Не успели отзвучать на Капитолийском холме инаугурационные речи, отшуметь праздничные оркестры и балы, отблистать великолепные фейерверки, как на новую американскую администрацию свалилась гора сложных задач и проблем, на фоне которой проблема службы в армии представителей сексуальных меньшинств, занявшая столь много места в программе первых дней пребывания в Белом доме президентской команды Б.Клинтона, кажется лишь небольшим валуном и к тому же лежащим несколько в стороне от столбовой дороги США в сегодняшнем мире. Целой грядой перед новыми рулевыми американского корабля возвышаются ближневосточные проблемы, над решением которых ломало головы не одно поколение политиков и дипломатов. Для того, чтобы благополучно миновать Сциллу и Харибду региональных конфликтов, тлеющих на Ближнем Востоке уже многие десятилетия и дающих время от времени опасные вспышки вооруженных кризисов, острота которых становится все более политиков и дипломатов. Для того, чтобы благополучно миновать Сциллу и Харибду региональных конфликтов, тлеющих на Ближнем Востоке уже многие десятилетия и дающих время от времени опасные вспышки вооруженных кризисов, острота которых становится все более нетерпимой, а последствия для всего мира все менее предсказуемыми, американцы затратили немало усилий и средств, однако, проблем от этого не убавилось. Скорее наоборот, старые пустили еще более глубокие корни, дали новые побеги.

Как не вспомнить в этой связи весьма точное замечание Р.Рейгана, которое он предпослал ближневосточной главе своих воспоминаний:

"Все президенты США, начиная с конца второй мировой войны, считали, что ни один регион мира не ставил перед Америкой таких трудных и запутанных проблем, как Ближний Восток" [I].

Думается, что новый американский президент не составит по этому вопросу иного мнения, тем более, что ни в какой другой сфере американской внешней политики он не получил от своего предшественника столь перегруженного нерешенными и взрывоопасными конфликтами наследства.

Первое, чем предстоит заниматься Б.Клинтону и его соратникам, - продвижение вперед начавшихся 16 месяцев назад в Мадриде поисков мирных путей урегулирования ближневосточного конфликта. В Белом доме отдают себе отчет в том, что от выполнения этой генеральной задачи американской политики в регионе напрямую зависят не только решение многих других проблем, но и перспективы сохранения там американских позиций и влияния в целом. Отнюдь не случайно поэтому маршрут первой зарубежной поездки нового госсекретаря США У.Кристофера в феврале проходил через ключевые страны региона.

Нащупывая свои подходы к ближневосточной ситуации, Б.Клинтон, как представляется, не может не чувствовать главного противоречия, которое преследует американцев в отношениях со странами региона после второй мировой войны, - трудно совместимой двойственности целей и задач. С момента возникновения на политической карте государства Израиль американским политикам и дипломатам приходится выполнять непростую работу: балансируя между двумя конфликтующими сторонами, стараться не допустить разрыва ни с той, ни с другой. Вплоть до начала 90-х годов американская политика явный и год от года возраставший крен делала в сторону Израиля. Дело дошло до того, что с начала 80-х годов США перешли от хотя и всемерной, но косвенной поддержки Тель-Авива к оказанию прямого содействия и непосредственному участию в проведении совместной политической и военно-стратегической линии в региональных делах, что было документально закреплено в соглашении о стратегическом сотрудничестве 1981 г.

Однако с течением времени союзнические отношения с Израилем из инструмента американской политики превращаются в ее оковы. Израильский партнер становится для Вашингтона все более обременительным как в политическом, так и материальном плане. Агрессия в Ливане, стоившая США не только многих миллионов долларов, но и жизней американским джи-ай, не говоря уже об обострении отношений с западноевропейскими союзниками и Москвой, поколебала чашу весов в пользу более сбалансированного подхода.

Переосмысление приоритетов американской политики в регионе становится еще более заметным к концу президентства Дж.Буша, когда задача противодействия советскому влиянию на Ближнем Востоке, во многом определявшая для США стратегическую ценность Израиля, отходит на второй план. Вашингтон, не забывая делать глубокие реверансы в сторону Тель-Авива, заверяя его в своей неизбывной симпатии и дружбе (этот ритуал вовсю соблюдался и в ходе предвыборной кампании Б.Клинтона) берет курс на форсирование прямых арабо-израильских переговоров при американском спонсорстве и одновременно стремится оживить отношения с арабскими странами, особенно консервативной, прозападной ориентации. До недавнего времени обстановка для осуществления этих целей складывалась довольно благоприятно.

В самом деле. США в результате войны в районе Персидского залива и последующего непрекращавшегося давления и прямых ударов по Ираку выступили в регионе де-факто ведущей военно-политической силой, сторонники жесткой линии в отношении Израиля в арабском лагере утратили в лице распавшегося Советского Союза главную опору, пошел процесс переговоров, запущенный в Мадриде по американским рецептам. Казалось, еще одно небольшое усилие и застарелая рана конфликта начнет затягиваться, а главная мучительная дилемма амерканской политики найдет свое благополучное разрешение.

Однако израильский партнер приподнес американцам под занавес президентства Дж.Буша очередной неприятный сюрприз, выслав в Ливан свыше 400 палестинцев, обвинив их в принадлежности к экстремистским мусульманским организациям Хамас и Джихад. Очередной раунд арабо-израильских переговоров был сорван.

Самонадеянный и во многом опрометчивый шаг Тель-Авива вызвал в мире по меньшей мере непонимание, а в кругах ООН открытую озабоченность. Уже на другой день после депортации палестинцев, 18 декабря 1992 г. Совет Безопасности принял резолюцию N 799 о немедленном возвращении изгнанников. Однако Израиль в какой уже раз фактически проигнорировал мнение этой ведущей международной организации.

Антипалестинская акция Тель-Авива вновь поставила теперь уже администрацию Б.Клинтона перед трудным выбором: продемонстрировать, жертвуя налаживающимися связями с арабами, традиционную приверженность "особым отношениям" с Израилем или же более настоятельно пригласить его политиков к проведению взвешенного и реалистичного курса.

Положение, как и на протяжении всей истории арабо-израильского конфликта, осложнялось специфически американским внутренним фактором-мощным давлением на администрацию сионистского лобби. Главный редактор журнала "Ю.Эс.Ньюс энд Уорлд Рипорт" М.Б.Цукерман, к примеру, в статье под красноречивым заголовком "Испытание для Билли Клинтона" прямо писал о том, что президент "должен противостоять и, если будет необходимо, наложить вето на любую резолюцию ООН, которая осуждала бы Израиль за депортацию 400 палестинцев" [2 ].

Сделанные из Вашингтона мягкие упреки в адрес израильских руководителей не оказали на них сдерживающего влияния. Как справедливо писал журнал "Тайм", "значительная доля упрямства израильтян (с депортацией палестинцев, которым даже не было предъявлено каких-либо конкретных обвинений! - А.В.) проистекает из уверенности Рабина в том, что в конце концов США наложат, как всегда они это делали, вето на любую резолюцию ООН, наказывающую Израиль" [3].

Оценивая всю деликатность положения, в которое израильтяне поставили своих союзников, лондонский "Экономист" отмечал, что "самым горячим желанием американской администрации является желание избежать как поддержки санкций против Израиля, так и вынужденного вето в Совете Безопасности ООН (на возможные антиизраильские резолюции А.В.)"[4].

Вся многолетняя история конфликта говорит за выбор второй части стоящей перед американскими политиками альтернативы. Пробуксовывание и застой в поисках мирного урегулирования никогда не вносили в обстановку позитивных, конструктивных элементов, скорее наоборот из них, как из амфоры Пандоры, появлялись новые проблемы и конфликты. В нынешних переломных условиях, сложившихся в результате произошедших глубоких структурных

сдвигов в расстановке сил на мировой арене, сохранение конфликта на Ближнем Востоке становится все большим анахронизмом. Дальнейшее позитивное развитие международной обстановки во все большей степени зависит от положения в отдельных регионах, тем более в конфликтных. Разочарование и отчаяние, вот уже многие десятилетия царящие в политической жизни Ближнего Востока, в душах живущих там миллионов людей могут стать благодатной почвой для безудержного роста экстремистских настроений, взращенных отсутствием перспективы выхода из конфликтного тупика. Обстановка осажденного лагеря, в которой живет уже не одно поколение арабов и израильтян, усугубляет внутренние социально-политические и экономические проблемы, подталкивает к поиску силовых решений. Весьма показательно в этой связи высказывание представителя организации Хамас в секторе Газа М.Захара, выдворенного в числе других палестинцев из Израиля в Ливан: "Мы испытали все. У нас был насеризм и социализм. Мы попробовали вестернизацию. Все это нам не помогло. Сейчас вы видим, что только ислам может восстановить достоинство нашего народа" [5].

Если учесть, что возникшая в 1988 г. на волне палестинского восстания на оккупированных территориях-интифады организация Хамас отвергает в отличие от своего основного политического конкурента в палестинской среде-Организации освобождения Палестины (ООП) какие бы то ни было соглашения с Израилем и с середины 1991 г. перешла к партизанской борьбе, становится понятным, что Тель-Авив, выслав активистов этой организации, фактически сыграл ей на руку. Показательно в этой связи появление в одном из январских номеров журнала "Тайм" статьи под красноречивым заголовком "Жертвы или победители" о росте авторитета и влияния Хамас и ослаблении позиций сторонников гибкой, компромиссной линии в палестинском движении в результате израильской акции (6].

Все эти неожиданные препятствия, возникшие на пути переговоров по урегулированию, не могли не вызвать тревогу и озабоченность в Белом доме которые чувствовались и в ходе встреч У.Кристофера во время его поездки в регион. Судя по сообщениям печати, ему удалось получить от своих собеседников лишь общие заверения в приверженности переговорному процессу.

Болезненное воздействие на американскую политику в регионе оказывает и иракский синдром. Небезынтересно сравнить в этой связи реакцию американских средств массовой информации на удары по Ираку в январе 1991 и 1993 года. Если два года назад в сообщениях из района боевых действий и в аналитических статьях преобладали браурные, торжествующие тона. то теперь они уступили место более сдержанному и вдумчивому подходу. Взвешивая результаты последних военных акций, американские обозреватели за редким исключением высказывают единодушное мнение об их невысоких политических и военно-стратегических дивидендах для США. Проучив в очередной раз иракского лидера за его вызывающее поведение американцы потеряли больше, чем приобрели. В отличие от "Бури в пустыне", которая разразилась фактически при единодушном согласии мирового сообщества и подавляющего большинства арабских стран, новые удары по Ираку во многих столицах были оценены как неадекватные иракской угрозе, что вызвало появление заметных трещин в некогда достаточно сплоченной антисаддамовской коалиции.

Франция, Великобритания. Сирия, Турция и даже такие до последнего времени лояльные американской линии в отношении Ирака страны, как Египет и Саудовская Аравия, в той или иной форме выразили озабоченность американской военной инициативой. Как саркастически отмечал журнал "Ю.Эс.Ньюс энд Уорлд Рипорт", комментируя позицию союзников Америки на Ближнем Востоке", не успела остыть Библия на которой присягал, вступая в должность президента, Б.Клинтон, как министр иностранных дел Франции Р.Дюма стал распекать Вашингтон за ракетные удары по объекту близ Багдада, где ведутся ядерные разработки, заявив, что они выходят за рамки резолюций Совета Безопасности ООН" [7]. Глухое недовольство повышенной активностью США в иракском вопросе ощущалось американскими дипломатами и в Москве.

В то же время, понеся в очередной раз потери от ударов союзников, иракский режим сумел извлечь из них и некоторую пользу. Действительно, налеты союзников освежили в сознании населения образ внешнего врага, ради противостояния которому можно на время забыть о тяготах повседневной жизни. Армия получила новый импульс, тормозящий внутреннее брожение и рост недовольства.

На межарабской арене С.Хусейн вновь выступил защитником арабизма и ценностей ислама от наскоков неверных, на этот раз уже в качестве жертвы, суверенитет которой был серьезно ущемлен в результате действий враждебных арабам сил. Ведь в январских налетах 1993 г. принимали участие лишь западные члены коалиции. Силовой ответ Запада на провокации Багдада позволил С.Хусейну произвести "разведку боем", прощупав прочность рядов коалиции, и убедиться в том, что время сделало свое дело и она уже не так сплочена, как два года назад. Совпадение по времени ударов по Ираку и

высылки палестинцев дало Багдаду и ему сочувствующим, число которых постепенно растет, возможность с еще большей убедительностью говорить о "двойном стандарте" запада в его подходах к Израилю и правам арабов.

Ирак по-прежнему не признает независимости Кувейта, считая его своей 19-ой провинцией. Он вряд ли смирится с прямым ограничением своего суверенитета (эмбарго, создание обширных запретных для полетов иракской военной авиации зон, инспектирование ООН и др.). Как показывает опыт не только ближневосточной, но и всемирной истории, такие ограничения, трудно переносимые для любой нации, должны носить сугубо временный, краткосрочный характер, иначе они становятся минами замедленного действия, детонаторами новых взрывов.

Рассматривая последствия недавних ударов по Ираку, нельзя забывать о его восточном соседе - Иране, бывшем в течение восьми долгих лет его противником в изнурительной и кровопролитной междоусобной войне за гегемонию в зоне Персидского залива.

Сегодня Тегеран стремится играть все более активную роль в политической жизни региона, причем часто далеко не миротворческую. Известно желание иранского руководства занять лидирующее место в политическом и социально-экономическом развитии Ближнего Востока, направить его по пути исламского фундаментализма. В этих целях страна ежегодно тратит около 2 млрд. долл. на приобретение обычного вооружения, главным образом у России и Китая [8], активно добивается обладания ядерным оружием (по прогнозам аналитиков ЦРУ, оно будет у иранцев к началу нового тысячелетия), оказывает ощутимую материальную поддержку близким по духу группировкам и движениям. В 1992 г. только движение Хамас получило от иранцев в виде помощи около 30 млн. долл. [9]. Немудрено поэтому, что новые удары США по Ираку были встречены в Тегеране с удовлетворением, подмеченным журналом "Ньюсуик". В одном из февральских номеров он поместил карикатуру, на которой изображен распластанный в глубоком нокдауне Ирак и наблюдающий за поединком в качестве зрителя Иран, который обращается к дяде Сэму, победно поднявшему боксерскую перчатку, с возгласом: "Браво, всыпь ему еще!" [10].

Все эти элементы сложившейся вокруг Ирака обстановки Белому дому придется тщательно анализировать и учитывать при выработке дальнейшего курса в отношении Багдада, который, несмотря на все потери, остается существенным элементом в геополитической структуре зоны Персидского залива, да и всего Ближнего Востока.

Вплоть до кувейтского кризиса 1990 г. политика США в зоне Персидского залива была нацелена на сохранение там баланса сил препятствующего появлению региональной сверхдержавы в этой кладовой нефти, активно выкачиваемой Западом вот уже более полувека. Напомним, что оттуда в США сегодня поступает 10% потребляемой нефти (до кувейтского кризиса - 1 2%), а в Японию и другие страны Дальнего Востока и того больше - около половины [11]. Столь же велика доля арабской нефти и в энергобалансе Западной Европы.

В 80-е годы страны Запада и Япония предприняли ряд эффективных мер по сокращению потребления нефти и внедрению энергосберегающих технологий, по выведению энергоемких производств в страны Азии и Африки, однако. по прогнозам специалистов, поставки сырой нефти, в том числе арабской, останутся в обозримом будущем важным условием дальнейшего развития мировой экономики. По оценке американских экспертов, повышение цены на нефть лишь на 5 долл. за баррель (ок. 159 л) приведет к падению мирового производства на весьма ощутимые в глобальных масштабах 0,5% [12].'

Поэтому США и другим державам далеко не безразлично, как будет развиваться обстановка в районе Персидского залива и на Ближнем Востоке в целом, как будут складываться дела с такими непокорными и часто непредсказуемыми режимами, как иракский или, скажем, ливийский, отношения с которыми остаются натянутыми до предела. Предстоит определяться и с ООП, контакты с которой прерваны вот уже два года, что ставит Вашингтон, ратующий за возобновление прямых арабо-израильских переговоров, в двусмыленное положение.

Новые конструкторы американской политики не могут, думается, сбрасывать со счетов и российский фактор. Политическая, дипломатическая, да и экономическая активность России в регионе, заметно возросшая в последние месяцы, позволяет сделать вывод о том, что она пусть медленно "запрягает", но зато, наверняка, резво "поедет" по пути осознания своих глубоких и многообразных интересов в арабском мире и окружающих его странах, которые по своей географии и долгой истории взаимоотношений являются для нее во многом таким же ближним зарубежьем, как и бывшие члены бывшего СССР.

Опыт Буша и его предшественников говорит о том, что силовой комплекс американской политики, получивший в литературе название "arrogance of power" (самонадеянность силы), сегодня уже не дает кардинального решения трудных международных проблем, а лишь загоняет их на время вглубь, что чревато рецидивами кризисов и взрывов. В таком неспокойном, напичканном конфликтами районе, как Ближний Восток, ставка на грубую силу. даже примененную с благословения ООН, приносит небольшие политические и иные выгоды, которые с течением времени превращаются в свою противоположность. создавая новые проблемы и конфликтные узлы.

Судя по первым словам и делам, новый американский президент и его команда находятся на перепутье. Велик соблазн, ничего не меняя, двинуться по проторенной предшественниками колее. Кстати, еще борясь за президентское кресло. Б.Клинтон упирал на преемственность своего внешнеполитического курса. Но поможет ли такая последовательность избежать прежних просчетов и ошибок, избавиться от неоправдавших себя взглядов, найти решение непростых внешнеполитических дилемм?

Найти свою дорогу в нынешнем быстро меняющемся мире значительно труднее. Сказываются доставшиеся в наследство от эпохи глобальной конфронтации великодержавные, гегемонистские комплексы и стереотипы, велико давление центров сил и разнообразных лобби. Не успел, к примеру, новый президент в самой общей и туманной форме заявить о возможности нормализации отношений с Ираком, если С.Хусейн "изменит свое поведение", как поднявшаяся в прессе и других средствах массовой информации буря заставила его исключить такую возможность, "пока в Ираке правит Саддам" [13].

Хочется надеяться, что с учетом непростого и весьма поучительного прошлого американской ближневосточной политики новыми руководителями великой страны будет сделан правильный выбор, отвечающий реалиям сегодняшнего дня и потребностям дня будущего.