1) громадное большинство иммигрантов покинуло родину не по экономическим, а по политическим соображениям; 

2) в России находится элитная группа, цвет афганской нации — деятели науки и культуры, администраторы, военные и политики высокого ранга, техническая и медицинская интеллигенция; 

3) возвращение в Афганистан этих бывших союзников России для большинства из них чревато самыми трагическими последствиями. 

Поэтому, исходя из гуманитарных и общепринятых правовых соображений, а также для поддержания политического престижа, российским и московским городским властям следует по особому подойти к проблеме афганских иммигрантов, учитывая их нелегкую историю, несправедливость нынешнего положения и политические перспективы в будущем. 

Афганистан и Россия — добрые соседи на протяжении многих десятков лет. Первой страной, поддержавшей антиколониальную борьбу эмира Амануллы и признавшей суверенитет Афганистана в марте 1919 г., была Советская Россия. Фактически поддержка России обеспечила победу в англо-афганской войне за независимость и становление афганской государственности. Укреплению международного положения молодой державы содействовали договор, заключенный между Российской Федерацией и Афганистаном в 1921 г., и советско-афганский договор 1931 г. о нейтралитете и ненападении. Тогда же начали развиваться взаимовыгодные российско-афганские экономические связи. В 1960 г., например, доля СССР во внешнеторго вом обороте Афганистана составляла 36,5%, намного превышая доли западных стран, Индии и Пакистана. 

Драматические события апреля 1978 г., когда была провозглашена Демократическая Республика Афганистан, перевернули жизнь миллионам афганцев. В следующем году, после введения в страну советских войск, сотни тысяч российских воинов связали свою судьбу с защитой афганской светской революции. В эти годы установились особенно тесные контакты между двумя странами, в том числе и на уровне личных связей. Десятки тысяч афганцев, ныне оказавшихся в эмиграции, окончили в тот период советские институты, военные и милицейские училища и академии. Тысячи сирот из Афганистана обрели приют в советских детских домах. После вывода советских войск и падения правительства Наджибуллы в апреле 1992 г. все эти сориентированные на Россию афганцы практически лишились возможности проживать на родине, раздираемой кровавыми междоусобицами, и оказались после различных перипетий на территории бывшего СССР в незавидной роли бесправных изгнанников. 

Многие выбирали Россию в качестве убежища потому, что привыкли видеть в ней политическую опору, знали русский язык, имели в СССР влиятельных знакомых. Многолетнее боевое сотрудничество внушало надежду на дружеский прием и понимание. Однако российская действительность оказалась совершенно иной. Волны беженцев из ближнего зарубежья, экономические трудности, смещение политических приоритетов, перенаселен ность Москвы и Санкт-Петербурга, отсутствие рабочих мест на периферии, неустроенность миллионов россиян, наличие крупных нелегальных вьетнамской и китайской диаспор — на таком фоне начали свою новую жизнь десятки тысяч афганских иммигрантов в России. По оценкам, зарегистриро ванным Верховным комиссариатом ООН в РФ, в стране проживает сейчас около 150 000 афганцев, из них 50 000 в Москве. Среди последних 85 членов ЦК Народно-демократической партии Афганистана, 26 министров и заместителей министров, 10 губернаторов, около 200 генералов и 3000 офицеров, 120 врачей, 380 учителей, преподавате лей и ученых, более 100 писателей и журналистов, 15 000 специалистов народного хозяйства и профессионально обученных рабочих. Подавляющее большинство находится практически на нелегальном положении, не имея действенных разрешительных документов для хотя бы временного пребывания на российской территории. Только 750 чел. поселены в лагерях для беженцев, в том числе в Чехове — 200 чел., в Вербилках — 304 чел., в Зеленограде — 246 чел. Временно этих лиц обеспечивает французская благотворительная организация «Эклибр». В общей сложности в поле деятельнос ти «Эклибра» находится не более 1000 афганцев, что, естественно, лишь в очень малой степени снимает общее напряжение. А напряжение это действительно велико. На все свои письма, направлен ные в Региональное представительство Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, в Департамент внешних связей правительства Москвы, в Миграционную службу Москвы при Комиссии труда и занятости, в Федеральную миграцион ную службу России, представители афганской общественности получили в лучшем случае разъяснения о необходимости дальнейшего законодательного и финансового обеспечения вопроса, о несоответствии 2-го и 3-го пунктов распоряжения мэра г. Москвы от 14 марта 1996 г. за № 121-РМ федеральному законодательству, о разрабатываемом постановлении Правительства РФ, определяющем порядок реализации некоторых положений Федерального закона «О беженцах», о невозможности решить в ближайшее время проблему афганских беженцев ввиду отсутствия у Москвы и у России соответствующих условий и возможностей. При этом зам. начальника Иммиграционного управления ФМС России Ю.Архипов в письме от 31 октября 1997 года за № 11-415 подтвердил, что «принимая во внимание нынешнюю военно-политическую ситуацию в Афганистане, российские власти удерживаются от высылки на родину афганцев, не отвечающих критериям беженцев». Круг замыкается. С одной стороны, на родину не высылать; с другой стороны, документов на право пребывания в РФ не давать. А что такое оказаться в Москве, например, без документов, знают не понаслышке даже многие гости столицы из России и ближнего зарубежья, обязанные в трехдневный срок зарегистрироваться по месту жительства в территориальных отделениях милиции. С дальним зарубежьем все намного сложней. Для въезда в страну необходима российская виза, которая обычно открывается на одном из следующих оснований: 1) учеба в РФ; 2) частные дела в РФ; 3) коммерческая деятельность в РФ. После прибытия следует зарегистрироваться в трехдневный срок — для учащихся и «частников» в ОВИРе по месту жительства, для коммерсантов в городском УВИРе. Громадное большинство афганцев, в силу чрезвычайной обстановки на родине, прибыли в Россию без таких виз, окольными путями, скрываясь от преследований враждебных политических группировок. Формально они незаконно пересекли границу, и работники ОВИРа в соответствии с инструкциями отказывают им в регистрации вне зависимости от аргументов заявителей. Даже для тех немногих, кто въехал в свое время в страну без нарушения закона, получение регистрации представляет довольно серьезную проблему. Практически есть два основания: женитьба и учеба. Но брак не оформляется при просроченной регистрации, а учеба на коммерческой основе в московских вузах стоит до трех долларов в год, что не по карману очень многим иммигрантам. В результате афганец в лучшем случае имеет на руках временную справку Федеральной миграционной службы России, которая не имеет никакого значения для московской милиции. Милицейские же наряды тоже действуют в соответствии с законом и задерживают лиц, не располагающих необходимыми регистрационными документами. Инструкции предписывают сначала оштрафовать на сумму, равную в эквиваленте 6—7 долларам США, в следующий раз предупредить о высылке, а при третьем задержании принудительно выслать на родину. На практике задержанных афганцев снова и снова штрафуют. Официально в день штрафам подвергаются несколько сот афганских иммигрантов, что приносит казне доход в несколько сотен тысяч долларов США в год. Однако фактические суммы, изымаемые у бывших союзников московской милицией, видимо, существенно превышают эти плановые показатели. В «Обращении афганских беженцев в Москве» от 31 октября 1996 г. говорится, что милиция при задержании «подвергает афганцев всяческим унижениям и оскорблениям, облагает афганцев непомерными штрафами и даже много часов содержит их за металлическими решетками, не обращая внимание на их возраст и состояние здоровья, нарушает их человеческие права. Это свидетельству ет о том, что российские официальные лица не только забывают о своей ответственности и обязанности по обеспечению неотъемлемых человеческих прав афганских беженцев, но и поручают милиции осуществлять беспардонный контроль над афганцами, подвергая их дискриминации и произволу, тем самым вызывая у них отрицательную, недружествен ную реакцию. Таким образом, более 78% афганских беженцев, пребывающих в Москве, не имея никаких законных документов, вынуждены ежедневно отдавать московской милиции часть с трудом заработанных денег в виде штрафов». То есть, по версии иммигрантов, московская милиция получает с них ежегодно 0,78 x 50 000 x 6 x 365 = 85 млн. долл. США, что равняется 510 млн. новых рублей. Да, «Обращение» — документ эмоциональный, кое-что, возможно, преувеличено. Но намного ли? Во всяком случае, члены афганской общины довольно дружно утверждают, что за получение официальных регистрационных документов, позволяющих временно находиться в Москве в течение года, каждый из них готов заплатить по 200 долл. Если 50 000 заявителей умножить на 200, это будет 10 млн. долл. в год. Меньше, чем 85, но того же порядка. По логике выходит: если готовы отдать добровольно 10 млн., значит, теряют больше. А сколько теряют Москва и Россия? 

Конечно, было бы крайне неразумно обвинять российские власти в том, что они, оставив все прочие дела, не предоставляют всем желающим афганцам статус беженца. Как и предъявлять претензии московской милиции за то, что она задержива ет людей без соответствующих документов и их за такие нарушения наказывает. Действительно, у российских властей и с коренными россиянами забот более чем достаточно (а статус беженца предполагает жилье, пособия и, в перспективе, предоставление квартир и рабочих мест в городе). Превентивные же меры московской милиции просто необходимы для поддержания спокойной обстановки в городе, ибо именно в столицу тянется основной поток проходимцев и преступников, реально угрожая правопорядку и безопасности. Иммигранты и их лидеры это прекрасно понимают, тем более, что многие из них — генералы и офицеры МВД и МГБ, учившиеся бок о бок с российскими коллегами в специальных учебных заведениях СССР. Президент Афганского делового центра генерал Гулам Мохаммад предложил вполне реалистичный план легализации для нескольких десятков тысяч своих земляков. Суть его заключается в том, что афганцы, зная прекрасно о непростых российских проблемах, не претендуют на статус беженцев и, тем самым, на бюджетные деньги. Они готовы существовать на деньги, которые они сами зарабатывают. С этих заработков платятся в полном объеме налоги. Естественно, за счет афганцев покрываются все расходы, связанные с регистраци ей. Единственное, чего просят иммигранты — это дать им юридическое право временно находиться в Москве или ближайшем Подмосковье в качестве иностранных граждан, легально заниматься своей коммерческой и производственной деятельностью, пользоваться медицинским обслуживанием, а детям дать возможность посещать школы и поступать в институты на общих основаниях. Афганский деловой центр при этом готов максимально помочь Управлению виз и регистраций ГУВД в оформлении документов и упорядочении процедуры получения временного вида на жительство, провести другие организационные мероприятия для обеспечения порядка и законности среди членов общины. Хотя, несмотря на трудности, афганские беженцы до сих пор не совершали опасных преступлений, если не считать нарушений паспортного режима, и вполне серьезно относятся к соблюдению законов и традиций РФ. 

Кстати, о самом центре. Это официально зарегистрированная российскими властями обществен ная организация афганских иммигрантов, учредителями которой являются афганские и российские общественные деятели. 19 февраля 1997 г. в московской гостинице «Севастополь» было избрано тайным голосованием руководство Центра. В выборах участвовали авторитетные государственные деятели ДРА, предприниматели, работники культуры и образования. В данный момент Афганский деловой центр, его всенародно избранный президент Гулам Мохаммад наиболее полно представля ют интересы афганской диаспоры в Москве и в состоянии вести компетентный диалог с городскими и российскими властями. 

Необходимость в таком диалоге существует не только для беженцев, но и для властей. Стоит ли в правовом цивилизованном государстве закрывать глаза на факт пребывания в десятках городов многотысячных общин, состоящих из нигде не зарегистрированных, не охваченных ни налогами, ни элементарным контролем «теней»? И если по вьетнамской диаспоре, например, у московских властей есть определенное мнение — лиц без разрешительных документов отправлять в принудительном порядке на родину — то относительно афганцев такая формула, с учетом обстановки в сегодняшнем Афганистане, была бы откровенно негуманной. Сохранение же существовавшего положения жесткого давления с неизбежными в наших реалиях многочисленными злоупотреблениями может привести к созданию действительно кон-фликтной ситуации. Да, афганцы — законопослуш ный народ, да, руководители Афганского делового центра всеми силами поддерживают чистоплот ность нравов и дисциплину среди земляков, но у отчаяния и безысходности свои законы. Около пяти тысяч афганских сирот, потерявших на фронтах Афганистана родителей и еще в советское время обучавшихся в российских детских домах, сейчас предоставлены самим себе. Их уже пробуют использовать определенные круги для авантюрных и противоправных целей. А ведь есть еще тысячи боевых офицеров, прошедших отличную школу современной партизанской войны и диверсион ных операций. Сегодня они пытаются заниматься мирным трудом, чтобы прокормить свои семьи. Стоит ли им в этом мешать? Не приведет ли равнодушие к их мелким проблемам к действительно конфликтным ситуациям с трагическими последствиями? 

И еще один аспект имеет афганский вопрос — внешнеполитический. Эмигранты в массе своей — молодые образованные люди с немалым профессиональным опытом. Афганистану с его постоянным дефицитом специалистов без них не обойтись. Завтра на родине, куда все они собираются вернуться, как только стабилизируется обстановка, эти бывшие министры, губернаторы, военные и гражданские специалисты неизбежно составят руководящий костяк, заполнят существующий вакуум. С кем будет иметь дело российская внешняя политика на одном из важных южных рубежей? С завсегдатаями (не по своей вине) российских каталажек, у которых навсегда в душе осталось чувство горькой обиды на вчерашних коллег и союзников за многолетнее несправедливое обращение? Недаром события декабря 1997 г. в московской гостинице «Севастополь», где проживают или работают в коммерческих структурах около 5000 афганцев, привлекли живое внимание мировых средств информации. «Би-би-си» с удовольствием посмакова ла, как милицейский полк лихо захватывал «стратегические рубежи» бывших товарищей по оружию (один афганский журналист остроумно заметил по этому поводу, что при захвате дворца Амина в Кабуле обошлись лишь ротой). Стоит ли так наплевательски относиться к имиджу нашей державы, на ровном месте зарабатывая репутацию ненадежно го партнера? 

Афганцы не просят ничего, кроме того, что уже имеют. По факту они живут в России много лет. Они полностью себя обеспечивают, занимаясь не запрещенной законом трудовой деятельностью по мере возможностей и способностей — одни торгуют, другие грузят и носят товары. Они не создают криминальных промыслов и не нарушают общественный порядок. Они не требуют от властей статуса, связанного с бюджетными затратами или созданием дополнительных рабочих мест. По факту они «вписались» в российскую жизнь. Почему нельзя прекратить нелегальщину и узаконить их временное пребывание в стране выдачей видов на жительство, тем более что они с лихвой готовы покрыть все процедурные затраты и регулярно платить налоги? А если почему-то и нельзя, то можно ли от российских властей получить ясный конкретный ответ, почему?