Принятые в настоящее время критерии эффективности экономической политики отражают формально-механистический подход правительственных экономистов к оценке социальных процессов безотносительно к реальному экономическому росту, реальному повышению уровня безработицы и ухудшению социального "здоровья" общества.

Именно поэтому разработка принципов экономической безопасности требует глубокого анализа специфики современного периода и выявления целевых ориентиров, важнейшими из которых являются:

• максимально достижимое сохранение физического, интеллектуального, духовно-этического потенциала страны;
• формирование прочного трудового стимула, отвечающего требованиям рынка и ориентированного на расширенное воспроизводство;
• создание институциональных и социально-экономических предпосылок для самореализации способностей человека.

Ключевым элементом социальных отношений является система трудовых отношений. Поэтому для обеспечения на практике права на труд первоочередной задачей социальной политики государства следует считать содействие полной и свободно избранной занятости. И это предопределяется тем, что труд является не только средством для обеспечения благосостояния и жизненного уровня, но также (по З.Фрейду) сильнейшей связью человека с реальностью: безработица означает не только потерю национального дохода, но и потерю самосознания, науки и общественного единения.

Нынешняя ситуация в области занятости - огромная растрата человеческого капитала и нетерпимое бремя человеческих страданий. Она является причиной растущего социального напряжения, увеличения неравенства среди населения.

Вопросы занятости должны учитывать и целый ряд естественных ограничений, отражающих условия воспроизводства трудовых ресурсов страны. К ним, прежде всего, относится градообразующая ориентация промышленной базы дореформенной экономики, отсутствие соответствующей социальной инфраструктуры, ограниченность с обеспечением жильем и прочее. Надо также учитывать и транспортный фактор - огромные расстояния и отсутствие (исчезновение) средств на перемещение, профессиональную переподготовку и т.п. В результате большая часть населения оказывается попросту привязанной к конкретным районам проживания.

В наших условиях с этим ограничением нужно считаться. Порочен распространенный тезис - "мы плохо живем потому, что плохо работаем. Мы плохо работаем потому, что плохо живем". Мы должны, прежде всего, ставить вопрос об обеспечении биологического или более того - социального биологического уровня, за которым происходит разложение трудового потенциала. И тогда человек действительно становится второстепенным фактором производства. С этих позиций не менее 2/3 трудового потенциала страны в настоящее время соответствуют этому тезису. В этих пределах ни о какой безработице не может быть и речи.

Должна быть совершенно новая постановка вопроса: необходимо не сокращение, а увеличение занятости хотя бы до порогового значения.

В отношении социального аспекта безработицы отечественная философская мысль давно уже сформулировала свои принципы: "Человек, не имеющий общественной возможности кормить свою семью честным трудом, есть трагическое явление безработного. Народ, находящийся в таком состоянии, неспособен к государственному самоуправлению, к корпоративному строю, к демократии" (Иван Ильин). И если вполне очевидно, что все это представляет непосредственную угрозу национальной безопасности в самом широком понимании этого слова, то не так ясен экономический аспект этой проблемы. И основная трудность здесь заключается в отсутствии макроэкономического видения и народнохозяйственного подхода, обеспечивающих идентификацию безработицы не только как самостоятельного фактора экономического роста, но и важнейшего параметра антиинфляционной политики.

За последние годы безработица приобрела черты крупномасштабного макроэкономического явления, превратившись в самостоятельный - латентный и весьма динамичный - фактор развития экономики. И тем не менее в стране до сих пор не выработано реальной и взвешенной политики в области занятости, хотя ее наличие есть необходимое условие сохранения экономической безопасности.

Согласно господствующей точке зрения, безработица - один из многих макропоказателей, не имеющий самостоятельного значения и рассматриваемый лишь как следствие антиинфляционной политики, как неизбежная плата за финансовую стабилизацию. Более верной представляется точка зрения, согласно которой сохранение и развитие человеческих ресурсов есть наиболее важный фактор устойчивого экономического роста.

Такой подход позволяет осознать практическую потребность реального измерения безработицы по международным стандартам - ведь напряжение на рынке труда будет определяться не только числом безработных, зарегистрированных службами занятости (на что делает акцент Госкомстат), сколько общей численностью полностью и частично безработных, т.е. всем потенциалом безработицы.

Публикуемые Госкомстатом оценки регистрируемой безработицы и ее уровня, определяемого по методологии МОТ, имеют двойственный характер и "призваны", по нашему мнению, скрыть необходимость оценки экономических потерь от реального размера безработицы. Про эту опасную двойственность оценок безработицы можно сказать известным афоризмом:

"Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость" (Ларошфуко). Дело в том, что официальная оценка оплачиваемой из бюджета безработицы маскирует масштабы кризиса на рынке труда и не отражает скрытые (латентные) формы безработицы, что не позволяет достоверно оценить реальные макроэкономические издержки роста безработицы.

При этом "цена" роста безработицы как важнейшего критерия экономической безопасности, по всей видимости, должна определяться не столько ростом компенсационных (в форме пособий по безработице) выплат безработным, сколько издержками в форме потерь реально возможного, но упущенного (вследствие незанятости части трудоспособного населения) производства валового национального продукта.

К сожалению, этот критерий сегодня вообще не фигурирует в правительственных программах по экономической политике, не говоря уже о построении и использовании в экономических расчетах специальных макроэкономических нормативов безработицы. В этом случае показатели уровня безработицы, как нам представляется, должны выступать в роли пороговых величин, накладывающих ограничения на всю программу экономической стабилизации и связывающих процессов на рынке труда с инфляционными явлениями и всем бюджетом.

Постановка вопроса о том, сколько реально "стоит" безработица, перед лицами, ответственными за формирование экономической политики, имеет, на наш взгляд, решающее значение не только для разработки среднесрочной программы занятости, но и для выработки критериев экономической политики. И здесь важно отметить, что в общественном сознании еще не укоренилось понимание того, что народнохозяйственные издержки, которые несет в себе каждый дополнительный процент безработицы. не только вынуждены оплачивать налогоплательщики, но это и недопроизведенный, потенциально возможный, т.е. потерянный национальный доход. Памятуя о том, что "безработица - это лишний, неиспользованный труд" (Василий Ле онтьев), следует оценивать потери ВВП, связанные с недоиспользованием трудовых ресурсов: в этом случае эффективность использования труда приобретет характер количественного параметра экономической безопасности.

Высокая цена, которую общество вынуждено будет заплатить за рост безработицы, подводит к выводу о том, что полная занятость - основополагающая цель экономической политики и что безработица в условиях полной обеспеченности нашей страны ресурсами (природными, энергетическими, интеллектуальными) может стать основной причиной нищеты граждан. Эта проблема, которую можно обозначить как "нищета, связанная с состоянием рынка труда", не только не нашла отражения в экономических программах, но даже не поставлена перед обществом должным образом. Значение этой проблемы для формирования концепции экономической безопасности определяется следующими обстоятельствами. Кризис занятости принимает долговременный характер и будет продолжаться в течение нескольких последующих лет, в результате чего возникнут разнообразные социально-экономические диспропорции, в том числе резкие региональные различия в динамике занятости, усиление стратификации (расслоения) и сегментации (обособления различных слоев населения) рынка труда, а также его маргинализация - необратимый переход части трудоспособного населения в разряд люмпенов. Эти процессы будут продолжаться несколько лет, если не будет проводиться широкомасштабная и нестандартная политика занятости, основная цель которой - не допустить долгосрочной, застойной безработицы, а уменьшить, на сколько это возможно, уязвимость в сфере труда. Другими словами, экономическая безопасность в сфере труда в ближайшей перспективе должна стать доминантой всех социально-экономических преобразований.

Общество постепенно осознает, что наиболее негативный аспект теперешней перестройки - это невероятно быстрый рост числа людей, живущих в нищете. Для населения, находящегося за чертой бедности, даже по официальной оценке Госкомстата (к середине 1996 г. численность населения с доходами ниже прожиточного минимума составила 34,9 млн. чел.) она неимоверно велика и в целом уже в силу своих масштабов не поддается социальному регулированию. И какими бы ни были критерии оценки масштабов нищеты, она во все большей степени связана с характером занятости, динамикой рынка труда. Хотя многие из тех, кто пострадал от снижения уровня жизни, - это лица, не имеющие доступа к рынку труда (например, пенсионеры); обнищание других - еще большего числа, может быть обусловлено изменением их места на рынке труда.

Одной из глубинных "самовоспроизводящихся" причин роста безработицы становится резко нарастающая в последнее время социально-экономическая стратификация общества, которая по мере роста безработицы, естественно, будет усугубляться и которая перераспределяет национальный доход в пользу элитных слоев населения. Последние не могут сформировать мощного спроса на предметы массового потребления, тем более отечественного производства, а потому существенная дифференциация населения по доходам будет способствовать дальнейшей стагнации производства, и, следовательно, росту безработицы.

Разрушительность принятого реформаторами варианта преобразований экономики проявляется, прежде всего, в резком росте безработицы в условиях отсутствия превентивной политики государственного регулирования занятости населения.

Основным фактором перемен, происходящих в области занятости в последние годы, является снижение спроса на рабочую силу и, как следствие, появление открытой безработицы. На начало 1996 г. общая численность безработных, классифицируемых в соответствии с методологией Международной Организации Труда (МОТ), составила 6,0 млн. чел., или 8,2% экономически активного населения (табл.). Официальный статус безработного в службах занятости имели 2327 тыс. чел. (3,2% экономически активного населения).

К середине 1996 г. численность экономически активного населения составила около 73 млн. чел., или 49% общей численности населения страны. Из них 67 млн. чел. были заняты всеми видами экономической деятельности, в том числе в государственном секторе - 38%, в негосударственном - 62%. Десятая часть занятого населения - лица ненаемного труда, это - фермеры, владельцы частных предприятий, лица, работающие на индивидуальной основе.

Рынок труда России характеризуется большой подвижностью кадров - ежегодно на крупных и средних предприятиях меняется каждый четвертый работник. Все большее распространение получает вторичная занятость работников, что вызвано как низким уровнем оплаты основной части работающих, так и расширением сфер приложения труда. Общие размеры вторичной занятости оцениваются в 8-10 млн. чел.

Характерной чертой рынка труда является сохранение внутрипроизводственных резервов рабочей силы, содержание на предприятиях значительной численности работников, не обеспеченных работой и находящихся под угрозой увольнения, и применение режима неполной занятости. По оценке Госкомстата в течение 1995 г. около 5 млн. работников предприятий и организаций были не полностью заняты в производстве.

Безработные	Годы
	1992	1993	1994	1995	1996 (июнь)
Всего, млн. чел.	3,6	4,2	3,5	6,0	6,9
% к экономически активному населению	4,8	5,5	7,4	8,2	8,9
Из них:
лица, имеющие официальный статус безработного, млн. чел.	0,6	0,8	1,6	2,3	2,7
% к экономически активному населению	0,8	1.1	2,0	3,2	3,7
лица, работающие в режиме неполной рабочей недели или находящиеся в административных отпусках, млн.чел.	1,7	4,0	4,8	4,9	7,3
% к экономически активному населению	2,2	5,3	6,4	7,0	9,1

Главной особенностью процессов на рынке труда в последние два года стало то, что рост безработицы не принял масштабов, адекватных колоссальному спаду производства. Объясняется это тем, что спад производства выразился в более резком снижении производительности труда, чем в росте открытой безработицы. С другой стороны, большая армия "частично" безработных, длительное время находящихся под угрозой увольнения - одна из наиболее характерных черт российского рынка труда, дает объяснение его неадекватной реакции на спад производства.

Анализируя особенности процессов на современном рынке труда, нельзя не упомянуть и о таком чисто российском феномене, как невыплата зарплаты. Они достигли к концу 1995 г. уже 13 трлн. руб., а в 1996 г. этот процесс продолжался и охватил все сферы экономики. Если "перевести" невыплаты зарплаты (через среднюю зарплату) в численность работающих, но не получающих вознаграждения за свой труд, то можно установить, что этим негативным процессом, в известной мере позволяющем властям гасить инфляцию, охвачено в последние два года 1,5-2 млн. чел., которые хотя и работали, но не получили подтверждения этому выплатой зарплаты, а потому неформально могут быть отнесены к категории безработных, численность которых в этом случае увеличивается почти на треть. К сожалению, общество еще не пришло к осознанию того, что невыплаты зарплаты есть не только орудие борьбы против инфляции и нарушения элементарных прав человека, но и мощное средство сдерживания массовой безработицы в руках реформаторов.

Особенностью рынка труда является большая дифференциация его показателей по отдельным регионам. Около 8% регионов имеют уровень безработицы до 5,5%, треть регионов от 7,6 до 9,5%, а в остальных 13% безработица свыше 13%. Увеличивается застойная, имеющая долговременный характер безработица. Численность граждан, являющихся официально безработными свыше 8 месяцев, составляет четвертую часть общего числа безработных. У каждого десятого безработного, зарегистрированного по состоянию на конец 1995 г., период безработицы длился более одного года.

Отсутствие достаточно развитой инфраструктуры рынка труда и относительно строгая региональная специализация производства является для России ограничивающим фактором необходимых структурных изменений на рынке труда и требует усиления мобильности трудовых ресурсов между регионами и отраслями народного хозяйства. На этот вид структурной безработицы может наложиться незанятость циклического происхождения, вызванная переходом к активной инфляционной политике.

Для правильной оценки конечных результатов программы финансовой стабилизации практический интерес имеет определение вероятного роста безработицы в результате проведения политики резкого ограничения инфляции.

Инфляция, создавая временный фиктивный платежный спрос и позволяя занять на время определенную массу трудящихся, при резком торможении ее скорости создает условия возникновения значительной безработицы, которая неотвратимо появляется как неизбежное следствие ошибочной политики, вызывавшей инфляционный "перегрев" экономики. Объяснение этому можно найти в том, что на макроэкономическом уровне внутренней, структурной причиной массовой безработицы является несовпадение распределения трудовых ресурсов с распределением спроса на продукцию этих отраслей.

Эти структурные рассогласования трудовых и материальных потоков вызваны искажением системы соотношений цен и заработков, и они могут быть устранены лишь посредством изменения этих соотношений, т.е. в результате установления в каждом секторе экономики цен и заработков, обеспечивающих равенство спроса и предложения. Другими словами, безработица кроется в отклонении от равновесных цен и заработков, которые сложились бы в условиях стабильного рынка и стабильных цен.

При этом равновесный, или как его еще называют, "естественный" уровень занятости формируется в процессе выполнения инфляционных ожиданий, в процессе "приспособления" экономики и ее основных факторов - труда и капитала к равновесному уровню реального спроса.

Государство может управлять конъюнктурой лишь выбирая общественно оправданную комбинацию темпов роста цен и уровня безработицы. При этом, практическим результатом такой "балансировки" является естественный уровень безработицы, который жестко определен условиями рынка труда, демографическими и инвестиционными процессами, условиями внешней торговли и институциональными изменениями (форма оплаты труда, система страхования от безработицы). Равновесный уровень безработицы может выступать в роли макроэкономического норматива, являясь принципиально новым критерием оценки результатов финансовой стабилизации, подтверждая (или опровергая их) оценкой ситуации на рынке труда. В том случае, если финансовая политика гарантирует стабильную инфляцию, то тогда фактическая безработица должна будет стремиться к ее равновесному уровню, а это будет характерным признаком наступления реальной финансовой стабилизации.

В практическом отношении расчеты в терминах соотношения "инфляция - безработица" представляют большой интерес не только для определения макроэкономических издержек роста безработицы, но и для оценки эффективности проведения антиинфляционной политики, в которой показатели равновесного уровня безработицы, как нам представляется, должны выступать в роли пороговых величин, накладывающих жесткие ограничения на программу экономической стабилизации и связывающих процессы на рынке труда с инфляционными явлениями и всем бюджетом. Именно в балансировании между инфляцией и безработицей и должна заключаться одна из основных задач стабилизационной политики, которая не только не нашла отражения в правительственных программах реформирования экономики России, но даже и не поставлена как цель.

Изложенная позиция естественно подводит к вопросу: можно ли считать положительным результатом" проводимых нашими радикал-реформаторами преобразований снижения среднемесячной инфляции с 17% в начале 1995 г. до 3% к началу года и до 0,7% к середине 1996 г. без учета связанного с этим последующего роста безработицы?

Ответ дала сама жизнь. Шоковая идеология жесткого бюджета уже привела к острому бюджетному кризису и, как показывают модельные расчеты, при сохранении прежней политики резкого (и несбалансированного с динамикой занятости) ограничения инфляции вызовет в текущем году дополнительную по отношению к базовому варианту безработицу порядка 2 млн. чел. И такая цена финансовой стабилизации станет непомерно высокой для предлагаемых мер по подавлению инфляции, так как неизбежно потребует расширения фонда поддержки занятости, что, в свою очередь, "продавит" бюджет.

Много это или мало? Для сравнения укажем, что для конгресса США решающим критерием одобрения подписанного президентом Б.Клинтоном соглашения о Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА) явилось предполагаемое этим соглашением создание в США 200 тыс. дополнительных рабочих мест. И хотя эта цифра на порядок ниже годового прироста безработицы в России, она, тем

не менее, зафиксирована в официальном правительственном документе "Стратегия национальной безопасности США" и, в целом, красноречиво показывает "чувствительность" американского общества к проблеме занятости.

Особо важно отметить, что мультипликативный эффект дополнительного роста безработицы от резкого торможения инфляции (своеобразное "эхо" занятости) вызовет застойную, долгосрочную безработицу и будет ощущаться вплоть до 1998 г. Объясняется это следующим: в той степени, в какой высокий уровень безработицы подавляет движение трудовых ресурсов из сельского хозяйства в другие отрасли экономики, сокращает инвестиции в человеческий капитал, а также вызывает деградацию профессионального опыта, потери ВВП вследствие безработицы и вызываемого ею падения производительности труда нельзя будет восполнить автоматически - просто благодаря макроэкономической стабилизации.

Предопределенные резким торможением инфляции масштабы расширяющейся безработицы естественным образом подводят к вопросу о макроэкономической "цене" ее роста. Если рост безработицы пронормировать ее естественным уровнем (т.е. соотнести с равновесным уровнем), то потери от безработицы в 1997- 1998 гг. могут составить порядка 5-6% ВВП. И здесь исключительно важно отметить, что макроэкономические издержки безработицы включают в себя и потери, которые несет экономика вследствие резкого падения производительности труда в годы высокой, имеющей застойный характер безработицы.

Высокая цена, которую вынуждено общество заплатить за рост безработицы, по нашему мнению, объективно должна побуждать к поиску радикальных мер по ее снижению и в итоге проведению превентивной политики против долгосрочной, имеющей застойный характер, безработицы.

Как же трансформировать дополнительные издержки, связанные с вредным влиянием безработицы, в экономические рычаги? Простейшее средство здесь для сдерживания рыночных сил заключается во введении налога на безработицу, примечательно называемым во Франции "налогом солидарности". И этого не избежать, рано или поздно общество должно будет заплатить за выброшенных на улицу работников их истинную цену.

Современным направлением экономического регулирования занятости является политика доходов, основанная на налогообложении. При этом, если в обществе отсутствует достаточная "социальная дисциплина", то правительство должно воспользоваться правом прямого вмешательства в экономику, которую на Западе называют политикой доходов, которая понижает фактический уровень безработицы путем ограничения роста зарплаты, увязываемого, например, с ростом производительности труда.

В условиях резкого роста безработицы центральным направлением политики занятости должно быть бюджетное субсидирование дополнительной (по отношению к фактическому уровню) рабочей силы на действующих предприятиях. Оно может выглядеть как кредитование государством зарплаты дополнительно нанятых рабочих. Предприятия, расширяющие занятость по отношению к ее уровню в предшествующем году, могут, например, получать льготный кредит, соразмерный зарплате, уплаченной дополнительно занятым на производстве. Субсидирование дополнительной занятости, подавляя рост издержек (и тем самым инфляцию издержек), будет балансироваться снижением издержек на компенсационные выплаты безработным, в случае отсутствия такого кредитования, а также экономией издержек, связанных с переменой места работы, как и увеличением налоговых поступлений от более полного использования рабочей силы.

В качестве примера приведем результаты практического применения принятого конгрессом США в 1977 г. закона о льготном кредитовании дополнительной занятости ("New Jobs Tax Credits". Согласно этому закону в течение 1977-1978 гг. за увеличение занятости свыше 102% рабочей силы 1976 г. на каждого дополнительно принятого рабочего предоставлялась налоговая скидка, равная 2100 долл. Формально эта субсидия проектировалась за счет сокращения на 50% налоговых издержек фирмы по страхованию безработицы, составляющих в тот период примерно 4200 долл. на одного рабочего.

Общий размер субсидий для фирмы был ограничен 100 000 долл., т.е. возможностью принять дополнительно 48 рабочих в течение года. В казначействе США за этот период поступило 1,2 млн. заявок на открытие такого рода кредита, эффект которого оценивался в дополнительной занятости порядка 300-540 тыс. чел., что составляло 0,4-0,8% общей занятости в частном секторе. Очевидно, что льготное кредитование скорее дополнительной занятости, чем инвестиций, помогает быстро отреагировать на всплеск безработицы.

Кратко изложив пока малоизвестные у нас экономические механизмы управления занятостью, имеющие практическое значение для отраслевого (фирменного) уровня, следует указать, что принципиальное решение проблемы безработицы можно найти лишь в плоскости макроэкономической структурной политики.

Кардинальным образом рамки современной экономической политики, направленной на смягчение безработицы, могут быть расширены за счет структурного маневра, связанного с конверсией оборонной промышленности. В условиях спада производства и бюджетного хаоса именно конверсия может стабилизировать занятость и в перспективе даже расширить ее. Этого, по нашему мнению, можно достичь, если переориентировать достаточно вяло и невнятно проводимую политику конверсии оборонной промышленности на достижение конкретной цели - создать дополнительные рабочие места.

Количественную оценку дополнительного роста занятости в гражданской экономике в результате редукции оборонных расходов в этом случае получить довольно сложно. Нам известен лишь один пример расчета этого эффекта: в книге с примечательным названием "The Political Economy of Arms Reduction¹ приводится оценка чистого эффекта занятости, связанного с возможным отказом от определенных видов производств оборонной промышленности США в 1968-1972 гг., когда милитаризация экономики сокращала возможное расширение занятости в гражданских отраслях в среднем на 844 тыс. рабочих мест в год. Учет военных затрат США за рубежом повышает эту цифру, по оценкам автора, до 3,5- 4,5 млн. рабочих мест. А если учесть при этом умеренный мультипликационный эффект (мультипликатор занятости равен 2), то недобор гражданской занятости по причине милитаризации экономики составил для США примерно от 7 до 9 млн. рабочих мест в год.

Объяснение этим цифрам можно найти в том, что для продукции оборонной промышленности в силу ее специфики (большей капитале- и интеллектуальной емкости) характерны существенно меньшие (в 2-2,5 раза) трудозатраты на единицу стоимости продукции. Например, по данным того же автора, дополнительный миллиард долларов, вложенный в аэрокосмическую промышленность, позволило бы создать только 58 тыс. рабочих мест, тогда как в строительстве дорог - 84 тыс., а в образовании - 118 тыс.

Приведем сделанную нами экспертную оценку аналогичного эффекта (потенциального) для России, основанную на данных этой же американской монографии о соотношении между численностью армейского персонала и числом занятых в оборонных отраслях. При предположениях о том, что это соотношение составляет примерно 1:1, а производительность труда в оборонной промышленности СССР составляла 75% от производительности американских оборонщиков, численность занятых в оборонной промышленности Советского Союза можно оценить в 4,8 млн. чел. Из них на Россию, очевидно, приходится миллиона четыре.

При этих предположениях оказывается, что Россия могла бы, разумно отказавшись от определенных видов затрат на оборону, получить дополнительно 1,5-2 млн. рабочих мест. Если принять мультипликатор занятости таким же, какой американцы брали для себя, то в итоге конверсионный эффект занятости мог бы составлять от 3 до 4 млн. дополнительных рабочих мест в год. Нам представляется, что намечаемая ныне корректировка курса экономических реформ необходимым образом должна учитывать этот макроэкономический механизм регулирования процессов занятости в России.

В заключение, давая социополитическую оценку данной проблеме, следует указать на причины, почему эта проблема не только не решается, но даже и не ставится должным образом правительственными экономистами. Глубинная причина заключается в ошибочном тезисе монетаристов о том, что потребление представляет собой конечную цель производства, что в хозяйственной деятельности господствует денежный интерес, который был признан равнозначным экономическому интересу, в силу чего человеческая личность исчезла из экономического анализа.

Переоценивая роль денежных факторов в развитии инфляционных процессов и отказавшись признать своим подлинным предметом человеческие действия, экономисты монетаристского толка ушли в сторону от исследования реальных воспроизводственных факторов, в особенности, трудовых ресурсов, без которых экономическая политика становится односторонней, носит поверхностный характер и в силу этого представляется опасной для экономического развития.