год 2010-й - более 30.000.000 обращений

О формах и методах преобразований

Мера способности партийной системы выполнять функцию "посредника" между государством и гражданским обществом зависит от ряда факторов. От дееспособности государственных структур и адекватного поступления к ним информации о потребностях общественного развития. От силы воздействия этой информации на государственные и гражданские институты, стимулирующей их адаптацию к новым условиям существования. От готовности этих институтов принять на себя удары противоречий и конфликтов, постоянно возникающих в различных сферах общественной жизни.

Партийные системы в идеале должны служить чутким барометром, реагирующим на нарушения демократических норм как со стороны государства, так и со стороны отдельных институтов гражданского общества и общностей за его пределами. Им надлежит преодолевать кризисные ситуации, способствовать снятию внутренних напряжений и играть ведущую роль в принятии судьбоносных для общества решений.

Отмечая сложности и трудности развития партийной системы в России, всячески подчеркивая специфичность ее пути к демократии, некоторые специалисты ищут причины нынешнего состояния этой системы исключительно в историческом прошлом страны, в низкой политической культуре ее граждан, в авторитарности нынешних властных структур и т.п. При этом игнорируется глобальный фон и опыт других стран. Между тем изучение опыта прошлого, новых тенденций в политической жизни стран с давними демократическими традициями, процессов, происходящих в государствах, недавно переживших демократическую перестройку, позволяют, сопоставив приобретенные "политические уроки" с тем, что происходит в России, обосновать вывод, в соответcтвии с которым на российском пространстве в своеобразной форме реализуются некоторые новые тенденции развития партийных систем, получившие развитие на Западе. Особенно значим в этом смысле опыт установления и удержания политической и социальной стабильности на основе взаимодействия государственных и гражданских структур, осевую функцию в которых выполняют партийные системы.

За истекшие 20 лет немало стран перешли от тоталитарных или авторитарных форм правления к демократическим. Опыт этих стран показал, что наименьший урон обществу в целом и отдельным его слоям приносит перестройка, начинающаяся с изменения режима, который приобретает при этом функции механизма демократизации государства и общества. Мера демократичности преобразуемого режима измеряется в первую очередь тем, насколько он способствует свободному созданию и функционированию партий и других общественных организаций.

Современное государство, в каком бы режиме оно не действовало, вне зависимости от степен эффективности защиты им национальных интересов, представляет собой абсолютную ценность. Его насильственный слом обычно приводит к кровавым гражданским войнам. В Западной Европе последний такой слом произошел в Португалии. И хотя он обошелся без крови, тем не менее породил хаос, острые столкновения социальных сил, привел к упадку экономики. Потребовалось более 10 лет для того, чтобы восстановить разрушенное народное хозяйство, создать новый государственный механизм и смягчить конфликт между ним и гражданским обществом. Большую позитивную роль в этом сыграли укрепившиеся политические партии, приложившие немало усилий, чтобы приглушить возникшие конфликты между отдельными его элементами и наладить норамальное функционирование государственных и других общественных структур.

Последовавшие политические перемены в других странах (трансформация авторитарных режимов в Испании, Греции, некоторых государствах Латинской Америки) позволили аккумулировать иной опыт. Демократические измененя, осущестляемые формирующимся новым политическим классом, направлялись (и сдерживались) настроениями общественности, стремившейся к тому, чтобы при всех преобразованиях была предотвращена дестабилизация системы, сохранена ее управляемость.

Политические силы, которые вели борьбу против авторитаризма (а тем более те из них, которые выжидали или были вынуждены уйти с авансцены), выступали не против государства, а за его сохранение, за поддержку его самореформирующихся структур. Перестройка начиналась не с изменения государственных форм, и тем более не c их разрушения, а с изменения режима, то есть связей и взаимозависимостей между государственными структурами, ветвями власти, между ними и гражданским обществом. Ограниченность этих изменений способствовала сохранению стабильности и гражданского мира, а также, если иметь в виду центрально-американские страны, - прекращению многолетних братоубийственных войн и политическому примирению враждующих сторон.

Основная цель изменения режима состояла в том, чтобы повернуть государственные структуры лицом к обществу, освободить само гражданское общество, помочь ему создать институты, защищающие коллективные, корпоративные и частные интересы отдельных социальных групп, изменить роль, место, значение таких институтов как армия, репрессивные органы, церковь, местные власти и т.д.( или, по меньшей мере, сдвинуться в этом направлении).

Возможность демократической перестройки авторитарного режима при сохранении стабильности и гражданского мира зависела от множества факторов. Отметим наиболее существенные.

1) Соответствие предполагаемых изменений геополитическим и духовным (гуманитарным) потребностям. Именно оно способствует включению в мировое сообщество и обеспечивает поддержку перестройки извне.

2) Конкретные изменения должны корреспондировать с историческим опытом граждан.

3) Наличие развивающегося гражданского общества, или некоторых его элементов: гарантированная плюралистичность собственности, существование разнообразных независимых ассоциаций.

4) Формирование из старых господствовавших и оппозиционных, новых политических, культурных и национальных.

5) Выработка (или предварительное принятие) широким общественным мнением модели перехода, модели режима, иногда и модели общественного устройства. Успеху пересторойки режима и дальнейшего перехода к трансформации государства и общества в значительной мере способствует даже обычная договоренность политического класса с элитами гражданского общества об основных параметрах приемлемой модели. Ее удачный выбор может обеспечить успех - не за счет потерь одних и выигрыша других социальных слоев, а благодаря взаимной компенсации потерь и выйгрышей.

Сегодняшнее положение России в некоторой мере схоже с состянием Испании после смерти Франко. В ней действуют основные ветви власти, существуют политический и экономические классы, независимая пресса, элементы гражданского общества. Сложившиеся государственные и общественные структуры плохо взаимодействуют друг с другом из-за аморфности и слабости режима. Государство не обращено лицом к обществу, гражданское общество "враждебно" государству. Ни то, ни другое не в состоянии нейтрализовать силы, мешающие установлению нового режима. Отсюда слабость партийной структуры, апатия граждан, активность преступных элементов.

Все это делает особо интересным творческое осмысление испанского пути к демократии.

Предпосылки мирной трансформации

В Испании характер сменявших друг друга политических систем на протяжении длительного времени определялся традициями политической истории - конфронтационностью отношений между основными классами, монархо-олигархическими и либерально-республиканскими силами, между "верхами" и "низами", центром и периферией. Гражданское же общество, чьи взаимоотношения с государством определяют cуть, направленность политической системы, формировалось с большим опозданием по сравнению со странами Европы и Северной Америкой. Поэтому развитие партийно-политической системы страны в ХIХ и первой половине ХХ века характеризовалось резкими рывками, длительными застоями и даже возвращениями вспять.

Только к 70-м годам ХХ века, когда социальные контрагенты перестали делать ставку на "основное противоречие" и, разрабатывая стратегию, начали опираться на множественность накладывающихся друг на друга разнообразных противоречий и конфликтов, тенденция конкурентного сотрудничества стала брать верх над открытым и жестким противоборством. Эти изменения и создали социальную основу сохранения и стабильности и управляемости общества в условиях политических перемен, отличавшихся поиском путей взаимодействия между государственными и гражданскими структурами.

Это взаимодействие структур оказалось столь значимым, что может быть рассмотрено как своего рода образец создания новой демократической политической системы через реформы "сверху", при давлении "снизу", через переговоры, пакты и соглашения.

Консенсусные отношения, включавшие в себя связи, взаимодействия, противоречия, борьбу и взаимопроникновение государства и общества и, соответственно, их структур на разных уровнях и в различных сферах, явились обобщенным результатом приобетений и потерь страны и народа, итогом их усилий в области экономики, внутренней и внешней политики, культуры и т.д.

Выделим некоторые факторы, особо повлиявшие на политическую сферу, определившие тенденции развития обновляющейся политической системы при поддержании стабильности и сохранении гражданского мира.

1. Мощный промышленный бум 60-70-х годов превратил отсталую Испанию в индустриально-аграрную страну со всеми социально-экономическими последствиями для граждан: завоевание определенного места в системе мирового рынка, значительный рост экономического потенциала, позволившего повысить жизненный уровень и положить начало созданию системы социальной защиты. Затем с 1975 г. страна переживала глубокий хозяйственный спад, продолжавшийся вплоть до 1984 г. Поиски путей преодоления этого спада потребовали политической перестройки.

Экономические сдвиги 60-х - начала 70-х годов вызвали бурное перемещение людских ресурсов, способствовашие сдвигам в массовом сознании и поведении населения. Сдвиги в социальной структуре привели к появлению новых социальных групп, к изменению отношений между основными классами, породили новые противоречия и конфликты. Некоторые из них разрешались путем соглашений и компромиссов, другие - в процессе противоборства.

Все эти перемены способствовали появлению организаций, формирующих и формулирующих интересы и требования как старых, так и новых социальных групп: наемных рабочих, независимых работников, лиц свободных профессий, предпринимателей, женщин, молодежи, домохозяек, квартиросъемщиков, национальных меньшинств и т.д. Не будучи легализоваными, они тем не менее вплетались в уже имеющуюся сеть гражданского общества1.

2. Традиция жесткой конфронтации противостоящих друг другу политических и социальных сил, незавершенность революционных преобразований Х1Х и первой половины ХХ веков, быстрая смена побед и поражений прогрессивных сил и восстановление власти олигархических, реакционных групп, происходившее в крайне острых, вооруженных формах, сопровождавшееся кровавыми расправами как с одной, так и с другой стороны, - вот что имели в своем историческом опыте и сохранили в исторической памяти граждане Испании.

3. За долгие годы борьбы с франкистским режимом в испанском обществе, в различных его слоях и на различных уровнях вызрела идея национального согласия как платформа поиска выхода из политического и идеологического тупика.

Некоторые политические лидеры и деятели культуры рекомендовали эту платформу еще в ходе войны (1936-1939). Тогда, в условиях острой конфронтации ее с негодованием отвергли обе стороны. Однако уже к середине 50-х годов идея национального согласия обрела сторонников как среди властвующей элиты, так и в рядах начавшей формироваться демократической оппозиции.

Объединение народа, взаимопрощение и примирение, как опорные пункты политики национального согласия, выдвигались и пропагандировались во имя различных целей. Франко, правительство, господствующая политическая элита добивались сохранения режима, церковь - упрочения влияния в обществе. Левые политические группировки видели в этой идее средство объединения народа во имя борьбы за демократию и социализм.

Несмотря на такие различия, распространение идей национального согласия привело к смягчению общественно-политической атмосферы, способствовало отказу от ориентации на крайнее насилие, подтолкнувшей испанцев к братоубийственной войне в недавнем прошлом. К 70-м годам эти идеи стали исходной точкой поведения большинства испанцев, что в решающей степени предопределило мирный характер демократизации страны.

Принятие "верхами” идей национального согласия привело к установлению общих правил политической игры, которое и обусловило возможность продвигаться к демократии через заключение политических, социальных, национальных пактов и соглашений, обеспечив концентрацию политических усилий для достижения общенациональных целей. Проникновение и распространение идей национального согласия в "низах" наделило их способностью навязывать “верхам” рамки возможных изменений. Как писал об этом испанский социолог В.Перес Диас, "верхи" сделали требования "низов" своими. Они оказались способными "понять настроения и стремления общества и пойти за ним"2.

Национальное согласие означало для испанцев отказ от старой, авторитарной, сугубо консервативной национальной идеи и принятие новой. Положение Испании между Португалией, переживавшей тяжелые последствия революции, и процветающими странами остальной Европы, наличие институтов европейского сообщества, НАТО и т.д. способствовали изживанию узко национальных идей (испанизма, национал-католицизма) и замещению их идеей "европеизма", во многом обусловившей успех демократизации и модернизации. В предисловии книги "Испания в конце века" ее авторы отмечают, что "для испанцев смысл перестройки осознавался через взаимоотношения с Европейским Союзом"3.

4. Жестко централизованное государство, никогда не обладавшее силой, достаточной для эффективного управления и подчинения сложившихся исторических и национальных регионов, способствовало консервации различных форм экономической и социально-политической жизни в гораздо большей мере, чем в государствах остальной Европы. Поэтому демократизация системы должна была включить в себя децентрализацию политической власти и предоставление автономии национальным и историческим регионам.

5. Уходящая корнями в эпоху Реконкисты и колониальных воин традиция утверждала приоритет военщины в системе государственных институтов, что создавало благоприятные условия для военных переворотов и утверждения правых диктатур. Отсюда понимание гражданами необходимости нейтрализовать наиболее реакционные слои офицерства, а затем деполитизировать армию, реформировать институты репрессивного государства таким образом, чтобы не травмировать военных, не разрушить военную систему и не подорвать престиж армии и сил правопорядка.

6. Отказ от насилия, страх перед возможным повторением кровавой бойни, настроенность на мирный переход к демократии предопределили механизм политических перемен - законное изменение законов. Уважение к закону и законопослушность, как коренная черта менталитета, придавало особое значение легитимности и легитимизации опирающихся на насилие групп и кланов и создаваемых ими режимов, институтов, форм господства. Демократический режим в своем саморазвитии, согласно желаниям граждан, строился на иcпользовании старых законов и постепенной замене их новыми. Высокая степень легитимности создаваемого режима, государственной и политической системы стала и продолжает оставаться одним из факторов общей политической стабильности.

7.Тяжелую проблему представляло вписывание демократической политической системы в испанскую католическую культуру, которая во многом определяла образ жизни большинства граждан. Испанские демократы отступились от казалось бы естественного требования отделения церкви от государства и приняли формулу аконфессионального государства. Было сделано многое, чтобы клерикализм и антиклерикализм перестали разделять испанское общество, в первую очередь - его политизированные слои. Вера или неверие стали частным делом граждан. Государство не отреклось от материальной и моральной поддержки католической культуры и ее учреждений, но отказалось обращаться за помощью к церкви в сложных политических ситуациях. Осторожно и последовательно решались проблемы семьи и брака. Выравнивание под европейский стандарт прав женщин, детей, меньшинств шло при постоянной оглядке на господствующую католическую культуру. Католическая церковь, поддержавшая национальное согласие и озабоченная сохранением стабильности, нашла опору в идеях II Ватиканского Собора.

8.Независимое развитие секуляризированных науки, образования, искусства не только подготовило кадры профессионалов (политиков, журналистов, специалистов для нового управленческого аппарата), но и способствовало возникновению множества различных институтов, способных обслуживать демократию.

Перечисленные выше факторы стали хотя и не исключительными, но тем не менее базовыми устоями, содержательным полем, на котором и формировалась политическая стратегия и осуществлялся реальный управленческий процесс. Именно здесь реализовались принципы демократии, децентрализация и т.д., создавались условия для сохранения и поддержания генофонда нации, ее экономического, научного и культурного потенциала, физического и психического здоровья.

Национальное согласие и дрейф в направлении центра

При создании новой политической системы общественным силам пришлось считаться с тем, что геополитические доминанты, сложившиеся внутринациональные и внутрисемейные связи, правовые, личностные и иные традиции столкнулись с новыми, современными тенденциями. А это потребовало от формирующихся партий удержания баланса между ними. Те, кто не сумел сохранить этот баланс и скорректировать свои позиции по мере создания новых демократических институтов, с огромным трудом закреплялись на политическом пространстве и часто сходили со сцены.

Правый, левый, националистический экстремизмы создавали зоны напряженности. Тем не менее, несмотря на человеческие жертвы, на попытки срыва демократизации и социально-экономической модернизации, в Испании ни разу не было введено чрезвычайное положение. Выбирая между "большей безопасностью" и "большей демократией", большинство испанцев предпочли второе. Поэтому как крайне правый, так и крайне левый политические спектры до сих пор невлиятельны, хотя осколки идей былого господства военщины в "верхах" и анархизма в "низах" все еще сохранились.

Демократическая политическая система начала складываться, базируясь на двух принципах: первый - осуществление реформ сверху, силами самой государственной власти, и второй - поддержание консенсуса между государством и гражданским обществом. Механизм этого консенсуса составили переговоры между правительством и наиболее влиятельными оппозиционными институтами (партиями, профсоюзами, церковью, выдающимися лидерами национальных и региональных движений и т.д.).

Конструирование новой политической системы осуществялось формировавшимся политическим классом. Этот класс складывался из сближавшихся друг с другом представителей старых государственных структур, принявших идею изменений, и элитного слоя активистов гражданских организаций, вступивших на путь открытой политической деятельности.

Одна из особенностей складывания партийной системы в Испании - отсутствие единства демократических сил и вообще ведущей политической силы. По свидетельству журнала "Камбио 16" к середине 70-х годов в Испании насчитывалось более 300 больших и малых политических группировок различной ориентации и масштабов"4.

В испанской политической литературе еще до начала реформ обсуждался вопрос о том, в какой мере отрицательным или положительным фактором можно считать раздробленность политической оппозиции. Одни авторы сетовали на эту раздробленность, считая, что благодаря ей агония авторитарного режима затянулась на годы. Другие, однако, подчеркивали, что сама эта раздробленность - факт исторический, связанный с втягиванием в политический процесс различных социальных слоев с разными интересами и уровнем политического развития.

Известный политолог Серхио Вилар отмечал, что раздробленность была исторической ступенью в "формировании будущего политического класса"5.

Социолог Амандо де Мигель расценивал раздробленность как позитивный фактор: "Ясно,- писал он, - что если бы оппозиция не была раздроблена на множество организаций, режиму легче было бы справиться с ней одним ударом"6. Можно добавить, что отсутствие организационной завершенности, неустойчивость отдельных группировок, их постоянное слияние и размежевание были связаны с необходимыми для того периода обсуждениями моделей будущего страны, форм и методов перехода к демократии. Благодаря отсутствию доминирующей оппозиционной партии переговоры велись "всех со всеми" по широкому кругу вопросов. Постепенно выявились группы и лидеры, как крайне левые, так и крайне правые, предлагавшие экстремистские проекты, которые были отвергнуты. А силы, принявшие модель демократического переустройства, пришли к согласию по основным принципам будущих преобразований.

Стремление политических сил, проводивших перестройку, сохранить управляемость, стабильность и гражданский мир потребовало, как уже отмечалось выше, соблюдения баланса между сохранением старых норм и институтов и внедрением в общественную жизнь новых элементов. Эта установка нашла выражение в отказе от категорического разрыва с историческим прошлым страны, хотя были политики и политологи, которые рассматривали само национальное согласие как "забвение прошлого", как "историческое беспамятство"7.

На самом деле национальное согласие включало в себя переоценку некоторых, самых позорных для нации страниц истории. Главный же практический смысл национального согласия для граждан состоял в примирении и всепрощении, что, естественно, требовало очень осторожного обращения с "прошлым", но отнюдь не его забвения.

Парадоксально, но идеи и практика национального согласия способствовали соблюдению преемственности, возрождению некоторых важных для Испании традиций и учреждений. При этом у каждой партии или движения было свое специфическое представления о балансе между преемственностью и новаторством, что требовало постоянных соглашений, пактов, пересмотра позиций представителями тех или иных государственных структур, политических и гражданских организаций.

Национальное согласие и консенсусные отношения привели к тому,что переход к демократии стал трактоваться как восстановление монархии и единение испанцев вокруг фигуры короля, выступившего в качестве символа единства нации, примирителя политических, социальных, региональных сил, арбитра при столкновении интересов государства и общества, отдельных государственных структур с институтами гражданского общества. Идея монархии была поддержана даже коммунистами и социалистами, которые отказались от традиционных для рабочих партий Испании республиканско-якобинских установок. Восстановление монархии, внесшее дополнительный элемент равновесия в политическую, демократическую систему, было поддержано и широкими массами, желавшими перемен, но опасавшимися негативных разрушительных последствий процесса перехода.

Политические силы, осуществлявшие преобразования и исходившие из примата не групповых или классовых, но общенациональных интересов, принявшие задачу создания правового государства, рассматривали демократию как самоценное явление, а ее достижение - как главную и конечную, а не вспомогательную и переходную цель. Этой позицией была предуготовлена возможность сплочения различных слоев населения, обеспечившего в итоге завершение реформ.

Политической партией, проводившей реформы сверху, стала партия Социально-демократический центр, созданная стоявшими у власти лидерами из многочисленных группировок от правоцентристской до левоцентристской ориентации. СДЦ побеждала на первых демократических выборах и практически ее правительствами была завершена перестройка политического режима.

Популярность центристской партии объяснялась, во-первых, тем, что большинство граждан хорошо понимали опасность сведения политического процесса к острой конкуренции между двумя ведущими политическими партиями - одной крайне правой и другой - крайне левой. Они не хотели такого расклада сил, при котором каждые четыре года страна вставала бы перед выбором модели социально-политического развития, что в условиях нестабилизированной демократии грозило крахом перестройки. Во-вторых, немалую роль играло и то, что стратегия центра отвечала чаяниям большинства по своей программе. И только завершение политической перестройки, неспособность центристов пойти на необходимые глубокие социально-экономические и административные реформы, с одной стороны, а также превращение как основной правой,так и основной левой партий в "цивилизованные", системные, что выразилось в их сдвиге к центру, с другой, превратили Испанию в страну с двупартийной системой.

При этом обеим партиям пришлось проделать заметную эволюцию, прежде чем стать основными элементами политической системы. Консервативным силам, принявшим перемены, пришлось от многого отказаться, адаптироваться к новым условиям, извлечь уроки из прошлого. В первые годы перестройки консервативные силы, выступавшие под различными наименованиями, не имели большого веса. Функционально они не были нужны. Их руководство было сформировано главным образом из бывших министров и высших чиновников старого режима. В атмосфере национального согласия, при соблюдении консенсуса им нечего было предложить населению и обществу.

На протяжении первых лет, особенно важных для строительства новых государственных институтов, консерваторы, заседавшие в представительных органах, выступали в роли тормоза. Они стремились сузить рамки действующей демократии, препятствовали утверждению статутов автономий, пытаясь сохранить централизованное государство. Они препятствовали заключению соглашений между правительством, предпринимателями и профсоюзами, тормозили принятие прогрессивного трудового законодательства, отмену законов, дискриминирующих женщин, молодежь, инаковерующих. Открыто враждебно относились консерваторы к левым партиям, особенно к КПИ. И только смена руководства, пересмотр многих традиционных (в буквальном смысле мракобесных) установок, принятие либерально-демократических ценностей, позитивная работа на местах позволили консерваторам привлечь на свою сторону значительную часть активистов и избирателей развалившейся партии центра.

Лишь через 20 лет после смерти Франко, в условиях уже стабильной демократии, успешного вхождения Испании в мировые структуры и начавшегося превращения ее в информационное общество, перед лицом таких угроз, как безработица, эмиграция, разрушение патриархальной семьи и католической культуры, засилие "космополитической вседозволенности", при нарастающем общественном беспокойстве по поводу непредсказуемости будущего, в отсутствии угрозы как левого, так и правого экстремизма, консервативный Народный Альянс (НА) становится общепризнанной национальной партией, импонирующей широким кругам граждан требованиями защиты государства, общества, семьи, личности и пессимистическими взглядами на настоящее.

Распространению влияния консервативной партии способствовало и то, что она не выступает против испанского социализма, принявшего либеральные ценности и считающегося с тем, что глобальные перемены осуществляются по неолиберальной модели.

В течение почти 14 лет правления социалистической партии Народный Альянс, находясь в открытой и весьма жесткой оппозиции к социалистическому правительству, тем не менее шел на заключение с социалистами соглашений внутри парламента, участвовал в политических коалициях, которые и помогли решить такие насущные проблемы, как завершение образования автономий, развитие местного самоуправления, проведение модернизации, решение вопросов, связанных с вступлением в НАТО и единую Европу.

Главным показателем сдвига Народного Альянса к центру и приобретения облика демократической партии стало то, что он признал законным наличие в Испании левого спектра партий, укорененность в испанском обществе левой культуры. Кроме того, консервативная партия поняла и крайнюю опасность для себя сохранения каких бы то ни было связей с правым экстремизмом, поскольку, как писал известный испанский политолог Р.Парамио, после 40 лет франкизма "мистическая привлекательность ультранационализма оказалась исчерпанной"8, а правоэкстремистские силы не сумели приспособиться к новым обстоятельствам и"модернизировать свои проекты, свою эстетику и свой образ"9. Сохранение доверия к демократии ("большая демократия при меньшей безопасности" - позиция, разделяемая большинством испанцев), успешная экономическая и социальная политика до сих пор делают испанцев невосприимчивыми к призывам и лозунгам крайне правых.

Рост влияния левого спектра политического класса был связан с тем, что он перестал отождествлять социально-исторический прогресс с преодолением политического и социального кризиса с разрушением рыночной экономики и борьбой за осуществление социалистической модели, проявив необходимую волю и настойчивость при утверждении демократического режима, новой политической системы, демократизации общества и продолжая при этом настойчиво защищать интересы трудящихся, учащейся молодежи, безработных и т.д. Левые политические партии и силы, идущие за ними, отказались от преследования и наказания лиц, служивших в репрессивных органах, осуществлявших ранее идеологическое, моральное, политическое насилие несмотря на то, что среди активистов левых партий было много тысяч пострадавших.

Вместе с тем опыт Испании показал, что левые, вышедшие из подполья, наименее подготовлены к деятельности в демократическом обществе. Коммунистическая партия Испании, бывшая единственной организованной силой, боровшейся с режимом на всем протяжении его существования, не выдержала конкуренции с другими левыми партиями. К тому было несколько причин. Одна из них - ожидание свершения "исторической справедливости", которая, как казалось коммунистам, должна была найти свое выражение в признании за КПИ роли ведущей партии в качестве премии за прошлые заслуги. Другая - разрыв между руководством и массой рядовых членов, не поспевавших за сменой позиций и программных установок. Кроме того, у кормила КПИ оставались представители старшего поколения, бывшие участники гражданской войны, что постоянно делало КПИ мишенью для критики, в силу того, что в политических и научных и просто общественных кругах произошел пересмотр исторического значения этой трагической эпопеи. Дополнительно развитие КПИ было существенно затруднено кризисом коммунистического движения, крахом "реального социализма", физическим вымиранием поддерживавших ее ветеранов.

В свою очередь электоральные успехи Испанской социалистической рабочей партии были предопределены тем, что ее руководители сумели превратить эту организацию в системную, традиционную европейскую социал-демократическую партию, отбросившую утопические лозунги, и вышли на решение реальных проблем общенационального значения. На протяжении всех 14 лет пребывания у власти ИСРП руководствовалась в своей политике не партийными, а общегосударственными интересами, выдвигала в своих избирательных платформах не альтернативные модели общества, но альтернативный курс политики.

Приход ИСРП в правительство ознаменовался углублением и завершением реформ, начатых СДЦ. Широко использовав результататы политики СДЦ, ИСРП взяла курс на социально-экономическую модернизацию, на укрепление единой Европы и завершила урегулирование отношений между центром и регионами. Иными словами, смена власти в Испании хотя и стала крупным событием, сдвигом в общественной и политической областях, во взаимоотношениях между государственными структурами и гражданским обществом, не привела к изменениям коренной сути сложившейся политико-партийной системы.

Когда в 1996 г. к власти пришли консерваторы, испанские аналитики всерьез принялись за поиски ответа на вопрос: почему ИСРП потеряла значительную долю избирательной поддержки несмотря на крупные достижения за 14 лет пребывания у власти? Высказываемые в этой связи соображения можно свести к следующему:

1) Быстрый рост партии в преддверии выборов 1982г. сказался на ее качестве. В нее влились десятки тысяч людей, связанных с государственным аппаратом или рассчитывающих на быструю и успешную карьеру. К тому же в партии происходила быстрая деидеологизация, что способствовало бюрократизации социалистов -чиновников.

2) Решая многочисленные трудные задачи в условиях, неблагоприятных успешному осуществлению социал-демократической программы (к тому же ИСРП не была классической социал-демократической партией), и пытаясь адаптироваться к новым условиям ( таким, как вхождение в Европу и в мировое сообщество, вступление в НАТО), руководство партии оказалось не готовым во всеоружии встретить новые внутристрановые конфликты.

3) Меняя идеологические и политические установки, руководство не успевало готовить рядовых членов к необходимым политическим изменениям. Отсюда отрыв от низов и социальной базы. Избирательная поддержка ИСРП в 1982 г. (а также на выборах 1986 и 1992 г.г.) была для многих граждан всего лишь выбором "меньшего зла": многие голосовали за ИСРП из-за страха перед правыми. Однако ввиду изменений, произошедших в Народном Альянсе, общей стабилизации, окончания реформ, модернизации и включения в Европу страх перед правыми исчез и многие вернулись к традиционным консервативным ценностям.

4) Молодежь и специалисты стали, как говорят испанцы, голосовать "в небо". Озабоченные карьерой и связавшие свою судьбу с научно-технической революцией, они уже жили в новых " вертуальных реальностях" и, перестав интересоваться политикой, обратились к ценностям культурной и семейной жизни.

5) Занятость административной деятельностью ослабила теоретическую работу в партии, в то время как "идеологические заделы и запасы" исчерпали себя. Нынешний генеральный секретарь ИСРП М.Альмуния, обобщая итоги работы ее правления, писал: нужно помнить, что "ящики стола, откуда левые постоянно доставали ответы на все случаи жизни, сейчас пусты"10. Как и другие социал-демократы Европы, испанские социалисты не располагают альтернативой господству неолиберализма в глобальном масштабе, а некоторые из них вообще считают, что поиски ее не имеют смысла. Ослаблению партии, поставившему под сомнение ее будущее, способствовала также "исчепанность" ее бессменного лидера Фелипе Гонсалеса, который отказался от руководства и ушел в политическую тень.

Партийная система , церковь и региональные элиты

Заметную роль в создании партийной системы Испании сыграла церковь. Ее иерархи решительно поддержали установление демократического режима, выступая за гуманистические ценности, сохранение мира и стабильности в стране. Несмотря на все возможности и многочисленные попытки политиков, церковь воздержалась от создания "идеологического католического блока", противостоящего другим политическим силам, сочтя, что и для нее и для общества в целом полезнее не создавать демохристианскую партию, а рассредоточить политически активных католиков по разным политическим движениям. В Испании, где клерикализм или антиклерикализм партии был чуть ли не самой значимой характеристикой, принадлежность (или непринадлежность) партийного функционера или простого члена к той или иной конфессии стал его личным делом. Религия уже не поляризует испанское общество - ни политически, ни духовно. "Выход" церкви и религии из политической сферы, осуществленный путем переговоров и соглашений, не нанес урона обществу и свел к минимуму риск политического травмирования католической паствы.

Сущеcтвенную роль в формировании новой политико -партийной системы Испании сыграли национальные и региональные партии и движения. Один из парадоксов нашего времени состоит в том, что по мере глобализации экономики и в определенной степени политики, унификации привычек и образа жизни узкой космополитической элиты уходит в прошлое отождествление личности и коллектива с классом, государством, с другими универсальными структурами, вокруг которых до последнего времени сплачивалось общество. Люди ищут свой единичный или коллективный принцип идентификации на основе исторических, территориальных, этнических, религиозных, био-психологических и т.д. корней. Такая идентификация, по мнению известного социолога М.Кастельса, представляет собой современные "окопы, где люди утверждают свою независимость и стараются защитить свое cуществование"11.

Этому процессу, деформирующему гражданское общество, способствуют децентрализация политической власти, состоявшаяся почти во всех странах, и, конечно, создание новых информационных сетей. Поэтому обращаясь к анализу партийной системы страны, определяя значимость той или иной партии, приходится исследовать не только геополитическое положение государства, социально-экономические условия существования его граждан, но и религиозные, национальные, региональные, культурные, исторические, территориальные, профессиональные и т.д. ориентации людей, институты, создаваемые на базе этих ориентаций и покрывающие современное общество как сетью, бесконечной в своем плюрализме и противоречивости. Общности, с помощью которых граждане отстаивают свою независимость и защищают свои интересы, по словам того же М.Кастельса, представляют из себя "опасную ловушку для политиков", поскольку создают трудности при определении общенационального самосознания, самосознания отдельных социальных групп, а следовательно и при выработке курса политики. И в то же время именно совокупность этих общностей является единственной почвой, на которой могут взращиваться судьбоносные решения и подготавливаться переговоры, заключаться социальные, политические, культурные и т.п. соглашения, без которых невозможно сохранение социальной и политической стабильности социума.

В период создания в Испании автономий (1977-1983 гг.), в условиях роста сепаратистских тенденций, взлета национализма и регионализма, принятие статуса любым регионом таило в себе угрозу "фрагментации государства". Центральное правительство и парламентские фракции, стремясь сохранить стабильность, нашли опору и поддержку у предпринимательских и профсоюзных организаций, которые оказались в состоянии сломить центробежные силы в автономиях и помогли центральной власти сохранить за собой возможность проводить общую социально-экономическую политику, отстоять единое правовое пространство и ряд других жизненно важных прерогатив.

Одним из самых заметных последствий развития новых, прежде всего национальных и региональных общностей, стал массовый выход на политическую арену региональных и национальных партий, существенно изменивших конфигурацию партийных систем многих стран. Это происходит потому, что региональные и национальные партии связаны с институтами гражданского общества гораздо в большей степени, чем общегосударственные, поскольку они ближе к этому обществу и не могут существовать без непосредственной опоры на культурные, религиозные, языковые ассоциации, национальные и региональные землячества, клубы и комиссии по защите исторических ценностей, национального или местного бизнеса, по оздоровлению регионального природного и социального ландшафта. Именно эти нередко низовые организации и являются питательной почвой для национальных и региональных партий. И если элиту региональных и национальных партий можно выделить как политическую общность, то социальной базой таких партий обычно являются институты, группы, отдельные личности, объединяемые не политическими устремлениями, а целями, связанными с защитой и развитием культурной, экономической, религиозной и другой специфики. Поэтому организационные структуры этих партий и проводимые ими акции часто ассоциируются не с партийным обликом, а с обликом, организационной структурой и акциями свободных, независимых гражданских движений и ассоциаций, настроенных не столько на осуществление властных функций, сколько на завоевание влияния на региональное и национальное общество как таковое.

Еще в эпоху формирования в Испании демократической оппозиции роль и участие в ней партий и движений национального и регионального характера были настолько значительны, что проблема государственного обустройства национальных и исторических регионов стала неотъемлемой частью проекта нового демократического порядка. Этот порядок нашел воплощение в особой конструкции - государстве автономий.

Осуществление децентрализации привело к тому, что в Испании были созданы две власти: центральное и автономные правительства. Каждая из автономий имеет свой статус, определяет свой собственный основной закон, устанавливает формулы интеграции с центром и функционирования в границах, обозначенных конституцией. Конституция же формулирует нормы пактов, соглашений, реализующих распределение компетенций.

Все, что записано и обозначено в конституции относительно гарантий гражданских прав и свобод, обязательно для всех автономий. В Испании не может быть, и в течение всех лет существования демократического режима не было, автономии, которая жила бы не в демократическом режиме и правительство которой не проводило бы последовательно демократической политики. Даже в Басконии несмотря на действия террористических групп, провоцировавших острые конфликты, несмотря на давление армии, церкви, правых, ни разу не было объявлено чрезвычайное положение.

По мере утверждения и развития автономий, оформления региональной и местной власти национальные и региональные партии вплетались в складывающуюся партийную систему, создавая сложные, а нередко и замысловатые сети взаимоотношений с общенациональными партиями, осложняя тем самым их деятельность, заставляя приспосабливаться к новым условиям как в центре, так и в регионах. Эта двусторонняя притирка оказалась сложной и бесконечной - как во времени, так и в пространстве, поскольку в регионах во властных структурах и представительных институтах возникали самые различные комбинации и коалиции.

Еще в 70-е годы демократическая оппозиция рассматривала национально-региональный вопрос как часть общей проблемы перехода к демократическому режиму. Представители нового политического класса с большим уважением отнеслись к национальным и региональным движениям и их требованиям. Что же касается политических программ общенациональных партий, то они страдали общими подходами, противоречивыми формулировками, часто заимствованными из программных документов своих европейских аналогов. Левые партии (КПИ и ИСРП) требовали создания сильного централизованного государства, необходимого рабочему классу для решения его классовых и интернациональных задач, сочетая эти установки с тезисом о праве наций на самоопределение вплоть до отделения. Признавая значимость национально-регионального вопроса, они тем не менее постоянно подчеркивали его вторичность, зависимость решения от других, прежде всего социально-экономических и общеполитических вопросов, отрицая тем самым его самостоятельность. Игнорировали они и наличие у широких масс национального и регионального самосознания.

В документах ИСРП отмечалось, что вопросы, связанные с региональной и национальной проблематикой, должны рассматриваться "в контексте классовой борьбы и исторического процесса полного освобождения рабочего класса"12.

Правые группировки на словах признавали необходимость удовлетворить требования национальных и региональных меньшинств, но тенденция рассматривать каждую попытку приобретения национально-региональными общностями даже малой доли автономии как разрушение испанского государства и испанской нации превращала их в силу, препятствующую демократическому решению этой проблемы. Даже когда под давлением левых, национальных и региональных движений в конституции было зафиксировано право исторических регионов на автономию, председатель первого конституционного демократического правительства А.Суарес, отражая позиции либералов, стремился опустить политическую проблему на уровень административной.

Формирующемуся политическому классу, не имевшему единого подхода к решению национально-регионального вопроса, приходилось балансировать между армией, хранительницей национальной идеи, заметно "загрязненной" франкизмом, и национал-сепаратистами. Временное равновесие было установленно путем длительных и многосторонних переговоров, соглашений, в результате которых национально-региональные вопросы были как бы изъяты из компетенций партий и переданы смешанным согласительным комиссиям и комитетам.

Только опыт первого десятилетия существования демократического режима, создание государства автономий, участие национальных и региональных партий во всеобщих и местных выборах, их активность в представительных учреждениях, в выработке и утверждении демократических законов дали политическому классу новое видение возможностей "национализмов" и "регионализмов". Стало очевидно, что это сложное и неоднозначное явление, которое в состоянии способствовать либо укреплению центральной власти, либо ее разрушению, выступить в поддержку демократических реформ или саботировать демократизацию, содействовать политической, социальной и экономической модернизации или тормозить ее.

Во всех случаях национальные и региональные движения могут послужить инструментами давления, участия и представительства различных социальных групп. Ввиду этого общенациональными партиями был выработан ряд основополагающих принципов, приминение которых обеспечивало их взаимодействие с партиями и движениями национального и регионального характера.

Общенациональные партии признали за партиями регионов право на политическую власть в определенных конституцией сферах и саму возможность изменений в отношениях между центром и автономиями. Партиям центра пришлось признать естественными попытки региональных движений усилить свое влияние на центральную власть. Наряду с этим партии центра осознали необходимость "внедриться" в национальную и региональную среду и взаимодействовать на этой почве с местными партиями и движениями. Наконец, усилиями общенациональных и региональных движений был снят мистический ( а в чем-то и мистификаторский) налет с самих национально-региональных проблем, которые стали решаться с помощью рациональных подходов, на основе юридических механизмов.

Теперь в каждом из регионов складывается своя партийная система, подвижность которой зависит как от соотношения сил (прежде всего ИСРП и Народной партии) в центре, так и от членения национальных и региональных партий или от их ориентации на ту или другую центральную партию.

Наиболее четко национально-региональная ориентация местных партий выражена в трех регионах: Басконии, Каталонии и Галисии. В каждом из них сложились свои отношения с партиями центра, зависящие и от сложившихся традиций, и от типа "национализма".

В Галисии консерватизм и традиционализм сильнее национализма, который, по существу, не имеет политического характера. Главное требование националистов - право и возможность говорить на галисийском языке. Слабость национальных партий в Галисии, так же как и в Андалузии и на Канарских островах, связана с тем, что они, как замечает социолог Хозе Перес Видаринье, искажают представление о реальности, "утверждая, что экономическая отсталость этих регионов результат централизации"13. Больше всего граждан этих регионов интересуют проблемы эмиграции, состояние школ, больниц, отсутствие рабочих мест. И они понимают, что эти вопросы надо решать через центр. И центр их не разочаровывает. Поэтому в этих регионах даже на местных выборах побеждают общенациональные партии, в одних правые, в других - левые.

Именно в отсталых регионах модернизация принесла наиболее существенные социальные сдвиги: созданы новые передовые производства, значительно расширилась занятость, созданы современные системы здравоохранения и образования. Центральное правительство способствовало тому, чтобы отсталые регионы наладили непосредственные связи с интеграционными институтами. Создание организаций и фондов, программ технической, просветительной, экономической поддержки слабых регионов, союзов городов, столиц, туристских центров, многочисленных гражданских организаций, действующих как в мировом масштабе, так и в отдельных жилых кварталах, изменили сознание региональных и национальных элит, раздвинули возможности экономической, культурной и политической деятельности.

В Басконии и Каталонии, где сложилась дифференцированная социальная структура, сформировались национально-региональные партии различных ориентаций. Опираясь на разные социальные слои, они конкурируют между собой и с общенациональными партиями. Здесь происходит постоянный "перелив" членов не только из одной национальной или региональной партии в другую, но и из последних в общестрановые и обратно. Расширяется или сужается влияние местных партий на столичное правительство, возникают разнообразные союзы и коалиции. Сила национальных партий в Басконии и Каталонии состоит также в том, что "неэтнические" баски и каталонцы готовы адаптироваться к национальной культуре и образу жизни.

Конкуренция центра и национально-региональных партий стала в этих регионах серьезным политическим фактором.

В Басконии ИСРП не смогла добиться гегемонии несмотря на поддержку широких слоев трудящихся, потому что программа Баскской социалистической партии (ИСРП имеет федеративную структуру) была в большей степени рассчитана на "интернационалистский контингент". Национальные устремления она рассматривала как выражение "буржуазного национализма", выразителем которого считала Баскскую национальную партию (БНП). На первых демократических выборах басконский электорат разделился на три основные группы: одну с четко выраженным национальным самосознанием, тяготеющую к общегосударственному центру с ориентацией на БНП, вторую -левую интернационалистскую, ориентированную на ИСРП и КПИ, и третью - испанско-центристскую, поддерживающую СДЦ. Экстремистски-националистический спектр оставался крайне узким.

С установлением автономии ИСРП стала быстро терять влияние. В свою очередь БНП превратилась в "архитектора" автономии и, получив максимум компетенций, легитимизировала исторические права баского народа.

Самоопределение ИСРП по отношению к традиционному баскскому "национализму" было нелегким: иногда она даже потакала экстремистскому национализму в надежде, что он ослабит БНП. Однако благодаря статусу автономии, договоренности демократических партий об общих усилиях в борьбе с экстремистским национализмом и терроризмом и зрелой региональной политике правительства ИСРП между Басконией и центром сложились стабильные отношения.

Большую и трудную эволюцию проделала и БНП. Перед ней стояла дилемма: объединить все национальные силы, чтобы противостоять, как она объявляла, "социализму КПИ и ИСРП" или же вместе с ними изолировать воинственный радикальный национализм. БНП пошла по второму пути. Такой выбор потребовал от нее пересмотра идеологических основ политики. Сделать это было крайне трудно. Тем не менее партия признала, что многие компоненты ее идеологии относятся к прошлым временам. В баскскую национальную идею был включен комплекс общедемократических идей. Был провозглашен курс на отказ от сепаратизма и на солидарность с остальными испанцами. Сделав это, БНП стала успешно конкурировать с ИСРП.

Конкуренция с баскскими партиями потребовала от ИСРП и КПИ убрать из своего идейного и политического багажа мистифицированные положения об исторической роли рабочего класса, об исчерпании буржуазией своей исторической миссии и многое другое. Они осознали неоднозначный характер БНП и перестали рассматривать ее лишь как представительницу финансовых кругов и властной системы.

Каталонский "национализм" был всегда умеренным, характеризовался терпимостью и даже благожелательностью по отношению к переселенцам из отсталых регионов. Поэтому ведущей региональной партией стала “Конвергенция и Союз” (КиС), опирающаяся на развитые экономические структуры, связанные с центральной властью, на культурную элиту и, в определенной степени, на хранительницу национальной культуры, относительно независимую от центральной иерархической верхушки церковь. КиС не ставит вопроса о выходе Каталонии из Испании, но стремится усилить свое участие в управлении страной в целом. Партия терпима и плюралистична. Ее "национализм" не отталкивает чужаков. Напротив, сама партия заботится об их адаптации.

Самым важным для самоопределения партий (как местных, так и общенациональных) оказался в Каталонии выбор ориентации на группу населения в зависимости от ее приверженности каталонскому или испанскому “национализму”. Приходилось учитывать, что население региона делится на три группы. Первая состоит из тех, кто считает себя в большей степени каталонцем, чем испанцем. На них опирается КиС и Левый республиканский союз (ЛРС). Вторую составляют те, кто относят себя в равной степени к каталонцам и испанцам. Эта самая большая группа. На нее опираются ИСРП и КПИ. Третья объединяет тех, кто ощущает себя больше испанцем, чем каталонцем. Это- избиратели Народной партии.

Развитие автономий, совершенствование отношений "центр - регионы" привели к тому, что сложилась политико-партийная система, охватывающая всю страну как в единстве, так и в многообразии, и отражающая историческую специфику каждого региона. В этих условиях региональные партийные структуры стали как бы подсистемами общегосударственной партийной системы. Вместе с тем общеиспанские выборы (март 1996г.) показали, что зависимость между политической жизнью центра и регионов вышла за пределы отношений системы и подсистемы. Во-первых, оказалось, что стабильность отношений "центр-регионы" и понимание важности этой стабильности столь глубоки, что Народная партия, идя на выборы в марте 1996 г. и оставаясь носительницей идеи единой и неделимой Испании, не посмела посягать на национально-региональные устои (партия, не признающая итоги децентрализации, не может рассчитывать на избирательный успех). Во-вторых, итоги голосования за НП, не получившей абсолютного большинства голосов, принудила ее пойти на соглашение с враждебной ей по самой сути КиС. В свою очередь, последняя значительно укрепила свою роль, получив возможность в большей мере влиять на принятие решений в центре.

Новые нюансы в расстановку политических сил внесли региональные и местные выборы июня 1999 г. ИСРП благодаря блокам с национальными и региональными партиями существенно укрепила свои позиции на местах: Народная партия потеряла 10 провинциальных столиц и руководство в трех из 17 автономий. ИСРП оказалась во главе 5 автономий, в трех к власти пришли национальные партии14.

Укрепление и развитие национальных и региональных партий существенно усложнили политическую ситуацию. Если ранее ИСРП и НП, решительно противостоявшие друг другу как "левая" и "правая", сохраняли устойчивые позиции в автономиях, создавая на местах левоцентристские или правоцентристские блоки, то теперь местные партии стремятся взять эту роль на себя. Это значительно сужает политическое пространство для ИСРП и НП, тем более что, заботясь о сохранении стабильных отношений между центром и периферией, в кризисных ситуациях, возникающих в этих отношениях, ИСРП и НП объединяются, не прекращая при этом противостояния.

Рифы социальной политики

Создавая демократическое государство, политический класс Испании сознательно притормаживал проведение реформ в социально-экономической сфере, хотя к началу 80-х годов социально-экономические требования граждан стали выходить на передний план. И было это не простым выражением недовольства материальными и социальными условиями жизни, но и отражением появившегося несоответствия между современными государственной и партийной структурами, новыми отношениями в обществе и застойными, устаревшими производственными системами.

В 1982 г. в условиях жесточайшего экономического кризиса, сопровождавшегося массовым разорением предприятий, инфляцией, ростом безработицы, падением уровня жизни, когда к власти пришла ИСРП, экономическое и социальное напряжение могло сломать уже утвердившуюся, но еще хрупкую демократию. После долгих дискуссий в партии и в парламенте руководители ИСРП пришли к выводу, что вести страну по пути, уже проложенному европейской социал-демократии, они не могут - другие задачи и другое время. В этой связи было признано, что проекты модернизации экономики и социальной сферы не осуществимы без увязки с потребностями глобальной экономической системы и включения страны в мировые структуры.

Ф. Гонсалесу потребовалось проявить немало политического мужества, чтобы открыто заявить о том, что испанские социалисты обязаны проводить экономическую политику, по существу не отличающуюся от политики "любого консервативного правительства". Эта политика предполагала стимулирование развития свободного рынка и предпринимательства, замораживание заработной платы, создание свободного рынка труда, расширение экспорта, привлечение иностранных капиталовложений, приоритет капиталовложений в обновление производства перед затратами на социальные нужды. Осуществление такой политики существенно ухудшило и без того тяжелое положение некоторых групп работников наемного труда и наиболее обездоленных слоев граждан. Однако оказалось, что связанный с этим рост недовольства можно было на первых порах компенсировать преобретениями в нематериальной сфере.

В 1985 г. в разгар модернизации, когда еще действовали ее разрушительные начала, 3/4 населения во всех возрастных группах приняли ее - и прежде всего потому, что падение уровня жизни, рост безработицы, коренная ломка жизненных стереотипов компенсировались надеждами на их временный характер, участием в работах по благоустройству своего города и поселка, развитием местной культуры, осознанием преимуществ демократических форм правления и.т.д. Согласно опросам, проведенным в 1984 г, 80% граждан считали, что демократия предпочтительнее, чем любая другая форма власти, 58% отмечали, что утверждение демократии - самое большое политическое достижение Испании за последние 50-60 лет15.

Неудовлетворенность политической системой и деятельностью властей на протяжении 80-90-х годов, выявивившаяся из опросов, была значительной, но она все еще тесно увязывалась с негативной оценкой собственной роли, объяснялась скорее собственной неспособностью участвовать в принятии и осуществлении важных решений, чем развитием и функционированием самой системы16.

Однако дальнейший рост экономических и социальных трудностей на фоне все более заметных проявлений торжества "демократической вседозволенности" вызвал напряжение в отношениях правительства и профсоюзов. ИСРП, традиционно опиравшейся на трудящихся и их организации, пришлось дистанцироватся от них, объясняя свою позицию тем, что правительству приходится проводить политику не только в интересах тех, кто отдал свой голос за социалистов, но и тех, кто голосовал против.

Реформирование банковской, налоговой систем, усилия по расширению сферы услуг, приток иностранных инвестиций и помощь финансовых институтов ЕС позволили государственным структурам усилить свое воздействие на модернизационный процесс и уже к 1985 г. улучшить основные социально-экономические показатели17. В этих условиях у правительства появилась возможность начать подтягивание социальной сферы к уровню стран Западной Европы.

Первый положительный эффект в этой области был получен не в результате коренной перестройки уже существующих институтов социальной защиты, не от расширения сфер образования и здравоохранения, а благодаря рационализации управления и снижения расходов на функционирование уже имеющихся социальных учреждений. Затем, начиная с 1986 г, стали быстро расти расходы государства на социальную сферу. За 5-6 лет численность лиц, ранее отстраненных от социальных механизмов защиты, возрасла на 7-8 млн. человек18.

Осуществляя социальные программы, социалисты столкнулись с огромными трудностями, обусловленными и самим процессом перехода к демократии, и колоссальным отставанием в затратах на социальную сферу в сравнении со странами Западной Европы. Выполнение поставленных задач лимитировалось отсутствием необходимой экономической базы. В социальной сфере возникла ассиметрия. Налицо растущая фрагментация общества, продолжающаяся маргинализация, членение населения на сектора с различными возможностями использования различающихся по качеству социальных институтов и служб. Поэтому естественно, что отдельные социальные группы требуют пересмотра системы социальной защиты. Противоречие между потребностью в развитии социальной сферы и недостатком источников финансирования требует от государства пересмотра ряда экономических и социальных параметров. Не исключено, что ему придется взвалить на себя большую заботу по финансированию социальной сферы и уменьшить тяжесть груза , который приходится нести предпринимателям. Во всяком случае пока в Испании не удалось построить государство благосостояния. То, что существует, можно охарактеризовать как социальное государство, хотя, как признают сами социалисты, относительно бедное.

Самой острой социальной проблемой страны была и остается безработица. В год прихода ИСРП к власти (1982 г.) она составляла 16%. В пик модернизации (1985 г.) - 21,7%. Среди молодежи она достигала 45%. За 14 лет правления ИСРП прибавилось более 1 млн. рабочих мест, но безработица не рассосалась. Модернизация экономики стимулировала отток рабочей силы из сельского хозяйства. Законы о семье, против дискриминации женщин усилили их стремление к экономической самостоятельности. Началось массовое возвращение эмигрантов. Все это приводило к увеличению численности ищущих работу19.

Медленное рассасывание безработицы послужило одной из основных причин отхода избирателей от ИСРП, начавшегося с 1992 г. Меры, принятые правительствами ИСРП: переход к гибкому рынку рабочей силы, создание новых отраслей, внедрение новейших технологий, потребовавших новой квалифицированной рабочей силы и соответствующих мер по их подготовке, продление сроков обучения, и т.д. дали заметные результаты уже после прихода к власти консерваторов. Сказался и вклад 20 мультинациональных компаний, которые были привлечены, чтобы, по словам Ф.Гонсалеса, "вытащить Испанию из информационной слаборазвитости"20. Летом 1999 г. впервые за несколько десятилетий безработица упала до 9,9%, что ниже средней цифры по Европе21.

Испанские экономисты и политологи полностью отдают себе отчет в том, что проблема безработицы и борьбы с ней - задача глобального масштаба. Европейцы не смогут конкурировать в сфере трудовых и социальных отношений в условиях быстрого выхода на мировую экономическую арену некоторых стран Юго-Восточной Азии. Если не принять глобальных мер, то европейским странам грозит "азиачивание". И сегодняшняя задача современной социал-демократии, не имеющей ответов на вопросы, поставленные глобальным развитием в сфере занятости и труда, состоит в том, чтобы не потерять по крайней мере свою "цивилизационную идентичность".

Испанский социолог Х. Ф.Тесанос предлагает заключить "международное соглашение, в котором были бы определены рамки конкуренции в новых условиях глобальной экономики". Нужна договоренность о контроле, о социальных и экономических условиях труда и применении политических мер против "тех международных компаний, которые не будут их выполнять". Но для этого необходимо "заполнить вакуум политической власти" на международном уровне. Только страновыми и международными усилиями возможно предотвратить разрушение социальной стабильности в развитых странах. "Азиачивание" грозит социальным напряжением и потерей социальной стабильности. Однако пока нет глобальных институтов, регулирующих рынок труда, необходимо искать выход на путях разработки национальной экономической стратегии22.

Стратегия социалистического правительства при всех ее успехах выявила колоссальный разрыв "между общенациональными и особенно макроэкономическими достижениями и отражением этих достижений в семейных кошельках". Как констатировал Генеральный секретарь ИСРП Х.Альмуния, анализируя причины поражения партии на выборах 1996 г., "результаты нашей политики не отвечали ожиданиям большинства"23.

Модернизация и включение в мировую экономическую систему решили многие проблемы, но и породили не меньше новых. К концу века Испания пришла с большими потенциями роста (4,5-5% ежегодного прироста ВВП), с высокой степенью интернационального доверия (низкий уровень задолженности, большие валютные запасы, низкие трудовые затраты), с высокой степенью интеграции в Европу. Но, с другой стороны, у нее низкая производительность труда, слабая инфраструктура. По сравнению с другими странами Европы у испанских граждан более низкий уровень социального обеспечения. И что вызывает особое беспокойство - это слабое развитие науки, отсутствие испанских транснациональных монополий и слабость предпринимательского сектора, не способного ставить перед собой стратегические цели.

В ХХ1 век Испания входит с общественной системой, располагающей потенциалом, достаточным для достижения высокого социального, экономического, политического уровня развития. По данным доклада ООН по "развитию человека"за 1999г., по разным ключевым параметрам она занимает от 1 до 26 места среди 45 самых развитых стран мира. По общим основным показателям ( выходящим за рамки экономических и социальных) -21 место24.

По мнению испанских экономистов, в условиях процветающей мировой экономики Испания будет процветать. В кризисных условиях вероятен кризис и испанской экономики. Зависимое положение Испании от глобальной финансовой системы экс-премьер Испании и экс-генеральный секретарь ИСРП оценивает таким образом: "Испания имеет валютных запасов 60 млрд. долларов для защиты своей валюты от любой финансовой спекуляции. Но если хвост этого мощнейшего урагана (финансового кризиса - авт.), который циркулирует по всему миру все 24 часа в сутки, заденет нашу страну, только соприкосновение с ним может означать исчезновение наших запасов в течение получаса"25.

Но не все завязано на глобальные условия. Многое зависит от национальной стратегии, от правильности определения приоритетов, от отношения к ним как государства, так и общества. Испания выбрала верный вариант развития: преобразуясь изнутри, она повернулась лицом к трансформирующемуся миру. Вступив в Европу, она получила в лице интеграционных институтов посредника, способного смягчить удары и вызовы глобализации. Многое будет также зависеть от того, насколько ее производственные структуры, политико-административный аппарат и менталитет населения будут изменяться и дальше, чтобы принять культурные, организационные, технологические параметры глобализующегося мира.

* * *

Пока в Испании царит политическая и социальная стабильность. Она проявляется в следующем:

1.В наличии публичной сферы, в которой власть конституируется, реализуется, формирует свои механизмы на основе соперничества и конкуренции субъектов.

2.В функционировании отлаженных, постоянно действующих механизмов общения власти и общества, которое позволяет решать вопросы общенационального значения. Проблемы, затрагивающие интересы отдельных слоев населения, регулируются рутинными процедурами судопроизводства, социальных соглашений, местного самоуправления, механизмами участия и широко освещаются в независимых средствах информации. Открытая публичная сфера и независимые средства информации формируют общественное мнение.

1. См.И.В.Данилевич. Государство и институты гражданского

общества в период перехода от авторитаризма к демократии (Чили,

Португалия, Испания).М. ,1996.

2. Perez Diaz. The Return of civil Society. Cambridge.1993.P.20.

3. Zaldivar C.A, Castells M. Espana, Fin de siglo. Madrid,1992, Р.20

4. Cambio 16. 1975.n 212.

5. Vilar S.Protagonistas de la Espania democratica. Barcelona.1969.

6. Амандо де Мигель.40 миллионов испанцев,40 лет спустя.М. ,

1985.С.386.

7. Moran,G. El precio de la transicion. Barcelona,1992.

8. Leviatan, 1997, N 68,p. 144.

9. Ledesma, M.P.(Comp.) Los riesgos para la democracia.

Madrid.1997.P.171

10. Leviatan.1997.N 69. P.17

11. El Pais. 1997. 20.12.

12. Leviatan, 1988, N 31, P.72.

13. Revista de estudios politicos. 1991. n 75.P.12.

14. El Pais, 1999, 9.VII..

15 Tezanos, J.F., Montero, M.J., Diaz, J.A. (eds) La transicion democratica

espanola. Madrid, 1989, P.664..

16.. Данилевич И.В. Испытание властью. М., "Наука", 1991, С.8.

17. Данилевич И.В.Указ. соч., гл.III.

18.Данилевич И.В Указ. соч., С. 38-39.

19. Sistema, 1996, N 134, P.54; Zaldivar,C.A., Castells,M. op.cit. P.300.

20. Sistema, 1992, N 89, P.5.

21. El Pais, 1999, 3.VII.

22. Socialismo del futuro. 1994, N 9, P. 19

23. Leviatan, 1997, N 69 Р. 23.

24. El Pais, 1999, 12,13.VII.

25. Leviatan,1998, N 72, P.9.