Претензии Узбекистана на гегемонию в Среднеазиатском регионе, выразившиеся в последние годы в доктрине "Великого Узбекистана", берут свое начало в Средние века. Все традиционные среднеазиатские государственные образования - и сложившийся в XVI в. Бухарский эмират, и выделившиеся из него Хивинское (XVII в.) и Кокандское (XVIII в.) ханства - управлялись узбекскими династиями, хотя зачастую власть и оспаривалась представителями знати других проживавших в этих государствах народов. Так, в Кокандском ханстве (власть которого распространялась на всю Ферганскую долину и часть Центрального Таджикистана) боролись за власть узбекская, киргизская и кипчакская знать¹.

Узбекско-киргизские противоречия получили продолжение в ХХ в. После 1924 г. Ферганская долина была разделена границами национальных республик. Между тем для Средней Азии неприменим европейский принцип организации государств по национальному признаку, она всегда делилась по признаку региональному: в Ферганской долине сформировалось Кокандское ханство, в Хорезмском оазисе - Хивинское, а в Мавераннахре - Бухарский эмират. При этом принцип "национальных государств" тоже нарушался. Так, проведение границ между Узбекистаном и Киргизией мотивировалось следующим образом: "Если мы отдадим Ош и Узген, где преобладают узбеки, Узбекистану, то у южных киргизов не будет ни одного города"².

Историческая борьба южнокиргизской и узбекской знати за власть в Кокандском ханстве также получала новый импульс: в Ошской области начали создаваться "национальные кадры" управленческого аппарата, науки, искусства, тогда как в экономике, за исключением отгонного скотоводства, преобладали узбеки.

Конфликт между этими народами начался ошскими событиями в июне 1990 г. после решения местных властей о выделении киргизам, переселившимся из сел в города с преимущественно узбекским населением (Ош, Узген, Джалал-Абад), участков земли для строительства жилья. Ответом на это решение стала взаимная узбекско-киргизская резня, за месяц унесшая жизни примерно 270 чел.

Ферганская долина, где разыгрался конфликт, еще с позднего средневековья заселялась многочисленными выходцами из различных районов Средней Азии³, что к ХХ в. сделало ее перенаселенной даже по среднеазиатским масштабам. Если в целом в Узбекистане плотность населения составляет 140 чел. на 1 км², что тоже много (эта проблема стоит в Узбекистане острее, чем где-либо в СНГ), то в Ферганской долине - 500-600 чел.⁴.

Кроме того, киргизы исповедуют ислам весьма поверхностно, а земледельцы-узбеки считают скотоводов-киргизов "лентяями". Киргизы часто давали повод для такого отношения со стороны узбеков: они небрежно обращались с землей и посевами, не умели содержать в порядке арычную систему, которую эксплуатировали вместе с узбеками⁵. Со своей стороны, скотоводы-киргизы испытывают определенную неприязнь к земледельцам-узбекам, продающим продукты своего труда "слишком дорого".

Усугубил ситуацию и распад СССР, после которого пути двух республик начали все больше расходиться: Киргизия стремится интегрироваться в мировое сообщество через Россию, Узбекистан же - минуя Россию.

Еще более обострится конфликт в случае весьма возможной победы в Узбекистане исламского фундаментализма. Подобные предположения подтверждаются событиями августа-сентября 1999 г., когда из Таджикистана через Южную Киргизию начался прорыв боевиков-исламистов, которые ставят перед собой задачу создания исламского государства в узбекской части Ферганской долины, а возможно, и во всей Ферганской долине, в том числе и в Южной Киргизии.

Эта задача будет облегчена в том случае, если на Юге восторжествуют идеи южно-киргизского сепаратизма.

В печати Киргизстана уже сообщалось о начавшемся процессе оттока киргизов с Юга на Север и в Центр (Нарынская область), хотя масштабы оттока не оценивались⁶. Известно, что две трети киргизов, выехавших из Таджикистана, перебрались на Север, а остальные - в основном в г. Ош и его окрестности.

Со своей стороны, руководство Узбекистана недовольно мягкостью Акаева в отношении оппозиционеров, поскольку боится "дурного примера" для своей страны.

По данным правозащитной организации "Helsinki Watch", еще в декабре 1992 г., когда в Бишкеке были арестованы и при попустительстве киргизских властей вывезены в Ташкент лидеры узбекской оппозиции, И.А. Каримов угрожал возобновлением конфликта, если этой операции узбекских спецслужб будет оказано противодействие⁷.

Сейчас конфликт между узбеками и киргизами утих, но опасность его возобновления сохраняется как из-за возможности возрождения угрозы "ваххабизма", так и в виде претензий Узбекистана на населенные узбеками южно-киргизские города, а в случае удачи - и на всю Южную Киргизию. Последнее понятно, если учесть планы "ваххабитов" по созданию "Кокандского ханства": это намного опаснее для Узбекистана, чем для слабо исламизированной Северной Киргизии.

Отчасти руководство Узбекистана понять можно - Киргизия не способна препятствовать проходу "ваххабитов" через свои южные районы на территорию Узбекистана, что показали события в Баткенском районе в августе-сентябре 1999 г., когда боевики Джумы Намангони (на 70% - узбеки)⁸ всерьез вознамерились создать в Баткенской области базу для борьбы с "неверными" и "отступниками"⁹. Впрочем, после разгрома движения "Талибан" "ваххабитская" угроза существенно уменьшилась.

Узбекистан имеет исторические претензии и на ряд городов Чимкентской и Кзыл-Ординской областей, отданных Казахстану в 20-х годах, когда возобладала точка зрения о "зверской эксплуатации кочевого населения русским и узбекским капиталом", за что кочевникам назначили компенсацию как за счет русских, так и за счет узбекских земель¹⁰.

Однако историческая граница между Миром Ислама и Евразией всегда проходила "через Отрар", то есть со включением в состав мусульманских государств Средней Азии большей части Юго-Западного Казахстана.

Здесь действуют те же факторы, что и в узбекско-киргизском конфликте: религиозный (слабость ислама у казахов), политический (Казахстан, как и Киргизия, ориентируется на Россию), культурный (пренебрежительное отношение земледельцев-узбеков к скотоводам-казахам; последние же недолюбливают первых как "торгашей-спекулянтов"), демографический (о перенаселенности Узбекистана уже говорилось, тогда как в Казахстане плотность населения значительно меньшая).

В 1946 г. Казахстан передал в аренду Узбекистану ряд территорий, а в 1962 г. уступил ему три хлопкосеющих района на территории Чимкентской области. Аренда продлевалась несколько раз, последний раз - в 1981 г. на 10 лет. С 1991 г. идут вялотекущие переговоры о продлении аренды; ходят слухи о том, что Узбекистан настаивает на передаче в аренду всей Чимкентской области¹¹.

В Хивинском ханстве постоянно соперничали узбеки и туркмены - как из-за политической власти, так и из-за земли и воды (в низовьях Амударьи с их развитой системой арыков). В наше время конфликтными зонами стали также Чарджоуская область, где начинается Каракумский канал, и месторождения нефти на спорных территориях. Кроме того, Чарджоу сам по себе - крупный промышленный центр, второй в Туркмении после Ашхабада.

К тому же, туркмены в массе своей принадлежат не к оседлым мусульманам, а к кочевникам пустыни. Поэтому в отношениях туркмен с узбеками действуют многие из факторов, определяющих конфликты последних с казахами и киргизами: разные уклады жизни, относительная слабость у туркмен ислама и т.д.

В 1994 г. туркменские спецслужбы ликвидировали "гнездо" сепаратистов в г. Чарджоу, арестовав 30 самых богатых людей города. Причем местные органы власти ничего не могли или не хотели сделать, понадобилось вмешательство Ашхабада. Учитывая, что до 1924 г. Чарджоу входил в состав Бухарского государства, не исключено, что чарджоуские сепаратисты получали негласную поддержку Ташкента.

После покушения на Туркменбаши 25 ноября 2002 г. из Ашхабада был выслан узбекский посол по обвинению в причастности к этому покушению; были даже сообщения, что Туркменистан стягивает к узбекской границе войска.

Таджикско-узбекский конфликт - самый важный для проблемы Великого Узбекистана, хотя бы потому, что четкой границы между двумя народами нет.

Территория от Бухары до Куляба отличается исключительной пестротой населения: нельзя сказать, где кончаются узбеки и начинаются таджики.

Это и понятно: тюркские группы проникали в Мавераннахр постепенно, смешивались с предками таджиков.

Таджики считают себя исконными хозяевами Южного Узбекистана, носителями древней культуры, которая затем была присвоена узбеками; отношение к последним в этом смысле напоминает отношение узбеков к киргизам, казахам и туркменам.

Впрочем, по отношению к внешнему миру два народа ощущают себя единым целым, а до ХХ в., когда Мавераннахр входил в состав Бухарского Эмирата, между ними вообще не чувствовалось большого различия. Но в 1924 г. Мавераннахр был разделен на две республики - Узбекскую и Таджикскую.

С 60-х годов пошли процессы все большей суверенизации национальных республик и "кореннизации" руководящего аппарата; многие таджики Узбекистана предпочитали в этих условиях записываться узбеками, и наоборот.

Но в конце 80-х годов те и другие начали "вспоминать", кто они "на самом деле". Само собой, осложнило ситуацию и аграрное перенаселение.

С конца 80-х годов идет узбекизация Таджикистана¹², точнее, шла вплоть до самого последнего времени.

Все сказанное можно отнести и к таджикам в Узбекистане - процесс таджикизации Бухары и Самарканда также имеет место. В последние годы, впрочем, наметилась перспектива достаточно радикального решения этого конфликта.

Осенью и зимой 1992 г., получив в том числе и помощь Узбекистана, (правившая Таджикистаном с 1946 по 1992 гг.) и кулябская группировки разбили пришедших было к власти исламистов и изгнали их на территорию Афганистана.

Причиной вмешательства Узбекистана стало беспокойство, проявляемое по поводу того, что "на нас идет с юга фундаментализм", - так заявил И.А. Каримов. Разгром движения "Талибан" осенью 2001 г. существенно снизил страхи руководителей региона перед "ваххабитами", но от претензий на контроль над Таджикистаном Ташкент не отказывается.

По ряду прогнозов, в случае ухода российских войск, скорее всего, Согдийская (Ходжентская) область и ряд населенных узбеками районов Таджикистана (а то и весь Таджикистан, кроме Горного Бадахшана) будут поставлены под контроль Узбекистана.

Таким образом, будет восстановлено некое подобие Бухарского эмирата. Это и станет радикальным способом решения конфликта. И именно такое объединение превратится в основу "Великого Узбекистана".

Узбекистан использует для укрепления в Таджикистане не только военно-политические рычаги: экономическое доминирование Узбекистана в регионе сегодня ни у кого сомнений не вызывает. Самые плодородные земли, богатые месторождения газа, не говоря уже о мощной (по масштабам Средней Азии) промышленности, надежно его гарантируют.

Согдийская область с ее урановыми заводами уже давно находится под контролем Узбекистана¹³.

Душанбе уже в 1996 г. был должен Ташкенту 100 млн. долл.; за долги Алмалыкский горно-металлургический комбинат получил право на добычу руды на Алтын-Топканском месторождении и золота в долине Зеравшана. Ташкент стремился контролировать второе в мире месторождение серебра Большой Канимансур¹⁴.

Данные о торговле стран региона¹⁵ также заставляют прийти к весьма определенным заключениям.

Какие же можно сделать выводы из цифр табл.?

Помимо того, что с Россией более активно торгуют как раз евразийские Казахстан и Киргизия, мы видим: торговля всех государств региона друг с другом сократилась "в разы" - за исключением Таджикистана.

Внутриафганский конфликт также завязан на проблеме "Великого Узбекистана". Бывший генерал Наджибуллы узбек А.Р.Дустум после свержения в 1992 г. власти НДПА отказался подчиниться созданному после свержения Наджибуллы правительству Б.Раббани (таджика) и фактически создал свое узбекское государство на северо-западе Афганистана со столицей в Мазари-Шарифе.

Лидер таджикских моджахедов Ахмад-Шахом Масуд, со своей стороны, мечтал о создании "Великого Таджикистана", в который должны были войти не только нынешний Таджикистан и северо-восток Афганистана, но и Бухара и Самарканд.

Это было бы фактически восстановлением того же Бухарского эмирата, вот только править там стали бы не узбеки, а таджики.

Ни то, ни другое узбекам, естественно, не нравилось. В феврале 1994 г. Дустум порвал с Масудом и заключил союз с пуштунским лидером Г.Хекматиаром.

Между тем вскоре на арену вышла новая сила - движение "Талибан". С появлением "Талибана" на земли Средней Азии пришел конфликт между сторонниками светского государства и исламскими фундаменталистами.

Талибы берут свое начало от пуштунских моджахедов времен войны против СССР. Они (как, впрочем, и ни одно правительство Афганистана) не признают нынешней афгано-пакистанской границы ("Линии Дюранда")¹⁶, исповедуя идею пуштунского национального государства. В ноябре 1994 г. талибы перешли от теории к практике и к весне 1995 г. поставили под контроль все пуштунские территории Афганистана, а в сентябре 1996 г. овладели Кабулом. Однако дальнейшее их продвижение остановил Северный Альянс, который заключили недавние враги Масуд и Дустум. Последний был разгромлен талибами в 1998 г., но афганские таджики не только выстояли, но и осенью 2001 г. сыграли решающую роль в наземной операции США и их союзников против "Талибана".

Что касается официального Ташкента, то он все эти годы поддерживал Северный Альянс как непосредственно (Дустума), так и через Таджикистан (Масуда).

В обозримом будущем экспансия Узбекистана будет направлена имен- но на нестабильные Таджикистан и Афганистан. Думается, что Северный Афганистан так или иначе попадет в сферу влияния Узбекистана.

Россия заинтересована в локализации узбекской экспансии в этих направлениях: в этом случае у Узбекистана останется гораздо меньше сил на экспансию в направлении Казахстана и Киргизии, на которые у России свои виды: контроль над ними (с перспективой все более тесной интеграции) и реален, и в интересах России.

Кроме того, само по себе усиление Узбекистана сделает Казахстан и Киргизию, которые этого усиления очень боятся, более сговорчивыми в отношениях с Россией. Даже случайно сказанные Б. Ельциным слова об Узбекистане как о "стратегическом партнере России в Центральной Азии" вызвали существенное беспокойство Назарбаева.

В случае создания "Великого Узбекистана" силы и ресурсы Казахстана будут несопоставимы с возможностями этой вновь созданной державы. В таком случае останется только предпринимать шаги к более серьезной интеграции с Россией.

России следует также проводить свою среднеазиатскую политику с учетом того факта, что потеряв Юг, Северная Киргизия будет нуждаться в России больше, чем сейчас, особенно в том случае, если Юг будет присоединен к Узбекистану.

Борясь за "Великий Узбекистан", режим Каримова объективно будет способствовать тому, чтобы удерживать "ваххабитскую" угрозу на почтительном расстоянии от евразийских границ. Наконец, поощряя и поддерживая идею "Великого Узбекистана", Россия сохранит с ним хорошие отношения.

Процесс в направлении подчинения Узбекистаном Северного Афганистана уже пошел.

Если внутренние конфликты в Афганистане не прекратятся, то рано или поздно, думается, США и их союзники переложат поддержание внутренней стабильности в Афганистане на плечи кого-то другого, ограничившись финансовой поддержкой и действиями авиации с баз в Средней Азии. И этим "кем-то другим", скорее всего, станет именно Узбекистан.

Наконец, не следует сбрасывать со счетов и западный (в первую очередь, американский) фактор. Россия вполне может разыграть "узбекскую карту" в своих отношениях с США, которые сейчас явно сделали ставку в регионе именно на Узбекистан.

Объективно США являются естественным союзником России, по крайней мере в регионе "к востоку от Каспия", особенно на среднеазиатском направлении - в противодействии как "ваххабитской", так и китайской угрозе. Сами США, в силу преимущественно морского характера их экспансии, не могут занять геополитический вакуум, образовавшийся на месте СССР, и они это понимали еще в середине 90-х годов¹⁷.

Потеря же Россией Казахстана и Киргизии как стран своего геополитического влияния приведет к тому, что и США очень быстро лишатся в Средней Азии всего, что они там успели заполучить - в пользу третьих сил, ни России, ни США отнюдь не дружественных. Тот же факт, что обе страны будут содействовать усилению Узбекистана, также будет благоприятен для российско-американских отношений.