 г., когда Белоруссия была еще под оккупацией, ее членство в ООН стало бы возможным? Ясно, что упоминание Организации Объединенных Наций в "Акте" рассчитано на несведующих, на молодежь. При этом также очевидно: "незалежникам" объективная история и не нужна.

При наличии объективности они должны были бы по логике - если и не ставить памятники Сталину, то хотя бы испытывать признательность. Такое умозаключение, понятно, взбесит либералов. И все-таки белорусским "свободолюбам" следовало бы чтить "Отца народов". Дело даже не в том, что без санкции Иосифа Виссарионовича Белорусская ССР соучредительницей ООН стать не могла. Дело в гораздо большем: в 1919 г. - будучи Наркомом по делам национальностей - Сталин доказывал необходимость "создания белорусской нации", заявляя: "Если белорусская нация еще не существует, то скоро она должна родиться". И это было не теоретическим прогнозом, а конкретно-практической установкой, которую большевистское руководство реализовывало с присущим ему напором.

До 1924 г. в образованную большевиками Белорусскую ССР входило лишь 6 уездов - Западная Белоруссия по условиям Рижского договора была передана Польше. Центральным правительством было решено передать БССР 16 уездов Витебской, Гомельской и Смоленской губерний. Одновременно специальной директивой провозглашался курс на "белоруссизацию" этих территорий, которая проводилась преимущественно административными методами.

Историк Д.С.Мирский¹ высказался без обиняков: "К белорусам национальное сознание пришло почти как непрошенный дар русской революции". Американец Эдвард Карр, автор "Истории Советской России", в 1990 г. вторил Мирскому: "Это был, возможно, наиболее крайний, во всяком случае в Европе, пример обращения к принципу самоопределения наций с целью не столько удовлетворить, сколько вызвать национальное самосознание".

Лейтмотивом антироссийских выступлений самостийников является сохранение языка и культуры.

Человеку из России трудно иметь что-то против белорусской мовы. Она понятна россиянину, она мелодична, от нее веет славянской древностью. Обратившись к белорусской (и украинской) мове, российские поэты и любители языкознания могли лишь расширить свой образный диапазон.

Оснований утверждать, что белорусский язык подвергался дискриминации, нет.

В июле 1924 г. сессия ЦИК БССР, официально объявив о переходе к политике белоруссизации, создала специальные органы для ее осуществления: комиссию по национальной политике при ЦИК и аналогичные комиссии при окружных исполкомах. Провозглашался девиз: "Вся КП(б)Б должна говорить на белорусском языке". Пример в изучении языка показывали секретари ЦК КП(б)Б А.Криницкий и Я.Гамарник, небелорусы по происхождению.

В течение всего советского периода в школах Белоруссии изучались белорусский язык и белорусская литература. Большими тиражами издавались книги Якуба Коласа, Янки Купалы, Василя Быкова, других белорусских литераторов. Разве кто-нибудь этому препятствовал?

Нынешний "антиимперский" пафос Быкова, некоторых других "письменников" масштабом помельче - Буравкина, Гилевича, Бородулина, нагнетание ими страстей по поводу "абмежавания мовы" вызывает недоумение у большинства настоящих белорусов.

На сложившуюся в Белоруссии языковую ситуацию Россия сама по себе не влияет, в общем-то сторонясь возможности влиять. Прием в Белоруссии российских теле- и радиоканалов - отнюдь не результат какого-либо давления извне, а отражение живых и насущных потребностей местных жителей.

О реальной роли русского языка в Белоруссии красноречиво свидетельствуют факты. Даже газета "Наша свобода" - орган самостийников - половину материалов на своих полосах печатает по-белорусски, а другую половину - по-русски. В номере, вышедшем после съезда белорусской интеллигенции, наиболее антироссийски окрашенная статья под названием "Славянский Союз двух: Красная Шапочка и Серый Волк" напечатана по-русски. Можно предположить, что ее автор недостаточно искусно владеет мовой. Кстати, в этой статье приводятся цифры, отражающие соотношение русско- и белорусскоговорящих. Автор утверждает, что белорусским языком в республике пользуется 20-25% населения. Скорее всего, так оно и есть, но причем здесь Россия? И он так комментирует приведенные цифры: "Вытеснение белорусского языка - самый большой успех московских "интегрантов"-русификаторов и их белорусских пособников в решении стратегической задачи по ликвидации белорусского этноса с превращением Беларуси в Северо-Западный край России".

"Московские русификаторы" - пропагандистский миф, и не более того. Русскоязычие в Беларуси органично и естественно так же, как на Урале или, скажем, на Вологодчине.

Этнократы недовольны настроениями белорусского юношества - с их точки зрения, оно страдает недостатком национального самосознания. Из разговоров с молодыми белорусами становится ясным, что они никаких комплексов не испытывают: их русскоязычье и есть выражение национального самосознания. В связи с этим вспоминается Ф.М.Достоевский, у которого звучала мысль, что язык и народ - синонимы.

После распада Киевской Руси языковое единство сохранялось в течение веков. Диалектные различия между новгородцами, рязанцами, черниговцами, полочанами, жителями Волыни или Берестейщины в XII-XVIII вв. осознанию этого чувства не препятствовали. В сравнении с Францией или Германией диалектный разброс на Руси был относительно небольшим. У населения Московии, Украины, Белой Руси оснований для общего этнического самосознания было значительно больше, чем, к примеру, у баварцев, саксонцев и пруссаков, еще в XIX в. едва способных общаться, а чаще вовсе не понимавших друг друга, что не помешало им признать свою общую принадлежность к германской нации.

Восстановление единой русской государственности в XVII-XVIII вв. пробудило у потомков древних русичей естественную тягу к восстановлению и языкового единства.

Сегодня малоосвещенным остается весомый вклад украинцев и белорусов в формирование русского литературного языка. Достаточно вспомнить имена Епифания Славинецкого, Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича. Попытки объявить русский язык чужим для украинцев и белорусов не соответствуют исторической правде. Правда, в Белоруссии эти попытки немногого стоят. Самые свежие официальные данные относятся к 1989 г. - согласно им 63,5% всех белорусов считали родным языком русский, почти все остальные им свободно владели.

Русскоязычие в белорусских городах и в немалой части сельской местности стало быстро распространяться после воссоединения Белоруссии с Россией во второй половине XVIII в. и прочно утвердилось в XIX в. Это происходило на фоне существования множества наречий и говоров (характерного и для Украины, и для Великороссии). До начала политики "белоруссизации", провозглашенной большевистским руководством, т.е. до выпуска первого учебника белорусской грамматики, с определенностью зафиксированных норм белорусского языка не было.

В Малой советской энциклопедии издания конца 20-х - начала 30-х гг. можно прочитать, что в Белоруссии до ее воссоединения с Россией "литературным языком был искусственный до некоторой степени язык, составленный из элементов церковнославянского и живого разговорного русского языков с вкраплениями польской лексики". Наличие польской составляющей в "искусственном до некоторой степени" языке своеобразно влияло на полемику по языковой проблеме в Белоруссии на рубеже XIX-XX вв.

После вхождения Белоруссии в состав Российской империи в ее общественно-культурной жизни продолжал доминировать польский язык, к чему правительства Александра I и Николая I относились отстраненно. Множество местных диалектов порождало необходимость в связующей языковой форме. Но польский язык в таком качестве большинством белорусов не воспринимался, ибо в сознании большинства польское начало прочно ассоциировалось с социальным, национальным, религиозным угнетением, с дискриминацией со стороны шляхты и католического костела. Три века такой дискриминации из исторической памяти белорусов вычеркнуть было невозможно. Воссоединение с другими русскими землями в Белоруссии воспринималось как освобождение от чуждого бремени, как оправдание борьбы за сохранение "русскости".

Настроения народа отражались в развитии белорусской общественной и научной мысли. Во второй половине XIX в. сформировалась историко-политическая школа, центральной идеей которой стало обоснование восточнославянского единства. Одним из выдающихся представителей этой школы являлся Михаил Осипович Коялович, профессор Петербургской духовной академии, белорус по происхождению. В своей "Истории русского самосознания" он писал о неразрывности исторических судеб восточного славянства. Затрагивалась им и проблема польской культурной экспансии в Белоруссии: "По всей западной стране так называемых литовских губерний с давних времен происходила и происходит … народная борьба … здешнего белорусского элемента с пришлым элементом польским. Эти элементы всегда ведут борьбу между собой… Чаще всего глухо, но во всех сферах жизни".

М.Коялович точно подметил специфику культурно-политического противостояния в Беларуси. Во второй половине XIX - начале ХХ в. оно проявлялось чаще всего именно в "глухих" формах. Польское влияние нередко выступало в "мимикрийной" оболочке. Когда в начале 1903 г. в Вильно и Петербурге была создана "Белорусская революционная громада", она стала активно совмещать антиправительственную пропаганду с критикой русскоязычия в Белоруссии.

Суть этой организации была тесно связана с ее составом. Даже в сепаратистском учебнике по истории Беларуси, выпущенном после Беловежья, в 1993 г., перечисление фамилий активистов "Громады" заканчивается прямым указанием на то, что "усе яны паходзили з дробнапамеснай каталицкай шляхты".

Среди белорусов громадовцы какой-нибудь серьезной поддержки не получили. "Культурнической" агитации "Громады" успешно оппонировало "Белорусское общество", лидер которого Лука Солоневич редактировал русскоязычную газету "Белорусская жизнь", довольно популярную в тогдашней Белоруссии. Л.Солоневич призывал всех белорусов "объединиться на одной национально-культурной платформе". Признавая этнические особенности белорусов, он высказывал убеждение, что "родным языком их является язык Пушкина и Гоголя".

В 1905-1917 гг. в Белоруссии создались организации, выступавшие за "полное объединение Беларуси с Россией", за "слияние белорусов, великороссов и малороссов в одну мощную и несломимую русскую народность", за обучение на русском языке. Такими организациями были "Союз белорусской демократии" в Гомеле, "Белорусский национальный комитет" в Могилеве, "Союз белорусского народа" в Витебске и др.

__________________