В.Белоус, директор
Центра международных
и стратегических исследований
«РАУ-Университета»,
профессор
Академии военных наук,
генерал-майор в отставке

Одним из направлений в повышении боеготовности ракет было совершенствование двигательных установок и создание новых видов ракетного топлива. Переход к использованию топлива на основе высококипящих компонентов (гептил и азотная кислота) и ампулизация топливных баков ракет позволили обеспечить нахождение ракет на боевом дежурстве в заправленном состоянии в течение многих лет. Это привело к резкому повышению боеготовности нового поколения ракет.

Другим направлением в повышении боеготовности явилось усовершенствование их систем управления. Это обеспечило нахождение гироприборов в непрерывно-работающем состоянии в течение весьма длительного времени нахождения ракеты на боевом дежурстве, измеряемого годами. В результате огромных усилий разработчиков и военных специалистов готовность к боевому применению ракетно-ядерного оружия была доведена до нескольких десятков секунд.

Однако постепенно выяснилось, что такая высокая боеготовность имеет и оборотную сторону. Она повышает риск нанесения внезапного первого удара, который может иметь решающее значение для исхода военного конфликта, а также вызывает соблазн воспользоваться подобным преимуществом, что подрывает стратегическую стабильность.

Другим недостатком высокой боеготовности стратегических ядерных сил (СЯС) является повышение риска случайного запуска ракет из-за технических сбоев и неис-правностей самого ракетного оружия, систем управления, появления ложных сигналов в системах предупреждения о ракетном нападении (СПРН), а также вследствие несанкционированных действий с оружием злоумышленников.

Это закономерно привело к тому, что по мере оздоровления политического климата, снижения уровня военного противостояния стал все чаще подниматься вопрос о целесообразности и даже необходимости принятия дополнительных мер по предотвращению первого удара и несанкционированного применения ракетно-ядерного оружия. Это можно было сделать путем снижения, которое может быть достигнуто способами, различающимися между собой по трем основным параметрам:

• времени восстановления боеготовности;
• возможности осуществления взаимного контроля;
• стоимости мероприятий по понижению и восстановлению боеготовности.

Другим не менее эффективным способом снижения боеготовности является деактивизация ракет путем снятия с них отдельных узлов и блоков, без которых произвести запуск носителей становится невозможным, например, автономных источников питания или головных обтекателей ракет, а также блокированием системы открытия крыш шахты различными способами.

Еще более радикальным методом снижения боеготовности является снятие боеголовок с ракет и их складирование в хранилищах. В этом случае для осуществления непрерывного контроля за техническим состоянием ракеты, остающейся в шахте, необходимо разместить на ней вместо головной части ее имитатор, представляющий собой довольно сложное и дорогостоящее электронное устройство, своеобразный приборный эквивалент боеголовки.

Как известно, при подписании в Париже Основополагающего Акта об отношениях России и НАТО Б.Ельцин заявил о том, что он принял решение снять боеголовки со всех ракет, нацеленных на страны НАТО. Это заявление явилось полной неожиданностью для участников саммита, особенно на фоне неоднократных предупреждений российского руководства о том, что в ответ на планы расширения блока Россия будет вынуждена предпринять «адекватные меры».

Первое же знакомство с инициативной Б.Ельцина не оставляло сомнений в том, что при всей кажущейся ее заманчивости, она на самом деле в настоящее время в силу ряда причин является абсолютно нереализуемой, рассчитанной на чисто внешний эффект. Ее претворение в жизнь означало бы не что иное, как одностороннее ядерное разоружение России, что в нынешней стратегической ситуации является абсолютно недопустимым.
Последовавшая  вскоре реакция представителей западного политического истеблишмента показала, что они отнеслись к этому заявлению без особого энтузиазма, полагая его чисто пропагандистским шагом, подобно заявлению Л.Брежнева в 1982 г. об отказе СССР от применения ядерного оружия первыми.

Более осторожный и взвешенный подход к снижению ядерного противостояния был отмечен во время встречи в Хельсинки в марте 1997 г., где президенты России и США уделили значительное внимание поиску реальных путей укрепления стратегической стабильности и безопасности. Не обошли они тогда своим вниманием и возможность в будущем решить проблему снижения боеготовности своих СНВ. В частности, стороны договорились о «деактивации к 31 декабря 2003 г. всех стратегических носителей ядерного оружия, которые будут ликвидированы по Договору СНВ-2 путем отстыковки их ядерных боеголовок или принятия других совместно согласованных шагов”. Здесь чрезвычайно важным было то, что понижение боеготовности подлежащих ликвидации ракет не замыкалось лишь на довольно сложном способе их деактивации путем снятия боеголовок.

Снятие ядерных боеголовок с баллистических ракет наземного и морского базирования, с крылатых ракет, а также ядерных авиабомб свободного падения и складирование их на значительном удалении от мест размещения носителей означает, по существу, не что иное, как создание «возвратного потенциала”. Такой «горячий резерв» может играть положительную роль в предотвращении нанесения первого удара только в условиях взаимного доверия и транспарентности.

При этом необходимо учитывать, что снятие ядерных боеголовок с ракет влечет за собой серьезные военно-стратегические последствия. Для России наиболее чувст-вительным являлась бы деактивация таким путем МБР наземного базирования. Это объясняется особой ролью, которую они выполняют в решении задачи ядерного сдерживания. На долю РВСН, оснащенных МБР, приходится более 50% боевых задач СЯС в ответном ударе и около 90% — в ответно-встречном. Из всех видов СЯС они единственные практически в полном составе ежедневно находятся на боевом дежурстве в постоянной боевой готовности. Для США же особое значение в понижении боеготовности стратегических ядерных сил имело бы снятие боеголовок с ракет подводных лодок, на которых у них сосредоточено около 65% ядерных боеголовок. Такая асимметрия будет создавать серьезные препятствия в будущем на пути снижения боеготовности СЯС двух стран.

Снятые с ракет боеголовки необходимо содержать в специальных хранилищах, оборудованных автоматизированными системами охраны и обороны, контроля за техническими параметрами боеголовок, поддержания оптимального температурно-влажностного режима в помещении.

Создание подобных хранилищ, особенно для содержания боеголовок многозарядных ракет, потребует значительных финансовых средств, так как стоимость каждого такого сооружения, отвечающего требованиям надежности и ядерной безопасности, составит, по самым скромным подсчетам, несколько десятков миллионов долларов, которых у России ни в настоящее время, ни в обозримом будущем нет и не будет.

Еще более сложная ситуация связана с возможным снижением боеготовности баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) путем снятия с них боеголовок. Осуществление этой процедуры помимо значительных финансовых затрат ставит под вопрос вообще целесообразность сохранения этого компонента ядерной триады. Выход подводных крейсеров на боевое патрулирование без боеголовок теряет всякий смысл.
В этом случае ракеты являются ненужным балластом и лишь будут представлять дополнительную опасность для самой подлодки. Ни о каком несении боевого патрулирования не может быть и речи, и выход в море в этом случае будет иметь смысл только для обучения личного состава и поддержания работоспособности бортовых систем корабля. Оставление же подводных крейсеров в базах со снятыми с ракет боеголовками снижает их живучесть и эффективность практически до нулевого уровня, превращая в бесполезную и весьма уязвимую цель не только для ядерного, но и обычного оружия.

Сравнительно небольшое влияние на уменьшение угрозы внезапного первого удара и несанкционированных действий с ядерным оружием оказывает снижение боеготовности тяжелых бомбардировщиков. Это объясняется тем, что их полетное время от США до России (равно как и обратно) в совокупности со временем полета запускаемых с них крылатых ракет измеряется несколькими часами. Сравнительно высокая обнаружаемость их средствами космической разведки позволяет другой стороне получить стратегическое предупреждение о готовящемся ядерном ударе и постараться вывести свои СЯС или хотя бы их часть из под удара. В то же время, проведение контроля за снижением боеготовности ТБ оказывается довольно непростым делом. Это, в частности, объясняется тем, что они могут нести на себе тактические ядерные авиабомбы свободного падения или крылатые ракеты малой дальности, на которые запрет не распространяется. Тяжелые бомбардировщики могут базироваться на одних и тех же аэродромах совместно с бомбардировщиками среднего радиуса действия или самолетами фронтовой авиации, для которых на аэродромах могут храниться запасы тактического ядерного оружия.

Однако роль и значение ТВ может значительно возрасти, если будет проведено снятие боеголовок со всех СНВ. В этом случае приоритетным становится восстановление боеготовности тяжелых бомбардировщиков, которое может быть проведено в гораздо более короткие сроки по сравнению с МБР и БРПЛ.
Транспортировка ядерных боеприпасов из хранилищ и размещение их на ТБ могут быть проведены в течение нескольких суток. В такой ситуации именно ТБ возьмут на себя основную роль по нанесению первого удара по базам небоеготовых МБР, подводных крейсеров, аэродромам стратегической и фронтовой авиации, командным пунктам государственного и военного управления. Вышесказанное означает, что в соответствующих благоприятных военно-политических условиях проведение деактивации путем снятия боеголовок должно распространяться одновременно на все компоненты ядерной триады с установлением взаимного контроля в местах хранения боеголовок.

Еще одна крупная проблема, связанная со снятием боеголовок с ракет, состоит в том, что в этом случае теряется смысл в несении боевого дежурства, основная задача которого состоит в поддержании ракетного вооружения в постоянной готовности к боевому применению, исчисляемой десятками секунд.

В условиях глубокой деактивации всех носителей ядерного оружия и снижения его сдерживающей функции повышается вероятность развязывания военного конфликта с применением обычного оружия. В этом случае одной из основных боевых задач каждой стороны станет воспрепятствование восстановлению боеготовности СЯС. В связи с этим возрастает роль и значение обычного и особенно высокоточного оружия, в которых Соединенные Штаты имеют значительное преимущество перед Россией. Значительная асимметрия геостратегического положения двух стран создает им неравные условия для нанесения поражения объектам СЯС и воспрещения восстановления боеготовности. США и их союзники по НАТО обладают значительными возможностями по нанесению неядерных контрсиловых ударов с помощью боевых средств морского и воздушного базирования. Только силами фронтовой авиации НАТО может быть уничтожено до 50% российских баз МБР и БРПЛ.

Эти возможности по поражению объектов российских СЯС еще более возрастут с приемом в НАТО стран Восточной и Центральной Европы. Достаточно напомнить, что в результате приема в НАТО Чехии, Венгрии и Польши в распоряжение блока перейдет около 290 аэродромов, ряд военно-морских баз и мест базирования военных кораблей, которые располагаются в непосредственной близости от территории России.

В гораздо лучшем положении окажутся СЯС США, поскольку Россия будет фактически лишена возможности оказывать огневое воздействие на процесс возвращения их боеголовок на носители. Это означает, что, чем выше будет разница в потенциальных возможностях сторон по восстановлению боеготовности СЯС, тем сильнее будет влияние дестабилизирующих факторов.