Происходящие в международной обстановке кардинальные перемены ставят перед внешней политикой Саудовской Аравии новые проблемы и задачи на глобальном, региональном и субрегиональном (Аравийский полуостров и зона Персидского залива) уровнях. Продолжающаяся переориентация силовых линий мировой политики с ушедшей в прошлое конфронтации СССР—США на основополагающую триаду международного влияния — США — Западная Европа — Азиатско-Тихоокеанский регион — побуждает саудовских политиков задуматься о месте Королевства Саудовской Аравии (КСА) в складывающейся новой системе межгосударственного общения. Сохраняя традиционную ориентацию на Вашингтон, жизненно важное значение которой для Королевства наглядно продемонстрировал кувейтский кризис 1990—1991 гг., саудовцы, вероятно, уже в ближайшем будущем поведут дело к тому, чтобы перебраться ближе к другим «центрам силы» мировой политики и экономики.

На достижение этой цели направлено заметное оживление саудовской политики на азиатском направлении, вызванное главным образом экономическими соображениями. Развивая связи с Японией, другими странами АТР, Саудовская Аравия стремится не только обеспечить новые перспективные рынки сбыта своего главного экспортного товара — нефти (по прогнозам, ее потребление в Азии к 2010 г. достигнет уровня потребления Северной Америки), но и получить доступ к современным технологиям и ноу-хау.

В Эр-Рияде не могут не учитывать и растущее влияние в азиатской и мировой политике Китая. При этом коммунистическая и атеистическая сущность государственной идеологии КНР оказывает все меньшее сдерживающее воздействие на развитие отношений между двумя государствами. За последние пять лет товарооборот саудо-китайской торговли возрос практически с нуля до 2 млрд. долл.

Другим центром тяготения внешней политики КСА становится объединенная Европа в лице ЕС. Саудовцы, как и другие арабы, думается, были бы не прочь использовать свои связи с западноевропейцами в качестве контрбаланса отношениям с американцами, поиграть при удобном случае на противоречиях, существующих между этими двумя ведущими центрами мировой политической и экономической жизни.

Немалую роль и здесь играют экономические интересы. ЕС является главным торговым партнером стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), в который наряду с Саудовской Аравией входят пять обрамляющих ее с востока небольших прибрежных стран. Через Европу они рассчитывают открыть для своих товаров новые рынки и приобщиться к высоким технологиям. Саудовская Аравия стремится дать новый импульс пробуксовывающему до сих пор арабо-европейскому диалогу, перевести его на более предметные и конструктивные рельсы.

На этом пути пока существует немало препятствий: невелика заинтересованность западноевропейцев в развитии полнокровных (а не только нефтяных и нефтедолларовых) хозяйственных связей с КСА и другими весьма отдаленными от Западной Европы странами Персидского залива, не отлажены таможенные и другие финансовые правила. В последнее десятилетие к этим чисто экономическим сложностям добавилась проблема религиозно-политического характера, возникшая в результате активизации в Западной Европе мусульманских экстремистов.

Россия, СНГ, страны Восточной Европы с их еще не устоявшимися глубинными структурными трансформациями остаются пока для КСА субъектами мировой политики с не определившимися до конца параметрами. В Эр-Рияде внимательно следят на развитием обстановки в этой обширной и влиятельной части мира, но предпринимать конкретные и тем более инициативные шаги в ней пока не спешат. Саудовская активность здесь ограничивается нащупыванием путей развития отношений с мусульманскими странами СНГ в стремлении не отстать в этом деле от других крупных держав исламского мира — Турции и Ирана.

Развитие обстановки в ближневосточном регионе ставит перед внешней политикой КСА еще более конкретные и насущные вопросы. Несмотря на все трудности, откаты и попятные движения, Ближний Восток неотвратимо вступает в посткризисный этап своего развития. Одно из далеко идущих последствий этого исторического поворота — изменение региональных политических акцентов и приоритетов. Израиль, бывший для нескольких поколений арабов олицетворением зла, превращается логикой исторического процесса если не в партнера, то в соседа, с которым необходимо будет налаживать отношения. Для араб-ских стран и не в последнюю очередь для Саудовской Аравии, учитывая ее органически неразрывную связь с регионом и год от года возрастающий вес в его экономике (сегодня она, к примеру, дает 1/3 межарабского экспорта, 73% нефтехимической продукции араб-ских стран и осуществляет 60% внутрирегиональных перевозок), признание этого факта означает трудную морально-психологическую ломку.

В сфере межгосударственных отношений изменение положения Израиля в регионе предопределяет постепенное размывание образа врага, бывшего главным идеологическим стержнем, вокруг которого строилась и развивалась вся региональная, да во многом и внутренняя политическая жизнь. Перед саудовскими руководителями все в большей мере встает трудная задача определения новых ориентиров, способных дать объяснение, а в ряде случаев и оправдание, проводимого королевским режимом курса на региональном и международном уровнях. В качестве таких ориентиров ныне все более явственно выдвигаются задачи сплочения арабских и мусульманских сил, но уже перед лицом некоего нового во многом абстрактного врага, якобы задавшегося целью не позволить мусульманским народам вырваться вперед в своем развитии. Ход региональных экономических отношений также вызывает в Эр-Рияде немало вопросов, связанных прежде всего с опасением резкого наращивания влияния, а затем и доминирования Израиля в экономической жизни арабского мира. Замирение с Израилем ставит на повестку дня назревшие задачи устранения существовавших десятилетиями таможенных и других протекционистских перегородок, диверсификации внутрирегиональных связей (доля межарабской торговли сейчас не превышает 9% внешнеторгового оборота арабских стран), преобразования архаичных хозяйственных структур, выравнивания и интеграции экономического пространства региона, без которых ускорение его движения вперед видится весьма проблематичным. В Саудовской Аравии опасаются, что при таком «мирном вскрытии границ» Израиль с его более современной и динамичной экономикой (уровень жизни в нем, к примеру, раз в десять превышает этот показатель в соседней Иордании) окажется в выигрыше, заняв положение лидирующей и направляющей силы в хозяйственной жизни региона. Иными словами, чего не удалось добиться с помощью военно-политического режима, Тель-Авив сможет достичь мирными методами экономической экспансии.

Международные инвесторы не горят желанием вкладывать требуемые миллионы и миллиарды в капиталоемкие и долгосрочные ближневосточные проекты прежде всего инфраструктурного характера, которые окупятся (и окупятся ли вообще?) через много лет.

Основной поток международных инвестиций сегодня идет в экономически развитые страны, в их высокотехнологичные, а следовательно и высокоприбыльные отрасли. Отсюда возникает необходимость изыскания внутрирегиональных источников финансирования и взоры, естественно, обращаются к «нефтедолларам» Саудовской Аравии. Она же (а за ней и другие страны Персидского залива) не проявляют склонности, как образно выразилась одна из местных газет, «служить кошельком для компенсации расходов и потерь других».

Такое нежелание становится понятным еще и потому, что сегодня богатым монархиям Персидского залива уже не резон откупаться от своих бедных собратьев по арабской родине многомиллиардной помощью под флагом «участия в общей борьбе с Израилем».

В Эр-Рияде не могут не учитывать, что новые реалии внутрирегиональной экономической жизни формируются на фоне глубоких перемен во всей системе мировых экономических отношений. Саудовской экономике, которая, несмотря на предпринятые крупные шаги по индустриализации и диверсификации, остается в основе своей моносырьевой, нефтедобывающей, придется столкнуться с серьезной конкуренцией на глобальном уровне. Для сглаживания ее отрицательных последствий страна стремится глубже инте-грироваться в систему мирохозяйственных связей, взять на себя исторически традиционную для Ближнего Востока роль моста, связывающего Европу с индийским субконтинентом и Юго-Восточной Азией.

На фоне нарастающей экономической активности КСА в общемировых масштабах предлагаемые долгосрочные проекты экономического развития Ближневосточного региона, которые, как полагают в Эр-Рияде, лягут лишним бременем на саудовскую казну, кажутся в королевстве малопривлекательными.

С другой стороны, саудовцы с их крупным экономическим потенциалом, судя по всему, не хотели бы «отстать от поезда» перемен в регионе, оказаться на обочине его политического и экономического развития. Жить в арабском конгломерате, сосуществовать с Израилем и ладить со странами, испытывающими хроническую и все возрастающую нужду в финансовых вливаниях извне, останется и в будущем одним из главных императивов саудовской региональной политики.

Эволюция обстановки на субрегиональном уровне также чревата для КСА новыми трудностями и проблемами. Экономический вес и политическое влияние Эр-Рияда позволяют ему до поры до времени держать под спудом различия во взглядах и интересах, изначально существующие у КСА с другими партнерами по ССАГПЗ и неспокойным юго-западным соседом — Йеменом. Однако эти расхождения могут дать о себе знать в недалеком будущем, по мере упрочения самостоятельности «заливников» и крепнущего объединенного Йемена. Уже сейчас многие из «братских государств» зоны Персидского залива проявляют как в сфере политики (более мягкий подход к Ираку), так и экономики (налаживание связей с Израилем) все больше инициативы, нередко ставя «старшую сестру» — Саудовскую Аравию в затруднительное положение.

В этих условиях королевству активной субрегиональной политикой придется все чаще подтверждать свое влияние и лидерство. И здесь уже одной финансовой мощи и религиозного авторитета «хранителя святых мест» короля Фахда будет, вероятно, недостаточно. От Эр-Рияда потребуются новые концепции и модели внутрирегионального сотрудничества и координации действий в отношениях с остальным миром.

Все больший акцент в этой связи руководство КСА переносит на инициативные шаги по сглаживанию застарелых междоусобных противоречий, по преодолению уходящих корнями в прошлое территориальных споров между членами ССАГПЗ, по устранению таможенных и других административных препятствий на пути к развитию экономического сотрудничества и интеграции в рамках Совета.

Задачей со многими неизвестными для субрегиональной политики КСА остается проблема Ирака. Оправившись от шока, вызванного молниеносным за-хватом Ираком Кувейта в августе 1990 г., саудовские руководители через десять лет встали перед проблемой определения дальнейшей линии в отношении Багдада. Сохраняя ориентированный на американцев жесткий подход к режиму С.Хусейна, они в то же время, думается, все больше осознают, что сам по себе он малоконструктивен. Как свидетельствует история мировой политики, затяжная международная изоляция экономически жизнеспособной и политически сплоченной страны не может быть вечной. Более того, она приносит обратные результаты, вызывая ужесточение политики за-гнанного в угол режима.

Неурегулированность ситуации вокруг Ирака стала постоянным раздражителем обстановки в араб-ском мире, предлогом для вмешательства извне. Расхождения по иракской проблематике все более явст-венно дают о себе знать и в недрах ССАГПЗ. Все эти факторы приводят к проявлению в саудовской линии в отношении Багдада элементов большей сдержанности и взвешенности. Настаивая на полном выполнении иракским режимом всех предписаний, содержащихся в резолюциях ООН, саудовцы в то же время с заметной прохладцей реагируют на попытки США удержать режим С.Хусейна под прессом международных санкций вплоть до его падения. Одновременно в СМИ королевства появляются материалы, в которых проводится мысль о необходимости сохранения целостного и неделимого Ирака — «неотъемлемой части арабской нации». За этими новыми пропагандистскими мотивами просматриваются опасения распада Ирака, игравшего вплоть до 1990 г. роль традиционного арабского противовеса гегемонистским устремлениям Ирана в зоне Персидского залива.