    ПОДБЕРЕЗКИН
    Алексей Иванович
     Председатель
     Центрального Совета
     Всероссийского
     общественно-политического движения
     «ДУХОВНОЕ НАСЛЕДИЕ»,
    депутат Государственной Думы РФ,
    академик РАЕН,
    доктор исторических наук

Большинство людей, предаваясь самым глупым, бесполезным и часто безнравственным занятиям, то есть производя и читая книги, производя и глядя картины, производя и слушая музыкальные и театральные пьесы и концерты, совершенно искренне уверены, что они делают нечто очень умное, полезное и возвышенное.

Мы в Америке получили три неоценимых дара: свободу слова, свободу совести и — благоразумие, удерживающее нас от того, чтобы ими пользоваться.

Сложнее с понятием “интеллигенция”. Совершенно согласен с определением Ф.Искандера: “Настоящий интеллигент — это такой человек, для которого духовные ценности обладают убедительностью материальных ценностей”. Но есть и другие определения, в их различии и кроется суть разногласий. По мнению М.Звонарева, например интеллигент — это любой человек, сумевший написать это слово. В общественном сознании сегодня интеллигенция ассоциируется с либерализмом. Как правило — с негативной оценкой. И для этого есть немало причин. Прежде всего из-за того диссидентства, которое в 60—80-е годы подготовило массовое сознание к разрушению самого общества. А вместе с ним — и великого государства. Интеллигенция отщепилась от государства. Прав, по-видимому, Ф.Искандер, говоря, что “...недопущение интеллигенции к власти — и именно гуманитарной интеллигенции — это и следствие, и причина не только нашего, но мирового кризиса”. В том числе и потому, что для решения большинства проблем необходимо опереться на совесть человека, человека независимого, обладающего широким кругозором.

В очередной раз в России повторилось то, что в других странах бывает крайне редко: идеологическая борьба, смена мировоззренческих парадигм ведет за собой совершенно неоправданные, катастрофические разрушения в государственной и политической жизни страны. И сегодня мы по инерции исходим из заблуждения, которое гласит: русская интеллигенция антипатриотична, она — носитель либеральных, антигосударственных идей. Это заблуждение связано с тем, что путают русскую интеллигенцию в целом с ее активной и шумной либеральной частью.

Здесь необходимо остановиться еще раз подробнее на двух принципиальных, на мой взгляд, моментах.
В программах политических партий, в большей части научных и околонаучных статей прежде всего либерального толка и, конечно же, в установках СМИ умышленно проводится искусственное противопоставление национальных приоритетов интересам личности и цивилизации. Думается, это происходит не случайно, а с целью принизить, опорочить национальные интересы. Особенно откровенно кредо либералов (уже освобожденное от шизофрении начала 90-х гг.) изложил П.Авен в своей программной статье в начале 1999 г.:

“В чистом виде либерализм — это философия свободы. С точки зрения экономики, чем меньше запретов на деятельность хозяйствующих субъектов, чем меньше помех свободе конкуренции — тем более либеральной является экономическая система. Если следовать классификации В.Найшуля, то коммунисты пытаются вмешиваться в частную жизнь, левые социал-демократы оправдывают вмешательство в (и пытаются организовать) общественное производство, правые социал-демократы считают правильным перераспределять произведенное (не влезая в само производство), а либералы, по возможности, хотели бы вообще не вмешиваться в экономику. Как и во всякой классификации, в приведенной есть элемент упрощения. Однако не вызывает сомнение, что с “большим либерализмом” связаны:

В этом смысле наши либералы дискредитируют и те положительные черты, которые есть у либерализма. Вообще-то отечественный, “дикий” либерализм на самом деле и не либерализм, а конформизм самой худшей советской пробы. Приспособленчество к системе вошло у элиты в привычку, в кровь: салютуя сталинизму, брежневизму, горбачевизму, ельцинизму, эта привычка сейчас стала сама идеологией. Ее смысл прост: люби и поклоняйся власти. Любой. Неудивительно поэтому, как быстро партийные идеологи и парторганизаторы превратились в либералов. Причем быстрее всего именно идеологи. Это произошло потому, что их подлинной идеологией был конформизм.

Неудивительно и другое, а именно: как быстро делают карьеру конформисты. Им для этого нужно лишь вовремя сориентироваться “по ветру”. Поражают два обстоятельства.

Во-первых, насколько значителен пласт таких людей в среде интеллигенции. И в количественном, и в качественном (они определяют “моду”) отношении.

Во-вторых, конформизм — тот же “хвостизм”. Он обречен идти в лучшем случае на полшага сзади от случайных лидеров, “обосновывая” и “объясняя” их действия. На практике это означает, что если во второй половине 80-х годов вдруг стало модным и выгодным быть “перестройщиком”, то сразу же появилась орда карьеристов, которые оседлали эту возможность. Достаточно посмотреть на биографии деятелей нынешней элиты. Теперь пошла мода и на “государственников”.

Очень точно этот процесс описал В.Третьяков:

“Итак, вот они, пять предательств русской интеллигенции, в результате которых коммунисты могут вернуться к власти в России.

Первое. В 1991 г. русская интеллигенция предала свою страну, называвшуюся тогда Советский Союз, и все его народы, даже не назвав в декабре свержение законного президента СССР свержением, а ликвидацию СССР — государственным переворотом.

Второе. В 1993 г. русская интеллигенция предала идею демократии, не назвав незаконный разгон и расстрел законно избранного парламента страны государственным переворотом.

Третье. В 1996 г. русская интеллигенция предала опять же идею демократии как свободного волеизъявления народа и либерализма как наличия альтернатив, вступив под единым знаменем в экономический и политический тупик.

Четвертое. Каждодневно в период с начала кооперативного движения и по 17 августа 1998 г. русская интеллигенция предавала самою себя, интеллектуально обслуживая власть во всех ее изгибах, включая самые похотливые, за невеликую по меркам власти, но великую в сравнении с уровнем жизни народа мзду. Так русская интеллигенция предала свободу мысли ради куска хлеба и участия во власти.

Пятое. Русская интеллигенция предала великую русскую идею — идею социальной справедливости (утопизм ее очевиден, идеализм ее — квинтэссенция менталитета дворянской, разночинной и советской интеллигенции), то есть левую идею. Грубо говоря, русская интеллигенция предала свой народ, отделив свою сытость от его сытости, более того — закрыв глаза на нищету народа.

Совершено было и шестое предательство, но уже в “своем кругу”: верхушка интеллигенции предала многомиллионную массу интеллигенции — учителей, библиотекарей, врачей, преподавателей вузов и ученых, отделив себя имущественно как “элиту культуры” от своих собратьев.

Суммируя: русская интеллигенция возжелала стать: 1) средним классом, живущим лучше, чем плебс, нужды которого ее перестали волновать; 2) наставницей новой номенклатуры, идейно управляющим классом, стоящим за спиной, а не в оппозиции к властно-управляющему классу, оставаясь при этом рассадником свободомыслия, в пределах, правда, не ограничивающих ее возможность быть сытой и идейно властвующей.

Сегодня существует немало гипотез о том, что Россия и Запад суть “части единой матрицы социума, в которой происходит ротация” (В.Плохов). Так это, или не так, но в любом случае полноценное существование цивилизации без обеих культур невозможно. Более того, гармоничное развитие каждой из них возможно только при условии гармоничного развития обеих частей. Соответственно и ущерб, наносимый одной из них, — будет в конечном счете ущербом для другой*.

Устранение этого искусственного противопоставления из общественного сознания означает не только устранение страха перед национализмом, но и устранение жесткого неприятия значительной частью “демократов” (но не “радикал-демо-кратов”) национальных концепций развития России, появление потенциальной возможности конструктивного сотрудничества патриотического и демпатриотического крыла общества. Подобное развитие — один из наиболее перспективных вариантов эволюции общественно-политической жизни России.

Постепенно и на Западе усиливается критика либерализма, господствующим сегодня идеям противопоставляются более гуманистические концепции, не связанные только с апологией материальных ценностей. Они вернее отражают реальность современного мира и, — что важно для нас, — могут в своих отдельных частях совпадать с ценностями государственно-патриотической идеологии.

Так, например, в опубликованном ООН в 1990 г. “Глобальном докладе о человеческом развитии” говорилось: “Человеческое развитие есть процесс расширения возможностей выбора. В принципе, выбор может быть беспредельным, а его параметры меняются со временем. Но на всех уровнях развития наиболее существенным для человека является возможность вести долгую здоровую жизнь, приобретать знания и иметь доступ к ресурсам, необходимым для достойного существования. Без этого многие другие возможности остаются нереализованными.

Но этим человеческое развитие не ограничивается. Существуют другие, высоко ценимые многими возможности, начиная от политической, экономической и общественной свобод и кончая условиями, благоприятными для творчества и созидания, самоуважения и гарантированных прав человека.

У человеческого развития есть две стороны: формирование физических возможностей человека, таких как улучшение здоровья, знаний и навыков, и та польза, которую люди могут из этого извлечь для досуга, продуктивной деятельности и активной культурной, социальной и политической жизни. Если равновесие между двумя этими сторонами не обеспечено, то может возникнуть заметная напряженность.

В соответствии с такой концепцией человеческого развития, доход — хотя и важное, но не единственное направление человеческих притязаний. Им не исчерпывается его жизнь. Поэтому развитие не может быть ограничено ростом дохода и благосостояния. В его центре — человек”.

Этот подход был дополнен концепцией “устойчивого развития”. В “Докладе о развитии человеческого потенциала” 1994 г. “устойчивое развитие” было определено как “развитие... которое не только порождает экономический рост, но справедливо распределяет его результаты, восстанавливающее окружающую среду в большей мере, чем разрушающее ее, увеличивающее возможности людей, а не обедняющее их. Это развитие, которое отдает приоритет бедным, расширению их возможностей и обеспечению участия их в принятии решений, затрагивающих их жизнь. Это развитие, в центре которого человек, ориентированное на сохранение природы, направленное на обеспечение занятости, предполагающее реализацию прав женщин”**.

Не понимают сути этого процесса и радикал-коммунисты, сторонники “чисто” классового подхода. Ошибка их во многом идет от незнания, в том числе и работ своих же классиков, где говорится, что классовый интерес является одним из многих интересов. Классовые, пролетарские интересы никто не изобретал и не отменял. Но они находятся в системе и строгой иерархии с другими — более высокими и не менее значимыми — интересами, т.е. являются частью системы, а отнюдь не альфой и омегой исторического процесса. Абсолютизация классовых интересов означает грубую примитивизацию человечества, как если бы человек пытался судить об огромном лесе, наблюдая его с одной из опушек, откуда не видно ни подлинных масштабов, ни отдельных деревьев.

Такие “заблуждения” псевдомарксистов крайне опасны прежде всего для подлинных сторонников коммунистической идеи, которая, безусловно, имеет наибольшие перспективы среди всех общественно-политических и религиозных теорий.

Во-первых, практически пытаясь монополизировать коммунистическую идею в ее догматической, примитивной трактовке, они заведомо опошляют и вульгаризируют саму идею, лишая ее перспектив на ближайшее будущее. Кто из нормальных ученых, деятелей культуры захочет смотреть на весь мир через призму только классового подхода? Может быть, эта метода и была хороша для формировавшейся в 30—40-е годы молодой советской интеллигенции, — для которой и писался “Краткий курс истории ВКП(б)” (по-своему, кстати, талантливый). Но для поколений 60—70-х, а тем более 90-х годов, такое упрощенное восприятие мира неприемлемо. Но даже если кто-то по-прежнему хочет руководствоваться идеями и принципами 30—50-х годов, он не должен требовать того же от других. Подобная нетерпимость к позиции других — отличительная черта радикалов. Именно нетерпимость, а отнюдь не позиция. Поэтому хочу напомнить некоторым моим коллегам слова поэта:

Не брани меня, подруга,
Отвлекись от суеты,
Все и так едят друг друга,
А меня еще и ты.

Во-вторых, подобная трактовка истории, политики, жизни просто неправильна, ненаучна (это для тех моих критиков, кто наукой называет только классовый подход. Мои критики напрочь забывают о таком “пустяке”, как диалектика: нынешние условия НТР, особенности международного разделения труда выдвинули совершенно новые реалии, о которых не было известно ни классикам, ни их догматическим сторонникам. Напомнить бы им и слова Гегеля о том, что “истина рождается как ересь и умирает как заблуждение”.

Наконец, в-третьих, за такой “бескомпромиссностью” и догматизмом скрывается комплекс неполноценности. И в этом суть. Этот комплекс выработан предательством верхушки КПСС, ренегатством А.Яковлева, Э.Шеварднадзе и др., постоянными “изменами” в рядах КПРФ — в большей степени кажущимися, чем реальными. А еще “боязнью социал-демократического уклона”, “оппортунизма” и т.д. Такой комплекс оказывает действительным коммунистам очень плохую услугу, загоняя их в догматические рамки, лишая смелости и способности думать, ограничивая неизбежно в тактическом искусстве, т.е. в конкретном политическом мастерстве. В конечном счете это обрекает любую партию на неполное, неэффективное использование своих возможностей, даже исторический проигрыш.

А всего-то необходимо этим догматикам осознать простую вещь: целью социал-демократии является приспособление к существующей капиталистической системе (ее “улучшение”, “совершенствование”), а целью коммунистического движения — создание нового, некапиталистического, гуманистического, справедливого общества. Другое дело, что к этой цели можно идти разными путями, в том числе и через развитие социал-демократических элементов. Лично я считаю, что у России есть свой путь — ПУТЬ РУССКОГО КОММУНИЗМА, по которому мы должны пойти, проходя, а не перескакивая через все этапы развития общества, личности, экономики. Ныне этот этап — олигархический госкапитализм. Это реальность, через которую мы должны пройти.

Но еще хуже, когда сторонники радикального “классового” подхода пытаются на этой теоретической основе делать практическую политику: отрицая интересы более высокого порядка — нравственные, общенациональные, гуманистические — и не желая видеть интересов более низкого порядка — социальных групп, личностей и т.д., — они изобретают теории “перманентных революций”, “всемирной победы пролетариата”, “обострения классовой борьбы” и т.п. Самое удивительное, что эти мертвые схемы прочно засели в головах догматиков-марксистов.

Речь, разумеется, не идет о честных партийцах, которых этому в свое время научили и для которых подобные догмы превратились едва ли не в символы веры. За эту веру их можно только уважать. Но когда этими же схемами оперируют “теоретики”, т.е. люди, призванные развивать марксизм, а то и политические лидеры, это вызывает по меньшей мере недоумение. “Ни власть, ни оппозиция не ведут диалога даже со “своими”. Думаю, и в тесном кругу. Мы, дорогие сограждане, должны думать сами, начать разговор “снизу”. И всем бы надо отбросить гонор и найти общий язык — и демократам, и коммунистам. А общим языком может быть сейчас только “язык простых земных понятий”, справедливо считает С.Кара-Мурза.

Но именно против такого честного и простого разговора выступают некие “идеологи-марксисты”. По сути дела уходя от диалога, отказываясь от размышлений, они спешат навесить по привычке ярлыки всем тем, кто не вписывается в их трактовку действительности. Похоже, что как те школьники-зубрилы, выучившие догмы марксизма (но не его диалектическую душу), они способны лишь повторять заученные фразы из плохих учебников по истмату. Так, например, Р.Косолапов, “руководящий идеолог”, вероятно забыл, что живет он не при Хрущеве и Брежневе, а во взбаламученные 90-е годы, когда происходит пересмотр, переоценка прежних норм. Приведу лишь одну из его характеристик моих взглядов: “...это человек безмерного тщеславия (?!), противодействующий влиянию коммунистической идеологии в Народно-патриотическом союзе (а почему я должен помогать Р.Косолапову распространять его влияние на некоммунистов?) и потому навязывающий (?!) свою прагматическую (?!), то есть буржуазно-деляческую (?!) альтернативу, пахнущую средневековьем (!)...” А еще, хочется добавить, он — английский, немецкий, японский шпион. Впрочем, это он и добавляет.

Бедный Р.Косолапов тоскует по временам, когда после его статьи человека отправляли в тюрьму. И это, впрочем, не беда: взгляды таких дуроломов, к счастью, уже не дискредитируют КПРФ. Хуже другое: от инерции таких взглядов не могут отделаться многие функционеры, определяющие развитие партии. Не могут научиться мыслить самостоятельно, заменяя догмы на простые (и вечные) истины и понятия. И действительно, я не ходил, не хожу и не буду ходить на партийные съезды, конференции без крайней на то надобности. И уж никогда не буду рассматривать их документы как шедевры научного поиска.

Надо сказать, что мы зачастую совершенно напрасно обходим одну тему. Речь идет о социальном составе, профессиональной подготовке, общем уровне культуры тех, кто после 1917 г. стал во главе страны. Очень едко, даже зло, писал о них И.А.Ильин, ссылаясь, кстати, на многочисленные высказывания самих этих революционеров. Приведу лишь несколько его характеристик:

“Коммунисты захватили власть в России, совершенно не подготовленные ни к управлению государством, ни к ведению хозяйства. Это были подпольные “интеллигенты”, “старые нелегальщики”, “коммунистические литераторы” и “профессиональные журналисты”, привыкшие разговаривать, писать партийные статьи и сидеть по тюрьмам”.

Именно поэтому выходцы из партийной элиты — комиссары 80-х и 90-х годов, в принципе не могут ничего предложить обществу, назовись они хоть трижды либералами или демократами. Невозможно вернуть с пользой для России и партийно-хозяйственную элиту 80-х — их время безвозвратно ушло.

Поэтому проблема сегодня в том, чтобы в ужасающих культурно-духовных условиях нынешней России выросла новая национальная интеллигенция, способная предложить России ее Путь. И основания для этого имеются. Оптимизм у молодежи есть, но он не выкристаллизовался еще в ее собственные взгляды.

Вопрос: Как вы думаете, что ожидает Россию в XXI веке?

XXI век — это век расцвета нашей страны,
Ее ждет великое будущее 18,0
Ситуация изменится к лучшему,
но не сильно 38,2
Ситуация ухудшится, но не сильно 7,3
Страну ждет прозябание и угасание 2,89
Затрудняюсь ответить 24,0

Очевидно, что число тех, кто верит в перемены к лучшему, значительно превышает число пессимистов. Причем эта группа несколько увеличилась за последние два года.

Более противоречива картина при ответе на вопрос: “В каком из исторических периодов страны вам более всего хотелось бы жить?” Оказалось, лишь в одной возрастной группе — до 20 лет — доля тех, кто хотел бы жить в нынешних условиях, доминирует над теми, кто предпочел период Брежнева. В группе 21—26 лет доля тех и других уже практически сравнивается, а начиная с группы 27—30 лет и старше, доля желающих оказаться в брежневской России преобладает над долей тех, кто предпочел Россию ельцинскую.

Увеличилось число молодых людей, которые “хотели бы родиться и жить не в России, а в другой стране” (в 1995 г. — 20%, в 1997 г. — 27%) и которые утверждают, что “сегодня нам гордиться нечем”, причем среди ответивших подобным образом значительно возросла доля 16-летних.

Но отнюдь не только молодежи, но и другим слоям населения трудно дать ответ на вопрос: почему пролетарий не идет на баррикады?

На наш взгляд, причина состоит в том, что в России нет системного кризиса, и именно поэтому ей в ближайшем будущем не угрожают революции. Дело в том, что в стране существует очень своеобразный адаптационный механизм, снимающий рост напряжения в обществе и каждый раз восстанавливающий необходимое равновесие (если система не умеет бороться с нарушениями равновесия, то наступает ее смерть — системный кризис).

Таким механизмом служит “теневая” экономика, обеспечивающая живучесть нынешней социальной системы. Если бы россияне действительно жили на те доходы, которые официально показывает Госкомстат, в стране давно бы произошел голодный бунт. “Теневая” экономика (а это неучтенные доходы) составляет около четверти валового внутреннего продукта. Благодаря ей многие избиратели весьма удовлетворены своим материальным положением и не собираются идти на штурм Кремля только потому, что президента России фактически избирают не они, а финансовые группы.

Именно языка “простых понятий”, кстати, и боятся конформисты и либералы-западники, которые прикрывают свои цели наукообразной терминологией, а по сути — упираются в тупик. Что же касается действительного положения вещей, отраженного в художественной и научной литературе, то этот тупик ярко характеризуется уровнем спроса на подобные издания, который резко упал в последние годы.

Напомним, что когда-то интеллигенции казалось (именно казалось, а не было в действительности), что научная и художественная литература отражала и выражала правду, ибо тиражи популярных в то время изданий превышали миллион экземпляров, но уже к 1995 г. эти тиражи сократились в 50—100 раз и стабилизировались на отметке в 5—20 тыс. И это при численности населения России и бывших союзных республик СССР в 250 млн. человек! Из общественно-политических эти издания превратились в “чисто” культурные, “чисто” научные.

Мне могут возразить: этот процесс переживала и переживает вся мировая периодика. Время “массовой культуры” прошло, и читательская аудитория фрагментируется по интересам. Согласен. Процессы, происходящие в нашем обществе в последние годы, послужили катализатором переориентации СМИ. Из-за отсутствия средств резко сократилась читательская аудитория, и почтальоны (в недавнем прошлом “с толстой сумкой на ремне”) лишились работы.

Но дело тут, конечно же, не только в деньгах.

“Новых русских” у нас миллионы, точнее — почти 10 млн. человек, но ведь им не нужны наука и литература, они живут в другом мире. А “неновым русским” не нужны такие “ценности” и такая идеология. Они ее “наелись” в конце 80-х годов. Не нужна им и “такая” демократия. Прав, прав был М. Волошин, говоря:

Они пройдут, расплавленные годы
Народных бурь и мятежей;
Вчерашний раб, уставший от свободы,
Восстанет, требуя цепей.
Построит снова тюрьмы и остроги,
Воздвигнет сломанный престол,
А сам уйдет мечтать в берлоги,
Работать на полях, как вол.

И не столь уж и важно для него, какие деньги, сколько тысяч “зеленых” он будет зарабатывать, работая “как вол”, какая политическая система будет его окружать (если, конечно, не будет ограничений на загранпоезки) потому, что у него не выработали, не воспитали иных ценностей.

Свобода торговли, опека торговли —
Два разные способа травли и ловли:
Всегда по закону, в угоду купцу,
Стригут, так иль этак, все ту же овцу.

Именно этого — разговора с помощью “простых понятий”, а не идеологических схваток, где слово используется для уничижения оппонента, — и боятся “партийные идеологи”. Для них важнее “чистота идей” — не суть важно каких, ведь многие из них уже не раз поменяли идеологические одежды. Но страдают-то от этих идеологических схем конкретные люди. Страдает и лишается перспективы все народно-патриотическое движение. Как справедливо отмечается в серьезной работе Ю.Белова, посвященной этому вопросу: “...речь сегодня идет уже не об абстрактных “идеях”. Выбросив в массы через свои программные документы, предвыборные обращения, работы и выступления своих лидеров целый спектр очень близких и понятных простому русскому, да и вообще российскому человеку идей, левопатриотическая оппозиция, КПРФ вдруг стали спотыкаться о многие политические явления, особо важные для национально-патриотического образа компартии и НПСР”***.

Спотыкаться потому, что испугались сказать больше, заглянуть дальше. Спотыкаться потому, что испугались отойти от привычных и удобных догм. Спотыкаться потому, что испугались новых идей и новых людей. Спотыкаться потому, что маленькие лидеры побоялись потерять личную маленькую, но власть.

И здесь они следуют номенклатурным принципам 70-х годов, которые были на самом деле известны еще Талейрану: если хочешь сделать карьеру, то “одевайся во все серое, держись в тени и не проявляй инициативы”. Именно по таким принципам в последние десятилетия жили и вырождались бывшие управленцы, покинувшие в один час свои кормушки и предавшие свой народ и свою партию.

К чести Г.Зюганова, надо сказать, такие попытки “заглянуть дальше” предпринимались им не раз, но до крупного политического результата они не доводили вплоть до самого последнего времени. Впрочем, может быть, что-то изменится?

На это позволяет надеяться статья Г.Зюганова, где по сути впервые открыто перед коммунистами была сформулирована указанная проблема: “Если наша цель — спасение и укрепление единства Отечества, то приоритет — возрождение русского народа. Ибо центробежные факторы, под воздействием которых разваливается Россия, сегодня другие, нежели 80 лет назад... (выделено. — Авт.). На сепаратизм окраин существует один действительно серьезный ответ — укрепление единства и мощи русского народа не для завоевания окраин, а ради восстановления его роли как центра притяжения”.

И все-таки заканчиваю тем, с чего начал. Не только Ф.Искандер, а до него И.Ефремов говорят о том, что гуманитарная интеллигенция должна прийти к власти в стране. Это — требование времени. Стратегию нации и человечества должны определять обществоведы-интеллигенты, осознающие свою огромную нравственную ответственность перед человеком и обществом, обладающие подлинным государственническим подходом. Обществоведение — та же наука, профессия и искусство, —требующее профессиональных знаний и огромного личного опыта. Очень хорошо, если этот опыт совмещен с опытом государственной службы, как у Салтыкова-Щедрина, как у Толстого. От этого только будет польза государственной власти, которой сегодня так не хватает твердости, ибо истинному интеллигенту по всем принципиальным вопросам свойственна подлинная твердость, даже непоколебимость.

Миф о “сырьевом придатке”, в который якобы превращается реформируемая Россия, стал общим местом в патриотической мифологии.

С точки зрения международного разделения труда каждая страна является “придатком”. В этом нет никакой трагедии. Можно сказать, например, что Япония — “технологический придаток” мира, а Новая Зеландия — придаток в смысле говядины и масла. Тезис о том, что национальная экономика является “придатком” мировой экономики — это, по сути, иначе сформулированная идея международного разделения труда. Если появится государство, производящее исключительно шкуры буйволов, то оно, соответственно, станет шкуро-буйволовым придатком. А если в стране начнут писать гениальные романы, то эту страну можно будет назвать “литературным придатком”.

Патриотизм — это ложь нашего времени. Патриотизму нет дела до того, кто мы и куда идем. Задача патриотизма — наложить на то, что есть, свою лапу и сказать: “Это наше”. Неважно, что “это наше” — дерьмо. Да, дерьмо, но наше, национальное. Есть один путь — перестроить себя, занять новое место в мире. Любой ценой стать иными — думаю, даже ценой саморазрушения. Но стать иными, стать “придатком” в каком угодно смысле. Например, хороших философов не интересует, какие они “придатки”, они работают где угодно, а плохие строят миф по имени Государство.

Государственник по природе своей — плагиатор. Он сдирает религиозные идеи и приспосабливает их применительно к “России”, “Государству”, “Отечеству”. Но плагиаторам обычно бьют морду...

Любопытные данные в этой связи привел либеральный журнал “Огонек”.

Вопрос: С чем прежде всего ассоциируется понятие “Родина”?

Место, где я родился и вырос 38
Наше прошлое, наша история 36
Наша земля, территория, где мы живем 26
Родная природа 23
Государство, в котором я живу 18
Символика государства (флаг, гимн,
герб) 2

Как видно, с этим понятием в абсолютном большинстве ассоциируется место рождения и территория проживания (38 и 26%), а также государство (18%) — понятия очень близкие по определению. Кроме того, более трети опрошенных называют историю (36%) и природу (условия проживания). Таким образом, с понятием “Родина” связываются в абсолютном большинстве (почти 100%) устойчивые, даже неизменные признаки, переходящие из поколения в поколения.

Патриотизм — это общечеловеческая потребность находиться в системе национальных координат: исторических, духовных ценностей и геополитических реалий. Патриотизм — по В.Далю — “любовь к Отчизне”. Проблема, однако, состоит в том, к какой Отчизне эта любовь проявляется и как. Мы помним из истории лозунг большевиков “о поражении собственного правительства” (который повторяли и радикал-демократы, и не только они, во время чеченского конфликта в наше время). Мы помним и о лозунге “Социалистическое отечество в опасности!”, и — более полный и емкий — избавившийся от всяких “измов”, — “Отечество в опасности!”

В отличие от англосаксов, которые не принимали никаких законов о реабилитации после войны, наши умники-демократы в апреле 1991 г. срочно приняли закон о реабилитации репрессированных народов. Всех народов, кроме русского. Заодно забыли и о казаках.

Патриотизм не бывает “белым” и “красным”. Как всякая любовь к Отечеству, он бывает просто патриотизмом. Но каждый по-своему любит Родину, Отечество. Каждый по-своему желает им блага. Но не стоит говорить о том, что эта категория абстрактна. Есть немало возможностей на практике проверить патриотичность любой социальной теории. Сошлемся, например, в оценке результатов деятельности нынешней власти не на оппозиционные источники, а на доклад ЦРУ США от 4 декабря 1997 г.: “В настоящее время научно-техническая сфера в России находится в критическом состоянии. Продолжает резко падать спрос экономики на научно-техническую продукцию, на научно-технические достижения в области передовых технологий, стремительно снижается достигнутый ранее уровень фундаментальной науки. Разрушается кадровый интеллектуальный потенциал. Увеличился отток специалистов из научно-исследовательских и конструкторских организаций, многие ученые уже утратили свою квалификацию. В то же время резко сократилось воспроизводство кадров, из-за низкой оплаты труда упал престиж ученого. Если существующий отток кадров из науки сохранится и не будет улучшено ее финансирование, то к 2000 г. численность занятых в науке составит 25% от уровня 1992 г. Наука практически деградирует”.

Можно ли всерьез говорить о патриотизме власти после таких оценок? А ведь состояние науки сегодня в первую очередь определяет эффективность работы правительства в любой стране мира. У нас же следуют правилу: науке и культуре, как порядочным женщинам, можно и не платить. Кстати, вину либералов в конце концов в январе 1999 г. признал П.Авен, написавший в своей статье следующее: “Существует легенда, что либеральная экономика несовместима с сильной властью. В ее распространенности у нас, в первую очередь, виноваты те, кто руководил страной начиная с 1991 г. Действительно, давно российское государство не было таким слабым. И слабело оно под флагом либеральных реформ, И, во многом, благодаря тому, что пришедшие к власти “либеральные демократы” нанесли сильнейший (хотя и не первый) удар по советской государственной машине, исключительно отлаженной и вполне эффективной (для решения “своих” задач). В результате бессмысленных унижений (низкая зарплата, слом системы социальных гарантий и т.д.) лишившаяся своего высокого статуса бюрократия потеряла не только лучшие кадры, но и высокую аппаратную культуру. Уровень сегодняшней компетентности аппарата и его организации несопоставим с тем, что мы имели до начала реформ”.

Человек издавна отстаивал свое право на жизнь вместе с правом на существование своего народа и государства. Русский патриотизм основывался на борьбе нации за выживание, укрепление Государства и его институтов власти (отсюда такая терпимость к произволу “царей”) и высокой степени духовности, основой которой было православие, огромная веротерпимость и человеколюбие.

Сегодня во влиятельной части общества произошла переориентация в системе ценностей с общенациональных на корпоративные, семейные. В то же время общество в своем большинстве отнюдь не безучастно к происходящему. Оно, скорее, отдаляется от власти, не веря в то, что его патриотические чувства находят в ней понимание. Это означает, что власть рассматривается как антипатриотическая, антинародная сила.

И наоборот. Вся энергия патриотизма Нации может быть сконцентрирована в оппозиции, если та... будет его использовать правильно. На мой взгляд, термин “правильно” означает:

Во-первых, что оппозиция не будет отделять патриотическую оппозицию от всех других патриотов — демпатриотов, непартийных, стихийных, служащих во власти и т.д. Нельзя, надуваясь как индюк, “приватизировать” патриотические чувства, а тем более использовать их в своих интересах. Как говорится, каждый способен на что-то великое.

Во-вторых, не следует в оппозиции бояться патриотизма: будь то из-за приверженности принципам пролетарского интернационализма, либо иным догмам. Не только коммунисты, но и другие оппозиционеры “стесняются” своей русскости, не понимают ее глубоко созидательного смысла. Хорошо об этом сказал Г.Зюганов: “Разрушители нашего единого отечества хорошо поняли то, что не сразу поняли его защитники.
Они чутко уловили, что русский патриотизм, русское национальное самосознание есть главный противник антисоветских и антисоциалистических сил. И направили все свои усилия на его подрыв”.

Иногда Россию сравнивают с колонией Запада. Это — неверно. Причем по существу, ибо нещадно грабя колонии, западноевропейские государства одновременно создавали там инфраструктуру, привносили туда свои достижения науки и техники. Интерес заключался в том, чтобы повысить эффективность использования колониальных ресурсов.

В России — иное дело. Россию просто разоряют, ее подвергают разграблению, высасывают все соки, рассматривая только как источник невозобновляемого сырья и большой потребительский рынок, который все более и более базируется на долларе. Так, по оценкам некоторых экономистов, только в 1996 г. граждане России вложили в доллары более 250 трлн. руб. Это означает, что мы работаем на американскую валюту, в конечном счете на США, их интересы и благополучие, ведь доллары нам отдаются “по себестоимости”, точнее — по стоимости затрат полиграфии на печатание банкнот.

Сказанное означает, что у России, если она будет развиваться так же, нет будущего, даже колониального. Она стремительно превращается в экономическую резервацию, на территории которой можно безнаказанно и весьма прибыльно хозяйничать. Атрибуты независимого государства при этом пока что присутствуют потому, что на деле помогают такому грабежу. В противном случае тех же результатов придется добиваться иными, неэкономическими средствами.

Особое значение сказанное имеет к деятельности патриотической оппозиции, идеология которой стала базой для образования НПСР. Соотношение между патриотическими идеями, довольно абстрактно сформулированными в программе и действиях НПСР, нередко вступало в противоречия с узкопартийными интересами входящих в НПСР партий. Драматизм этого противоречия в полной мере раскрылся накануне выборов в Госдуму, где каждая политическая партия по определению должна идти под своим флагом и лозунгами, борясь за своего избирателя, отстаивая свою специфику. Насколько остро все это воспринималось, свидетельствует моя записка, которую я тогда так и не сделал достоянием гласности. Лишь в марте 1999 г. она вышла под псевдонимом в журнале “Обозреватель”.

Для политических обозревателей незамеченным оказалось главное событие — раскол НПСР, фактический его развал. Теперь только дело времени, как долго инерция будет разносить его осколки по политическому полю России. То, что неоднократно предрекалось, та сенсация, за которой охотились журналисты, произошла тихо, даже незаметно. Может быть и потому, что говорилось об этом прежде неоднократно, категорично, но без всяких реальных последствий для НПСР. А может быть и потому, что любой раскол в нашей стране связан со скандалом, назначениями и смещениями, т.е. некими формальными явлениями, которых пока что не произошло.

В самой оппозиции никто, конечно же, не воспринимает всерьез заклинания Г.Зюганова о “решении Президиума НПСР идти 3 колоннами”, хотя бы потому, что видит всю их практическую политическую необоснованность. Многие, хотя еще и не вполне разобрались, что имеется в виду, прекрасно понимают, что произошло что-то серьезное. Уверения лидеров в том, что “все хорошо прекрасная маркиза”, можно рассматривать и рассматриваются на самом деле лишь как попытка оттянуть как можно дольше формирование некоммунистической оппозиции. Первые комментарии СМИ показывают, что и они реально этого не понимают: хваленые аналитики “не заметили” этого факта. Почему?

Ответа может быть только два. Первый заключается в том, что НИКТО, включая прежде всего руководство КПРФ, никогда и не верил в серьезность, реальность НПСР, полагая, что это “отстойник” для существования “попутчиков” коммунистов. Не более того. А раз так, то и беспокоиться не о чем. Раз ничего серьезного не было, значит, ничего серьезного и не сломано.

Второй вариант возможного объединения — в оппозиции окончательно еще не осознали того, что произошло. Так как я ВЕРИЛ в реальность НПСР, более того, считал, что он относительно успешно развивается, то я попытаюсь изменить свою версию, свое видение произошедшего. Для меня важно честно сказать правду, которая сегодня неприятна, но от этого не перестает быть ей. Прекрасно понимаю, что мой анализ многим не понравится, но от этого разговора, полагаю, все равно не уйти. Да и вредно, как показывает практика, замалчивать эти разногласия.

В течение всего 1998 г. не только я, но и другие члены Президиума НПСР НЕОДНОКРАТНО предлагали обсудить вопрос стратегии НПСР на будущих выборах на Президиуме. Готовили бумаги, обсуждали в кулуарах, но политическое обсуждение, а главное — конкретное решение, каждый раз переносилось на новый срок: все время “что-то” мешало. Зато в октябре 1998 г. “под занавес” совершенно неожиданно состоялось решение Пленума ЦК КПРФ о том, что партия пойдет на выборы одна, без союзников. То есть формально союзникам было предложено войти в список КПРФ, но никакой конкретизации эта идея не получила. Крайне маловероятно, что кого-то и пригласят “со стороны”, из НПСР. Но это уже не будет политический союз. Это будут частные договоренности.

Напомню, что, понимая значение КПРФ в НПСР, члены Президиума союза предложили следующую формулу: идти на выборы под названием “КПРФ—НПСР”, предоставив собственно некоммунистам незначительное, можно сказать, символическое количество мест (10—15%). Таким образом НПСР был бы сохранен, а КПРФ “пожертвовала” бы ради этого незначительной частью мест в общем списке. Добавлю, на деле получив гораздо больше. Но это предложение руководство КПРФ не приняло. Думаю, что из-за амбиций секретарей обкомов, контролирующих Президиум и ЦК КПРФ. В политике так, к сожалению, бывает.

Теоретически сохранялась еще одна возможность — под руководством президиумов НПСР и КПРФ создать единый штаб, который смог бы контролировать подготовку и проведение выборов. Но и этого не сделали. После Пленума КПРФ прошло три месяца, но реальных шагов по формированию “трех колонн” сделано и не было. Вместо этого только разговоры о “трех колоннах”. (Напомню, что лидер НПСР — Председатель Президиума ЦК КПРФ, Председатель Исполкома НПСР — член Президиума ЦК КПРФ, руководитель аппарата Исполкома НПСР — член ЦК КПРФ). Из этого складывается впечатление, что, будучи готовыми к выборам, КПРФ делает все, чтобы их недавние союзники на деле не смогли вовремя подготовиться. Им была предложена следующая логика: на выборы (нашего) кандидата в президенты — идем вместе; на выборы (наших) губернаторов — вместе; на выборы в Госдуму (каждый за себя); на выборы (нашего) президента —вместе. Странная логика!

Все, что было потом, повторяю — только дымовая завеса с целью НЕ ДАТЬ ОРГАНИЗОВАТЬСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ ОППОЗИЦИОННЫМ СИЛАМ, которые могли бы составить и неизбежно составят конкуренцию КПРФ. Кроме деклараций, статей и прочего (кулуарных дискуссий) ничего реального, чтобы организовать общую кампанию, сделано не было. Через месяц, другой — уже и не сделаешь.

В целях сокращения изложения (эту историю можно долго рассказывать, но она НЕ ИНТЕРЕСНА потому, что речь идет всего лишь о попытках одурачить друг друга), сразу перехожу К ВЫВОДАМ. Полагаю, что союзникам и избирателям нужно знать правду.

Первое. Самый главный и наиболее болезненный для КПРФ вывод заключается в том, что партия оказалась неспособной адекватно оценить свою ПОЛИТИЧЕСКУЮ, более того, ИСТОРИЧЕСКУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ перед нацией за судьбу оппозиции. Оппозиции, которую в лице НПСР она же и создала и смогла привести к серьезным положительным политическим результатам: фактически победе на президентских, а также на большинстве региональных выборов. КПРФ оказалась на деле не в состоянии действовать в новых демократических условиях, которые диктуют необходимость создания ШИРОКИХ КОАЛИЦИЙ. Точнее, говорить и создавать-то она их может, но, боясь потерять стопроцентный контроль за их деятельностью, она не может их сохранять, не готова ДЕЛИТЬСЯ ВЛАСТЬЮ, пусть даже небольшой. Это — самая главная историческая ошибка КПРФ.

Второе. Этот результат явился следствием эволюции партии к УЗКОПАРТИЙНОМУ, АППАРАТНОМУ ВОСПРИЯТИЮ ИНТЕРЕСОВ КПРФ. Интересы ТОЛЬКО ВЕРХУШКИ партийного руководства, прежде всего даже личные, а не политические, доминирующие в решениях пленумов ЦК КПРФ с 1997 г., окончательно вошли в откровенный диссонанс с интересами оппозиции в целом. По сути дела в основе решения октябрьского (1998 г.) пленума ЦК КПРФ лежало исключительно узкоэгоистическое желание секретарей обкомов (они же члены ЦК) включить в “список победителей” только номенклатуру КПРФ, независимо от обязательств ни перед союзниками, ни перед оппозицией в целом. КПРФ, как и КПСС, таким образом, осталась орденом, рассматривающим союзников в лучшем случае в качестве временных попутчиков. Орденом, который — как бы ни говорили его лидеры, не способен адаптироваться к новым политическим условиям.

Третье. КПРФ своим решением не только фактически развалила НПСР, но и на ближайшее время сделала НЕВОЗМОЖНЫМ СОЗДАНИЕ СЕРЬЕЗНОЙ КОАЛИЦИИ В ОППОЗИЦИИ. Это, безусловно, внесет свою специфику не только в парламентскую (1999 г.), НО И ПРЕЗИДЕНТ-СКУЮ КАМПАНИИ. Более того, не стоит забывать, что в этом году состоятся более 30 выборов в региональные органы власти, где, в отличие от кампаний 1996—1998 гг., оппозиция уже не будет выступать консолидированно от лица НПСР. Тем самым победа ЛИДЕРА КПРФ как кандидата от всей оппозиции на президентских выборах становится ДАЖЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНОЙ. КПРФ останется самой мощной и влиятельной партией в ближайшие годы, но она уже НИКОГДА НЕ СМОЖЕТ ИМЕТЬ БОЛЬШИНСТВА, а ее лидер не сможет стать президентом России.

Четвертое. Ошибка руководства КПРФ, если присмотреться внимательнее, та же, что и руководства КПСС (да и люди те же): оно шло по течению событий, пытаясь традиционными аппаратными методами и страхами перед “расколом партий” УЙТИ ОТ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМ. Используя инерцию протестных настроений и монополизировав их, партийная верхушка смогла лишь некоторое время удержаться на гребне событий, ничуть не определяя и не пытаясь управлять ими. Такая интеллектуальная и организационная импотенция дают возможность какое-то время эксплуатировать данные Господом протестные тенденции, но отнюдь не создавать и влиять на них. Так же, как КПСС, КПРФ свою несостоятельность списывает и будет списывать на происки врагов — “перестройки”, “коммунизма” и т.д. Но правда заключается в том, что виновато в этом (как и при КПСС) само руководство партии.

Пятое. Все это говорит о том, что КПРФ не смогла преодолеть в себе застойные явления. Победа на выборах 1995 г. дала хороший результат; на президентских выборах, еще лучшие, но еще лучше — на губернаторских. Это вскружило голову. Почувствовав вкус власти, кто-то очертя голову бросился в нее, а кто-то (понимая свои способности) решил поудобнее устроиться в оппозиции. Но, главное, интеллектуальный запас иссяк, осталось лишь желание удержаться у того пирога власти, который удалось захватить. Поэтому главная проблема, стоящая перед оппозицией сегодня, — НАЙТИ ЗАМЕНУ КПРФ, определить тот стержень, вокруг которого будут собираться патриоты, исходя из общенациональных, а не узкопартийных интересов.

Из всего этого неизбежно следует сделать выводы тем в оппозиции, кто еще питает иллюзии, что о нем “вспомнят их старшие товарищи”. Со своей стороны я могу предложить следующее: во-первых, всем членам НПСР рассмотреть возможность участия в будущих выборах на базе движения “Духовное наследие”. Здесь — я гарантирую — всем организациям и достойным людям места хватит; во-вторых, немедленно сформировать штаб из представителей заинтересованных партий и движений НПСР.

2-го июня с.г. по кабельному телевидению п. Черноголовка Ногинского района Московской области с информацией о положении в Югославии выступали Главный редактор русско-сербского журнала “Наше слово” Владо Мичунович, Вице-Президент благотворительного фонда помощи народу Югославии, советник Совета национальной безопасности Государственной Думы Олег Александрович Дзыза, учительница из г. Нови-Сад, сербская беженка Радойка Ковач, Директор ИПТМ РАН, чл.-корр. РАН Виталий Васильевич Аристов.

По ходу передачи в прямом эфире проводился опрос телезрителей на тему: “Объективно ли освещают события в Югославии центральные телевизионные каналы? (Да, нет)”. Из позвонивших в студию:

Это тем более важный результат, что Черноголовка отнюдь не является “красным” городом: в 1996 г. здесь подавляющее большинство проголосовало за Ельцина.

Просим Вас информировать от этом Парламент Белоруссии и России, в котором Югославия имеет статус наблюдателя.

Категорически протестуем против позорной сдачи Черномырдиным героической Югославии на милость НАТО! Мир нужен, но не на условиях агрессора. Необходимо потребовать: проведения парламентского расследования всех факторов неадекватной информации о положении в Югославии; отправки экспертной группы в Косово.

Жители п. Черноголовка Ногинского района Московской обл. (Всего 9 подписей.)