год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Как социал-демократия после падения коммунизма вынуждена была решать задачу построения капитализма

Содержание:

Вступительное слово Ласло Ковача
Предисловие к русскому изданию М.С. Горбачева

Введение

1. От зарождения социал-демократии к концу коммунизма

Происхождение: слабость социал-демократии в преимущественно аграрных странах

Межвоенный период: ответственность без власти

От революционного энтузиазма к принудительному объединению

Эмиграция: изоляция на Западе и Востоке

Ревизионизм: между медленной смертью и угнетением

Реформизм: саморазрушение коммунистической системы

Диссиденство: одинокий голос

Посткоммунистический переход и социал-демократия

2. Социал-демократия в процессе перехода

Три мотива перехода: демократия, процветание, суверенитет

Разные типы перехода - разные судьбы социал-демократии

Экономические и социальные преобразования: из пустыни в джунгли

Противоречия посткоммунистических обществ

Слабость партийной идентификации

Потенциальная роль социал-демократии в переходном процессе

Фактические избиратели социал-демократических партий: рассказ о трех выборных компаниях

Три источника социал-демократии в посткоммунистических обществах

Традиционные социал-демократические партии: единственное возрождение в Праге

Удачливые наследники: преобладание реформированных коммунистов
3. Социал-демократия после коммунизма: загадка идентификации

Два лица "партий-наследников": модернисты и националисты

Проблемы идентификации модернизирующихся партий-наследников

Хрупкая преемственность в рядах возрожденных исторических партий

Заключение

Послесловие к русскому изданию

Список литературы

Список используемых сокращений

Приложение. Обзор социал-демократических партий и итогов парламентских выборов в странах Центральной и Восточной Европы

Вступительное слово

Насколько я знаю, эта книга является первой попыткой проникнуть в суть вопроса о левых демократах региона, пережившего глубокие и быстрые социально-экономические изменения - Центральной Восточной Европы (ЦВЕ). Она, безусловно, поможет читателю лучше понять роль, которую сыграли социал-демократические партии и вновь образованные партии левых демократов в процессе перемен. Ниже авторы излагают те дилеммы и трудности, с которыми сталкивались и сталкиваются до сих пор эти партии.

Многие старые социал-демократические партии понесли серьезные потери и ослабли в результате внутренней борьбы за власть между престарелыми политиками этих партий, вернувшимися после десяти лет изгнания, и амбициозными молодыми людьми, отстаивающими социал-демократические ценности, но не имеющими политического опыта и квалификации. За исключением Чешской социал-демократической партии, бывшей одной из самых сильных социал-демократических партий в Европе до прихода к власти коммунистов, старые социал-демократы всегда имели низкие показатели на выборах. И сегодня нет больших надежд на то, что они будут играть главную роль в своих странах в последующие годы.

У реформированных партий-наследников были серьезные трудности с обретением своего нового, социал-демократического лица. Электорат выразил большие сомнения в том, что бывшие коммунисты смогут связать себя с социал-демократическими идеалами и принципами. Партии правого толка постарались усилить это подозрение и по вполне понятным причинам к ним присоединились старые социал-демократы, которые считали новых левых своими соперниками. Партии-наследники постарались сразу же примкнуть к Социалистическому Интернационалу, так как считали членство в нем доказательством своей социал-демократической направленности. Однако Социалистический Интернационал проявил достаточную осмотрительность в вопросе предоставления им какого-либо статуса прежде, чем стали известны результаты проверок ряда инспекционных миссий в заинтересованные страны.

Существует еще одно обстоятельство, которое правые партии использовали, и до сих пор используют против левых демократических партий: в ряде стран этого региона недемократические, экстремистские, националистические партии также имеют в своем названии слово "социалистическая", как, например, правящая Социалистическая партия Сербии.

Поскольку после первых свободных и демократических выборов консервативные или либеральные правительства правого толка не оправдали ожиданий людей, социалистические и социал-демократические партии стали получать все большую поддержку населения.

Однако, победив на выборах, они вскоре столкнулись с новой проблемой - антагонизмом между социал-демократическими ценностями и катастрофической экономической и финансовой ситуацией в их странах, которая безотлагательно требовала принятия решительных мер. Возникла беспрецедентная ситуация: находящиеся у власти партии левых демократов вынуждены были сокращать государственные расходы на здравоохранение, социальное обеспечение и образование, а их оппозиция - правые партии, - использовала традиционные социалистические лозунги, прибегая порой даже к явному популизму. Но это помогло им на следующих выборах победить социалистов, стабилизировавших экономику и создавших условия для устойчивого роста.

Успех или провал? Результаты, достигнутые социалистическими или социал-демократическими партиями стран ЦВЕ на выборах, зависят от их собственной политики. Способны ли они дать надлежащие ответы на вопросы людей, проживающих в их странах. Способны ли они преодолеть трудности, стоящие перед обществом в их странах, и не обмануть ожидания электората. И более чем когда-либо им необходима поддержка и солидарность братских партий, Социалистического Интернационала, Партии европейских социалистов и Европейского Форума за демократию и солидарность.

В связи с этим я хотел бы отдать дань таким западным партиям, как СДПГ (Германия), ПвДА (Нидерланды), СПО (Австрия), Лейбористская партия (Великобритания), ПСФ (Франция), ПСОЕ (Испания), социал-демократическим партиям скандинавских стран, МАПАМ (Израиль) и многим другим, которые в 80-е и 90-е годы внесли огромный вклад в дело преобразования Венгерской социалистической рабочей партии, бывшей ранее государственной партией Венгрии. Межпартийные контакты, регулярные совещания, участие в крупнейших мероприятиях западных социал-демократических партий учили многих лидеров, а также руководителей и рядовых членов бывшей венгерской партии, становиться все ближе и ближе к социал-демократическим ценностям, а также к ценностям парламентской демократии, нормам права и социально-рыночной экономике. В результате этого в 1989 года произошел раскол, и была образована новая партия - Венгерская социалистическая партия, провозгласившая социал-демократические идеалы и принципы.

В заключение я хотел бы поздравить авторов с их высокопрофессиональной работой, а также поблагодарить Фонды Фридриха Эберта, Виарди Бэкмана и Альфреда Мозера, Европейский Форум за демократию и солидарность за их спонсорскую поддержку этой чрезвычайно ценной книги. Ласло Ковач

Председатель Венгерской социалистической партии Предисловие к российскому изданию Путь, который проделали страны Центральной Восточной Европы за два прошедших десятилетия, наполнен событиями, изменившими политическое лицо этих стран. Да и вся Европа стала другой.

Роль и место социал-демократов, демократических социалистов в этих изменениях заслуживает самого серьезного исследования и потому появление такой книги можно только приветствовать.

Реформы, осуществленные правительствами и народами государств Восточной Центральной Европы на рубеже конца 80-х - начала 90-х годов, - очень разные, хотя, конечно, есть и какие-то общие черты. Более значительно отличие хода реформ в странах Центральной и Восточной Европы от того, что делалось в республиках Советского Союза, ставших независимыми государствами. То, что происходило в СССР в период 1985-1991 годов можно определить как движение к демократическому социализму. Реформируя страну, мы не считали политически возможным и экономически целесообразным возвращать ее к временам "дикого капитализма". Перестраивая такой гигантский и сложный по составу социум, каким являлось советское общество, мы должны были считаться со многими его особенностями: громоздкостью и сложностью материального производства, повышенной инерционностью, предопределенной как величиной занимаемой территории, так и большой численностью населения, культурными различиями. Помимо этого нельзя сбрасывать со счета и укорененность административной системы хозяйствования, освещенной опытом нескольких поколений, чрезмерную милитаризацию советской экономики. Эта система, если быть объективным, имела свои значимые заслуги перед народом, такие, как развитое социальное обеспечение, высокий уровень общего образования и науки, победу в войне с фашизмом, многое другое. Скорость ее разумного, социально ответственного реформирования не могла быть столь же высокой, что в странах Центральной Восточной Европы. Непонимание этого, попытки радикалов, оказавшихся у руля власти в России после 1991-го года, предельно ускорить и упростить переход создали огромное количество новых проблем для народа, не разрешив большинства старых.

В результате в России сложился уродливый номенклатурный олигархический криминальный порядок, основанный на распродаже практически за бесценок общенациональных ресурсов и безудержном обогащении узкой группы близких к власти лиц. При этом значительная часть общества прозябает в нищете, а правительство планирует восстановить уровень доходов населения, который оно имело в 1989 году, лишь к 2014 году.

На протяжении 90-х годов в России, так же как и в странах Центральной Восточной Европы, шел медленный и противоречивый процесс формирования социал-демократии. Российская социал-демократия в 90-е годы в силу слабости теоретической базы и организационной раздробленности не смогла дать серьезных ответов на вызовы времени. Но можно говорить, что российские социал-демократы после ряда попыток все-таки смогли решить важную задачу - задачу объединения. Созданная в марте 2000 года Российская объединенная социал-демократическая партия собрала и социал-реформаторов из бывшей коммунистической партии, и представителей бывшей социал-демократической оппозиции. Это этапное событие. Произошло оно в тот момент, когда либеральный радикализм вынужден был уйти с российской политической арены, оказавшись бесперспективным. Сейчас социал-демократические подходы, соответствующая им политика, вполне могут оказаться востребованными российским обществом.

В этом предисловии не могу не упомянуть еще об одном важном уроке 90-х - недостатке солидарности между социал-демократами стран Центральной и Восточной Европы. Думаю, что эта базовая ценность социал-демократического мировоззрения должна найти свое новое звучание в глобализующемся мире. Кому, как не социал-демократам должно оппонировать национальному эгоизму, с одной стороны, и, с другой стороны, противостоять антигуманистическим тенденциям глобализации. Кому, как не социал-демократам способствовать превращению Европы, в единый, свободный и справедливый дом для всех, кто в нем живет.

Критически осмысливая исторический опыт, мы, социал-демократы, ищем и находим ответы на вызовы времени. Будем надеяться и работать для того, чтобы влияние социал-демократических идей возрастало и оказывало позитивное воздействие на общество в период происходящих в нем кардинальных перемен. М.С. Горбачев

Председатель Российской объединенной
социал-демократической партии
Введение

9 декабря 1997 года президент Чехии Вацлав Гавел в своей речи перед обеими палатами Парламента заявил: "Многие люди… растеряны, разочарованы или даже испытывают отвращение к общему состоянию общества в нашей стране. Многие верят, что - с демократией или без нее - власть снова оказалась в руках непорядочных людей, для которых главное - это их личная выгода, а не интересы людей. Многие убеждены, что у честных бизнесменов дела идут плохо тогда, как для нечестных нуворишей открыта зеленая улица.

Преобладающее мнение таково, что в этой стране выгодно лгать и воровать; что большинство политиков и чиновников коррумпированы; что политическими партиями - хотя они высокопарно заявляют о своих честных намерениях - скрытно управляют подозрительные финансовые группировки. Многих удивляет, почему - после восьми лет строительства рыночной экономики - наши экономические результаты оставляют желать много лучшего..."

Суть его высказываний состоит в том, что в Чешской Республике, бывшей "образцовой стране" ЦВЕ, после пяти лет правления консервативно-либерального правительства, возглавляемого Вацлавом Клаусом, приходится снова создавать "настоящую рыночную экономику". Сам В. Клаус только что подал в отставку из-за ряда скандалов, связанных с коррупцией, крушением банков, обесцениванием денег и экономическим спадом. Тем не менее, Клаус и его

Гражданско-демократическая партия (ГДП) продолжают оставаться решающей силой в чешской политике, способствующей сохранению баланса власти, не смотря на то, что новые выборы, прошедшие через шесть месяцев, привели к формированию правительства меньшинства от социал-демократической партии (СДП), возглавляемого Милошом Земаном.

В большинстве других странах ЦВЕ картина еще хуже: пришедшая в упадок экономика, неэффективная и коррумпированная политика, а отсюда рост недовольства среди населения. Очевидно, что в этих условиях возникает объективная потребность в новом, нетрадиционном подходе к продолжению процесса системных изменений. Это дело достойное социал-демократов, и перед ними стоит трудная задача найти ответы на возникшие проблемы. Но каковы конкретные ответы социал-демократов на эти вызовы? Что в новых обстоятельствах означает "социал-демократия"? Ясно, что необходимо не только правильно сформулировать вопросы, но и постараться найти верные ответы.

Особенно это важно для стран ЦВЕ, где результаты реформ, осуществленных их активными сторонниками, оказались абсолютно неожиданными, и даже теперь, через десять лет, у нас нет надежного теоретического объяснения произошедших изменений, которые привели к совершенно новой глобальной ситуации. При этом одновременно с изменением политических режимов на Востоке и западная социал-демократия переживала свой собственный кризис. После долгого периода политической и культурной гегемонии левых сил демократический социализм оказался во враждебном окружении. Наступили годы неограниченного либерализма - уверенного в себе, нетерпимого и высокомерного.

И хотя количественно социал-демократия продолжала оставаться одной из главных политических сил Западной Европе, будучи у власти или оставаясь влиятельной оппозицией, ее общественная политика и внутренние дебаты демонстрировали наступление идейного кризиса. Нападкам подверглась социал-демократическая программа, основанная на принципах национального кейнсианства, связанная с громоздким и бюрократически регулируемым государством всеобщего благосостояния, интегрированная в структуру индустриального капитализма с его однородным и хорошо организованным (через объединение в союзы) рабочим классом, ориентирующаяся на линейный количественный рост экономики и материальные ценности массового потребления. Но наряду с этим у нее были и исторические достижения: полная занятость, социальное партнерство, традиционное государство всеобщего благосостояния и солидарности, обеспеченных официальными институтами, которые, однако, уже не могли быть основой стратегии экономического и социального развития. В результате фундаментальных перемен в обществе, включая базовые экономические принципы, социал-демократия оказалась под политическим и идеологическим перекрестным огнем неолиберальных сил, с одной стороны, и постматериалистических движений, с другой. Возникший кризис самоопределения требовал от нее ответа, который мог выражаться либо в неуклонном следовании традиционной стратегии, ведущей к структурному консерватизму, либо в вынужденном приспособлении к монетаризму, либо в обращении к постматериализму.

Начало изменения режимов на Востоке привело к возникновению там десятка социал-демократических групп и партий. Оживились традиционные партии, сменили название прежние государственные партии, вышли на сцену новые движения, и у всех были социал-демократические ярлыки. Старые, новые и потенциальные социальные демократы, претендуя на подлинность, ссылались на известные имена и личности, начиная с Вилли Брандта и заканчивая Карлом Каутским. Были даже ссылки на Людвига Эрхарда, политика христианско-демократического толка, признанного духовным отцом социальной рыночной экономики. Лидеры бывших советских республик, встречая западные социал-демократические делегации, неизменно заявляли, что они социал-демократы и всегда ими были. Представители партий-членов Социалистического Интернационала не только чувствовали моральную ответственность и солидарность с традиционными социал-демократами, но даже надеялись, что те смогут извлечь выгоду из смены режима. Построение демократического социализма и социально ориентированного демократического общества считали наиболее подходящим и естественным результатом отхода от командной экономики и диктатуры коммунистической партии. Такой путь развития означал бы окончательную победу социальной демократии над коммунизмом и конец битвы доктрин, ведущихся еще Вторым и Третьим Интернационалами. Политикам Социалистического Интернационала потребовалось немало времени, чтобы понять свою первоначальную наивность. Еще в сентябре 1990 года Вилли Брандт публично заявил, что говорить о социал-демократическом ренессансе слишком рано и просто (Дуффек и Фрешл, 1991, с. 31). Эта самокритика была логическим следствием того, что события перестали отвечать ожиданиям. Первые свободные выборы показали привлекательность националистических и либерально-рыночных сил в Центральной Европе и силу сменивших название коммунистических политиков в Восточной и Южной Европе. Результаты выборов оказались катастрофой для традиционных социал-демократических партий стран ЦВЕ.

Однако оптимистические настроения продолжали преобладать: поражение объяснили "эффектом маятника" и тем, что в ситуации провала псевдосоциалистического эксперимента с командной экономикой необходимо было двигаться в сторону рыночного либерализма. В основу этих объяснений легло допущение о том, что отрицательные последствия неуправляемого рынка неизбежно ведут к победе социал-демократии (Хайнц Фишер, Дуффек и Фрешль, 1991, с. 255-263). Победы реформированных партий-наследниц, в Литве (1992 г. - Литовская демократическая рабочая партия), Польше (1993 г. - Демократический левый альянс - ДЛА) и Венгрии (1994 г. - Венгерская социалистическая партия - ВСП), казалось бы, подтвердили это допущение. Транснациональная семья партий Социалистического Интернационала, так же как национальные партии в Западной Европе, обратились к партиям-наследницам и стали еще теснее сотрудничать с ними, полагая, что именно они будут проводить социально справедливую экономическую политику, контролировать приватизацию, бороться с растущим неравенством, установят рыночные ограничители и т.д. (Отчет о встрече делегации Социалистического Интернационала с лидерами социалистических и социал-демократических партий ЦВЕ в Братиславе, Х. Шрамек, международный секретарь СПО, 20.12.1993, ОТС 089, партийные архивы).

При этом западные социал-демократы считали, что социал-демократия в посткоммунистических обществах должна следовать западноевропейской модели (Крис Дешаувер и Бруно Коппиетерс: Валлер 1994, с. 1-18).

Но они недооценили особенности перехода от государственного к демократическому социализму, при котором пришлось "изобретать" посткоммунистическую социал-демократию. Бывший еврокоммунист Акилле Окетто, первый президент итальянской ПДЛ (Партии демократических левых), видел эти трудности более ясно: "Мы оставили все позади и попытались начать снова. Разрушение стены означало конец целой эпохи, особенного понимания политики, политических блоков и партий. И тогда я понял, что изменится все, и не только на востоке, но и на западе… Основная идея заключалась в том, что кризис 1989 г., крушение "реального социализма" породит кризис социал-демократии и ускорит процесс переориентации, поиск собственной идентичности…" (Фишер, 1997, с. 260).

Однако, и "традиционное" социал-демократическое движение, как в Чешской Республике, и "посткоммунистические", как в Польше и Венгрии, гораздо больше напоминали "идеальный" западный тип, чем их аналоги в странах, расположенных на востоке и юго-востоке. И это неслучайно. Подобное различие убеждает в том, что социал-демократия нуждается в демократическом окружении для своего функционирования, а также, по-видимому, подтверждает существование часто упоминаемого культурного раскола между Центральной Европой, с одной стороны, и Западной Европой и Балканами, с другой. И именно в рамках этих подходов идет сегодня поиск окончательной идентификации социал-демократии.

Несмотря на огромное разнообразие форм и стратегий деятельности национальных и региональных социал-демократических партий из разных частей мира за время их бурной истории, к проблеме общей идентификации социал-демократии часто подходят слишком упрощенно. Формальным и действенным критерием может быть принадлежность к Социалистическому Интернационалу, но она не дает необходимого ответа для всесторонней и полной идентификации социал-демократии. Ссылки же на основные ценности демократического социализма слишком абстрактны и общи. Хотя такие понятия, как социальная справедливость и экономическая целесообразность, могут использоваться (и используются) в идеологических спорах, они недостаточны как инструмент и концепция анализа.

Точно также ярлык партии "получающих зарплату" или "людей левого крыла", наверное, отражает определенный этап эволюции социал-демократического движения, но явно недостаточен.

Чтобы преодолеть ограниченность конкретной модели социал-демократической политики и ее принципов, связанных с их действенностью, определенным геополитическим пространством, уровнем социально-экономического развития и формой демократии (имеется в виду существующий политический режим массовой демократии с общим, квазиуниверсальным социал-демократическим обликом), необходимо пересмотреть основную концепцию, относящуюся к сути социал-демократических принципов. Структурная несправедливость капитализма делает социал-демократические принципы не только возможными, но и необходимыми для стабилизации общества. Базовый конфликт капитализма - это не просто классовая конфронтация между трудом и капиталом, но и более общее несоответствие между законами рынка и потребностями общества.

С одной стороны, капитализм оказался наиболее (если не единственной) эффективной формой современной экономики, обеспечивающей производство богатств.

Поэтому частная собственность, производство товаров и экономика, регулируемая рынком, сейчас воспринимаются большинством социал-демократов как наилучший путь к процветанию. Но капитализм не только генерирует циклические кризисы, его стремление к общей маркетизации и распространению логики товарного производства на общество в целом угрожает социальной репродуктивности, социальному единству, качеству человеческих взаимоотношений.

Короче говоря, капитализм угрожает неэкономическим сферам общества, от которых, в конечном счете, зависит сама экономика. Социал-демократы пришли к пониманию доминирующей роли рыночного регулирования экономики, но отказались от схематичного применения логики товарного производства к обществу, как, по сути, поступают многие христианские демократы.

Когда страны ЦВЕ освободились от коммунизма, на политической арене доминировали голоса в поддержку капитализма, где все определяет рынок. Но скоро вновь заявили о себе другие, неэкономические потребности, а также внутренние проблемы развития капитализма. Стало понятно, что каждое общество должно найти компромисс между требованиями рынка и чаяниями его членов. В этих условиях роль, которую может играть социал-демократия, очевидна. И если социал-демократия хочет играть эту роль, ей нужно найти способ разобраться с этими проблемами и решить их.

Изменение режима в странах ЦВЕ привело к глубоким переменам в социал-демократии. Пытаясь в этой книге найти объяснение этих перемен и тех условий, в которых они происходят, чтобы понять сущность социал-демократии в странах ЦВЕ, мы решили обратиться сначала к ее историческим корням, к XIX веку. Цель такого подхода - определить уровень современного развития социал-демократии, а также, имеющиеся национальные различия, которые могут и должны быть поняты как следствие ее трудного и бурного прошлого (первая глава). Разнообразие способов перехода и характера посткоммунистической политики имеет свое происхождение в истории соответствующих стран.

Только Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) и Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) хватило политического воображения и воли начать переговоры с оппозицией, демонстрируя тем самым свои демократические (или прагматические) наклонности еще до начала смены режима. В обоих случаях присутствовали необходимые предпосылки, такие как наличие оппозиции, с которой можно вести переговоры, и опыт некоторого рода реформ, позволяющий лучше осознать случившееся и укрепить уверенность в себе, чтобы понять неизбежность глубоких политических изменений. Во второй главе освещен недавний период быстрых перемен, наступивший после крушения коммунизма. С одной стороны, мы показали рост влияния социал-демократии в результате рыночных реформ и связанных с ними глубоким социальным кризисом, растущим неравенством и консервативной националистической реакцией. С другой стороны, в ней показано, что как только социал-демократические силы приходят к власти, они вынуждены сочетать решение задач капиталистической модернизации с обеспечением населения социальными и культурными потребностями, что дает консервативным и националистическим силам возможность узурпировать традиционную лексику социал-демократии. В третьей главе эта тема продолжена, в ней показана борьба за новую идентификацию в посткоммунистических странах ЦВЕ. И, наконец, в приложениях, составленных Хансом-Иоахимом Стреве, дан обзор социал-демократических партий и результатов выборов в каждой стране, начиная с 1990 года.

Но в начале необходимо точнее определить, что мы понимаем под ЦВЕ. Мы осознаем возможные политические и культурные различия в терминологии, используемой при описании этого региона: Восточная Европа, Центральная Европа, Балканы. Когда переплетаются география и политика, любая классификация имеет недостатки. В нашей книге используется определение ЦВЕ, данное Томасом Масариком, основателем и первым президентом Чешской Республики, как: Земли, расположенные между немцами и русскими (Шпорлюк, 1982). Везде, где это уместно, мы будем использовать другие соответствующие термины, такие как Восточная Европа и Юго-Восточная Европа, хотя, быть может, это будет выглядеть не совсем последовательно.

И хотя цель данной работы - рассмотреть все страны ЦВЕ от Балтики до Болгарии, от Албании до Казахстана, она будет в основном сосредоточена на таких странах Центральной Европы как Польша, Чешская Республика и Венгрия. Это никак не связано с культурными предпочтениями, а просто вытекает из того факта, что социал-демократия, как мы ее понимаем, оказалась более значимым политическим фактором в этой части региона, чем в странах, расположенных восточнее и юго-восточнее. В книге мало сказано о бывшей Демократической Республике Германия, объединение которой с Федеративной Республикой представляет совершенно особый случай.

Тем не менее, наша цель - начать заполнение пустот в уже проделанных исследованиях, ибо до настоящего времени в большинстве монографий и статей рассматривались лишь конкретные страны или субрегионы. С учетом этого стоит отметить, что все выводы, сделанные в нашей книге, являются предварительными и связаны с конкретным периодом времени, который мы выбрали. История продолжается.

Каждые выборы несут с собой потенциальные возможности для изменения существующей картины. Социал-демократия в странах ЦВЕ по-прежнему находится в стадии становления.

Мы хотели бы поблагодарить Фонды Фридриха Эберта, Альфреда Мозера (Голландский социал-демократический фонд по странам Восточной Европы), Виарди Бэкман (мозговой центр Голландской лейбористкой партии) и Европейский Форум за демократию и солидарность в Брюсселе за их щедрую помощь. 19 декабря 1998 года мы смогли обсудить черновик этой книги с ниже перечисленными экспертами из ряда европейских стран: Атилла Аг, Войко Венишник, Дитер Зегерт, Иван Витаный, Джорджи Фельдес, Йозеф Байер, Пал Тамас, Стивен Дэй, Ян Фермеерш (СЕВИ, Брюссель), Лист Кауэр и Эрих Фрешл (Реннер Институт, Вена), Рене Куперус (Фонд Виарди Бэкман, Амстердам) и Конни Фредерикссон (Европейский Форум, Брюссель).

Мы благодарим коллег за многочисленные замечания и критику, высказанные ими во время этого обсуждения. Особенно хотелось бы упомянуть вклад, сделанный Стивеном Дэем и Рене Куперусом. Но, конечно же, вся ответственность за имеющиеся ошибки и упущения лежит на нас.