Чижов рассматривал славянофильство как систему взглядов, призванную практически решать стоящие перед Россией проблемы. При всем многообразии и разносторонности знаний и занятий Чижова в его деятельности доминировала экономическая направленность интересов: в течение всей жизни он был поглощен перспективами приложения достижений научной и технической мысли к нуждам России. Именно таких, как Чижов имел в виду Иван Аксаков, когда говорил: «Убеждения наши (т.е. славянофилов) — удел не одних людей отвлеченных, мечтателей и поэтов, но и людей, признаваемых практическими».
 

Собирая материал для задуманной работы по истории Венецианской республики, Чижов совершил пешее путешествие из Венеции в бывшие ее владения: Истрию, Далмацию и Черногорию, — вошедшие незадолго перед тем в состав Австрийской империи.

«В продолжении всего этого путешествия, — вспоминал Чижов, — я встречал знаки любви и глубокого уважения к имени русского... Народ любит русских за веру и за то, что у нас есть много общего в простоте нравов. Черногорье было последним местом, которое совершенно привязало меня к славянам и заставило невольно всем моим понятиям сосредоточиться на этом вопросе, о котором до этого мне не приходило в голову. Все, кого я ни встречал из народа, первым словом приветствовали меня: «Ты, брате, рус».

Изучая духовную жизнь зарубежных славян, обнаруживая на конкретных примерах родство общеславянских культурных традиций, Чижов заинтересовался вопросами политического бытия славянских народов и их участием в национально-освободительном движении. «Я всею душою отдался славянскому вопросу: в славянстве видел зарю грядущего периода истории, в нем чаял перерождения человечества», — писал он впоследствии. Идея объ-единения всех славянских народов в единое государство стала его «заповедным верованием».

Участие Чижова в национально-освободительном движении славян вызвало целую серию доносов на него агентов австрийского правительства, опасавшегося передела сложившегося status quo в Европе. В Петербурге эти сообщения были восприняты в свете раскрытого накануне тайного «Славянского общества святых Кирилла и Мефодия», ставившего целью создание конфедеративного союза всех славян на демократических началах наподобие Северо-Американских Штатов. Чижов был арестован и после двухнедельных допросов в III Отделении выслан на Украину под секретное наблюдение.

В поисках дела, которое могло бы увлечь, а кроме того, стать для него, лишенного средств к существованию, источником дохода, внимание Чижова привлекли большие посадки тутовых деревьев в Киевской губернии. Еще в 1843—1844 гг., живя в Италии и Франции, он ездил специально в районы развитого шелководства, осматривал плантации, интересовался ходом работ по разведению шелковичных червей. Тогда же у него зародилась мысль о развитии в средней полосе России и Украины шелководства в качестве подспорья к полевому хозяйству крестьян.

В мае 1850 г. Чижов взял в аренду у Министерства государственных имуществ 60 десятин шелковичных плантаций на хуторе Триполье близ Киева. Они в течение многих десятилетий не приносили казне никакого дохода и потому были отданы Чижову в бесплатное 24-летнее содержание.

С целью как можно более быстрого распространения шелководства в близлежащих селениях Чижов раздавал местным крестьянам тутовые деревья и личинки шелковичных червей, и уже спустя два-три года около чижовских плантаций несколько сот крестьянских семей стали заниматься новым для себя промыслом и получать относительно высокие доходы. Кроме того, Чижов организовал при своих плантациях практическую школу для мальчиков — учеников церковно-приходских школ различных губерний Украины. Небогатые соседи-помещики, наслышанные об успешном ведение дел на чижовских шелковичных плантациях, стали заводить у себя в имениях шелководческие хозяйства, обращаясь при этом к Чижову за советом и помощью.
 

Промышленное и железнодорожное строительство в России накануне отмены крепостного права, и особенно в пореформенное время, требовало крупных капиталов, значительно превышающих возможности отдельных капиталистов. Для этой цели наиболее подходила акционерная форма организации предприятий. Страну начинает буквально лихорадить от поощряемой правительством горячки акционерного учредительства.
Повсюду возникают промышленные, строительные и торговые акционерные общества, банки, кредитные и страховые компании и товарищества на паях. Первоначально основная масса акционерных капиталов направлялась на железнодорожное строительство, которое создавало базу для развития промышленности, стимулировало быструю и дешевую переброску различных народнохозяйственных грузов и все прочнее объединяло различные районы страны в единый всероссийский рынок.

Чижов становится редактором—издателем специального ежемесячного журнала, в задачу которого входила защита нужд и требований национальной торгово-промышленной буржуазии. Первый в России журнал для предпринимателей «Вестник промышленности» начал выходить с июля 1858 г. Через год появилось еженедельное приложение к нему — газета «Акционер». Как и журнал, «Акционер» всемерно содействовал строительству в России железных дорог, развитию промышленности, банковского дела без участия иностранного капитала.

Имея практический склад ума и будучи по натуре энергичным и деловым человеком, Чижов не мог ограничиться в переломное для страны время ролью теоретика протекционистского торгово-промышленного развития России. С 1857 г. строительство железных дорог почти монопольно велось Главным обществом российских железных дорог, решающая роль в котором принадлежала иностранным банкирам, а производство работ выполняли французские инженеры. «Французы просто грабили Россию, — вспоминал спустя годы Чижов, — строили скверно вследствие незнания ни климата, ни почвы... Французы смотрели на Россию просто как на дикую страну, на русских, как на краснокожих индейцев, и эксплуатировали их бессовестно...».

На страницах «Вестника промышленности» и «Акционера» печатались обличительные материалы, из которых явствовало, что за то время пока строительство железных дорог осуществляло Главное общест-во... «десятки миллионов кровного достояния страны» были преступно растрачены. «Мы нуждаемся в действительных капиталах и дельных промышленниках, а не в заезжих проходимцах, действующих с заднего крыльца, добывающих себе, пользуясь случаем и невежеством, монополии и вместо внесения капиталов поглощающих наши собственные средства», — с возмущением писал Чижов в одной из передовых статей.

Переходя от слов к делу, он решил вырвать русские железные дороги из рук иностранцев и наладить их строительство с главным железнодорожным узлом в Москве. Чтобы убедить сомневающихся в возможности для России самостоятельного, первоклассного, быстрого, дешевого и честного строительства железных дорог, Чижов вместе с братьями Шиповыми стал инициатором прокладки первой русской частной железной дороги силами исключительно русских рабочих и инженеров и на деньги русских промышленников.

В 1858 г. было получено Высочайшее соизволение на производство изыскательных работ. Акционерное общество Московско-Троицкой железной дороги не испрашивало никаких гарантий. Капитал предполагалось собрать путем выпуска акций, а сооружение дороги окончить в четыре года.

В 1860 г. на организационном собрании пайщиков Чижов предложил поставить за правило, чтобы правление общества печатало в «Акционере» не менее шести раз в год отчеты о своих действиях и о состоянии кассы — таким образом впервые в практике частного железнодорожного строительства в России все распоряжение правления, весь ход строительных работ, баланс кассы, в том числе и ежемесячные расходы на содержание административно-управленческого аппарата, делались достоянием гласности и печати. «Мы того мнения, — говорилось в одной из передовых статей газеты «Акционер», — что чем более гласности, тем чище пойдут дела и тем скорее проясниться страшно туманный в настоящее время горизонт наших акционерных предприятий».

Пример общества Московско-Троицкой дороги побудил пайщиков других частных железнодорожных компаний обязать свои правления поступать аналогично.

Движение поездов от Москвы до Троице-Сергиева Посада было открыто в 1862 г. По свидетельству современников, дорога вышла образцовой «и по устройству, и по бережливости расходов, и по строгой отчетности управления». В дальнейшем она была продлена от Троице-Сергиева Посада через Ярославль к Вологде.

Чижов предпринял огромные усилия для того, чтобы группа московских торгово-промышленников смогли выкупить у правительства Московско-Курскую железную дорогу, не допустив тем самым передачи в руки иностранных компаний.

Денежные затруднения купечества при составлении складочного капитала для строительства и приобретения у казаны железных дорог навели Чижова на мысль о создании банков, которые предоставляли бы им дешевый частный кредит.

В конце 1866 г. при активном участии Чижова был открыт Московский купеческий банк. Он стал самым крупным акционерным банком в Москве и вторым по величине в России, оставался таковым вплоть до начала XX в. Учредители организовали Московский купеческий банк не как акционерное общества, а как товарищество на паях, т.е. по подобию московских текстильных предприятий. Председателем правления банка почти единогласно был избран Чижов.

Летом 1869 г. в «помощь бедному и слабокредитному торгующему люду» под непосредственным руководством Чижова было учреждено Московское купеческое общество взаимного кредита, основанное на иных началах, чем обычные кредитные учреждения: хозяевами предприятия являлись не кредиторы, а сами заемщики; только члены общества имели право на получение ссуды и только их векселя учитывались; между собой члены общества были связаны круговой порукой (каждый считался ответственным за долги общества перед третьими лицами в размере открытого ему кредита). И в этом новом коммерческом учреждении подавляющим большинством голосов Чижов был избран председателем.

Чижов считал, что в предпринимательстве «хорошо быть фонарщиком, то есть засветить дело и поддерживать горение, пока это дело не станет крепко на ноги; станет — и довольно. Иначе во всяком промышленном деле через несколько лет... непременно образуется рутина, которая убийственна до крайности... У нас все любят сесть на нагретое место, а не охотники устраивать новое, — а меня калачами не корми, только дай новое, если можно — большое и трудное». Поэтому, заложив, по словам Ивана Аксакова, «прочный фундамент частному банковскому кредиту в Москве, и, можно сказать, во всей России», Чижов передал бразды правления в обоих банках наиболее близким своим сподвижникам, а сам снова принялся за устройство дел нужных, новых, неизведанных.

Стремясь приблизить народное образование к запросам развивающейся отечественной промышленности, Чижов всемерно содействовал подготовке собственной технической интеллигенции и рабочих. Он содержал нескольких стипендиатов, оплачивал поездки молодых специалистов в страны Западной Европы для ознакомления с постановкой дел на промышленных предприятиях и железнодорожном транспорте; был инициатором учреждения в Москве на средства членов акционерных железнодорожных обществ железнодорожного училища им. А.И.Дельвига; по его проекту и плану в Киеве была открыта «Коллегия Павла Галагана», в течение долгого времени остававшаяся одним из лучших учебных заведений России. Весь свой основной капитал в акциях Курской железной дороги, составивший по их реализации в 1889 г. 6 млн. руб., Чижов завещал на строительство и содержание пяти профессионально-технических учебных заведений на своей родине, в Костромской губернии.

С неослабевающим вниманием Чижов продолжал следить за ходом славянского национально-освободительного движения в землях Габсбургской и Османской империй. Он стал членом Славянского благотворительного комитета и в этом качестве стремился к расширению торгово-экономических связей между русскими купцами и зарубежными славянами. Когда в 1875 г. в Боснии и Герцеговине вспыхнуло восстание против турок, Чижов организовал сбор средств для снаряжения роты добровольцев генерала Черняева на помощь братьям-славянам.

Авторитет Чижова в обществе в целом, и среди предпринимателей, в частности, был велик. К его суждениям прислушивались, его мнением дорожили. О его безупречной честности ходили легенды. Имя его, стоящее во главе любого предприятия, было лучшей гарантией  верности и успеха начатого дела. Вот только некоторые высказывания людей, знавших Чижова.

«Это был сильный человек, человек с властью, — вспоминал Иван Аксаков. — Прежде всех других его качеств, ощущалось в нем именно присутствие внутренней силы: силы убеждения, силы воли непреклонной, деспотической относительно самого себя. Смотря на его работу, методическую, отчетливую до мелочей, всякий сказал бы, что такое систематическое применение воли к делу возможно только при твердом спокойствии и хладнокровии духа. А меж-ду тем это был человек самый пылкий, самый страстный... Цельное сочетание таких, по-видимому, противоположных свойств и было в нем особенно привлекательно: оно-то и придавало ему такую нравственную красоту и такую власть над другими».

Говоря о влиянии Чижова на окружающих, его личный секретарь Алексей Чероков свидетельствовал: «Это была непонятная сила какая-то, мощь особая, ощутительная для каждого, все покорять и подчинять».

«Чижов был научно образованный и «тонкий» человек, ум благородный, чуткий, острый, отнюдь не податливый ни на какие компромиссы, — характеризовал Чижова его «воспитанник» Савва Иванович Мамонтов. — Из бесед с ним чувствовался зоркий, строгий и деликатный экзаменатор... Интеллигентная, честная постановка общественного дела и бережливость до мелочей... К людям фальшивым и пошловатым он был беспощаден, иногда до резкости. Осадить нахала, сорвать маску с подхалима — в этом Федор Васильевич был виртуоз. Таким его все знали и боялись...»

В последние годы жизни Чижов продолжал принимать деятельное участие в финансово-промышленном учредительстве: по просьбе правительства организовал акционерное общество Донецкой каменноугольной железной дороги, вел переговоры об образовании общества Киево-Брестской железной дороги, занимался экономическим обоснованием и расчетами рентабельности Костромской и Киржацкой веток Ярославской дороги, планировал продлить их в Сибирь. Им было создано Ташкентское акционерное шелкомотальное общество, написан устав сельского банка в Полтавской губернии. Чижов намеревался построить окружную железную дорогу вокруг Москвы, так как был убежден, что «для Москвы это будет просто благодеяние». Он был в числе учредителей при Московской Городской Думе двух коммерческих организаций по благоустройству Москвы: обществ водопроводов и газового освещения улиц.

Последним по времени крупным торгово-промышленным начинанием Чижова было образование Товарищества Архангельско-Мурманского срочного пароходства по Белому морю и Северному Ледовитому океану. Его предпринимательский интерес соединялся здесь с давним стремлением оживить северные окраины России: «Архангельск был гаванью еще во времена древних новгородцев, Вологду Иван Грозный думал назначить столицею Русского Царства, — но Петербург забыл все старые воспоминания и предания, а я их по клочкам непременно попробую возродить».

С помощью учреждения акционерного торгового и промышленного товарищества Чижов планировал начать хозяйственное освоение северных окраин Европейской России, развить среди поморов рыбные и звериные промыслы. На островах от Белого моря до Новой Земли он предполагал наладить добычу гуано — дешевого удобрения для бесплодных земель северных губерний. «Мне уже рисуется, — мечтал Чижов, — как мы оживим наш Север, заведем там города на берегах Ледовитого океана, прочистим Северную Двину, будем возить туда хлеб и прочие жизненно необходимые продукты с Волги, а оттуда привозить дешевую рыбную пищу...»

Однако учрежденное Чижовым предприятие вначале не принесло пайщикам ожидаемых дивидендов. Бурей выбросило на камни пароход «Онега». В небывало суровую зиму 1875—1876 гг. никогда ранее не замерзавший Либавский залив сковали льды, и доставка грузов в Либаву стала невозможной. Потерпел крушение у шотландских берегов вновь приобретенный пароход «Кемь». Промыслы у Мурманского берега приносили против ожидания ничтожную выручку.

Тяжело переносил Чижов все невзгоды, хотя заранее предупреждал каждого нового члена товарищества о неизбежности убытков, нацеливал не на ожидание барышей, а на служение великому делу содействия процветанию Отечества.

Оставаясь наедине с собой, он записывал в дневник: «Я как будто равнодушен ко всем неудачам, а между тем... может быть, не достанет сил их вынести... Неужели не выгорит такое истинное, чисто патриотическое дело?...» Чтобы хоть как-то поддержать оказавшееся на грани краха товарищество, Чижов занял 75 тыс. руб., вложив их в дело. За несколько месяцев до смерти он снова пожертвовал в пользу товарищества 200 тыс. руб., собрав и заложив все свои свободные процентные бумаги.

Не успев довершить многое из задуманного, Чижов умер 14 ноября 1877 г. за своим рабочим столом. Увидевший его через полчаса после кончины Иван Аксаков вспоминал: «Он сидел в креслах мертвый, с выражением какой-то мужественной мысли и бесстрашия на челе... муж сильного духа и деятельного сердца». Это трагическое утро запечатлел на своей картине «Смерь Чижова» Илья Ефимович Репин.

Похоронили Федора Васильевича Чижова в Москве, на кладбище Свято-Данилова монастыря рядом с могилой Николая Васильевича Гоголя.

По прошествии нескольких лет после смерти Чижова Товарищество Архангельско-Мурманского срочного пароходства стало крепко на ноги. В 1881 г. в память о Чижове на общем собрании пайщиков было решено назвать его именем один из новых пароходов товарищества. Пароход «Федор Чижов» плавал по северным морям вплоть до конца первой мировой войны. 13 мая 1918 г. во время военных действий в бухте Вайда-губа он был торпедирован германской подводной лодкой и затонул...

З атонула, ушла в небытие и память о предпринимателе-патриоте Федоре  Васильевиче Чижове: характер его деятельности не укладывался в прокрустово ложе «классового подхода». Приходится сожалеть, что русская литература XIX в, великая учительница жизни, в мучительных поисках ответа на вопрос: «Что делать?» — сосредоточила все свое внимание на антигероях, «лишних людях» с непобедимо-разрушительным обаянием и прошла мимо такого типа русского человека-созидателя, действительного героя своего времени, как Чижов.
Ни скромного надгробия — каменной плиты с высеченными датами рождения и смерти, — ни белого мраморного креста, что были на могиле Чижова, не сохранилось: в 1930 г. в связи с закрытием Свято-Данилова монастыря останки Гоголя были перенесены на Новодевичье кладбище, а место погребения Чижова сравняли с землей. Еще раньше имя Чижова было сбито с фронтонов пяти промышленных училищ, подаренных им России. Но в народе эти великолепные здания, построенные в формах, восходящих к нарышкинскому барокко, продолжали упорно именоваться «чижовскими». В них получило специальное техническое образование не одно поколение российского юношества...

Последние десять лет юбилейные даты, связанные с именем Чижова, торжественно отмечаются на его родине в Костроме. Имя славного земляка возвращено Костромскому химико-механическому техникуму, с 1927 г. носившему имя Л.Б.Красина. На здании училища Чижова в Анфимове, недалеко от Чухломы, открыта памятная доска, рассказывающая о его основателе. В церквах служатся панихиды. Проходят юбилейные собрания...