Распад СССР фактически сокрушил все сложившиеся основные структуры общества: государственное пространство, политическую систему безопасности, культуру, инфраструктуру. Сегодня они формируются заново, уже в рамках 15 самостоятельных государств. Столь радикальная трансформация общественных структур становится источником национальных конфликтов. Для России, как и для других новых государств, образовавшихся на геополитическом пространстве бывшего Союза, настоятельно необходима выработка национальной политики, которая способствовала бы снижению напряженности, урегулированию и предотвращению национальных конфликтов. Это предполагает анализ влияния структурных изменений на межнациональные отношения.

Беловежское соглашение, решившее судьбу СССР, резко обострило этнонациональные процессы, изменив условия жизни всех многочисленных наций, этнических групп, проживающих на территории бывшего Советского Союза. Такую связь развития этноконфликтов с распадом СССР подчеркнул, в частности, политолог Д. Сайме в газете "Ньюс Дэй": "Действительно, сверхдержавы под названием Советский Союз более не существует. Однако на смену "империи зла", где основой власти были сила и принуждение, пришли несколько зол: проявление межнациональной ненависти, столкновение амбиций различных политических элит. Миллионы людей внезапно лишились общности. В подобной обстановке процветают нетерпимость и экстремизм. Кровавые войны, сопровождающиеся многими тысячами жертв, бушуют в различных частях бывшего Советского Союза".

Для прогноза дальнейшего развития событий важно правильно ответить на вопрос о закономерности распада державы. Тем более, что мнения на этот счет разделились. Приведем образчики крайних позиций. Так, Серж Лейрак ("Юманите") считает: "Исчезновение Советского Союза в том виде, как он существовал, не может вызывать чувство ностальгии. И все же это не было предначертано судьбой. Можно сожалеть о том, что не проявились в достаточной мере силы, способные осуществить радикальное обновление, чтобы обеспечить установление гуманного и демократического социализма, что являлось конечной целью перестройки".

В свою очередь, Иржи Пеликан, директор Римского института Восток-Запад, утверждает: " Противоречие, заключающееся в том, что в западной части континента происходит объединение, в восточной - разъединение, является неизбежным и исторически предопределенным. В Восточной Европе идет процесс создания национальных государств. Этот процесс исторический, который на Западе имел место 200 лет назад. Создание новых национальных государств сопровождается определенными напряженностями и конфликтами, что вызывает сожаление, однако сам процесс не следует считать катастрофическим".

Положение осложняется и тем, что Беловежское соглашение противоречит мартовскому референдуму 1991 г., когда большинство населения СССР высказывалось за Союз. Уже сама форма принятия решения о распаде Союза порождает сомнения в соответствии Беловежского соглашения Конституции СССР. Кроме того, есть немало вопросов о его соответствии международным соглашениям. Все это вместе становится аргументами в борьбе политических сил, проецируется и на национальные отношения.

Вопрос о законности Беловежского соглашения влияет на национальные отношения двояко:

1. "Радикал-национализм". Как прецедент, соглашение стимулирует аналогичные процессы распада уже в новых государствах СНГ. Наиболее острую форму приняли национальные конфликты на этой почве в Молдове и Грузии. В открытой, но более цивилизованной форме национальные конфликты в виде сепаратизма проявляются в России (Татарстан, Башкортостан, Чечня и т.д.), на Украине (Закарпатье, Крым).

2. "Имперское мышление". Оно выражается в том, что население, прежде всего русскоязычное, не согласно терять те преимущества, которые давало проживание в единой великой державе.

Оба типа национальных конфликтов обостряются условностью границ в СССР, перекосами в национальной политике новых государств.

Реформы, которые проводились в СССР, с распадом единого пространства превращаются в реформы 15 отдельных государств, и парадигмы их проведения, так же как и темпы, в значительной мере различаются.

Общая направленность реформ: переход к рынку при более или менее полном отказе от социализма, т.е. процесс капитализации. Такая направленность предполагает, что формационные сдвиги в сторону капитализма прогрессивны. Однако ни мировая мысль, ни опыт развития еще не пришли к однозначному и окончательному ответу на этот вопрос. Так, например, Майкл Дэвидоу в ноябре 1992 г. писал, имея в виду СССР: В стране... были заложены основы социализма - более высокой общественной формации".

Уже цитировавшийся Серж Лейрак, которого нельзя заподозрить в любви к СССР, пишет: "...переживающий кризис западный капитализм, который пытаются навязать странам Восточной Европы, также не служит решением".

Например, существует опыт Китая, с его своеобразным и достаточно успешным симбиозом капиталистических элементов экономики и социалистической государственно-политической системы.

Обратимся к общественному мнению. Так, поданным 1992 г., полученным Парижским институтом общественного мнения, негативно относятся к капитализму в ФРГ - 40% респондентов, в Испании - 45%, во Франции - 52% ив СССР - 39%.

Такой сугубо теоретический вопрос применительно к практике "капитализации", составляющей ныне суть проводимых реформ, порождает и национальное несогласие по отношению к ним. А следовательно, составляет источник национальных конфликтов, которые по-разному проявляются в разных государствах.

Например, в Прибалтике коренное население, пережившее опыт капиталистических отношений, более склонно рассматривать переход к капитализму как панацею, нежели "выходцы из России", в которых там видят тормоз преобразований. В республиках Средней Азии противоположное явление: в "выходцах из России" видят источник тех преобразований, которые еще не вполне понятны коренному населению, но уже привели к ухудшению жизни. Но в обоих случаях слабая легитимность реформаторской базы порождает конфликты на национальной почве.

Кроме того, обострение национальных конфликтов внутри ряда новых государств стимулируется и развивающимися в рамках капитализации" процессами разгосударствления и приватизации в тех случаях, когда приоритет отдается "титульным нациям".

Если геополитическая трансформация СССР была совершена одномоментно, то экономические реформы, наоборот, растягиваются во времени.

Обратимся, к примеру, Восточной Германии. Хотя она может подключиться к уже готовой юридической и коммерческой системе, все-таки для достижения экономического паритета с Западной Германией ей понадобится, по оценкам экспертов, около 20 лет. И это при условии, что ежегодно интеграция 16 млн немцев из Восточной Германии требует 100 млрд. долларов.

Нобелевский лауреат экономист Василий Леонтьев недавно на лекции в Токио заявил: "России потребуется по крайней мере 70 лет, чтобы построить полноценную эффективно действующую рыночную экономику".

Революционные реформы сопровождаются обычно экономическими трудностями. Они требуют длительного времени и национального согласия. Невозможность увидеть непосредственные плоды - улучшение условий жизни должно как-то компенсироваться, иначе в обществе начинает проявляться эффект "обманутых надежд". Так, в декабрьском 1992 г. Докладе Европейской экономической комиссии "О положении СНГ и Восточной Европы" прямо указывается на это, как на причину национальных конфликтов: "Обманутые надежды стали питательной средой для возрождения старых обид. Во многих странах - агрессивный национализм, вспыхнули этнические конфликты, вылившиеся в ряде случаев в открытую гражданскую войну".

И если быстро не наладить экономику (что вряд ли возможно), то необходимо предложить России какие-то привлекательные идеи общероссийского характера. В противном случае национальные и этнонациональные конфликты будут длиться десятилетиями".

Распалось единое государственное пространство, в результате чего вместо единого могучего государства образовалось 15, по сути, протагосударств. Первый год независимости для всех них ознаменовался самоутверждением, поиском "места под солнцем". Как в прежних рамках (появилось понятие ближнее зарубежье), так и на мировой арене. Особенность этого самоутверждения в том, что 14 новых государств рассматривали свою суверенность прежде всего как независимость от Союза, но в связи с тем, что Россия объявила себя правопреемницей Союза, идея трансформировалась в независимость от России.

В результате сохранилась асимметричность отношений России с другими государствами. Следствие этого - обострение "вертикальных" конфликтов. Наиболее ярко они проявились в отношениях с Украиной и Прибалтикой. Проблема "новой русской диаспоры" стала одним из первоочередных вопросов национально-государственной политики России.

o Еще одной специфической чертой является то, что, кроме России, все остальные 14 республик в основу своей государственной идеологии фактически положили национализм. Именно национализм становится определяющим фактором формирования государственной власти. Характерна позиция Черняка, члена Думы Украины: Мы не можем подняться над националистическими настроениями... поскольку у нас никогда не было своего государства".

Попробуем систематизировать посылки, исходя из которых руководители практически всех государств (естественно, с поправкой на национальные особенности) строят свою государственность:

1) титульная нация последние 70 (50 и т.д.) лет была бесправной;

2) титульная нация жестоко эксплуатировалась;

3) природные ресурсы разграблялись;

4) все национальное (язык, культура, религия, наука, образование) угнеталось;

5) происходило однобокое развитие экономики;

6) геноцид титульной нации;

7) истощение, отравление почвы, деградация окружающей среды;

8) масштабные национальные экологические катастрофы (Чернобыль, Арал и т.д.).

Этот механизм, запущенный на всю катушку, начиная с уличных митингов, продолжаясь на трибунах парламентов и съездов депутатов республик, заполняя средства массовой информации, произвел метаморфозу: "апофеоз дружбы народов" превратился в "разгул кровавого противостояния" на территории бывшего СССР. Конечно, проявления национальных конфликтов в разных государствах в зависимости от культурных особенностей не везде принимают форму кровавых столкновений.

В целом же гипертрофированная идея "национально-освободительного движения" чаще всего приводит к обострению национальных конфликтов вертикального типа: "центр - периферия".

Экономические проблемы прямо или косвенно присутствуют в любом национальном конфликте. В июньском 1992 г. Докладе ООН об экономическом положении в мире отмечалось, что пути экономических преобразований в СНГ остаются неясными в связи с тем, что экономика Советского Союза была и еще во многом остается "сложным конгломератом взаимозависимых частей, которые требуют хотя бы мизерной координации и сотрудничества". Возникшие в связи с этим задачи не имеют прецедентов в истории, о чем тоже сказано в Докладе: "...не существует каких-либо рецептов выделения жизнеспособных экономик из существующей структуры при одновременном переводе их на рыночные механизмы".

Проблема состоит в том, что экономика СССР была единым организмом, а не суммой пятнадцати локальных экономик. Расчленить сложившуюся систему на пятнадцать отдельных жизнеспособных экономик за короткий промежуток времени невозможно.

Следует учитывать и неравную интегрированность экономик республик в экономику бывшего СССР. Мерой такой интегрированности могут служить, в частности, межреспубликанские сделки. Так, их объем составлял около 17% национального дохода России и 50-60% национального дохода Беларуси, Молдовы, Прибалтики. Кроме того, Россия всегда была своеобразным донором. В пересчете на мировые цены сальдо вывоза из России превышало сальдо ввоза в нее на 32,11 млрд. инв. руб. (из бывших союзных республик только у Белоруссии также было положительное сальдо).

Руководство новых государств, прежде всего стран Балтии и Украины, поставило, по существу, парадоксальную задачу: добиться суверенитета и независимости прежде всего от России, укрепив на основе антирусских настроений и законов власть и государственность, но при этом сделать так, чтобы Россия, как и прежде, на невыгодных для нее условиях поставляла энергоносители (вполне конкурентоспособные на мировом рынке), а также энерго-, материале- и трудоемкие комплектующие для финишных производств. До сих пор в остатках по расчетам России с другими республиками российское сальдо остается положительным.

Экономическая зависимость, разумеется, отравляет эйфорию независимости. Так, Даниэль Виньсроп ("Трибыон") пишет: "...успех разработанных в Вильнюсе реформ будет зависеть от событий в Москве. Это парадокс литовской независимости, и партия сторонников независимости, которая этого не учла, лишилась власти именно поэтому".

Как же удержать власть в условиях ухудшающегося экономического положения? Рецепт давно выработан историей: это поиск врага, разжигание межнациональных страстей, причем, проще всего, антирусских настроений. В этой связи показательно высказывание Э. Шеварднадзе в интервью корреспонденту ФрансПресс: "Нужно прежде всего урегулировать абхазский конфликт, а "затем перестраивать национальную экономику".

Негативно на межнациональных и теперь уже межгосударственных отношениях отражается и экономический упадок самой России. Она становится просто неспособной не только выполнять прежнюю роль донора, но даже и на паритетных началах обеспечивать необходимыми ресурсами новые государства. Так, в 1992 г. снизились поставки нефти и газа из России в республики СНГ в среднем на 50%, в том числе в Беларусь - на 62%, в Казахстан - на 30%, на Украину - на 63%. Это бумерангом бьет по России, ей снижают, в частности, поставки продовольствия. Не исключено, что между новыми государствами разгорится настоящая экономическая война, если не предпринять мер по ее предотвращению.

Оборона СССР и обеспечение его безопасности строились, исходя из конкретных государственных границ. После распада Союза перед Россией в этом плане возникли серьезнейшие проблемы.

Прежде всего - проблема границ. У России ни с одним из новых государств нет государственных границ с налаженными пограничной и таможенной службами. Это угрожает не только экономической безопасности России, что наглядно проявляется уже сегодня, например, на прибалтийских границах, но и государственной, и военно-стратегической безопасности. Так, у Молдовы открыты границы с Румынией. Отсутствие границ между Россией и Молдовой автоматически открывает границы с Румынией. Аналогичная ситуация в принципе может сложиться и с другими бывшими республиками СССР.

На территории бывшего Союза ныне отсутствует единое законодательное пространство. Зато сформировалось единство мафиозно-преступных элементов. Отсутствие границ способствует росту ненаказуемой преступности. Так что создание полноценных границ - задача актуальная, диктуемая необходимостью.

Вместе с тем, если придать административным границам статус государственных, это может резко обострить территориальные споры и претензии, которые уже имеют место сегодня. Скажется это и на настроении людей, которые привыкли свободно перемещаться в любом направлении. И здесь возможны новые поводы для национальных конфликтов.

В условиях распада Союза армия попала в очень сложную и взрывоопасную ситуацию. Бывшая армия Советского Союза располагалась на территории всех союзных республик. Когда Россия стала правопреемницей СССР войска оказались де-факто на территории суверенных государств, что дает основание для бурных протестов. Так, например, недавно министр иностранных дел Молдовы Николай Цыу заявил: "Молдова - самостоятельное суверенное государство. На ее территории без всяких на то оснований находятся иностранные вооруженные силы". Аналогичны претензии прибалтийских государств.

Однако Россия не в состоянии сейчас вывести все войска из новых государств. В результате часть местного населения начинает относиться к ним как к "оккупационным" войскам, это стимулирует конфликты с военнослужащими и вообще с русскоязычным населением. Ситуацию обостряют и споры за раздел боевой техники и имущества Вооруженных Сил СССР при образовании национальных армий. Это наглядно проявилось в российско-украинских противоречиях в связи с Черноморским флотом.

Еще один фактор - привлечение армии к разрешению национальных конфликтов. Это не всегда дает эффект, но часто усиливает напряженность. Так, жители Приднестровья выступают против вывода 14-й армии, а жители Молдовы настаивают на нем. Аналогичная картина в Грузии и других регионах. Неопределенность статуса российских войск на территориях государств ближнего зарубежья, осложненность управления ими могут привести к бесконтрольности вооруженных формирований.

Распад СССР произошел на фоне усиления тяги к самоопределению наций, в первую очередь тех, права которых были ущемлены историей. Советская национальная политика не всегда способствовала развитию культуры, языка, традиций. Нарушалась территориальная и национальная целостность народов. Во имя общего порой ущемлялось частное. Негативную роль сыграло и преждевременное провозглашение новой исторической общности - "советского народа".

Имеют свои исторические причины нынешние национальные конфликты на Кавказе, где, с одной стороны, были созданы искусственные бинациональные образования, такие, как Чечено-Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, а с другой - единые народы были разделены по автономиям разных союзных республик. Так, осетины оказались и в России, и в Грузии, карабахские армяне - в Азербайджане. При распаде единого геополитического и экономического пространства резко обострились все накопившиеся ранее противоречия.

На Кавказе, а также в Средней Азии отчетливо проявляются конфликты горизонтального типа, которые носят кровавый характер. Достаточно вспомнить "ферганскую трагедию" - погром турок-месхетинцев в Узбекистане, не менее драматические события в киргизском городе Оше, где жертвой стали узбеки или вооруженные осетино-ингушские столкновения в Назрани. Конфликт в Нагорном Карабахе перерос в настоящую войну между Азербайджаном и Арменией, как и вооруженный конфликт между Абхазией и Грузией.

Решая сегодня вопросы государственности и национальной политики в 15 новых государствах, нельзя не учитывать исторический фактор. "Мины", заложенные в национальные отношения десятилетия назад, неизбежно "взрываются" в будущем. В многочисленных конфликтных ситуациях на Кавказе, в Крыму, в Поволжье слышится эхо сталинских депортаций. Тем, кто разрабатывает законы о гражданстве, столь дискриминационные по отношению к нетитульным нациям, как, например, принятые в Эстонии или предложенные в Латвии, надо отчетливо понимать: рано или поздно это откликнется вспышкой новых национальных конфликтов.

Свои исторические корни и у конфликтов, происходящих на религиозной почве. Особенно опасно обострение противоречий между мусульманами и христианами. Неосторожная политика в этом отношении в России и ближнем зарубежье, а также вмешательство третьих сил могут привести к трагическим последствиям, причем не только для России, но и для всего мирного сообщества.

Вспомним слова бывшего министра обороны Азербайджана Лейлы Юносовой: "После распада Советского Союза у Запада появился новый образ врага - исламский фундаментализм. Он используется для того, чтобы изображать эти события (конфликт в Нагорном Карабахе) как войну между бедными христианами и варварами-мусульманами". Конечно, можно оспаривать справедливость такого утверждения. Однако в регионе тюрко-исламского влияния налицо активизация исламского фундаментализма, в частности в Таджикистане.

"Исламский фактор" может осложнить отношения России с рядом государств. Он несомненно будет оказывать влияние на ее внешнюю политику, в особенности по отношению к мусульманским странам ближнего зарубежья. При формировании российской национальной политики необходимо учитывать и фактор существования "исламских регионов" внутри Российской Федерации.

* * *

В заключение еще раз отметим, что Россия не использует в качестве государственной идеологии русский национализм. Хотя некоторые политические силы и склонны к этому. Было бы столь же трагической ошибкой основывать государственную идею и на основе русофобии. Русские должны чувствовать себя в России в моральном плане достойно и комфортно наравне с другими народами ее населяющими. Идентификация в общественном сознании понятий патриотизма с "красно-коричневыми", педалирование идеи "русского фашизма" - а такие тенденции проявляются в некоторых средствах массовой информации, - могут породить новые массовые и очень острые конфликты.

Проблему территориальной целостности самой России невозможно решить, если будет не найдена государственная идея, способная объединить все население. Обязательный компонент такой идеи - российский патриотизм.

Необходимо национальное согласие в вопросе о целях и средствах реформ. Его необходимо достичь даже ценой отказа от первоначальных замыслов. Сегодня, когда на передний план выдвигается проблема выживания всех россиян, рынок и демократия не могут быть самоцелью, они - лишь средство.

Определяя характер новых взаимоотношений России с другими странами СНГ, Балтией и Грузией, прежде всего, требуется осознать свои собственные интересы. Причем не только интересы сегодняшнего дня, но и перспективные. При этом отстаивание их должно носить настойчивый, но и чрезвычайно деликатный, взвешенный характер. В любом случае предпочтительно исходить из таких общеизвестных, но важных принципов, как:

• поиск общих интересов, а не подчеркивание противоречий;
• толерантность и эмпатия ("уважай себя и свои интересы, уважая и признавая интересы других");
• уважение и признание интересов и устремлении народов, а не политиков ("политики приходят и уходят, народы остаются");
• историческая ответственность за мир на одной шестой части суши.