Выдалась еще целая неделя жары и солнца, вода в озере стала совсем теплой, и Славка с дедушкой Васей ходили по саду босиком и часто барахтались, к неудовольствию крысы Чапы, в озере. Но в последних числах августа неожиданно пришел большой дождь и лил три дня подряд. Озеро переполнилось и стало вползать в сад и огород, любовно обихаживаемый Татьяной Романовной, и скоро грядка с пышным кочанным салатом совсем утонула, а огурцы дедушки Васи, наоборот, всплыли вверх и шевелились на воде, как раздутые зеленые продолговатые шары, удерживаясь своими хвостиками-крючочками за материнские ветки, тоже всплывшие вверх и безнадежно перепутавшиеся. Вода весело пузырилась и кипела от дождя по всему саду, на переполнившемся озере, по всему поселку, на полях и в лесах вокруг. Говорили, что такого дождя даже из стариков никто не помнил.

В небольшой просвет между двумя ливнями Славка, натянув резиновые сапоги и накинув на голову капюшон крутки, пошел посмотреть на плавающий огород и недалеко от озера, задрав голову к небу, остолбенел. Откуда-то, из-за самого края земли, вставали два ярких многоцветных столба и, пронизывая тучи, кончались где-то в середине неба. Между ними светились, нестерпимо сияли два больших солнца и одно поменьше. Но зато на самом маленьком красовалась самая настоящая корона. Славка хотел побежать за дедушкой Васей, чтобы и он увидел дивное чудо, но тут словно невидимая рука скользнула по небу и все стерла; потрясенный Славка не успел даже ничего крикнуть вышедшему вслед за ним деду и лишь ошеломленно поморгал, закрыл глаза ладонью, опять глянул и ничего, кроме туч, больше не увидел и стал вместе с Васей ужасаться происходящему безобразию в природе.

Словно в ответ на их неразумное недовольство, в небе вновь произошло столкновение стихий, там гулко и весело пророкотало и на землю вновь обрушился сверкающий потоп, заклокотал в обвисших и без того деревьях, зашелестел на озере, охватил все вокруг сияющим водяным смерчем. Дедушка Вася подхватил внука под мышки и бросился спасаться к дому; переодеваясь на веранде, они напустили на пол, к законному неудовольствию Татьяны Романовны, большие лужи, и она заставила провинившихся их вытирать.

- Лучше бы вон розетку на кухне починили и шпингалеты к форточкам в подвале приделали, форточки все нараспашку, Мишке на радость, - резонно упрекнула она, и Мишка, все эти ненастные дни спавший тут же на веранде в сухом и теплом кресле, лениво приоткрыл один глаз и, вероятно, одобряя мудрые слова Татьяны Романовны, широко и сладко зевнул, повернулся на другой бок, свернулся клубком и опять заснул.

- Такого я здесь еще не видел, - сказал дедушка Вася. - Наше озеро превратилось в бурную реку и уже подбирается к дому. Какая масса воды, ее бы куда-нибудь в Каракумы, там ведь каждая капля на вес золота.

- Ладно, ты лучше бы свою Брянщину пожалел, - возразила Татьяна Романовна, от длительного дождя тоже ставшая раздражительной. - Дожились со своим русским слюнтяйством до полного ничтожества! Уже и в Москве от них, этих младших братьев, места нет, скоро и отсюда начнут русских на север выселять. А ты, Святослав, нечего вертеться, иди сейчас же носки перемени, надень сухие, не хватало еще простуду схватить. Ты слышал?

Славка кивнул, он знал, что в такие критические минуты бабушке лучше не перечить, опять может приписать постельный режим и строгую диету.

- И куда такая громадная вода девается? - спросил он неизвестно кого, прислушиваясь к непрерывному, литому шуму дождя, к гулу потоков, низвергавшихся из-за своей обильности мимо водосточных труб с крыши веранды. - А если на земле станет только один океан? Высокий-высокий, как море!

- Ну, тогда мы станем рыбами, - предположил Вася. - Будет совсем хорошо, исчезнет тепловой эффект, потому что в атмосферу перестанет поступать углекислота.

- Мы станем большими рыбами, - догадался Славка и пошире развел руки. - Во-от такими! И станем гоняться за маленькими! Ух ты! А наш кот Мишка станет дельфином! И в небе будут сразу два или три солнышка!

Озадаченно взглянув на него, Татьяна Романовна перевела взгляд на мужа, покачала головой и понесла на крыльцо остатки рисовой каши подкормить трясогузку, жившую в коньке крыши дома и обзаведшуюся уже вторым в это время года выводком прожорливых птенцов, - из-за невиданного дождя бедная птица, по словам Татьяны Романовны, уже третий день не может накормить свое семейство.

- Ты кота сюда не выпусти, - предупредила она внука, высыпая кашу в сухой уголок на крыльце. - Он, разбойник, не даст птице поесть и детей накормить.

И Славка опять согласно кивнул и, оставшись один, чуть-чуть приоткрыл дверь в сад и стал ждать. И хотя ливень падал сплошной стеной и деревья гудели под его напором, трясогузка, словно она была в сговоре с Татьяной Романовной, выпорхнула из дождя и, встряхнувшись несколько раз, встопорщив перья и возмущенно дергая длинным хвостом, перескочила к грудке каши, клюнула несколько раз, жадно глотая и в то же время не спуская круглого блестящего глаза с затаившегося Славки. Набрав в клюв каши побольше, она упорхнула, и через минуту на крыльце, тонущем в густой и веселой завесе ливня, появились уже две трясогузки и, набрав корма, опять исчезли и затем стали сновать туда и обратно непрерывно. К ним неожиданно присоединился взъерошенный и мокрый воробей, стал скакать по крыльцу и возбужденно чирикать, в то же время в удобные моменты успевая клевать и глотать кашу. Одна из трясогузок, развернув веером длинный хвост и распустив крылья, храбро кинулась, раскрыв клюв, на непрошеного гостя, и он, опрокинувшись на спину, закричал и мгновенно юркнул в дождь, но, как только трясогузки с кормом улетели, появился опять, схватил комочек каши побольше и оттащил его в сторону.

Наблюдая за всеми этими чудесами и не упуская ни одной мелочи, Славка, несмотря на гул дождя, уловил легкое царапанье рядом и сразу же, забыв о предостережении бабушки, приоткрыл дверь. На крыльцо протиснулся Мишка, повернул голову, с недоумением посмотрел на Славку, потерся ему об ноги круглой головой, как бы спрашивая, что сейчас можно делать здесь на сыром крыльце, если есть сухой и теплый дом, и веранда, и теплое уютное кресло, и едва трясогузка в очередной раз выпорхнула из дождя, прянул вперед и вверх и сконфуженно шлепнулся на пол. Птица оказалась проворнее; возмущенно пискнув и ударив своего давнего врага по морде мокрыми крыльями, она исчезла, а Мишка, довольно независимо показывая, что ничего особенного не произошло, брезгливо обнюхал пол крыльца, сырую рисовую кашу и, поправив шерсть у себя на груди и на лапах, встряхнулся всем телом. Остановившись перед дверью, в которой продолжал торчать Славка, он поднял голову и посмотрел мальчику прямо в глаза, предлагая ему немедленно посторониться и пропустить его в тепло.

- Ну, чего ты обиделся? - спросил Славка. - Я же не виноват. Вот ты из-за пустяка обижаешься, а ты подумай, как теперь плохо Пирке. Тебе в теплом доме хорошо, а ему? А может, он уже погиб от дождя, вот, - предположил Славка. - Да, он погиб, - продолжал он сразу изменившимся голосом. - Он давно бы прилетел… Мишка, ты вспоминаешь нашего Пирку?

- Мяу, - возразил Мишка и шевельнул усами, вот, мол, еще не хватало - думать о какой-то мерзкой, нахальной, дикой вороне. - Мяу, - повторил он, вполне резонно полагая, что его неразлучный друг совсем поглупел из-за большого дождя и даже втянул его в некрасивую историю с нахальными птичками, постоянно мельтешившими в саду и перед домом, но ни разу не подпустившими его на нужное расстояние. Он ушел в дом, и Славка, вздохнув виновато, отправился вслед за ним. Несмотря на горевшее везде электричество, было пасмурно, таинственно и пустынно от дождя. И Славка решил подняться наверх, в рабочий кабинет дедушки Васи, откуда слышался голос Татьяны Романовны. Конечно же, Мишка увязался следом, - они проскользнули в распахнутую дверь просторного, обшитого деревом кабинета незаметно и притаились в сумеречном, дальнем углу.

- У нас маленький внук, и мы за него отвечаем, - говорила Татьяна Романовна, продолжая делиться с мужем своими сомнениями. - А этот нахал прогуливается по поселку со своим людоедом без поводка и намордника. И порода какая-то жуткая - ротвейлер! Он даже на цепи опасен, надо непременно жаловаться всем поселком. Подумаешь, управы на него, что ли, нет? Сколько детей в эту пору в поселке?

- А кому ты, Татьяна Романовна, можешь сейчас пожаловаться, если во главе государства стоят такие же ротвейлеры, только еще более безмозглые? Только челюсти и желудки и ни грана интеллекта или совести?

- Придержал бы ты свой язык, - посоветовала Татьяна Романовна, понижая голос. - У тебя вон дети, внуки, а время сейчас, сам говоришь, бессудное. Мало ли! Нет, ты подумай, и фамилия вроде бы такая симпатичная, Борщ-Борщаговский, а держит такого злобного зверя! Молочница судачит, что он якобы из старинной дворянской ветви…

- Мало ли о чем судачат поселковые кумушки! - возразил дедушка Вася. - Теперь все рядятся в князья да в дворяне - каждый второй дворник свидетельство с гербом норовит себе выправить! Уму непостижимо! Да и какими особыми заслугами отличились дворяне? Россию профукали каким-то международным проходимцам, все ее богатства промотали в европейских притонах, обобрали ее, родимую, до нитки, а теперь опять изо всех щелей наверх лезут… Тьфу! Надо же - Борщ-Борщаговский! Так укропом и несет! Вот страна, наш первый-то президент из кулаков, сивухой на весь мир разит…

- Вася! - вновь вмешалась Татьяна Романовна. - Остановись, не переступай запретной черты!

- Ну, надеюсь, здесь нас с тобой никто не услышит, разве Славка со своим дружком, - засмеялся дедушка Вася. - Вон притаились возле стеллажей…

- Как? - озадачилась Татьяна Романовна, оглядываясь. - Это когда же вы успели? - спросила она, извлекая внука из полумрака, усадила рядом с собой и крепко ладонью пригладила его взлохмаченные густые кудри.

Вася заговорщически подмигнул внуку, а Татьяна Романовна вздохнула и сказала:

- Вот что, Святослав, с завтрашнего дня один без разрешения за калитку не выходи. Этот новый, говорят, опять уже здесь, в своем замке. Опять начнет шастать по поселку со своим чудовищем без поводка. Мало ли, береженого Бог бережет. Говорят, этот ротвейлер хочет скупить весь наш поселок и превратить в свое имение. Дожили до светлых времен! И знаешь, Святослав, подслушивать все-таки нехорошо, непорядочно для настоящего мужчины.

- А мы и не подслушивали, - возмущенно ответил Славка. - Мы просто искали вас, вот и пришли с Мишкой… Вот!

- Если так, прости, - заметила Татьяна Романовна и поправила завернувшийся угол ковровой дорожки. - Господи, когда же этот дождь кончится?

- Завтра, - заявил дедушка Вася и кивнул на Мишку. - Посмотрите, как он активно прихорашивается, готовит себя к выходу в свет. Проснулся и, главное, то и дело прислушивается, что, мол, там творится в моих владениях? Верный признак, коты не ошибаются.

Недоверчиво взглянув на Мишку, Татьяна Романовна отправилась готовить ужин, и жизнь снова потекла по привычному руслу. И хотя Славке приснился ночью страшный сон - огромный пес, со свирепой мордой в многочисленных жирных складках и с маленькими бессмысленными глазками, - он проснулся на следующее утро в приподнятом и радостном настроении: в окно рвалось солнце и в саду весело тинькали синички.

- Ура! - завопил Славка от избытка чувств, сорвался с кровати и настежь распахнул окно; в саду было влажно и душно, вода, еще вчера вечером заливавшая сад, уходила, из-под нее начинали проступать очертания грядок с морковкой, салатом и огурцами.

Еще раз протрубив победный клич, забыв все наставления бабушки Татьяны Романовны, Славка в одних трусах выскочил из окна в сад и бросился к озеру, чтобы окончательно убедиться в перемене. По дороге он услышал негромкое, какое-то особое помурлыкивание Мишки, означавшее сигнал о своем присутствии, подаваемый только самым близким при их приближении - Васе, Славке или, на худой конец, Татьяне Романовне, если она была миролюбиво настроена. И Славка тотчас свернул в сторону и увидел под большим старым кустом жасмина своего верного друга и покровителя - Мишку, сидевшего на краю небольшой впадины в земле, еще наполненной водой; Мишка с большим философским вниманием наблюдал за полудюжиной небольших карпов, попавших сюда ночью из вышедшего из берегов озера и теперь отрезанных от родной стихии.

- Ой, Мишка, давай их назад выпустим! - сказал Славка, опустившись на корточки. - Они же совсем еще маленькие, никакого с них толку. Ну, что ты? Ты же их все равно есть не будешь, одни кости… На, понюхай!

Ловко поддев ладонью одну из рыбешек, Славка выбросил ее из воды поближе к Мишке; тот приподнялся, прижал трепыхавшуюся жертву лапой, обнюхал ее, топорща верхнюю губу, затем с отвращением фыркнул, несколько раз судорожно тряхнул лапой и отошел подальше. Славка подхватил начинающего затихать карпа, бросился к озеру и швырнул полузадохнувшуюся рыбешку в воду, перенес из исчезающей на глазах лужи, побросал в большую воду остальных и затем повел спасательные работы вполне планомерно, осматривая все образовавшиеся во время наводнения лужи в саду, в огороде и даже в лесу. Мишка в это время уселся на скамейке у самого озера и стал чиститься, время от времени приостанавливаясь, поворачивая голову в сторону Славки и с любопытством наблюдая за ним. Вскоре откуда-то появился и Пирка, пристроился на своем излюбленном маньчжурском орехе и стал ждать, когда на него обратят внимание; он уже успел позавтракать свежей рыбешкой и поэтому, не торопясь, тоже стал чиститься, а вскоре в сад вышел и дедушка Вася, закончивший свое обязательное двухчасовое сидение по утрам за формулами и расчетами. Не отзываясь на приглашения Татьяны Романовны идти завтракать, мужчины чуть ли не до самого обеда спасали несчастных рыбешек, с головы до ног вымокли и вымазались в грязи и тине, но отдохнуть им не пришлось. Едва-едва они завершили свое благородное дело, послышался истошный визг и лай, и мимо них, поджав хвост, не разбирая дороги, пронесся бездомный пес Рваное Ухо, а вслед за ним, молча, как призрак, промелькнул упитанный огромный бесхвостый зверь на длинных ногах. Он делал огромные прыжки, но Рваное Ухо, хорошо знакомый с местностью, успел нырнуть в непроходимые заросли низкорослого дубняка по ту сторону озера, и там уже никакой грозный противник не мог его взять. Цепкий дубовый кустарник, меж которого тощий Рваное Ухо проскальзывал змеей, до крови рвал гладкую, холеную кожу свирепого заморского собачьего принца, и до Васи со Славкой некоторое время доносились из дубовых зарослей свирепый рык и повизгивание.

- Опять где-то дыра в заборе, - недовольно проворчал Вася. - Давай-ка, Святослав, в дом, прихватим на всякий случай ружьишко, а то черт знает, что эта псина еще придумает! А я на всякий пожарный жаканчик вгоню… вот безобразие!

Выйдя через минуту из дома со старенькой двустволкой, конечно, в бдительном сопровождении сразу переполошившейся Татьяны Романовны, дедушка Вася с внуком долго и настороженно прислушивались. Стояла благостная тишина, земля, до предела напитанная влагой, сонно и лениво дышала. Старые яблоки в саду, густо усеянные уже крупными яблоками, тоже, казалось, блаженствовали - ни один листок на них не вздрогнет, не шелохнется. Со стороны озера слышались непонятные сонные звуки - там словно кто-то в истоме ворочался с боку на бок и сладостно ухал. И со всего вокруг стекал густой и горячий солнечный цвет - золотистый и вязкий.

- Что за мистификация! - удивился дедушка Вася, вслушиваясь и затем оглядываясь на внука. - Ты же видел и слышал тоже?

- Наш Рваное Ухо растерзал бесхвостого пса, - предположил Славка. - Кроме нашего Мишки, он никого здесь не боится.

- Знаешь, брат, ты уж чересчур загнул, - не согласился Вася и оборвал; у калитки послышался чей-то голос, кто-то просил хозяина подойти, и скоро Славка, не отстававший от деда, увидел невысокого и очень, как ему показалось, широкого человека в широких и свободных брюках, в такой же просторной куртке с многочисленными застежками и молниями, и с широким алмазным перстнем на пальце. Человек смотрел доброжелательно и мягко, но Славке он почему-то сразу не понравился. И прежде всего потому, что в его глазах, когда он бросил взгляд на двухстволку в руках дедушки Васи, мелькнула насмешка, она пробежала у него по лицу, по слегка шевельнувшимся губам, словно бы в самый последний момент удержавшим готовое сорваться обидное слово.

- Скажите, пожалуйста, вы моего пса, Тэдди, не видели? - спросил этот лощеный господин. - Простите, я ваш новый сосед, всего через два дома.

- А-а, значит, вы и есть наш новый сосед? - довольно равнодушно и не совсем вежливо сказал дедушка Вася. - Простите, такой породы собаку следует, пожалуй, держать на поводке, она может наделать больших бед. Она преследовала здешнего бездомного пса, и на нее было неприятно смотреть. Пришлось даже сходить за ружьем.

Новый сосед пожал плечами и так же равнодушно представился в ответ:

- Борщ-Борщаговский. Николай Петрович. Вот моя визитка. Прошу! А вы академик Судаков Василий Александрович?

- Гм, - сказал дедушка Вася озадаченно. - Да, Судаков, а также и Василий Александрович, если позволите.

- Рад познакомиться, мы теперь соседи, и нам жить вместе, - вполне корректно сказал Борщ-Борщаговский, и дедушке Васе ничего не оставалось, как выйти из калитки и пожать протянутую руку. И случившееся знакомство Славке еще больше не понравилось, - новый сосед вызывал у него весьма и весьма большие подозрения. Дорогое кольцо у него на толстом пальце при малейшем движении пронзительно вспыхивало синим огнем, а во-вторых, на шее у нового соседа Славка высмотрел крупную бордовую бородавку и очень озадачился. От соседских мальчишек он слышал, что такие бородавки появляются от земляной жабы, если она вдруг прыгнет тебе на грудь или на лицо, а чтобы этого не случилось, нужно, после нападения жабы, трижды крутануться вокруг себя на левой ноге и каждый раз при этом трижды подуть себе на левое же плечо, а затем трижды квакнуть.

И лицо нового соседа скоро превратилось для Славки в одну здоровенную багровую бородавку, - он закрыл глаза, помотал головой, крутанулся на левой ноге и поплевал куда надо. И Татьяна Романовна, все видевшая и замечавшая, тотчас с некоторым недоумением воззрилась на внука, но сделать ему замечание о неприличном поведении не успела. Вдруг она испуганно вскрикнула, отшатнулась в сторону, одновременно сильно толкнув и Славку, еще не закончившего своего магического ритуала; тот от сильного толчка опрокинулся на спину, увидел вынырнувшего откуда-то из зелени и шлепнувшегося на конек крыши Пирку, но обрадоваться не успел. Из глубины сада неожиданно и мгновенно вывернулся какой-то визжащий, захлебывающийся, стонущий вихрь, прокатился по тому месту, где только что стояли Татьяна Романовна со Славкой, и, проломив огромную дыру в обветшавшем заборе рядом с калиткой, выметнулся на улицу. Здесь, едва не сбив с ног дедушку Васю и его нового соседа господина Борщ-Борщаговского, этот вихрь, колесом покрутившись на месте, переместился дальше, на середину улицы, на асфальт дороги, и здесь внезапно разделился на две части. Одна из них, поменьше, оказалась разъяренным котом, с налитыми кровью глазами и со вздыбленным хвостом, тотчас брызнувшим в заросли у забора, а вторая часть, побольше, стала знаменитым породистым псом нового соседа с окровавленной мордой и полуослепленным. Он бешено, волчком закрутился на месте, пытаясь ухватить самого себя за короткий обрубок хвоста, но этого ему никак не удавалось, и он, хрипя от бешенства, высоко подпрыгнул, перекувырнулся, вновь шлепнулся на все четыре лапы и ошалело затряс головой.

- Тэдди! Тэдди! - закричал новый сосед господин Борщ-Борщаговский, бросаясь к своему псу, и, на ходу выхватив из кармана какой-то блестящий баллончик, длинной и широкой струей брызнул бедному Тэдди в морду. Тот сразу сник и замер, бессмысленно тараща залитые кровью глаза, и скоро ткнулся головой в землю. Господин Борщ-Борщаговский присел на колени, приподнял голову Тэдди с вывалившимся розовым языком и стал подробно ее осматривать.

- Ну, дружище, а этот кот здорово тебя отделал! - почти радостно сообщил он немного погодя неизвестно кому. - Это тебе не какие-то там южноафриканские лемуры, здесь поработал настоящий русский кот! А ведь я тебя сколько раз предупреждал, дорогой!

Тут господин Борщ-Борщаговский бодро вскочил, достал из-под полы своей щегольской куртки миниатюрный блестящий пейджер и сказал в него несколько отрывистых слов. Почти сразу же подкатил длинный черный лимузин, из него выскочило двое молодых людей, подхватили недвижимого Тэдди, погрузили его в машину и умчались в лучшую московскую лечебницу, а господин Борщ-Борщаговский вновь подошел к дедушке Васе, не выпускавшему из рук своей двустволки и с большим интересом наблюдавшему за происходящим. Освободившись из рук Татьяны Романовны, Славка тоже подошел к деду и стал рядом.

- Вы знаете, Василий Александрович, у меня к вам есть интересное деловое предложение, - сказал господин Борщ-Борщаговский. - Очень и очень заманчивое. Мне чрезвычайно понравился ваш кот, и я хотел бы его приобрести. Понимаете ли, я увлекаюсь всем необычным, выходящим за рамки нормального. О вашем коте в поселке рассказывают чудеса. Я вам дам очень хорошие деньги, а сам организую неплохой бизнес, начну выводить породу сторожевых и бойцовских русских котов. На этом деле можно сделать хорошие деньги, мне подсказывает интуиция. Хотите пять тысяч долларов, а? - Тут новый господин Борщ-Борщаговский близко заглянул дедушке Васе в глаза и, увидев в них нечто не совсем понятное, добавил: - А хотите десять тысяч долларов, Василий Александрович? Вам пригодится, дом вон надо красить, забор менять, совсем обветшал, шифер - тоже, неплохо было бы заменить его белой жестью или черепицей. Соглашайтесь, сосед, не прогадаете, а я вам в дополнение из первого же потомства от вашего богатыря котеночка презентую, а? И еще можно о проценте с каждого проданного экземпляра в будущем подумать, скажем, процентиков пять, что будет составлять, допустим, с тысячи голов в год… э-э, тоже кругленькая сумма, тысяч в пять-шесть, а, Василий Александрович?

Окончательно озадаченный таким необычайно вежливым напором, дедушка Вася, всегда готовый включиться в любую научную головоломку, словно поддавшись гипнозу, тоже стал проворачивать в голове некую математическую формулу и вычислять результат, и остановил его лишь случайный взгляд, брошенный на топтавшегося рядом внука, - глаза Славки и Васи встретились, и на щеках у деда в один момент разлился слабый румянец от мысли, что может сейчас о нем подумать внук.

- Нет, уважаемый Николай Петрович, - поспешно заявил он. - Наш великолепный бойцовский кот не продается и никогда продаваться не будет. Это же лучший друг и товарищ моего внука, он из него уже сделал настоящего мужчину! А то ли еще будет! Нет и нет!

- Жаль, - искренне огорчился господин Борщ-Борщаговский и с интересом посмотрел на Славку. - Но я вас хочу поставить в известность, Василий Александрович, что я человек настойчивый и не привык отступать.

- На что вы намекаете? - тотчас встопорщился дедушка Вася, опираясь на двустволку. - Только пусть кто попробует переступить черту моей частной собственности! Тотчас я влеплю ему заряд дроби в одно интересное место! Только так, уважаемый Николай Петрович, только так!

- Что вы, что вы, Василий Александрович! - успокоительно сказал Борщ-Борщаговский и ласково улыбнулся в ответ на ненужную горячность дедушки Васи. - Вы совершенно превратно меня поняли, что вы! Я человек абсолютно законопослушный, все окажется, я думаю, много проще и легче. Ведь я могу просто арендовать вашего кота, как вы думаете?

И, вежливо распрощавшись, господин Борщ-Борщаговский не торопясь удалился, а дедушка Вася с помощью Славки принялся чинить забор, и все это время они были необычайно молчаливы и хмуры.

Вечером за ужином Татьяна Романовна, накладывая в тарелки вареники с творогом, неожиданно нарушила общее молчание и сказала:

- А все-таки следует продать нашего разбойника в рабство к новым русским. Подумать только, бешеные деньги за какого-то бездельника кота! Нет, Вася, надо глядеть в будущее, иногда надо и согласиться! Это же вообще сказка! И потом, я не хочу, чтобы нас подожгли или нашего внука из-за каких-то пустяков украли, а потом потребовали в обмен за него кота, а в придачу к нему наш участок и дачу. А то и совсем запросто - пулю в лоб! Ты об этом подумал? - Говоря, Татьяна Романовна слегка улыбалась и покачивала головой, и нельзя было понять, всерьез она говорит или шутит. - Нет, здесь определенно есть предмет для размышления. Да и что такое - драться с породистыми заграничными животными! Парадокс! Давай, Василий Александрович, согласимся, - предложила она, незаметно ему лукаво подмигнув. - Гляди, потом и на ворону, на этого Пирку, покупатель отыщется, тоже ведь выдающаяся птица…

- Я вас не узнаю, Татьяна Романовна! - высокомерно заявил дедушка Вася после непродолжительного молчания, к полному и безоговорочному согласию Славки, затем, сделав вид, что совсем рассердился, сорвал с шеи салфетку и отшвырнул ее от себя. - Продать друга за паршивые доллары, даже если их очень много, - какое нравственное падение! И вы предлагаете такое при своем внуке! Ему надо быть готовым защищать свою землю… У меня нет слов! Я отказываюсь ужинать! Святослав, ступай ко мне наверх в кабинет, там у меня есть бутылка коньяку и галеты! Кофе тоже есть!

- Пирку мы тоже не продадим, вот! - поддержал деда Славка. - Не надо нам твоих вареников… Подумаешь!

- Славка! Вася! Да я же пошутила! - бросилась было за нами Татьяна Романовна, но дед с внуком дружно удалились наверх, не оглядываясь, и Татьяна Романовна, постояв у стола, опустилась на свое место и стала молча, в полном одиночестве, грустно улыбаясь, есть вареники с творогом.