| Эксклюзив |
Обозреватель - Observer
|
|
В.СЕДЫХ,
президент ассоциации друзей Франции К 110-летию со дня смерти автора "Интернационала"
Дедушка был на редкость добрым, отзывчивым человеком. И большим тружеником. Ведь он не только сочинял стихи, но и разрисовывал ткани и общественными делами занимался очень активно. И несмотря на занятость, всегда находил время для семьи. Бабушка и моя мама не могли нарадоваться на него. Недаром меня назвали в честь деда Эжени. Удивительное чувство. До знакомства с мадам Эжени Эккер (а это случилось почти три десятилетия назад в бытность мою корреспондентом "Правды" во Франции), я воспринимал Парижскую коммуну как очень и очень далекое историческое событие. Но вот мне встречается француженка, для нее член Парижской коммуны, автор "Интернационала" Эжен Потье - это прежде всего родной дедушка, о ком с любовью и гордостью рассказывают в семье. Как будто бы он еще жив или только что покинул этот мир. И трагический 1871 г. словно приближается к нам, а творцы Коммуны вновь вызывают у нас живой интерес, как бы становятся нашими современниками. Напомним, что после 1917 г. в нашей стране было принято отмечать не только каждую годовщину Октябрьской революции, но и 18 марта - день Парижской коммуны. Так продолжалось чуть более семи десятилетий, вплоть до развала и "четвертования" Советского Союза. Средства массовой информации уделяли в то время этим датам должное внимание, не забывая и о видных деятелях исторических событий. Но наступили другие времена... Один пример. 28 октября 1987 г. газета "Известия" опубликовала беседу своего парижского корреспондента с Эжени Эккер. Интервью заканчивалось такими словами внучки создателя "Интернационала": "6 ноября исполняется сто лет со дня смерти Эжена Потье. Он был бы счастлив, если бы дожил до Октябрьской революции, освободившей русский народ от самодержавия. Мой дед предвидел этот день, когда писал: "Коммуна должна возродиться!" Его великие строчки оказались пророческими: "Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем". Корреспонденция была озаглавлена весьма многозначительно: "Памятник на века". И что же? Прошло не так уж много времени и те же "Известия", как, впрочем, и многие другие столь же "принципиальные" издания и деятели, стали усиленно разрушать подобные мемориалы "на века". Стало совершенно очевидным, что основной их целью были Октябрьская революция и Советский Союз. Почему? Да потому, что народно-патриотические и социалистические принципы, которыми руководствовались старшие поколения, совершавшие революцию и строившие и защищавшие СССР, мешали тем внутренним, а также внешним силам, что стремились к развалу советского многонационального государства и к быстрому обогащению за счет присвоения общественной собственности. Совершив в начале 90-х годов антиконституционный буржуазный переворот - новый "Термидор", эти силы и обслуживающие их СМИ, стремятся любыми способами обосновать "законность" такого вселенского грабежа: он проходит за ширмой так называемой "приватизации" (метко окрещенной в народе "прихватизацией"), за броскими вывесками различных банков и фирм, ловко объегоривших миллионы доверчивых вкладчиков, и без того потерявших свои сбережения в государственном Сбербанке в результате "шоковых реформ". А для оправдания своих действий прибегают к откровенной клевете и фальсификации истории социалистического и коммунистического движения. Примеров можно было бы привести множество. Но так как речь сейчас идет об Эжене Потье, сошлюсь на заявление одного "ученого мужа", услышанное недавно по телевидению. В ходе какой-то дискуссии этот "политолог" обмолвился: "Да что там говорить об этих коммунистах! Ведь даже в их гимне поется: "Весь мир насильем мы разрушим!" (Между тем в "Интернационале" говорится: "Весь мир насилья мы разрушим!" Ничего себе "оговорочка"! Откровенно говоря, я сначала подумал, что человек забыл или не знал слов "Интернационала". Но вот в номере "Мегаполис-экспресс" от 24 января 1991 г. вижу обведенную рамкой во всю полосу ту же "оговорку": Весь мир насильем... и т.д. Вряд ли это можно назвать "случайностью". А ведь речь идет о словах, которые в течение многих лет были официальным гимном Советского Союза, а затем - гимном коммунистов СССР! И в наше время "Интернационал" остается гимном коммунистов многих стран. Цель подобной фальсификации очевидна: как бы мимоходом бросить тень на коммунистов и Советский Союз - вот, мол, какую угрозу разрушения они несли всему миру, если даже открыто заявляли об этом. Все это не так безобидно, как может показаться на первый взгляд, тем более, что уже почти десятилетие в нашей стране не печатаются объективные работы, посвященные, скажем, той же Парижской коммуне и ее видным деятелям. Наши молодые люди могут просто-напросто не знать ни истории французского рабочего движения, ни вообще всемирной истории социалистического учения, которое всегда привлекало к себе миллионы людей в разных странах. Вот почему в год 80-летия Октябрьской революции нам хотелось бы напомнить об Эжене Потье - одном из самых легендарных парижских коммунаров, жарком певце-трибуне, подарившем рабочему люду всемирный революционный гимн. Мне посчастливилось встречаться и беседовать с Эжени Эккер неоднократно. Как-то она стала одной из победительниц конкурса, организованного обществом "Франция - СССР" совместно с "Радио-Люксембург". Тема конкурса: "Празднование 1 Мая в Москве в год 100-летия со дня рождения В.Ленина - важное событие. По каким причинам вы хотели бы принять участие в этом событии?" В письме, направленном в адрес жюри, жительница небольшого городка Лиль-сюр-Тарн, расположенного близ Тулузы, Эжени Эккер искренне поведала о том, что давно мечтала поехать в Советский Союз, где претворяются в жизнь идеалы ее деда. Вглядываясь в лицо моей собеседницы, я старался уловить в нем знакомые по двум-трем портретам черты ее знаменитого "предка". Слегка скуластое волевое лицо, чуть вздернутый нос, светлые улыбчивые глаза... Подаренные мне ею репродукции с его рисунков, подборка редких документов и фотографий, магнитофонные записи ее воспоминаний помогли представить этого незаурядного человека более зримо. Эжени Эккер напомнила, что ее дед родился в Париже 4 октября 1816 г. в семье небогатого ремесленника Жака Франсуа Потье. Отец его оставался убежденным бонапартистом, несмотря на то, что в стране уже два года как была реставрирована монархия Бурбонов, поверженная революцией 1789 г., а окончательно низвергнутый Наполеон был сослан на далекий остров Св. Елена. В школе мальчуган слышал бесконечные славословия Бурбонам, а дома - ехидные шуточки отца в адрес той же самой монархии, приводившие в ужас благочестивую мать Эжена. Кого слушать? Кто прав? Что помогло юному Потье выбраться из заезженной колеи взглядов и в школе и дома? Чтение. Постоянное жадное чтение произведений передовых литераторов того времени и, прежде всего - Беранже. Правда, свободного времени было не так уж много. С 13 лет Эжен работал в мастерской отца на улице Сент-Анн. Учился делать коробки, ящики, постигая несложное, но утомительное ремесло упаковщика. С юных лет познал будущий поэт горькую долю простого работяги, вынужденного всю свою жизнь страдать "от постоянной нехватки хлеба и времени". Вот написанные поэтом впоследствии строки о жизни пролетария: На фабрике сырой и грязной - Или изображенная в другом стихотворении судьба Жана-бедняка: В отрепьях, тощ - один костяк, - С утра до вечера сколачивая ящики, Эжен старался выкроить хоть немного свободного времени для сочинительства. В стихотворении "Биография" он писал позднее об этой страсти молодого подмастерья, которого друзья в шутку окрестили "По-по" (производное от По-тье): Стихи просились на язык, Однако до превращения в истинно народного поэта юному Потье еще предстояло пройти долгий и трудный путь. Заметной вехой на этом пути стала революция 1830 г., вторично свергнувшая власть Бурбонов. Представьте себе 14-летнего подростка, который в июльский день 1830 г. с лесов часовни на площади Лувра, затаив дыхание, наблюдает за схваткой восставших парижан со сторонниками Бурбонов. Гремят выстрелы, исход битвы не ясен, но смелый паренек громко вторит восставшим: "Да здравствует свобода!" Немудреное, но искреннее стихотворение под таким заголовком открывало тонюсенький поэтический сборничек, изданный Эженом Потье в 1831 г. 500 экземпляров книжечки были выпущены юным поэтом на собственные франки, заработанные нелегким трудом в мастерской отца, который, кстати сказать, весьма неодобрительно относился к тайному творчеству наследника. Первую свою книжицу Эжен рискнул отослать Пьеру-Жану Беранже. Его стихи юноша знал наизусть и, что греха таить, на первых порах усердно подражал кумиру многих тогдашних свободолюбцев. Что бы вы думали? Знаменитый поэт нашел время, чтобы ответить своему последователю ободряющим письмом, закончив его, однако, такой отрезвляющей фразой: "Пишите же стихи, но не забывайте, что самый скромный ремесленник полезнее для страны, чем все стихоплеты". Как бы то ни было, но великий народный поэт, начавший сочинять стихи в штормовые годы буржуазной революции конца XVIII столетия, когда лишь набирала силу гордая "Марсельеза", благословил, как Державин Пушкина, правда, более сдержанно, другого служителя муз - будущего автора "Интернационала". Между тем, не выдержав бесконечных и обидных попреков старшего Потье в "бесполезном сочинительстве", Эжен в конце концов навсегда расстается с отцовской мастерской, а вместе с ней и с ремеслом упаковщика. - После этого дедушке пришлось переменить немало профессий, - продолжала Эжени Эккер. - Был он и классным надзирателем в бедной школе на Монмартре, и мелким клерком в писчебумажном магазинчике... - А поэзия? - У нас в семье вспоминали, что дедушка подрядился писать короткие стихотворные водевили для небольшого театра, одного из тех, что теперь называют "Театр де пош" - "Карманные театры". Жил он тогда на Монмартре, в мансарде на улице Монсиньи. Это позволяло ему узнать "изнутри" жизнь местной богемы. Так продолжалось вплоть до того момента, когда дедушка стал разрисовщиком тканей. В дополнение к рассказу мадам Эккер следует отметить, что именно в это время складывалось и мировоззрение поэта - труды Бабефа и его последователей помогли Потье стать на путь сознательной борьбы за интересы трудового народа. Революцию 1848 г. Эжен Потье воспринял с энтузиазмом. Вот строки из его тогдашнего стихотворения "Пропаганда песнями": "Меняет кожу вся планета - Прочь, нищета и гнет! С патронной сумкой на рассвете Мы выступим в поход". Вскоре, однако, Потье разочаровался в этой революции: ведь ее плоды, как и раньше, достались буржуазии, которая продолжала нещадно эксплуатировать трудовой народ, подавлять силой оружия его стремление к свободе: "Война - и крови больше с каждым часом. Заткнули рот Идее - замолчи!" Это строки из печального стихотворения "Смерть земного шара". Оно заканчивается так:
Гигант, рыданьем душу надрывая, Написаны эти потрясающие строки в 1849 г., почти за сто лет до трагического рубежа, когда первые -американские - атомные бомбы испепелили жизни сотен тысяч людей. Силой своего таланта провидца интуитивно поэт предупреждал человечество о возможности в будущем смертельной угрозы всему земному шару, если не остановить "грязные руки палача": "Штыком не лечат человеческий род, в калеку превращая Прометея!" Но Потье недолго пребывал в унынии. После переворота, совершенного Луи-Наполеоном 2 декабря 1851 г., поэт с возросшей энергией продолжал борьбу за социальную справедливость. По его инициативе был создан, в частности, профессиональный союз рабочих - разрисовщиков тканей, который впоследствии вступил во французскую организацию Первого Интернационала. Свободолюбивые мотивы все сильнее звучали в творчестве Потье. Вместе со многими другими парижскими трудящимися он бесстрашно сражался в рядах Национальной гвардии против прусских войск, которые после победы под Седаном осадили осенью 1870 г. французскую столицу:
Узнав предательство, страна Именно предательство буржуазии, готовой капитулировать и сдать Париж немецким захватчикам, а также социальное угнетение и нищета вынудили патриотически настроенных рабочих поднять 18 марта 1871 г. восстание, которое Потье предсказывал такими словами: "Мы - вестники Коммуны алой, как солнца алого восход!" 16 апреля в результате дополнительных выборов Эжена Потье избирают членом Парижской коммуны от 2 округа столицы, иначе говоря, поэт входит в состав народного правительства. Пять дней спустя он становится членом комиссии общественных служб. В ее ведение входили почта, телеграф, транспорт. Обязанностью комиссии была организация нормальной деятельности всех учреждений связи как в Париже, так и в провинции, а также изучение вопроса о возможности "передачи железных дорог в руки коммун Франции, не ущемляя интересов компаний". Потье энергично берется за нелегкую работу в этой комиссии и одновременно становится одним из организаторов Федерации художников. Она была создана по инициативе члена Парижской коммуны, выдающегося живописца Постава Курбе, который принимал участие в революции 1848 г., а в 1870 г. демонстративно отказался от ордена Почетного легиона, пожалованного ему Наполеом III. По его предложению состоялось общее собрание примерно 400 живописцев, скульпторов, графиков, архитекторов, мастеров прикладного искусства. Доклад члена подготовительной комиссии Эжена Потье был положен в основу устава Федерации. В исполком этой организации вместе с Потье были избраны Гюстав Курбе, Оноре Домье, Жан Франсуа Милле, Камиль Коро, Эдуар Мане и многие другие. Правда, кое-кто из них по разным причинам не смог принять участие в деятельности Федерации. Однако уже сам факт избрания прославленных мастеров культуры в эту организацию свидетельствовал о том огромном значении, которое придавала Коммуна роли искусства в новом обществе. Задачи Федерации предельно четко сформулировал рабочий-скульптор Демэ: "Мы хотим сохранить духовные ценности прошлого для построения будущего". Разве столь ясно выраженная цель не служит еще одним доказательством того, что коммунары бережно относились к духовному наследию предшествующих поколений? Это подтверждалось повседневной практической деятельностью Коммуны. По ее поручению Федерация художников содействовала приведению основных музеев Парижа в порядок, помогала открывать для публики картинные галереи, предпринимала меры для охраны памятников искусства. Большое внимание уделяла Федерация и организации общественных праздников, продолжая в этом отношении традиции Великой французской революции конца XVIII в. И всю эту огромную сложную работу Федерация проводила в труднейших условиях вражеской блокады, под огнем версальцев, в те недолгие, буквально считанные дни, отпущенные Коммуне историей! Эжен Потье был верен идеалам Коммуны до конца. В трагические майские дни 1871 г., когда мэрия 2 округа, где поэт был делегатом Коммуны, попала в лапы версальцев, он отступил в 11 округ и сражался на баррикадах пле чом к плечу с Варленом, Делеклюзом, Лефрансэ, Вайяном и другими героями. Полиция полагала, что поэт-бунтарь, как и многие его друзья, был расстрелян. Однако Потье скрывался в одном из кварталов Монмартра. Здесь, в глубоком подполье, и родились вдохновенные строки "Интернационала". За участие в Коммуне Эжен Потье был заочно приговорен к смертной казни. Перебравшись из Парижа в Бельгию, он затем переехал в Лондон, а оттуда - в США. Последовали долгие годы эмиграции, беспросветная нужда, тяжкий труд, но, как и раньше, глашатай свободы продолжал борьбу за свои идеалы. В 1880 г. после объявления амнистии коммунарам, поэт возвращается на родину. На борту парохода он пишет исполненное светлой веры в будущее стихотворение "Золотой век":
О, расы, на планете всей Увы, очень скоро Эжену Потье пришлось разочароваться: вместо "поцелуя" любимый Человек, трудящийся Человек по-прежнему вынужден был испытывать бедность, лишения, жестокий гнет капитала. Признаюсь откровенно: читая еще лет десять назад некоторые стихотворения поэта, написанные в 80-е годы прошлого столетия, мне казалось, что они несколько устарели для современной, довольно благополучной Франции и совсем не подходят для нашей страны. Но вот на многострадальную Россию обрушились с 1992 г. "шоковые реформы", и те же самые стихи зазвучали для нас поразительно актуально, словно бы их написал не Эжен Потье, а российский поэт, и не в конце прошлого века, а в наши дни. Судите сами:
Тьма государственных людей, Это строки из стихотворения Потье "Все по-прежнему". Или другое его стихотворение - "21 января":
Ну чем не короли - миллиардеры? А это:
- Мой кодекс - каждый за себя! А что сказали бы бастующие шахтеры Кузбасса или других горняцких регионов нынешней России по поводу таких строк, сочиненных Потье в 1884 г.?
Друзья! Наш долг, и мы готовы Не кажется ли вам, господа "реформаторы", что, обещая повести Россию в "процветающее" будущее, вы, вместо этого, обманом и ограблением народа вернули ее аж в XIX столетие?! Итак, "вперед - в прошлое"? И как в этом свете выглядит "примирение", официально объявленное в связи с 80-летием Октябрьской революции? Но вернемся и мы из нынешней России во Францию конца XIX в., к последним годам Эжена Потье. Старый поэт беден, болен, но не падает духом и по-прежнему верен делу всей своей жизни. Он активно поддерживает Жюля Геда и Поля Лафарга, создававших в то время Французскую рабочую партию, приветствует борьбу трудящихся против засилья капитала. Живая память о Парижской коммуне не покидала поэта до конца его дней:
Росло, как солнце, вставшее вдали Эти строки были написаны Эженом Потье летом 1881 г. Несколько месяцев спустя в стихотворении "Молох-Ваал" он изображает обобщенный образ капиталиста: "Здесь финансист - мошна большая - Выкачивает чистоган. Род человеческий превращая в большие толпы каторжан", и призывает "сбросить" власть Молоха-Ваала. Стихотворение датировано 4 ноября 1887 г. Два дня спустя измученное сердце поэта остановилось. Навсегда. Хмурым осенним днем у дома № 2 на улице Шартр, где в скромной квартирке Эжен Потье провел свои последние годы, собрались тысячи парижан. В траурной процессии вместе с родными поэта шли Жюль Гед, Поль Лафарг, Эдуар Вайян, Луиза Мишель, Шарль Лонге и многие другие известные деятели рабочего дви жения. И в этот торжественно-скорбный момент произошел возмутительный инцидент: полицейские, обнажив сабли, попытались вырвать из рук одного рабочего красное знамя! Легко раненный в схватке, Эдуар Вайян гневно воскликнул, обращаясь к своим товарищам: - Вы их видели, этих версальцев, которые некогда расстреливали народ! Вспоминая об этом позорном эпизоде, невольно думаешь о том, что подобное же красное знамя пытались вырвать из рук нашего народа и фашистские захватчики в годы Великой Отечественной войны, и так называемые "демократы" - на закате XX столетия... Эжена Потье похоронили на кладбище Пер-Лашез, неподалеку от Стены коммунаров. В 1908 г. на его могиле на средства трудящихся и по проекту бывшего члена Коммуны Жоржа Арно был воздвигнут скромный памятник: на массивном постаменте - раскрытая мраморная книга. На одной странице высечено: "Эжен Потье. Член Коммуны. Париж. 1816-1871- 1887". На другой - названия некоторых его произведений: Инсургент. Жан-Бедняк. Паутина. Что говорит хлеб. Смерть земного шара. Интернационал. Менее года спустя после смерти Эжена Потье текст "Интернационала" был положен на музыку рабочим-композитором Пьером Дегейтером и впервые исполнен в городе Лилле. На заре нынешнего века слова "Интернационала" были переведены на русский язык Аркадием Коцем, который впервые услышал эту песню будучи учащимся Парижского горного института. Впоследствии в России было опубликовано не менее десяти различных вариантов перевода на русский язык текста "Интернационала". Причем строка, о которой мы упоминали в начале этого очерка, наиболее точно, на наш взгляд, передана Валентином Дмитриевым:
Изменит мир свои основы: Приведем еще один отрывочек из записанной на магнитофон беседы с внучкой Эжена Потье. - Во время первомайской демонстрации на Красной площади я с волнением слушала "Интернационал", - рассказывала мадам Эккер. - О, как был бы рад мой дед, думала я, если бы он мог присутствовать на этом празднике в Москве и слышать здесь "Интернационал"! - А в Ленинграде? Ведь вы, кажется, побывали и в этом городе во время вашей поездки в Советский Союз? - Да, там мне посчастливилось услышать "Интернационал" на крейсере "Аврора". Его спели для меня матросы, правда, на русском языке. Там же я познакомилась с бывшим матросом "Авроры", который служил на корабле в дни Октябрьской революции. Я обняла его и расцеловала, и он, очень растроганный, не смог сдержать слез... Разве не символически выглядит этот эпизод? Одна эпоха словно бы передавала свою эс тафету другой... История продолжается. И какими бы крутыми ни были зигзаги на ее пути, хочется верить, что рано или поздно сбудется мечта Эжена Потье, высказанная народным поэтом в стихотворении "Новая эра":
Так пусть же, свободны от всяческих пут, |
|
|