ВЕДУЩАЯ: Дорогие коллеги, добрый день. Спасибо, что вы пришли в такую жаркую погоду. Рада вас приветствовать в Институте развития прессы. Тема нашей пресс-конференции приурочена к совещанию в Генуе, и мы поговорим о стратегическом сотрудничестве и мерах по укреплению доверия. Я рада представить нашу гостью, г-жу Роуз Геттемеллер -- ведущего научного сотрудника Фонда Карнеги за международный мир в Вашингтоне, отвечающую за программу нераспространения. Г-жа Геттемеллер была заместителем министра энергетики США.

И Александра Алексеевича Пикаева -- члена Научного cовета Московского Центра Карнеги, программа, руководителя программы "Проблемы нераспространения оружия массового уничтожения".

И Людмила Николаевна Билай(?), которая нам будет помогать с переводом.

ГЕТТЕМЕЛЛЕР: Большое спасибо, большое спасибо за то, что пришли на пресс-конференцию. Сейчас в преддверии встречи на высшем уровне в Генуе мы хотели бы сосредоточиться особенно на вопросах стратегического сотрудничества именно в том плане, в котором они могут прозвучать на встрече в Генуе.

При этом я хотела бы сообщить о той новой информации, которая поступила последняя время из администрации Буша, в отношении стратегического сотрудничества с Россией и по вопросам нового стратегического формата в наших отношениях.

В течение последних месяцев, особенно в течение последних недель из администрации Буша поступала информация, из которой следовало, что особый упор в отношениях с Россией будет... основная тема этих отношений будет состоять в том, что это будет переход от отношений, основанных на взаимном балансе страха, к отношениям, основанных на общей ответственности, общих интересах.

А на практике, как было сообщено в администрации Буша, администрация стремится к поиску возможностей для более равноправного партнерства, например, в области разработки новых технологий, а не делая упор, как раньше и сейчас, на отношения помощи.

Впервые мысль о стратегическом, новом стратегическом формате прозвучала в речи Буша 1 мая этого года. И этот новый стратегический формат обсуждался между президентами Бушем и Путиным на встрече в Любляне.

Но ведь сейчас мы начинаем узнавать нечто более конкретное об этом формате. Он начинает обрастать деталями. Буш, в частности, сказал, что он хотел бы, чтобы это был четкий и ясный отход от политики времен холодной войны, что это должен быть формат, не основанный на Договоре по ПРО 1972 года.

Однако это должны быть отношения, по-прежнему включающие совместную деятельность в рамках других двусторонних и многосторонних режимов, включая Договор по нераспространению и, в частности, на этот договор на действия по нераспространению Буш сделал особый упор.

И таким образом это будет благоприятный отход от упора на односторонние действия, каковой наблюдался в политике администрации Буша, в начале деятельности администрации, т.е. будет больше дипломатических усилий в двусторонних и многосторонних рамках.

В частности, в администрации Буша были выделены четыре категории деятельности в стратегических отношениях с Россией. Первая -- это существенное сокращение стратегических наступательных сил. А вторая -- это сотрудничество по противоракетным оборонным системам. Далее -- меры в области нераспространения и в области противодействия распространению. И четвертая -- это меры по дальнейшему созданию мер доверия и транспрентности.

И вот по всем этим четырем категориям что можно ожидать в качестве результата встречи на высшем уровне в Генуе? Прежде всего, насколько я представляю, администрация Буша еще не готова предложить существенное сокращение стратегических сил на встрече в Генуе. Причина этого состоит в том, что военное руководство США еще не пришло внутри себя к согласию относительно потолков этих сокращений. В частности, на прошлой неделе Главнокомандующий стратегических сил Соединенных Штатов выступал в Конгрессе, и он сказал, что он считает, что ядерные силы не должны... уровень ядерных сил не должен опускаться ниже уровня 2000-2500 боезарядов, т.е. того уровня, который был оговорен Клинтоном и Ельциным в 97-ом году в Хельсинки.

Мне представляется, что президент Буш хотел бы пойти ниже этого уровня, однако он дожидается рекомендаций военного руководства страны.

Что касается второй технологии, я предполагаю, что президент Буш предложит сотрудничество в области противоракетных технологий. Но интересно будет посмотреть, будут ли у него какие-то более конкретные предложения по этому направлению.

Президент Путин, например, уже предложил совместное использование технологии С-300 с НАТО. И будет интересно увидеть, предложит ли Буш что-нибудь в Генуе, какой-то более конкретный проект, куда будет вот привлечена технология С-300.

Но я не думаю, что они уже будут готовы делать какие-то... с американской стороны какие-то конкретные предложения в этой области.

Значит, третья категория -- это наращивание усилий по нераспространению и противодействию распространению. Я предполагаю, что здесь Буш захочет обсудить вопрос российского сотрудничества в области ракетных и ядерных технологий с Ираном. И я не знаю, какая здесь будет комбинация положительных и отрицательных стимулов, но я думаю, что как минимум администрация Буша захочет возобновить сотрудничество в области экспортного контроля.

И что касается четвертой категории -- меры по дальнейшему продвижению мер доверия и транспарентсности, -- я думаю, что здесь могут быть два направления в этом отношении в Генуе. С одной стороны, это может быть некое практическое конкретное решение по финализации проекта по совместному центру раннего предупреждения. Значит, это уже в состоянии достаточно большой готовности, этот проект. Требуется только некоторые юридические шаги, и вот, этот проект уже может быть запущен в какую-то решающую стадию.

И второе направление этой работы более теоретического характера. Это обсуждение вопроса о стратегической стабильности. Еще на встрече в Любляне говорилось о том, что следует создать экспертные группы, которые бы обсуждали эти вопросы. То есть просто в Генуе может быть дан некий толчок началу этого процесса. И заключение, которое я бы сделала вот по стратегическому направлению, -- это то, что встреча в Генуе не будет просто очередная ознакомительная встреча. И Буш на самом высоком уровне захочет убедить президента Путина, что он весьма серьезно подходит к вопросу нового стратегического формата.

Однако я предполагаю, что касается конкретных предложений, то навряд ли они прозвучат на встрече в Генуе. Например, в области новых сокращений стратегических сил.

С нетерпением жду ваших вопросов, но сначала мой коллега Александр Пикаев свои какие-то замечания сделает.

ВЕДУЩИЙ: Александр Алексеевич Пикаев, пожалуйста.

ПИКАЕВ: Спасибо, Наталья Александровна. Хотел прежде всего поблагодарить вас за приглашение и за возможность выступить здесь у вас в Институте развития прессы.

ВЕДУЩАЯ: Мы всегда рады.

ПИКАЕВ: И кроме того, после выступления Роуз Геттемеллер мне вообще сложно что-либо добавить по существу вопроса. Поэтому я позволю себе сделать несколько коротких комментариев по общим политическим аспектам о саммите в Генуе и последующих российско-американских встреч на высоком уровне, которые ожидаются здесь, в Москве, до конца этого месяца.

Встреча в Генуе, как и в какой-то степени встреча на Окинаве, весьма необычна для России, потому что впервые после предыдущего десятилетия российский лидер участвует в этих встречах "Большой восьмерки" и ничего у "восьмерки", в общем-то, не просит.

За прошедшие 10 лет президент Ельцин участвовал в этих встречах и, как правило, просил новых и новых кредитов. И в общем, это политика была достаточно успешна в том плане, что Россия набрала долгов где-то на 50 миллиардов долларов в результате этого.

Теперь же, теперь же принято решение не то, что не брать новых долгов, но и не просить отсрочки по тем долгам, которые Россия и Советский Союз набрали в прошлом. И решение о том, что Россия будет платить свои долги в полном объеме, в большой степени лишило Запад важнейшего козыря в его отношениях с Москвой.

И более того, страна, которая должна 150 или даже больше миллиарда долларов, с таким должником нужно обходиться весьма и весьма уважительно, поскольку если... поскольку платежи по российским долгам, они могут превратиться в весьма серьезный фактор, скажем, стабильности евро на первоначальном этапе появления этой валюты в ее наличной форме. А ситуация с евро не очень хорошая.

Российские долги, в основном, Россия платит странам в зоне евро, и в этом смысле регулярные платежи России по своим долговым обязательствам станут важным фактором стабилизации вот этой вот новой общеевропейской валюты. И здесь как раз козырь переходит в распоряжение России.

Что касается ситуации с Договором по ПРО -- развертыванием системы противоракетной обороны, то опять-таки Россия совершенно неожиданно для себя, может быть, оказалась в весьма комфортабельном положении, потому что в Соединенных Штатах внутри нет единства по этому вопросу: администрация стремится к крайнему развертыванию системы ПРО, Сенат, где с недавнего прошлого большинство захватили демократы, весьма скептически относится к идее раннего развертывания. И от того, как поведет себя Россия, в определенной степени зависит расклад сил и внутри самих Соединенных Штатов.

То есть, российская позиция по вопросу ПРО стала важным элементом внутри американских политических дебатов по данному вопросу.

Кроме того, международная оппозиция идеи ПРО, она достаточно, она достаточно широко... но опять-таки все понимают, что если Россия согласится на какую-то модификацию Договора по ПРО или же на его упразднение вообще, то от этой международной оппозиции, конечно, не останется и следа. Китай в одиночку вряд ли сможет возражать против изменений Договора по ПРО, ну, а европейские союзники -- те элементы оппозиции, которые были до сих пор, они, конечно, тут же испаряются.

То есть, российская позиция по вопросу систем противоракетной обороны, по Договору по ПРО стала также важным элементом дебатов внутри трансатлантического сообщества, внутри НАТО, а также важным элементом отношений между Соединенными Штатами и их восточно-азиатскими союзниками.

Таким образом, Президент Путин может рассчитывать на весьма уважительное и теплое отношение к себе. Мы с большим удивлением, были приятно удивлены, как Президент Буш отнесся к российскому президенту в ходе саммита в Любляне, который превзошел с этой точки зрения все возможные ожидания, и это не просто, это не только элемент какой-то личной симпатии, которая, безусловно, возникла между обоими президентами, что крайне важно. Также это и свидетельство того, что для Буша, для американской администрации позиция России, несмотря на всю ту риторику, которая имела место в начале этого года, позиция России по ряду вопросов вот играет важную и весьма серьезную роль.

Кроме того, американская администрация оказалась в весьма непривычном положении для себя, потому что в отличие от ситуации прошлого десятилетия, ну, в общем-то, весьма мало козырей для того, чтобы побудить Россию занять ту позицию, которую в Вашингтоне хотели бы.

Таким образом, опять-таки ситуация комфортная -- у России на руках много козырей; президент Путин неоднократно заявлял, что он хотел бы проводить прагматическую внешнюю политику, и в этой связи у него появляются -- у него и у российской дипломатии -- сейчас появляются такие возможности, то есть договор по ПРО, отношение к ПРО.

Прежде всего это тот важный козырь, который Россия вполне могла бы использовать для того, чтобы получить какие-то выгоды на других возможных направлениях.

Но здесь есть определенные красные линии, через которые, наверное, переступать не следовало бы. Первое -- если у вас есть на руках козырь, то главное -- его не передержать. То есть самое главное -- этот козырь каким-то образом использовать. Потому что если вы будете говорить все время нет, мы никогда не пойдем на изменения или корректировку Договора по ПРО, не говоря уже о каких-то существенных изменениях того плана, который предлагает администрация Буша в рамках нового стратегического формата, то в результате этот козырь так и останется у вас на руках, и вы его не сможете использоваться.

Козырь имеет смысл, только если вы ведете карточную игру. Если вы сидите за столом и у вас на руках есть козырь, но вы не хотите играть в карты, то этот козырь -- он у вас так и останется. Вы вряд ли сможете его каким-то образом использовать.

И второй важный элемент, как мне кажется -- даже если ситуация зайдет далеко в том смысле, что, ну пока не просматривается компромисса по проблеме ПРО; пока не ясно, что будет с дальнейшими сокращениями ядерных, стратегических ядерных вооружений; согласится ли, сможет ли администрация Буша убедить американских военных идти ниже уровня 2000 боезарядов, как этого хотела бы Россия; удастся ли найти компромисс, скажем, по такой проблеме, как расширение НАТО на Восток, а проблема эта... Решение в Соединенных Штатах, видимо, будет принято до конца этого года, а решение, приглашение новых членов будет оформлено в ходе следующего саммита НАТО в Праге, который состоится в конце следующего года -- и все эти вот вопросы, к сожалению, совпадают по времени.

Следующий год может быть очень тяжелым, потому что мы можем наблюдать и выход американцев из договора по ПРО и приглашение, по крайней мере, одной Прибалтийской страны стать членом НАТО, и это, конечно, очень серьезные вопросы, которые могут крайне негативно повлиять на отношения между Россией и Соединенными Штатами, на отношения между Россией и Западом в целом.

И вот в этой вот трудной ситуации крайне важно, чтобы эти разногласия не привели к возобновлению конфронтаций между Россией и Соединенными Штатами, или даже к какой-то серьезной ссоре, потому что, если реально оценивать положение России, то да, конечно, Россия может доставить много проблем Соединенным Штатам, прежде всего в Азии. Но надо понимать, что Соединенные Штаты могут при желании доставить куда больше еще более серьезных проблем для России в тех районах, которые для России необычайно важны, прежде всего это Кавказ, ситуация на Кавказе.

Поэтому опять-таки -- еще раз повторюсь -- крайне важно, чтобы переход от нынешней системы отношений к новой системе стратегических отношений, к новому стратегическому формату, который, я думаю, неизбежен не только из-за американской позиции, а просто потому, что -- и здесь, наверное, президент Буш прав: стратегическая ситуация изменилась коренным образом после холодной войны; формат стратегических отношений между Соединенными Штатами и Россией будет меняться неизбежно. И очень важно, чтобы вот этот деликатный процесс перехода, который совпадет с целым рядом тяжелых политических проблем, чтобы все это происходило в плавной, предсказуемой атмосфере и не сопровождалось коллапсом в отношениях между Россией и Западом.

Ну, и наконец, третье, последнее, что я хотел сказать. Администрация Буша, российско-американские отношения за несколько месяцев пребывания у власти администрации Буша, ну, в какой-то степени их эволюция напоминает то, что произошло в начале 80-х годов после того, как в Соединенных Штатах к власти пришел президент Рейган. Сначала стороны обменивались жесткой риторикой, отношения ухудшались, и мы это видели вплоть до апреля этого года. Но затем, затем после прихода к власти в Москве Михаила Горбачева отношения вышли на хороший уровень, стали развиваться по восходящей и при Буше-старшем достигли, пожалуй, своей верхней точки. И после этого, при Клинтоне отношения стали ухудшаться вновь.

Таким образом, сейчас, сейчас, я думаю, что несмотря на все эти сложности, которые есть, известная возможность для прорыва в российско-американских отношениях существует. Президент Буш, конечно, по своим внутриполитическим соображениям, но, тем не менее, он сделал ряд важных заявлений, впервые через 10 лет после окончания холодной войны он прямо сказал, что Россия -- не враг, что администрация США готова сотрудничать с Россией по целому ряду вопросов, в том числе и по... в том числе и в области военной промышленности, приступить к реальному военно-промышленному сотрудничеству, в том числе и в сфере ПРО.

И для России, для российской военной промышленности, которая испытывает существенные трудности и которая столь важна для того, чтобы Россия оставалась развитой промышленной державой, я думаю, что это большой шанс, и было бы, наверное, полезно поймать американцев за руку и, воспользовавшись тем, что говорит Президент Буш, попытаться добиться каких-то серьезных проектов сотрудничества в области военной, аэрокосмической, а, возможно, в перспективе и в мирной ядерной промышленности. Спасибо.

ВЕДУЩАЯ: Так, переходим к вопросам. Пожалуйста, вопросы. Да, пожалуйста.

ВОПРОС: "Интерфакс". У меня на самом деле несколько, скорее, пояснений. Вот если вы видели вчерашнюю пресс-конференцию Путина, хотелось бы услышать ваш комментарий по поводу высказанных вот мнений по НАТО, о расширении НАТО на Восток и по вопросам ПРО?

Далее, еще один вопрос. Верите ли вы в то, что позиция России по ПРО изменится? Действительно вы думаете, что Договор о нераспространении, сокращении боезарядов сможет компенсировать данную, изменить как-то эту позицию и найти, может быть, компромиссы какой-то?

ГЕТТЕМЕЛЛЕР: Я не специалист по вопросам расширения НАТО, так что это я оставляю моему коллеге, чтобы он этот вопрос рассмотрел. Что касается вопроса по ПРО, то мне представляется, что президент Путин сейчас выражает большую готовность к внесению поправок в Договор о ПРО, то, что я называю для себя адаптацией Договора по ПРО. Причем, он вчера не впервые эту готовность высказал, она была высказана и на другой встрече с журналистами, когда он вернулся после саммита в Любляне. То есть, готовность к рассмотрению осталась, к внесению поправок...

И я употребляю термин "адаптация" -- этот термин имеет более широкое значение применительно к судьбе договора по ПРО. Потому что когда мы говорим о поправке, английское "amendments" -- это нечто более узкое, то есть вы смотрите статью за статьей и как раз вот в них вносите поправки.

Договор по ПРО был в свое время подготовлен таким образом, конкретно, чтобы ограничить или предотвратить развертывание систем противоракетной обороны. Российская Федерация и Соединенные Штаты совместно могли внести в него не запретительный, а некий разрешительный аспект, то есть разрешить развертывание систем противоракетной обороны путем совместных действий. Я бы сказала так: совместных, но контролируемых действий.

То есть, таким образом, как я называю, адаптация -- это более широкий подход, более широкое изменение, потому что оно может означать некое изменение концептуального плана.

ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Так, кто-то еще здесь? Пожалуйста.

ВОПРОС: По поводу расширения НАТО на Восток.

ВЕДУЩАЯ: А, НАТО на Восток.

ПИКАЕВ: Да, к сожалению, проблема расширения НАТО вновь выходит на первый план отношений между Россией и Западом. К сожалению, был избран в свое время наиболее болезненный вариант такого расширения, то есть расширения, которое затянуто во времени. И это длительный процесс, стал весьма серьезным фактором, которые в большой степени ухудшили и продолжают работать в негативном плане на отношения между Россией и Соединенными Штатами.

Как я уже сказал раньше, решение о том, кто будет приглашен в НАТО в конце будущего года, пока не принято. Решение будет принято в следующем году. Простите, до конца этого года в Соединенных Штатах. Но, скорее всего, я думаю, что на 95 процентов новые члены в НАТО будут приглашены, и вопрос в том, кто конкретно, какие страны получат такое приглашение.

Пока опять-таки на 90 процентов я думаю ясно, что будет приглашена Словения. Весьма вероятно, будет приглашена и Словакия. И самый главный для России вопрос: будет или нет приглашена Литва.

Существует весьма влиятельное пролитовское лобби внутри Республиканской партии. И хотя, в общем-то, республиканцы, как полагают здесь в России, в меньшей степени настроены на расширение НАТО, чем администрация Клинтона, и я думаю, что в большей степени были бы готовы пойти здесь на определенного рода компромиссы: какой-то зондаж проводился насколько я понимаю. Но тем не менее шансы приглашения Литвы в НАТО в следующем году весьма и весьма велики.

Я бы сказал -- "к сожалению", потому что дебаты вокруг расширения НАТО здесь в России шли таким образом, что это крайне непопулярная идея среди российского политического класса, и Кремлю будет очень сложно удержаться от того, чтобы не отреагировать на такой шаг.

Я надеюсь, что эта реакция не будет, как "отморожу уши маме назло", т.е. какое-то действие, которое будет реально вредить России больше, чем НАТО, но тем не менее я боюсь, что какие-то ответные меры Кремль на этот шаг предпримет, что, конечно, негативно отразится на отношениях со странами НАТО, но также негативно отразится на шансах Литвы вступить впоследствии в Евросоюз, потому что Евросоюз -- это крайне чувствительное образование, и в случае, если вокруг Литвы возникнет зона напряженности в результате ее приема в НАТО, что весьма вероятно, то Европейский союз будет в гораздо меньшей степени готов принять ее в свои ряды, чем в ином случае. Спасибо.

ВЕДУЩАЯ: Так, пожалуйста, ваш вопрос.

ВОПРОС: РИА-Новости. Юрий Николаев. У меня вопрос к г-же Роуз Геттемеллер. Не могли бы вы прояснить, почему столь упорно военное руководство не хочет согласиться с российскими предложениями о сокращении стратегических ядерных сил вот до того уровня -- Россия готова пойти даже до полутора тысяч, а американская сторона, вернее сказать, американские военные считают, что ниже двух тысяч опускаться нельзя. Какие аргументы они приводят?

ГЕТТЕМЕЛЛЕР: Я дам, может быть, частный (частичный?) ответ, сославшись на выступление главнокомандующего стратегическими силами в Конгрессе на прошлой неделе. Фамилия его -- адмирал Richard Miеs. И, наверное, будет интересно найти его выступление в Интернете оно имеется.

Он говорит, что для стратегической стабильности вовсе нет необходимости опускаться до более низких уровней. То есть основная идея в том, что сейчас стратегическая стабильность на нынешнем уровне поддерживается надлежащим образом.

В общем-то, даже выразил озабоченность, что при более низких уровнях стратегическая стабильность может быть утеряна. Его довод такой, что нужно переходить к более низким уровням с осторожностью.

Однако, насколько я понимаю, существует еще и некое бюрократическое объяснение. Потому что если уровень будет ниже, будет принято решение об уровне ниже 2000 боезарядов, значит, нужно будет отказаться от какой-то составляющей стратегической триады вооруженных сил Соединенных Штатов. То есть будет ли это отказ от всех межконтинентальных баллистических ракет, или все стратегические бомбардировщики упразднить. И, конечно, это для американских ВВС и других родов вооруженных сил -- это очень важное решение.

Я не сказала о третьей части триады -- стратегических подводных лодках, потому что я думаю, что в любом случае они не пострадают. Потому что имеется целый ряд факторов, вызывающих такую озабоченность, ну, в частности, одно из соображений -- это соображение бюрократического порядка.

ВОПРОС: Второй вопрос, если можно?

ВЕДУЩАЯ: Да, пожалуйста, конечно, РИА-Новости, пожалуйста.

ВОПРОС: Тут говорили много о том, что никаких конкретных предложений со стороны президента США Буша на встрече и на саммите в Генуе не последует, да? А вот ваше личное мнение, какие возможны компромиссные решения -- вы сегодня много говорили по ПРО -- которые были бы приемлемы как для США, так и для России? Вы(?) как-то их обозначили, а не могли бы вы конкретизировать?

Вот вы говорили много о так называемой адаптации этого договора. Более конкретно вот, что могло бы, какие общие точки соприкосновения, с которыми согласился бы и Путин, и Буш? Спасибо.

ГЕТТЕМЕЛЛЕР: ...Я уже сослалась на одну из концепций в рамках вот такой адаптации, адаптации Договора по ПРО. Это сотрудничество в развертывании противоракетных систем, сотрудничество под контролем. И я думаю, если уж быть более конкретной, что для этого потребуется некое новое соглашение, которое заменит нынешний Договор по ПРО. И вслед за этим должны последовать очень конкретные технические проекты, намного более превосходящие тот уровень технического сотрудничества, который мы наблюдаем сейчас. Я упомянула, скажем, систему С-300, но однако эта система для театра военных действий.

И это сотрудничество в области технологий могло бы включать технологии систем морского и воздушного базирования, т.е. то, о чем в администрации Буша неоднократно говорилось. Цели при этом две. Первая -- это транспарентность в области американской философии развертывания. Вторая концепция -- это взаимная выгодность для обеих сторон. Если начать сотрудничество в области стратегической обороны, то это позволит нам перейти к каким-то более широким направлениям сотрудничества в будущем.

Однако хотелось бы подчеркнуть, что это мои личные взгляды. Что-то подобное, конкретное из администрации Буша пока еще не исходило.

ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Так, еще вопросы, пожалуйста? Есть еще вопросы? "Красная звезда", нет вопросов?

ОТВЕТ: Нет, спасибо.

ВЕДУЩАЯ: Нет вопросов, да? Тогда я вас благодарю за внимание, и главное благодарю г-жу Геттемеллер.

ГЕТТЕМЕЛЕР: Спасибо.