К 50-летию Великой Победы

В конце пятидесятых годов, будучи в "хрущевской опале", маршал Г.К. Жуков был обвинен в нерешительности и затягивании Берлинской операции. Главным обвинителем выступил маршал В.И. Чуйков, который считал, что на Берлин надо было идти сразу же после захвата плацдармов на р. Одер в первых числах февраля 1945 г., ведь до "логова зверя" оставалось всего семьдесят километров¹.

Несостоятельность этого утверждения в свое время была досконально раскрыта: нельзя было идти на Берлин в то время, так как это была бы авантюра. Войска 1-го Белорусского фронта, наступавшие на берлинском направлении, были измотаны в только что завершившейся Висло-Одерской наступательной операции - самой глубокой и маневренной за все годы войны, а противник, подтянув резервы, готовился к упорной обороне, возведя несколько оборонительных рубежей, которые надо было прорывать. Кроме того, для удара по Берлину надо было построить 20-25 мостов длиной по километру через р. Одер, подтянуть тылы и авиацию, разгромить крупную группировку противника, нависавшую над правым крылом фронта с севера, и сделать многое другое: пополнить войска людьми и техникой, подвезти горючее и боеприпасы. Поэтому все и пошло так, как оно было: были расширены и углублены захваченные плацдармы, войска приступили к строительству мостов и выполнению многих других задач, которых требовала подготовка такой сложной операции. Хочу рассказать читателям лишь о нескольких эпизодах, в которых я принимал непосредственное участие, - постройке одного из мостов через р. Одер и разгроме Померанской группировки противника. Несколько слов о штурме Берлина.

14 февраля 1945 г. 17-я мотоинженерная бригада 1-й гвардейской танковой армии, начальником штаба которой я был в то время, сосредоточилась в районе Ной-мюль. Она должна была, используя Кинитский плацдарм через р. Одер, захваченный войсками 5-й Ударной армии (ширина плацдарма в то время до 15 км, глубина всего 1,5-2 км), построить мост через р. Одер у деревни Калонциг. Начальником строительства был назначен начальник инженерных войск армии гвардии полковник Ф.П. Харчевин, его заместителем на месте работ - командир бригады полковник С.Н. Борисов, но он с нами на реку не прибыл, так как накануне был отозван во фронт.

Длина моста с береговыми эстакадами составляла 750 м, глубина реки 7-8 метров. Это были параметры, в несколько раз превышавшие то, с чем мы имели дело в ходе предыдущей Висло-Одерской операции. Мы наводили и строили мосты длиной 80-100 м, при глубине воды 2,5-3 метра. Войсковые саперы, какими мы были, не были предназначены для строительства мостов, подобных одерскому, но строить пришлось...

Саперные батальоны майора Я. С. Яковлева и подполковника С.А.Темкина начали работу с двух берегов, а понтонный батальон капитана М.П. Путимцева вел работы с середины реки к берегам.

В ночь на 15 февраля в бригаду прибыл начинж армии Харчевин. Я доложил ему о планах строительства и начале работ: цифры были огромные. Харчевин призадумался, сам стал подсчитывать и проверять наши расчеты, благо инженер он был опытный. Расчеты были реальны. "Да, на вас легла тяжелая задача,- сказал он, обращаясь к присутствующим командирам. - Я доложу командарму, генералу Катукову, и буду просить о помощи вам. - И добавил: Полковник Борисов в бригаду не вернется. Исполнять обязанности комбрига поручается вам, товарищ Макаревский". Пожелав успеха, он уехал. Работы продолжились. Через несколько дней в наше распоряжение прибыло обещанное усиление: еще два саперных батальона (корпусные) и 1-й понтонный полк фронта, приданный армии. Всего на стройке оказалось семь батальонов, около 2,5 тыс. чел. Работа закипела, но...

Не вдаваясь в подробности, скажу, что мы столкнулись с невиданными прежде трудностями. Это были прежде всего трудности технические: большая длина моста и глубина реки заставили нас предпринять дополнительные меры по повышению устойчивости моста и надежной грузоподъемности. Кроме того, река сначала была по дернута льдом, но после паводка (на третий день работ немцы открыли шлюзы в Кю стрине) вода поднялась, взломала лед, смыла с берегов заготовленные детали моста. И уже совсем плохо стало в ночь с 22 на 23 февраля, когда пошел сильный дождь с ветром и стал гнать льдины на уже построенные участки моста. Вскоре у свай появилось ледяное поле шириной до 150 м и глубиной до 100 мм. Оно уперлось в сваи моста, грозя срезать их и завалить весь построенный уже участок моста. Саперы и понтонеры, с зарядами взрывчатки на длинных шестах, подстрахованные веревками, прыгая с льдины на льдину, подрывали их и пропускали лед между свай. Спасли мост, особо отличились саперы Антоненков, Перзяев, Джиджиашвили, Сычев и другие. Всю ночь длилась эта операция.

Не давал нам покоя и противник. Уже на второй-третий день повел систематический прицельный обстрел моста, ежедневно по 120-130 снарядов. Всего до 28 февраля - последнего дня наших работ - было выпущено 1700 снарядов и мин, плюс бомбежка и обстрел людей с воздуха. А податься людям некуда. На роту оставалось по одному катеру, но катерист Александр Сосов делал все что мог, проявляя отвагу и мастерство при оказании помощи людям. 23 февраля выдался особо тяжелый день для нас. Мы еще не опомнились от бурной ночи, как начался очень сильный обстрел. Эвакуацией расчетов руководил командир роты старший лейтенант А.К. Коваленко, человек исключительной отваги: был награжден двумя орденами "Красное знамя" и другими наградами. Он был всегда впереди, с солдатами, на самых ответственных участках. И здесь, на Оде ре, выполняя боевое задание и оказывая помощь, спасал от смерти понтонеров до тех пор, пока сам не погиб...

Много подлинных героев было во время выполнения этой незаурядной задачи. Это был героический труд в течение двух недель. Что нас выручало? Это хорошая подготовка личного состава бригады. Понтонеры-дальневосточники прошли боевой путь от Сталинграда, были мастерами своего дела. Не уступали им и саперы. Был сильный сержантский состав, об офицерах и не говорю: мастера своего дела, профессионалы. Да и условия ведения работ - все на виду. Если и были "сачки", как стали говорить впоследствии, то и им увильнуть от работ было просто-таки невозможно. Командиры взводов, рот, батальонов сознавали свою ответственность. Понимали свою роль и мы с начальником политотдела бригады подполковником Н.А. Ивановым, зная, что от нашего личного примера зависит многое.

Невзирая на все трудности, к 28 февраля работы в основном были завершены, мост построен, оставались детали (не завершили укладку колесоотбоев и перил), но мы уже получили другую задачу. О ней мы догадывались заранее, так как числа с 24-25 "нажим руководства" на нас стал ослабевать, реже появлялся Хар чевин, забрали приданные нам корпусные саперные батальоны, а затем и один из наших батальонов. Мы поняли, что где-то готовится новая операция, но где именно и что - не знали.

Саперам и понтонерам бригады не пришлось отдыхать после изнурительной боевой работы по строительству моста. Завершение работ мы передали понтонному полку, а сами - на марш, к месту выполнения новой боевой задачи. Наша 1-я гвардейская танковая армия включалась в состав сил и средств, привлеченных для развития Восточно-Померанской операции, которая началась 10 февраля, но шла туго.

Первого марта армия перешла в наступление из района Арнсвальде в направлении на Кольберг, к Балтийскому побережью и далее на восток. Вместо наступления на запад, на Берлин, мы пошли на восток, к Гдыне. Итак, на восток, это было впервые с нашей армией за весь период ее боевых действий начиная с 1943 г., с битвы на Курской дуге...

Наступление началось удачно, танкисты в сложных условиях местности прорвали оборону противника, но последовавшая оттепель и дожди превратили проселочные дороги в сплошное месиво. Танки сломали сопротивление противника и устремились вперед, но все, что было на колесах, застряло в грязи. Здесь, можно сказать в центре Европы... вспомнилась осень 1942 г. под Москвой, в районе Погорелое Городище, где войска Западного фронта так же увязли в грязи и успешно начатая операция захлебнулась. И здесь создалось опасное положение отрыва танков от пехоты, артиллерии, средств ПВО, тылов, а значит, боеприпасов и горючего.

Уже к полудню 4 марта 44-я гвардейская танковая бригада гвардии полковника И.И. Гусаковского, с которой действовал отправленный ранее наш 14-й гвардейский мотоинженерный батальон, достигла Кольберга, пройдя с боями за трое суток 130 км. В то же время колесные машины растянулись в огромную, многокилометровую кишку на единственной дороге в полосе наступления 11-го гвардейского танкового корпуса - дороге, ставшей непроезжей. Машины стояли впритык друг к другу, в несколько рядов, на десятки километров.

Нашей бригаде была поставлена задача первостепенной важности - пропустить части и соединения армии на особо опасном и тяжелом участке дороги: Реетц, Клайн Зильбер, Гросс Зильбер, Темник, Неренберг. Бригада и другие части в течение трех суток выполняли эту задачу: ликвидировали пробки, делали объезды, выстилки и многое другое, чтобы растащить бесконечную колонну - заманчивую цель для вражеской авиации. Сопровождая войска, восстанавливая дорогу, бригада шла вперед. Мы были целиком приданы танковому корпусу гвардии полковника А.Х. Бабаджаняна, а части бригады - танковым бригадам корпуса.

Сложная обстановка сложилась 5-8 марта в районе Лабес-Шефельбайн, где скопилось несколько дивизий противника, стремившихся уйти на запад, 8-й гвардейский мехкорпус армии перешел к обороне. Я получил задачу от командарма собрать воедино 13-й гвардейский мотоинженерный батальон и другие подразделения бригады и прикрыть штаб корпуса саперами. Вместе с комбатом гвардии подполковником С.А.Темкиным собрали батальон довольно быстро, чему помогла хорошо организованная сдублированная связь по линии танкистов и нашей бригады, и начали минирование. Но вскоре необходимость в этом отпала: противник стал бросать технику и отходить мелкими группами. Саперы рассыпались в цепь, обороняя штаб корпуса, при этом уничтожили свыше 30 вражеских солдат и 300 пленили.

В ходе наступления нам пришлось преодолеть реки - Перзанте в районе Кольберга и Бельгарда; Леба в районе Цеценов; Стремминг и Путциг. Реки небольшие, понтонный мост не наведешь, да и понтонов оставалось мало. Мы захватывали мосты, а где не получалось - строили их из подручных средств. Однажды срезали находившиеся поблизости телеграфные столбы и сделали мост, вдруг - гонец из штаба корпуса. Оказалось, что по этим столбам уже была натянута наша связь. Получили нахлобучку и стали осторожнее, но по-прежнему в ход шло все, что было под рукой. Появился даже мост, который окрестили "мостом на перинах". Действительно, в ход шли и дворовые постройки, и кое-что из мебели, и даже перины... Саперы прикрывали танки от фаустников, действуя по типу штурмовых групп.

Наш командарм М.Е. Катуков, уже будучи маршалом бронетанковых войск, писал, что "... в танковой армии саперы как бы срослись с танкистами и всегда действовали умело и согласованно".

Сложными были бои за Путциг. Немцы создали здесь сильную оборону, кроме того, перед нами снова был мост. Я поставил задачу захватить его, но это не удалось:

немцы его подорвали. Но мы нашли мелкий брод и к утру сделали переход для танков. Боевых эпизодов было много, обо всем не расскажешь.

Утром 12 марта танкисты Бабаджаняна овладели Путцигом, достигли Данцигской бухты. Дальше начались бои за Гдыню и продолжались до 26 марта. Действия войск армии, в том числе и нашей бригады, были высоко оценены Верховным Главнокомандующим в его приказе № 288 от 4 марта 1945 г., где упомянута и моя фамилия. Горжусь благодарностью И.В. Сталина. Я продолжал выполнять обязанности командира бригады, именно поэтому и попал в памятный для меня приказ, а бригада была награждена орденом Кутузова II степени. Мы недолго пробыли на балтийских берегах. Новый приказ и стремительный марш бригады на 400 км в район Линдсберга, вблизи от Кюстринского плацдарма, для подготовки к последней завершающей Берлинской операции. На подготовку ушло еще две недели, и лишь 16 апреля мы пошли на штурм Берлина...

Два слова о Берлинской операции и нашем участии в ней. Операцию можно подразделить на три этапа: первый-с 16 по 19 апреля, его главным содержанием был прорыв обороны на Зееловских высотах. С этой задачей войска 8-й гвардейской армии и нашей 1-й гвардейской танковой справились к 19 апреля. Сколь тяжелыми были бои по прорыву этой обороны немцев - сказано много. Достаточно напомнить, что на Зееловских высотах пало около 30 тыс. наших воинов. Захватив Мюнхеберг, важный узел обороны немцев, войска продвинулись в оперативную глубину обороны немцев и пошли быстрее, но здесь было много заграждений противника. Лишь один наш батальон - 14-й за восемь дней боев на участке от Вербиг до Лих тенберге (восточное предместье Берлина), протяженностью около 60 км, - подорвал 23 баррикады на дорогах и улицах, разминировал 7 минных полей и 4 моста, снял 668 мин и 575 кг взрывчатки. Через каждые 2 км было солидное заграждение или препятствие.

Пришлось форсировать, и не раз, реки Шпрее, Даме, Тельтов-канал. Шпрееу Кепеник имела ширину около 150 м, мост мы не могли навести, собрали паромы и в трех местах стали переправлять танки. На одну из переправ 23 апреля прибыл наш командарм М.Е. Катуков с группой генералов. Переправа шла вовсю. Командарм присел на пень и долго наблюдал за ее ходом. Затем сказал нам: "Здорово работают ваши понтонеры, переправляют танки, как блины пекут"... Понравились эти слова понтонерам - высокая похвала их труду. За сутки мы переправили главные силы 8-го гвардейского мехкорпуса генерала Дремова. А 24 апреля мы уже на Тельтов-канале. И там переправа. Под огнем противника навели в районе Бриц 60-тонный наплавной мост, по которому прошли около 200 танков, 1000 тягачей и машин с орудиями, около 2000 чел. личного состава. Это была последняя задача понтонеров. Войска начали штурм Берлина. Наша армия напрямую шла к центру Берлина. Небывалый в истории военного искусства случай, когда целая танковая армия штурмовала город. Но штурм длился всего около 10 дней, несмотря на сильные заграждения, препятствия, фаустников и другие средства. Мы упорно шли вперед, и потери были не очень велики, потому что было хорошо организовано взаимодействие всех родов войск. Танки были не одни, а в составе штурмовых групп и отрядов: пехота, автоматчики, саперы, химики, истребители танков поддерживали и обеспечивали их продвижение. Каждый знал свое дело и в этом взаимодействии был заложен успех дела. Однако в Берлинской операции средний темп наступления армии составил 5-б км в сутки, против 33 км в Висло-Одерской.

2 мая я был уже в центре Берлина, у Рейхстага. Бои закончились. 10 дней шли бои за Берлин. Неудержимо двигалась к центру города лавина наших танков, войска были распределены по улицам, веером шедшим к центру: одна-две магистральные улицы на бригаду, четкое взаимодействие, организация боя и управление - вот что обеспечило успех. Немцы сопротивлялись до конца, но они уже были окружены: было и внешнее кольцо, и внутреннее. Податься им было некуда. По мере продвижения наших войск все больше рос поток пленных, город покрывался белыми полотнищами, свисавшими из всех окон, балконов, со столбов. Но 2 мая к полудню все было кончено. Организованно сложено оружие и - конец штурму, конец войне. Завершилась война, длившаяся 1418 дней, столько же она длилась и для меня...

Страшную картину представлял центр Берлина: улица и в то же время поле боя; развалины и в то же время - оборонительные сооружения, масса разбитой техники, трупов солдат, толпы пленных. Вид у них жалкий, измотанный: грязные, оборванные. Да и наши бойцы тоже были в не лучшем виде. Главное желание - отмыться, отоспаться. Я не говорю о наших жертвах, о наших героях, а Героев Советского Союза у нас было пятеро: майор И.П. Петухов - командир понтонного батальона, капитан Х.А. Русских - командир понтонной роты, капитан М.А. Высогорец - командир саперной роты и два сапера А.М. Чупин и С.П. Горбунов... Но героев, подлинных героев, было куда больше. Разве не достоин был этого звания капитан Коваленко, которого я упоминал, или катерист Сосов, - он был награжден двумя орденами "Слава", и многие другие.

Да, славные, трудные были дни, но они вошли в историю.

Возвращаюсь к тому, с чего начал. Полагаю, что после сказанного мною становится ясно, что наступление на Берлин во второй половине февраля было не реальным. Вовремя остановились и стали решать те задачи, без которых нельзя было рассчитывать на успех и быструю победу в Берлинской операции. Уже такой показатель, как темпы операции, говорят сами за себя: в Висло-Одерской наша армия прошла около 600 км с боями со средним темпом 33 км в сутки (за 18 суток). В Берлинской операции наш путь составил около 80 км и был пройден за 16 суток, со средним темпом 5-6 км в сутки. Таким было сопротивление гитлеровцев. При подготовке и в ходе Берлинской операции надо было сосредоточить огромную массу войск на плацдармах через р. Одер (мы шли с Кюстринского плацдарма), прорвать оборону противника на 3-4 оборонительных рубежах, форсировать реки Шпрее, Даме, Тельтов-канал и другие. Прорвать берлинский оборонительный обвод и, наконец, штурмом взять город, превращенный в крепость. И все это было сделано при значительном превосходстве наших сил: поличному составу 2,5:1, по танкам и огневым средствам 4:1, по авиации 2,3:1.
Бои непосредственно за Берлин начались 22 апреля, достигнув кульминации к 25 апреля, когда гарнизон города на сравнительно небольшой площади в 325 кв. км достигал 300 тыс. чел., 3000 орудий и минометов и 250 окопанных танков и САУ. Улицы были перегорожены баррикадами, высотой в 2,5-3 метра, через каждые 600-800 метров, в которых наши саперы делали проходы. Особо упорно гитлеровцы сопротивлялись до 25 апреля, пока Гитлер и его окружение ждали помощь с Запада. Но в этот день соединились на Эльбе советские и американские войска, и надежды Гитлера лопнули. Не удалось превратить Берлин для русских в то, чем была Москва для гитлеровцев в 1941 году... Полной и окончательной была победа в войне.

__________