В подобной многоликости есть не только пугающее, но и радующее. Мы все-таки ушли от серости и одноцветия, от принципа: "кто не с нами, тот против нас". Хочется верить, что этот уход окончателен. Возврат к единому ранжиру был бы не только аморальным, но и социально неэффективным. И когда нам говорят, что в пределах "стрижки под одну гребенку" были достигнуты колоссальные политические и социальные результаты, была построена великая страна СССР, был достигнут высокий уровень культуры и науки, был создан непробиваемый оборонный щит, - то в этом лишь часть правды о нашем прошлом.

Мы никогда не забудем того великого, что сотворено руками наших отцов и дедов. Мы не отдадим этого на поруганье тем, кто хотел бы, чтобы почти 80 лет нашей жизни превратились в черную дыру, оказались вырваны из истории. Мы гордимся и будем гордиться своим великим прошлым.

Но гордясь им и веря в историческое предназначение России (я говорю - России, ибо СССР - есть одна из исторических форм существования нашего Большого Отечества), мы можем и имеем право реально оценивать свое прошлое. "Стрижка под одну гребенку" привела к тому, что могучая держава, страна Жукова и Королева, Шолохова и Шостаковича, проиграла две технологические революции - новую технологическую и информационную. Этот проигрыш, четко обозначившийся к началу 80-х годов, стал прологом к разрушению союзного государства, к потере мирового престижа. Новая информационная реальность не позволяла и дальше воспроизводить мировоззренческое одноцветие. Внутри видимости единства взглядов и убеждений уже назревала иная по своей сути духовная ситуация.

В правящих верхах того периода пышным цветом расцвел цинизм, перерожденчество, двуязычие. На одном языке верхушка говорила с народом, с "серой массой", которой полагалось все принимать на веру и клясться в верности завету, на другом языке эта же верхушка общалась в своем кругу. Там, в этом кругу, царил дух приверженности совсем другим ценностям - тем ценностям, которые прилюдно назывались "тлетворным влиянием Запада". При этом речь действительно шла о тлетворности, об извращенном понимании тех правовых и культурных идеалов, которые составляют действительную основу великой европейской культуры. Такова была ситуация наверху. Она объективно порождала криминализацию общества.

Но не менее сложной была она и в основной массе населения. Здесь тоже зрело недовольство, сознание того, что говорящие от имени рабочего класса верхи по сути узурпировали функции чуть ли не феодальных владык своего народа. И все же решающей, как мне представляется, оказалась ситуация не на вершине и не в основании социальной пирамиды. Определяющее воздействие оказал средний слой, те миллионы и даже десятки миллионов ИТР и высококвалифицированных рабочих, без активного задействования которых страна просто не могла отвечать на цивилизационные вызовы, развиваться, брать барьеры все новых технологических революций. Вот что накопила в себе "стрижка под гребенку", вот что в конечном счете взорвало общество и страну.

Этот взрыв оказался трагическим. В его энергии сгорело много ценного. Наряду с отжившим оказались обрушены многие фундаментальные опоры, на которых держалось наше общество. В первую очередь это касается опор реальной духовности. Но мы должны вместе с тем видеть и то поле открытых возможностей, которые дала стране новая эпоха ее исторического бытия. Россия жила и будет жить нравственной идеей справедливости. Это хорошо должны понимать те, кто осознает подлинные интересы страны и подлинный масштаб существующих проблем.

Не принимая хвалу процветанию меньшинства, я не могу так же относиться к богатству книжных прилавков, где рядом с ширпотребовской книжной макулатурой все больше появляется напечатанных трудов русских религиозных философов, ведущих мыслителей Запада и Востока. Все это вышло наконец из потаенного спецхрана и отдано нашей молодежи, всему нашему обществу. Теперь каждый может свободно мыслить и выбирать, осуществлять мировоззренческий поиск, искать свое место в богатом и многоцветном духовном мире. И это величайшее достижение последних лет.

Духовное здоровье общества невозможно без его многообразия, без того, что великий русский мыслитель Константин Леонтьев назвал "цветущей сложностью". Но мы помним и другое. Помним, как эта "цветущая сложность" искоренялась.

Попытке взять реванш и вернуть страну в былое сегодня воспротивятся все силы, которым действительно дороги интересы России. Скажу тверже и определеннее. Этой попытке воспротивится все еще больное, слабое и деформированное, но уже существующее РОССИЙСКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО.

Да, ценой огромных издержек, зачастую необязательных, это общество все же удалось создать. Можно смеяться над его недостатками, можно сомневаться в его надежности. У рас всегда были в избытке скептики и юмористы. Но нам недостает тех, кто с открытыми глазами и без иллюзий идет навстречу вызовам своего времени и решает действительные проблемы.

Одной из ключевых проблем страны является проблема преступности. Ее решения ждут все общественные силы. Ответственность за это решение лежит, конечно же, в огромной мере на Министерстве внутренних дел. Нас справедливо критикуют за неэффективность наших контрпреступных мероприятий. От нас ждут более решительных действий. Но давайте все-таки вначале определимся, каков масштаб вызова, с какой преступностью мы имеем дело, какими методами и на какой основе мы стремимся искоренить "девятый вал" преступности, действительно надвигающийся и способный смести те ростки свободы и гражданственности, которые еще только пробиваются.

Я уже говорил о том, что новое общество строится у нас мучительно, что сама возможность такого созидательного строительства куплена огромной и во многом необязательной ценой. Назовем теперь эту цену. В результате десятилетиями длившегося накопления негативов и неумелого, а зачастую и преступного обращения с динамитом этих негативов на закате существования СССР оказались взорваны его коллективистские устои и рассыпаны многие связывающие поля. Подобный результат привел к деформации социальной жизни, к тому, что ученые называют "социальным регрессом". В определенных документах последнего периода, создающих концептуальную базу для обеспечения безопасности государства и общества, много говорится о так называемом переходном периоде. Но нет определения тому, что такое переживаемый нами переходный период, от чего и к чему реализуется переход.

Между тем это принципиальный вопрос, вне ответа на который целенаправленная борьба с преступностью невозможна. Мы живем в начальной стадии нового государственного строительства. Возможно ли само это строительство в сочетании с защитой гражданских свобод? Где здесь грань между тем насилием, без которого невозможно государственное строительство, и защитой человеческих прав?

Железный канцлер Германии Бисмарк сказал: "Государство строится железом и кровью". Великий русский философ Владимир Соловьев ответил ему в стихах: "А мы попробуем любовью". Увы, чистый опыт державного созидания только на основе любви способен привести к своей противоположности. Это мы видим на примере чеченского конфликта. В нем, как в зеркале, отразилась вся противоречивость нынешней российской ситуации.

Многообразие, о котором я говорю, всегда чревато конфликтностью. Сложная система тем и отличается от простой, что ее легче взорвать. А формирующаяся сложная система взрываема с особой легкостью. Всегда найдутся желающие создавать в нашей стране горячие точки и напряженные дуги. Всегда найдутся для этого средства, всегда будут выявляться и усиливаться необходимые антагонизмы. И в этих случаях - говорю откровенно - ни о каком строительстве любовью говорить не приходится. Герой Шекспира сказал когда-то:

"Чтоб добрым быть, я должен быть жесток". В основе нашей культуры слова: "Не мир я несу, но меч". Но горькие эти слова всегда соседствуют в нашей культуре с великой заповедью любви и всепрощения.

Такова Россия, таковы все мы.

Находясь в переходном, а точнее, взвешенном, смутном, бурлящем, взорванном состоянии, мы обязаны отдавать себе отчет в том, с чем боремся и что брошено на весы судеб нашего Отечества. Борьба идет даже не между старым и новым. Борьба между регрессом - деградацией, возвратом нашего общества в феодальное и дофеодальное состояние и контррегрессом - ростками гражданственности и права, свободой мысли и ответственности государственного поступка. В этой борьбе мы будем бескомпромиссны. Но подобная бескомпромиссность ничто без глубины и открытости политического зрения. В подобной борьбе очень легко перейти грань и начать движение вспять под видом защиты государственных интересов.

В очередной раз недавно решался вопрос о судьбе российской политики. И в очередной раз в этом вопросе президент сделал правильный выбор.

Нам нельзя сегодня отступать от главного, нам нельзя превращать пеструю и разнообразную картину, отражающую сложности, социальные и духовные мучения и искания нынешних россиян, в очередное "одобрям-с". Ни одна из сил нынешнего общества не имеет права на духовную и информационную монополию, И любая заявка на такую монополию, чем бы она ни мотивировалась, будет отбита. Это нужно заявить со всей определенностью, ибо на том стоим.

Но нужно говорить и о другом. О том, как зыбка почва, как расшатан тот фундамент, на который мы опираемся. Регрессивная ситуация не преодолена. Силы регресса действуют.

Великий духовный исламский опыт не имеет ничего общего с "мракобесием волков", с тем, что является основой, базой террористической идеологии, - отрицанием гуманизма, расчеловечиванием человеческого бытия. Можно и должно с мечом сражаться против этого. И мы ведем эту борьбу, подвергаясь критике и мучительно переживая саму необходимость двигаться к миру через войну. Но подобная борьба никогда не будет эффективной, если попытка расчеловечивания человека, попытка посягательства на духовную вертикаль человеческой жизни, на святые для всех людей земли ценности и идеалы, предпринятая дудаевским криминальным режимом, не получит духовного отпора.

Духовные силы противодействия регрессу, все, кому дороги исконные ценности нашего народа, должны понять, что от их объединенности, их воли к преодолению регресса - сегодня зависит все.

Контррегрессивные возможности у России имеются. Они зреют внутри нашей непростой реальности. И в России мы боремся совсем не с той преступностью, с которой борются наши коллеги в стабильных обществах.

У нас уже произошла трансформация мафии. У нас есть стремление мафии превратить себя в зародыш новых безумных и античеловеческих мер социального управления обществом. Пример Чечни - лишь один из многих. Какая "коза-ностра"? Какая "коморра"? Вызов, брошенный нам, - неизмеримо мощнее и опаснее. Россия одной из первых принимает на себя удар глобального кризиса. Этот удар антигуманистических сил должен быть отбит и будет отбит нашими совместными усилиями.

Но сложность переживаемой нами ситуации на этом не заканчивается. Мы, бескомпромиссно борясь с явлением такого порядка, не можем и не должны переходить черту, за которой снова замаячит тоталитаризм. Известно, что чрезвычайные меры по борьбе с преступностью эффективны только в случае прихода к власти определенных режимов. Эта эффективность диктатур широко рекламируется. На самом деле речь, конечно же, идет не о подавлении в этих случаях самих мафий, а, я бы сказал, о приведении их к общему знаменателю. Один из латиноамериканских диктаторов такого типа сказал: "В моей стране есть одна мафия - моя". Можем ли мы идти в борьбе с преступностью подобным путем? Нет, не можем - и не должны и не пойдем!