Многим будущим поколениям граждан России еще только предстоит познакомиться и осознать сложную и драматичную историю нашей страны в конце XX в. Обстоятельные учебники по этой теме будут написаны еще очень нескоро, хотя уже сейчас появляются учебники истории для средней школы, где дается та или иная интерпретация событий уходящего десятилетия.

Но как же они воспринимаются и оцениваются их непосредственными современниками и участниками?

Ответ на этот вопрос могут дать только добротные исторические исследования, основанные, в частности, и на данных социологических исследованиях. Абсолютно не претендуя на бесспорность представленной позиции, автор стремился лишь довести до сознания читателей современную оценку нашими согражданами некоторых моментов и аспектов недавнего прошлого.

Большинство политических аналитиков, да и простых наших сограждан, согласны с тем, что в декабре 1999 г. завершилась целая эпоха современной истории России. Эпоха Президента Ельцина.

Чем она была для страны, для ее народа?

Чего в этом периоде отечественной истории было больше — хорошего или плохого?

Попытаемся ответить на этот вопрос с точки зрения известного афоризма, утверждающего то, что «глас народа есть глас божий». При этом мы будем использовать результаты целевого опроса населения, проведенного ВЦИОМ в январе 2000 г.

Одним из важнейших вопросов (всего было опрошено 1600 жителей всех 11 социально-экономических регионов России) был: «Если исходить из исторической перспективы, эпоха Ельцина принесла России больше хорошего или плохого?»

67% опрошенных считало, что она принесла стране и им лично больше плохого. Причем так считали 57,8% респондентов до 29 лет, 66,1% в возрасте 30—49 лет, и 73,2% в возрасте свыше 50 лет. Наиболее критичны в оценке эпохи Ельцина рабочие — 72,4%, руководители — 70,3% и учащиеся — 64,4%.

Противоположного мнения о том, что эта эпоха принесла России больше хорошего придерживались только 15,2% респондентов в среднем по выборке, в том числе 20,1% из них в возрасте до 29 лет, 16,1% — до 49 лет, 16,4% руководителей, 10,7% рабочих и 27,6% учащихся. 33,6% опрошенных полагали, что главная ответственность за переживаемые страной трудности лежит на Б.Ельцине и его окружении, 27,3% на М.Горбачеве и его окружении, 7,8% — на доперестроечном руководстве СССР и КПСС.

Любопытно также распределение ответов на вопросы о том, что хорошего и что плохого принесли России годы правления Ельцина.

Однако 45,8% опрашивавшихся при 8,2% затруднившихся с ответом не смогли назвать ничего хорошего.

В числе позитивных изменений из 10 предложенных для ответа вариантов наиболее часто назывались, % от общего числа опрошенных:

• расширение демократии, политических прав и свобод (выборов, свободы слова, вероисповедания, выезда за рубеж) — 22,9;
• преодоление дефицита, очередей — 15;
• появление возможности открыть свое дело, обеспечивать себя материально — 12,5;
• свободу действий для энергичных и способных людей — 11,6;
• отстранение коммунистов от управления страной — 10,3 (напомним, что, по мнению социологов, мнениями, не получившими более 10% ответов респондентов, при социально-политическом анализе можно пренебречь).

• экономический кризис, падение производства — 39,5;
• закрытие предприятий и массовая безработица — 36,4;
• ухудшение условий жизни большей части населения — 34,3;
• чеченская война 1994—1996 гг. — 34,3;
• инфляция, обесценение сбережений населения — 32,3;
• распад СССР — 30,9;
• рост преступности и ее проникновение во власть — 28,2;
• расхищение, разбазаривание государственной собственности и национальных богатств — 28,1;
• невыплата зарплат, пенсий, стипендий — 26,2%;
• распад систем государственного образования, здравоохранения и социального обеспечения — 19,2;
• политическая нестабильность и конфликты — 15,9;
• утрата уверенности в завтрашнем дне, надежды на будущее — 15,3;
• свобода действий для мошенников и казнокрадов — 14,6;
• утрата Россией статуса великой державы — 11,1;
• засилие иностранцев, усиление зависимости от Запада — 7,3.

Как нетрудно заметить, «минусы» эпохи явно преобладают над ее позитивными достижениями: 45,7% опрошенных в среднем по выборке считали целесообразным привлечение Ельцина к ответственности за незаконные действия и злоупотребления, допущенные им в годы пребывания у власти, только 36,7% респондентов поддерживали идею законодательного обеспечения неприкосновенности Ельцина.

Интересно также мнение респондентов и о том, что стало причиной утраты Ельциным политического доверия со стороны поддерживавшего его населения, и в чем, на наш взгляд, кроется корень вопроса об изменении политической обстановки в обществе от эйфории 1991 г. к глубокому разочарованию и апатии конца 90-х годов.

При ответе на вопрос: «Что привело к тому, что Б.Ельцин растерял доверие населения России?» респондентами были названы, % от общего числа опрошенных:

• падение уровня жизни населения — 50,3;
• падение производства, закрытие предприятий, безработица — 40,0;
• невыплата зарплаты, пенсий, пособий — 35,6;
• отсутствие порядка в стране, разгул преступности — 29,6;
• чеченская война 1994—1996 гг. — 22,5;
• роспуск СССР — 19,6;
• отсутствие позитивных сдвигов в экономике и жизни населения — 19,4;
• финансовые пирамиды, спекуляция и расхищение национального богатства — 18,0;
• реформы Е.Гайдара 1992 г. — 16,3;
• привилегии и льготы чиновникам ближайшего окружения — 14,8;
• приближение к себе сомнительных лиц — 11,5;
• нарастание зависимости от стран Запада — 11,4;
• роспуск и расстрел Верховного Совета РСФСР — 6,5.

В январе 2000 г. негативно — сумма ответов «скорее отрицательно» и «резко отрицательно», — избрание Ельцина президентом России в 1991 г. оценивали 47,9% респондентов против 37,3% оценивавших его позитивно (сумма ответов «в целом положительно» и «скорее положительно»). Его переизбрание на этот пост в 1996 г. отрицательно оценивало 59,7% респондентов, против 26,8% оценивавших его положительно.

Прошедшее десятилетие изменило также отношение населения ко многим другим событиям этой эпохи.

Так, только 13,6% респондентов (сумма ответов «целиком положительно» и «скорее положительно») позитивно оценивали образование ГКЧП 19 августа 1991 г., а 58,4% относились к его образованию отрицательно.

В то же время 76,9% опрошенных отрицательно относятся к роспуску СССР, тогда как только 11,5% оценивали это событие позитивно.

Еще меньший процент населения поддерживает экономические реформы Е.Гайдара — 7,4 против 77% их противников.

Также 45,7% опрошенных отрицательно оценивают роспуск Верховного Совета РСФСР в сентябре 1993 г., тогда как только 15,2% оценивают его позитивно.

Экономическая политика правительства Е.Примакова позитивно оценивалась 56,1% респондентов, против 11,6% сторонников экономической политики В.Черномырдина.

Приведенные цифры показывают, что в целом в обществе еще далеко до ожидаемого «консенсуса» по вопросам социально-экономического развития страны, что требует кардинального изменения стратегии преодоления негативного наследия прошедшей эпохи.

Однако подобная констатация, на наш взгляд, не да-ет полного ответа на вопрос о восприятии населением итогов социально-экономических реформ, проводимых в нашей стране в течение последнего десятилетия.

Частично ответ на него, точнее — одна из попыток такого ответа, представлена в коллективной монографии Института экономических проблем переходного периода1, специальный раздел которой посвящен именно вопросам оценки населением итогов экономического реформирования России. Поскольку подведение итогов заканчивается авторами монографии данными социологических опросов за май 1997 г., представляется целесообразным сравнить их с данными более позднего периода, используя для этого ту же самую социально-статистическую базу, а именно результаты опросов, регулярно проводимых Всероссийским центром по изучению общественного мнения (ВЦИОМ).

Основываясь на данных опросов, авторами данной монографии отмечается, что с 1993 по июнь 1995 г. преобладающая оценка населением экономической ситуации в стране была негативной: свыше половины опрошенных — 63% из них в июне 1995 г. считали, что она стала «немного хуже» и «гораздо хуже» по сравнению с 1993 г. Те же данные сидетельствуют и об ухудшении оценки общеполитической ситуации в стране: количество ее негативных оценок возросло с 55,3% в ноябре 1993 г. до 63% в июне 1995 г.

Выход на первое место в 1993—1997 гг., — причем эта тенденция сохранилась и в последующие годы, среди проблем, более всего волнующих население, вопроса о росте цен, свидетельствовало, по признанию авторов монографии, «об усилении социальной и имущественной дифференциации, об обнищании населения, о разрушении прежних стандартов потребления в различных социальных слоях и группах». При этом отмечалось, что с осени 1995 г. количество позитивных оценок респондентами материального положения своих семей значительно сократилось, в подтверждение чего приводился рост удельного веса оценок «очень плохое» с 8,1% в марте 1993 г. до 13,1% в марте 1995 г. и до 13,7% в марте 1996 г.

Если продолжить этот статистический ряд, особо выделив значение этого показателя — 15,1% в предкризисном июле 1998 г., в сентябре 1998 г. он составлял 26%, а в марте и июле 1999 г. соответственно 21,9 и 18%.

Причем общая сумма негативных оценок («очень плохое» и «плохое»), составлявшая 43,4% в марте 1993 г., в марте 1996 г. составляла уже 52,2%, а в марте 1999 — 66,1%. В июле 1999 г. она была равна 58,6%.

В январе 2000 г.:

• только 4,1% опрошенных ВЦИОМ оценивали материальное положение своих семей как «хорошее» и «очень хорошее»,
• 44% респондентов оценивали его как «среднее»,
• 36,5% — как «плохое»,
• 13,9% как «очень плохое» (суммарное значение оценки «ниже среднего», составлявшее 50,4%, хотя и уменьшилось по сравнению с июлем прошлого года, тем не менее, составляло более половины населения страны).

Эти относительные показатели подтверждают и статистические данные. Так, согласно докладу Министерства экономики России, к октябрю 1999 г. более трети россиян — 49 из 145,8 млн. чел. имели доходы ниже прожиточного минимума. При этом в долларовом эквиваленте номинально начисленная средняя зарплата составляла около 64 долл. США, что соответствует «международному стандарту» уровня бедности, равному суточному доходу на душу населения в размере двух долл.

В этой связи следует согласиться с констатацией авторами монографии того факта, что «запас прочности» у населения, оставшийся более или менее стабильным в предыдущие годы, заметно снизился к 1997 г. Если в конце 1996 г. треть (34,5%) россиян полагала, что «терпеть наше бедственное положение уже невозможно», то в 1997 г. удельный вес этой оценки достиг 45,3%. Налицо, таким образом, — констатировали авторы очерков «Экономики переходного периода...», — перемещение около 10% опрошенных из группы терпеливых в группу тех, кто терпеть свое положение уже не в состоянии».

Причем в «благополучном» июле 1998 г. он составлял 45,6%, а в июле 1999 — 47,7%, при этом этот показатель превышал сумму ответов «все не так плохо и можно жить» и «жить трудно, но можно терпеть».

В январе 2000 г.:

• только 9,2% опрошенных разделяло мнение о том, что «все не так плохо и можно жить»,
• 49,6% полагали, что «жить трудно, но можно терпеть»,
• тогда как 34,5% по-прежнему разделяли мнение, что «терпеть наше бедственное положение уже невозможно».

Эти показатели свидетельствуют о сохранении в обществе значительного потенциала социального протеста, тем более, что 20,3% опрошенных были готовы лично принять участие в акциях протеста против дальнейшего падения уровня жизни.

Многим памятно объявление «дефолта» Россией 17 августа 1998 г., однако данные опросов ВЦИОМ однозначно свидетельствуют о том, что реально дефолт, то есть неспособность государства платить по своим долгам, состоялся гораздо ранее. Согласно приводимым в монографии данным, уже к маю 1997 г. доля работников, не получавших зарплату за предыдущий месяц, целиком и полностью выросла до 40% от числа работающих респондентов, не полностью и с задержкой она выдавалась еще 10% из них, около 15% не получили ее вовсе, а доля тех, кто получал зарплату полностью и своевременно сократилась до 27%. Эти цифры свидетельствуют о том, что еще более чем за год до объявления официального «дефолта» государство и работодатели были не в состоянии рассчитаться по своим обязательствам, и при этом нарушались трудовые и социально-экономические права 73% трудящихся в России.

В январе 2000 г. 29,5% работающих респондентов не получили еще заработную плату за предыдущий месяц, и еще 17% из них получили ее неполностью.

Характерно, что в целом в обществе преобладают пессимистические настроения. Так, только 15,5% респондентов в январе 2000 г. полагали, что в течение ближайшего года жизнь «более или менее наладится», а подавляющее большинство — 65,6% не надеялись на изменение ситуации в лучшую сторону.

Авторы «Экономики переходного периода...» также признают, что самым важным для населения за годы реформ стали «перемены, связанные с ухудшением экономического положения людей: рост безработицы, обнищание народа, усиление коррупции и безвластия в стране, ослабление единства России, увеличение ее зависимости от стран Запада, и только потом — появление политических свобод, возможности работать, учиться и отдыхать в других странах».

Из этого следовал весьма двусмысленный вывод о том, что «люди стали больше надеяться на себя, ориентироваться на собственные силы, перестали ожидать от власти благодеяний» — точнее, не «благодеяний», заметим мы от себя, а выполнения обязательств, в том числе и вытекающих из Конституции России 1993 г. Опора «на собственные силы» свидетельствует о деклассировании и пауперизации населения, об укоренении установки добывать себе пропитание любой ценой, в том числе и путем совершения правонарушений и преступлений. Тем более что Институт экономики переходного периода бесстрастно констатирует, что в этот период «усиливалось отчуждение общества от власти, а власти от общества».

В этой связи вряд ли следует удивляться, что «в опросах общественного мнения проявляется ориентация на порядок и скепсис по отношению к демократии», точнее, к той модели «демократии», добавим мы, что была предложена нам в 1990—1991 гг.

При этом уже в 1997 г. значительная часть опрошенных — 33,2% выступала за социализм, который был в стране до 1985 г., а четверть — около 25% — ни за, ни против него, и только менее трети — 29,7% — против него.

Эти данные ВЦИОМ авторы монографии подтверждают и результатами опросов, проводимых Фондом общественного мнения (ФОМ) — 47% опрошенных считали, что «строительство капитализма плохо для России», тогда как только треть полагали, что это хорошо при почти четверти — 22% затруднившихся с ответом. При этом только 6% респондентов были абсолютно убеждены, что Россия в целом движется по верному пути, а более половины — 54% так не считали.

40% опрошенных ФОМ полагали, что выбранный путь приведет к углублению кризиса, — что и доказали последовавшие события августа 1998 г. и последующих месяцев, — еще к большему обеднению народа, к новым трудностям и потрясениям.

Уже в 1997 г. 57% опрошенных выступали за исправление недостатков избранного курса реформ, что, по-видимому, следует иметь в виду обновленным ветвям российской власти.

Авторы монографии констатировали, что «от государства ждут прежде всего заботы о простых людях, а наибольшее недовольство правительством связывалось с его «недостаточной заботой о народе».