Родился 2 февраля 1930 г. в Москве. Окончил инженерно-экономический институт (МИЭИ) им. С.Орджоникидзе в 1954 г., в 1961 г. защитил кандидатскую диссертацию. С 1961 по 1965 гг. работал в МИЭИ, с 1965 по 1972 гг. — в Ин-ституте экономики, с 1965 г. — в ЦЭМИ; член Экспертного совета при Правительстве РФ с 1993 г.; зам. Председателя Научного совета РАН по оптимальному управлению экономикой с 1995 г.; член Научно-методического совета при Председателе Совета Федерации; президент Арбатского клуба (с 1995 г.), член редколлегии журнала «Экономика и математические методы» (с 1996 г.); член Экспертного совета Мингосимущества (с 1996 г.); член Комиссии при Президенте РФ по Государственным премиям РФ в области науки и техники (с 1997 г.); главный редактор журнала «Эконо-мическая наука современной России» (с 1998 г.).

Основные направления научной деяельности: проблемы эффективного управления техническим развитием; структурная и промышленная политика; проблемы социально-экономического развития и экономического роста.

Разработанные академиком Львовым методы экономических измерений, нашли отражение в официальных методиках и методических рекомендациях по оценке экономической эффективности капвложений и новой техники. Широкую известность получили его работы по вопросам теории и практики экономических реформ в России, исследования теоретических основ экономики переходного периода и экспериментальная отработка альтернативных вариантов эффективных механизмов функционирования экономики.

Академиком Львовым Д.С. выпущено 14 монографий, 2 учебника для вузов, более 250 статей, брошюр, научных докладов.

Некоторые из опубликованных работ:

«Измерение эффективности производства» (1974 г.), «Эффективное управление техническим развитием» (1990 г.), «Курс социально-экономического возрождения России», «Путь Российских реформ» (1996 г.), «Теоретическое ядро социально-экономического развития страны» (1997 г.), «Образ новой России — истоки формирования» (1998 г.), «Развитие экономики России и задачи экономической науки» (1999 г.), «Третий путь» (1999 г.).
 
ОТ РЕДАКЦИИ: Академик Д.С.Львов, возглавляющий Отделение экономики Российской Академии наук, является одним из постоянных авторов нашего журнала и ряда изданий РАУ-Корпорации, в том числе «Концепция национальной безопасности России в 1995 г.» (М. 1995), «Современная Русская Идея и Государство» (М. 1995).

В «Обозреватель - Observer» неоднократно публиковались материалы Арбатского клуба.
В начале 1999 г. академик Д.С.Львов выступил на Президиуме РАН с докладом «Развитие экономики России и задачи экономической науки». В связи с этим редакция журнала обратилась к Дмитрию Семеновичу с просьбой ответить на вопросы нашего специального корреспондента Чернова Ю.И. по актуальным вопросам социально-экономического развития России.

Академик Львов Д.С. с готовностью откликнулся на нашу просьбу, заметив, что в последнее время телевидение взяло за моду часто устраивать «экономикс-шоу» (наподобие «дог-шоу», «ток-шоу») с участием видных ученых-экономистов. Рамки таких спектаклей, где разыгрываются серьезные экономические проблемы, глубоко затрагивающие интересы миллионов людей, по его мнению, не позволяют зачастую понять подлинную суть происходящего в экономике, в известной мере дискредитируют экономическую науку, опошляя ее выводы. Слишком серьезны и трудны экономические проблемы, чтобы можно было «играючи», в опереточном стиле их решать, не заботясь о личной ответственности за сказанное. И дело не только в том, что «служение прекрасному не терпит суеты». Слишком тяжел груз экономических проблем, трагически отзывающихся на жизнедеятельности миллионов наших сограждан, чтобы ими заниматься в шоу-бизнесе.

«Именно по этой причине мои ответы, — сказал Дмитрий Сергеевич, — могут показаться несколько перегруженными цифрами и экономической логикой и вообще «скучными», за что заранее прошу извинения — такова специфика моей науки».

• Восьмой год реформирования российской экономики завел страну в кризисное состояние. В чем, на Ваш взгляд, наиболее выпукло отразились негативные итоги реформ?

За годы реформ ВВП сократился на 40%. За период с 1989 по 1997 г. объем промышленного производства снизился на 60%. Потребности экономики стали в основном удовлетворяться за счет наращивания импорта.
Его доля по отдельным видам товаров возросла от 45 до 98%. В эти годы приостановилось даже простое воспроизводство основных фондов. В 1998 г. уровень инвестиций в основной капитал составил только 30% от уровня 1991 г.

Если в 1990 г. Россия по уровню производительности труда отставала от ведущих стран Запада в 3—4 раза, то теперь в 5—6 раз.

Реальный сектор обезденежел, так как в результате «реформаторских» усилий наиболее ликвидные ресурсы страны были направлены на поддержание финансового сектора выстроенной государством финансовой пирамиды. На долю неденежных расчетов приходится от 55 до 70%, в том числе на бартер — не менее 40%. В системе реальных денежных расчетов рублевая и долларовая масса примерно сравнялись, что является свидетельством недопустимо высокой долларизации экономики.

Одним из наиболее негативных фактов остается нарастающая задолженность по заработной плате, за период с 1994 по август 1998 г. она увеличилась в 3,8 раза, с 81 до 331% (в % от месячного фонда заработной платы на 1 января соответствующего года).

Долговые обязательства перекрыли годовой объем ВВП и составляли к середине августа 1998 г. 200 млрд. долл.

Чрезвычайно тяжелой оказалась социальная цена реформ. Уже несколько лет продолжается процесс депопуляции России (средняя продолжительность жизни снизилась на 4 года). Только за один 1988 г. уровень реальных доходов снизился на 30%. Таков закономерный итог авантюристической экономической политики последних лет. И основные причины столь плачевных итогов — в псевдорыночном характере проводимых реформ, в профессиональной неподготовленности и отсутствии высоких морально-нравственных начал у тех, кому было доверено осуществление реформ.
 

• Что же мешало экономической науке в это время сказать свое веское слово?

Жесткий идеологический прессинг, строгий государственный контроль и отсутствие исследований процесса «рыночных» преобразований плановой экономики и явились причиной теоретической неподготовленности реформ в России. Да такая подготовка и не нужна была амбициозным сторонникам «шоковой» терапии в экономике.

Другая достаточно серьезная причина слабости воздействия экономической науки на поступательный ход реформ в России состояла в активном навязывании руководству страны (среди которого оказалось немало представителей экономической элиты) стандартных западных подходов к реформированию экономики.
Прежде всего, речь идет о разработанной в среде международных организаций доктрины «Вашингтонского консенсуса». Его политическим оформлением стала идеология радикального либерализма. Эта доктрина отличается крайним упрощением реальной экономической политики и сведением ее к трем постулатам:
либерализации, приватизации и стабилизации через жесткое формальное планирование денежной массы.
Изначально эти принципы разрабатывались для установления элементарного контроля за формированием экономической политики слаборазвитых государств с целью предотвращения разбазаривания предоставляемых им из-за рубежа кредитов.

Мы не стали исключением их этого ряда зависимых государств — для нас была разработана своя модификация «Вашингтонского консенсуса», получившая название «шоковой» терапии. Под давлением иностранных кредиторов российским руководством была признана руководящая роль МВФ в формировании экономической политики государства, основные параметры которой разрабатывались экспертами МВФ, а затем уже утверждались правительством и Центральным Банком, без всякой опоры на мнение представителей отечественной экономической науки.

Однако главный источник «слабости» экономической науки заключается в невостребованности экономической науки властью. И причина здесь очевидна: в институтах Отделения экономики РАН проведены научные разработки, по результатам которых можно выстроить серьезную теоретическую оппозицию либерально-радикальной концепции развития российской экономики. Ключевая мысль этих разработок: «рыночная» экономика — не самоцель, а средство; отсюда — задача экономической науки состоит в нахождении путей минимизации текущих экономических и социальных издержек, неизбежно сопровождающих преобразования такого масштаба. Упор делается на поиск решений, направленных на максимальное использование имеющегося научно-производственного потенциала, сохранение человеческого капитала, широкую социализацию реформ.

Указанный подход нашел отражение в трех докладах Отделения экономики (1993, 1995, 1997 гг.), направленных правительству и Президенту. Однако реакции на наши предложения со стороны исполнительной власти не последовало.

В настоящее время положение меняется. Оптимизм вселяет то, что правительство академика Е.Примакова уже проявило хорошую инициативу, конструктивно откликнулись на наше Открытое письмо по поводу вывода страны из кризиса¹.

• Почему же монетаризм так трудно вживается в российскую экономику? Не потому ли, что она отторгает все то, что с ней несовместимо? Не могли бы Вы пояснить глубинные причины этого процесса?

Заглянем в самую суть монетаризма. Все рекомендации монетаристов исходят из так называемой теории рациональных ожиданий, главная гипотеза которой предполагает, что люди, принимая деловое решение, будут наилучшим образом использовать информацию о правительственной экономической политике и противополагать ей свои действия, в результате чего активная правительственная политика по стабилизации будет неэффективна. Формальные модели этой теории привели к неожиданным выводам, а именно: к убеждению, что экономика сама по себе является самокорректирующейся системой безотносительно того, какая проводится политика. И этот вывод был противопоставлен прежним воззрениям, что только агрессивная политика со стороны государства может вывести экономику из депрессии.

С формальной точки зрения все это правильно для условий отлаженной инфраструктуры рынков труда и капиталов, твердого законодательства. Здесь рациональные ожидания «работают» и поведение субъектов рынка предсказуемо.

Но можно ли говорить о рациональных ожиданиях в российских теперешних условиях, когда действия правительства в экономике носят хаотичный характер, наблюдается всеобщее господство коррумпированных структур. В силу одного этого, помимо других факторов, экономическое поведение субъектов в России строится на иррациональных ожиданиях в условиях глубоко проинфляционной хозяйственной среды. В силу только одной этой причины монетаристский эксперимент в России должен был потерпеть недачу.

• Если следовать интеллектуальной традиции русской философской мысли — связывать общее, суммарное значение кон-кретного явления жизни с более широкой идеей социального переустройства общества, то можно ли, на Ваш взгляд, рассматривать реформаторские экономические преобразования вне контекста их социальных последствий?

Крупный дефект прежних экономических исследований состоял в том, что они явным образом исходили из допущения относительной независимости социальных преобразований от экономических и наоборот. В наше время как-то подзабыли, что социальные проблемы заключают в себе целеполагающие установки экономических преобразований. Чтобы пояснить нашу позицию, рассмотрим проблему, связанную с изменением социальной структуры общества в результате роста производительных сил под воздействием научно-технического прогресса. В нашей среде ученых-экономистов эта проблема получила условное название «20х80». Именно в таком структурном соотношении должно находиться производительное население современного общества, для сохранения стабильности которого в принципе будет достаточно оставить 20% трудоспособного населения, занятого высокодоходным трудом. Оставшиеся 80% населения становятся лишними, ненужными для экономического развития. Предположим, например, что 5 млн. из 30 млн. сельхозработников России будут фондо- и энерговооружены как американские фермеры, вооруженные высокоэффективными технологиями и элитным семенным фондом, тогда при прочих равных условиях, они смогут, вероятно, своим трудом удовлетворить весь спрос на сельхозпродукцию. Но тут неизбежно возникает острая социальная проблема: куда деваться остальным 25 млн. сельхозработников — наняться в батраки или пополнить криминальные структуры, опустившись на социальное дно?

Ответ к решению этой проблемы был найден в нашей стране исторически давно в организации сельской общины, которая, опираясь на христианскую мораль, брала на себя функцию защиты и поддержки малоимущих, социально слабых крестьянских семейств, создавая необходимые условия для того, чтобы человек «работая, мог оправдать свою жизнь» (А.Платонов) И такая социальная ориентация крестьянского общинного хозяйства, как бы она не была далека от очевидных экономических потребностей (в том числе задачи повышения эффективности сельхозпроизводства), практически оказывалась экономически полезной, так как благоприятствовала выживанию малоимущих слоев общины. Именно общинная организация сельского населения позволяла сообща преодолевать экономические трудности (нищету, голод в неурожайные годы, стихийные бедствия), когда в тяжелые времена все члены общины добровольно принимали статус совместного бедствия.

И корни таких социальных отношений лежат в грубой непосредственности нравственного чутья (в совестливости, по А.С.Пушкину) народа, нашедшего свое выражение в понятии всеединения, соборности.
В настоящее время, как и в зиму 1941 г., общество во всех своих слоях пришло к осознанию беды, необходимости сплочения вокруг наших святынь. Крайне необходима консолидация всех здоровых сил общества. Есть мысль, и об этом вместе с академиком Н.Моисеевым подумываем провести в рамках РАН конференцию с участием видных ученых, в том числе занимающих руководящие посты в исполнительной и законодательной властях. Конференция должна провозгласить «Манифест гражданского общества», в котором всему народу было сказано «слово как жизнь».

• Во всех Ваших выступления, будь–то в Отделении экономики, на международных конференциях или в своих лекциях в Духовной академии Вы настойчиво подчеркиваете исключительную значимость духовности для возрождения экономики России. Почему эта проблема «Духовность и экономика» сейчас выдвигается на первый план?

Экономический кризис — это, прежде всего, духовный кризис, осознание обществом неудачи, невозможности «перелить» в экономическое процветание громадный потенциал творческой энергии народа.
В наше духовно слабое время, когда миллионы людей теряют работу, оседлость, а следствие этого — и веру в честный труд, возникновение ложных ценностей в финансовом мире вызвало к жизни множество столь же сомнительных моральных ценностей.

В конечном итоге «рыночные» отношения породили потребительскую психологию, которая есть, по сути дела, формула непроизводительного посреднического сознания. Вследствие всего этого труд перестает быть долгом перед Богом.

Произошло резкое упрощение человека, сделав элементарность основной характеристикой его душевной жизни. Мы живем в «Новом Средневековье», наступление которого вполне точно предсказал Н.А.Бердяев.

И противопоставить всему этому нужно наше неописуемо богатое духовное наследие, накопленное и сохраненное в многовековой борьбе не только с завоевателями, но и в идейном противостоянии с чуждыми нравственному здоровью народа духовными догматами западной цивилизации.

В наше время, как и раньше, необходимо, чтобы народ «ощутил в себе особенность человека» (А.Платонов), воспрянул духом в борьбе с противостоящими ему силами.

• И последний вопрос личного характера. Каким девизом Вы руководствуетесь в Вашей жизни и научной деятельности?

Not Found

The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.