год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Свирский Владимир Владимирович: Таким образом получается, что когда мы говорим про инвестиции, то в первую очередь мы говорим про рисковый капитал, при инвестициях которого ответственность за эти инвестиции и риск лежат на самом инвесторе. Вероятно, именно такого характера капитал наиболее привлекателен для инвестиций в российскую экономику, потому что при отсутствии обеспечения по кредитам или государственных гарантий, которые исчерпаны во многом, наверное, это единственный капитал, который может эффективно работать и который находится в гармонии с интересами отечественного товаропроизводителя, потому что стратегический инвестор, приходя к нам вряд ли преследует цель развития предприятия в интересах нынешнего директора, которого он скорее всего вытеснит с предприятия или во всяком случае организует менеджмент по своему. Теперь существенным представляется вопрос: “Готово ли наше предприятие принять такого характера инвестиции?” Я думаю, что лучше других знает этот вопрос Карпов Петр Анатольевич, который с предприятиями работает уже восемь лет, проводя их экономический и технологический анализ.

Значительный объем наблюдений мной был отслежено. В картотеке нашей было порядка четырех тысяч крупнейших предприятий России. Напрашивается не очень утешительные и в тоже время своеобразные выводы. Дело в том, что как-то принято в отношении инвестиций применять те слова, которые применяются в общемировой практике, эти же категории, эти же подходы и т.д. В то время когда Россия представляет собой площадку, конечно можно употреблять эти слова, но с таким же успехом, как совершенно другой цивилизации. Я попытаюсь пояснить, на стадии чего формируется такая позиция. Если мы посмотрим исторически, что произошло в России, то картина выглядит примерно так: Была некая промышленность образца 1917г., эта промышленность была захвачена другими людьми, другой цивилизацией. Все собственники и менеджеры в основном были выброшены. Захватчики худо-бедно, за какой-то период времени освоили то, что они захватили, затем они выстроили другую промышленность, т.е. если мы сегодня пройдем по улицам, то процент построенного до 1917 года будет очень не большой, в основном выстроено все потом. Затем строители немного устали, поменялись у них поколения и пришло поколение, которое не представляло как это все строилось, т.е. директор образца восемьдесят девятого года уже плохо ориентируется в своем заднем дворе, потому что невозможно своими ногами обойти, скажем, 50 гектаров и быть в курсе всего и вся, т.е. он как бы туго частично ориентированный в продукте другой цивилизации человека. Теперь происходят последующие изменения, в результате которых выясняется что это как бы его. С юридической точки зрения можно рассуждать не совсем его и т.д. и т.п., но у него теперь развязываются руки. То, что было сделано раньше до него и в какой-то степени им, это попадает в его распоряжение. Когда это попадает в его распоряжение, дьявол его соблазняет и очень быстро, несмотря на то, что он до этого считался человеком устойчивой идеологии. Они все начинают зарабатывать. Что Александр Борисович Идрисов хорошо показал и когда он начинает зарабатывать. Будем говорить так, во имя личных ста тысяч долларов, ему плевать на десять миллионов долларов для его предприятия. Вот такое примерно соотношение. Нам бывает плевать на сто, ради своих. А когда он зарабатывает в день, налево, на карман пять тысяч, то у него крыша просто едет, потому что мало того, что их надо заработать, их надо разместить, их надо еще потратить. У него душа в этой теме. А что там делается с его предприятием это он вам будет объяснять, что обстановка не та, кризис не тот, Правительство не то, Президент не такой и т.д. и т.п. Он просто не мыслить в сфере реального менеджмента своего дела и вот это поколение, оно как бы не захватывало им, как бы дали, но оказалось в роли захватчиков, продукта той цивилизации, которая для них была создана. Это пожалуй единственный аналог, применение этих слов цивилизации захватчики, которые более или менее объясняют цивилизацию.

Теперь происходит следующее. На какой-то части предприятий еще продолжает оставаться этот контингент. Этого контингента любое вторжение со стороны пугает, потому что она его отодвинет от потока и мысль от того, что он умрет, это вообще не свойственно человеку думать на эту тему. То, что он заболеет тоже надо рассматривать как временное явление и поэтому еще день, еще месяц, еще год, пусть все падает и т.д., но он продолжает сидеть как определенное насекомое, которое питается чужой кровью, на том предприятии, на котором он сидит. Образцы наглядного банкротства когда внешне казалось бы жизнеспособный бизнес вдруг рушится. Как раз объясняются такими ситуациями. Но я не буду приводить конкретные примеры, это где-нибудь в личной беседе, могу привести, но могу сказать, что крупнейшие металлургические предприятия, некоторые из них легли на миль, просто потому что кому-то все никак все не хватало и не хватало. Вот эта часть предприятия, возглавляемая народом, который окопался и никаких инвестиций не принимает и без лома или какого-нибудь иного инструмента, инвестиции туда не войдут, а общемировые инвестиции не привыкшие к таким делам, у них технологий нет. Как они сюда придут, они сидят и тихо мирно ждут, рано или поздно, подумаешь обанкротятся, у них за спиной есть историческое время, у нас это все быстро происходит. Теперь другая часть случая. Это тогда, когда с ломом уже пришли, с ломом приходит то поколение новое, которое выжило в конкурентной борьбе, как правило, на основании простого бизнеса. Когда говорят, что Россия стала сырьевой страной. Я смотрю на это с другой точки зрения, просто сырьевой бизнес, это очень простой бизнес, с точки зрения управления. Управлять распределением газа это делать нечего, это тоже самое что водоканал, только другая материя. Это очень простое дело. Это вам не телевизор собрать, не автомобиль, где ежеминутно совершается объем сделок, где каждая гайка, каждый отдельный элемент, может сыграть на плюс, минус и т.д. и т.п. или вообще он может просто опоздать из-за чего встанет сборка. Люди, которые преуспели в простом бизнесе, в настоящий момент начинает двигаться к сложной. Это то явление, которое мы сегодня наблюдаем, как некое инвестиционное движение внутри России, которое отмечено среди крупных промышленных предприятий, пожалуй, мы будем говорить в двух областях это в автомобилестроении и нефтехимии. Во всех основных отраслях каким ты был таким и остался, ничего не меняется. Что касается инвестиций в пищевой комплекс, там где действительно работает компания Вимм-билль-данн и т.д. Я по старым традициям его отношу в некотором роде, второсортным, с точки зрения технологической сложности и т.д. Хотя с точки зрения бизнеса в России сегодня песчовка это самый выгодный бизнес, даже выгоднее, чем железнодорожные перевозки. Если мы подойдем к таким отраслям, по которым судят о степени цивилизации нации. Вот рассмотрим ситуацию в автомобилестроении. В автомобилестроении никаких инвестиций все эти годы не было и близко нет. Если “ФОРД” там куда-то зашел, то я думаю, что ничего он там еще на фундаменты не поставил, наверное, еще только бумаги продолжает подписывать. А если поставит, то поставит отверточную сборку, с этого начнет. И на этом скорее всего остановится потому что все прецеденты, инвестиции в автомобилестроении завершались крахом отверточных сборов. Это Калининград, Таганрог и ряд других “историй”. Если мы возьмем классическую ситуацию. Классическая ситуация, пожалуйста:

Москвич, пропили. Та команда, которая производит какие-то впечатления, она что-то пытается сделать и т.д., но не получается, не будем оценивать этих людей, ЗИЛ пропит и только на нарковливаниях, со стороны Юрия Михайловича Лужкова, по сути дела свалка оборудования, процесса нет. Дышащими на сегодняшний день остались три предприятия: это ВАЗ, это ГАЗ и это КАМАЗ. КАМАЗ на сегодняшний день борется за освоение 20% объема выпуска, который был в 1989 году. Вот такой уровень, на котором пребывает КАМАЗ. Единственный, кто без ущерба прошел всю эту эпоху это ВАЗ.

Инвестиции пошли на ГАЗ. Вот алюминщики повернулись лицом к отечественному производителю и начали вкладываться в ГАЗ. При этом что происходит? То, как вкладываются русские люди, это совсем не так, как об этом рассказывал Александр Борисович. У них другие принципы и другие законы, т.е. русский человек сначала влетит в историю, а потом посчитает куда влетел. Это первый принцип, который исчисляется позициями, будем говорить сотнями миллионов долларов промах, бывает. Нечто подобное ожидалось и там. Во-вторых, русский человек свято верит в свою звезду. Он считает, если он появился, механически все должно перестроится, потому что он прошел и он не очень понимает, что российская система была всегда мудра, она приспособлялась ко всем и вся и ко всем императорам и когда вышел указ, вдоль дорог сажать деревья, то крестьяне честно вырубали березы, заостряли колы и во время проезда губернатора их втыкали исполняли указания. Теперь, когда приходят новые люди, появляются новые требования, система быстренько перестраивается. Как продолжить заработать? Только приспособившись к новым людям. Вот это явление, которое нужно вынести в отдельную науку, потому что она ничего не имеет общего с мировой практикой инвестиций, но она наука. Потому что русские люди должны почитать эти книги двадцать, тридцать лет. Эти особенности национальной охоты или особенности национального инвестирования, они должны рассматриваться, изучаться и обсуждаться отдельно, это очень интересная тема, потому что за ней стоят значительно большие деньги. Что получится в результате отечественного инвестирования не ведомо. Я, для себя рассматриваю в том виде строения, как наглядный индикатор, получится или не получится. Потому что алюминиевые деньги, которые пришли на газ, они пришли не в лучшее место. Потому что из всех заводов ГАЗ в большей степени задохнулся в своих мощностях это не КАМАЗ, где можно еще 80%, делаю что хочу, на ГАЗЕ такого нет. Там любой новый шаг приведет моментально к вытеснению того, что сегодня делать там и т.д. Там много сложных факторов, если алюминщикам получится справится с ГАЗОМ и получится продержать эту машину, мы будем считать еще лет десять, тире пятнадцать, или это мало?

Но пока утверждать о каком-то успехе отечественного инвестирования не возможно, потому что отечественные инвесторы занимаются чем? Они выкачивают деньги из промышленности и перекачивают их в другие дела, те, которые мы наглядно видим, когда мы идем по изменившейся Москве. Вы что думаете, греки что ли вложили? Нет. Наши деньги, откуда они пришли? Не из банка, они пришли из промышленности. Что касается иностранных инвесторов. Конечно иностранные инвесторы сегодня находятся в роли английского авантюриста, образца 1700 года, который пришел в Африку. Его законы здесь не применимые, здесь эти африканцы этого всего не знают. С другой стороны, в отличии от своего соплеменника того периода, у него нет пушек, нет мушкетов. Он не может хулиганить. Поэтому он в системе каких-то странных компромиссов, странных поступков и т.д. и т.п. Такого четкого наглядного инвестирования на уровне, как это делается в Германии, Великобритании, Соединенных Штатах, на Тайване и даже в Ките, такого в России нет. Начинаешь разбирать какой-нибудь инвестиционный проект обязательно наткнешься на какие-нибудь трудности внутри. На мой взгляд, эта проблема не надлежащего климата, не надлежащих инвестиций, она конечно в общество должно быть осознано и осмыслено. Потому что, что надо делать? Либо надо надавать, что лежит на поверхности суперприбыль для приходящих денег. Как в свое время говорил Карл Маркс, что за такую норму прибыли, капитал бросит все и пойдет. Сегодня Россия перестала быть тем местом, которая дает очень высокую прибыль.

Уйдя сейчас из государственной службы в сферу финансового консалтинга, я наблюдаю сейчас эту ситуацию со стороны, прихожу к выводу: до тех пор, пока не будет какими-то общественными силами, потому что государственная машина на сегодняшний день не прирастает к компетенции. Пока не будет выстроен некий механизм восприятия инвестиций, придется нам с вами тосковать, время от времени собираться и констатировать одну и ту же ситуацию. Приведу наглядный пример. Заключение. Как выглядит эта ситуация в сфере автомобилестроения? Была в свое время построить в Индонезии завод по производству дешевого автомобиля для Юго-Восточной Азии. Индонезийцы объявили тендер и в этот тендер бросили всякие компании. Как правило, в таких тендерах, особенно в условиях Индонезии побеждают не большие компании, не “ФОРДЫ”, “Джеиерал Моторс”, а побеждают те, кто тоже может рисковать, те, кто хотят расти и побеждает одна фирма, которую мы не знаем это инжиниринговая фирма, которой “ФОРД” делает дизайн всяких автомобилей и которые “Джеиерал Моторс” разрабатывает штучные машины, которые продаются по двести, тысячи штук в год, но она не дает своей марки. Она идет под маркой “Джеиерал Моторс”, вот эта фирма выигрывает этот тендер и разрабатывает инженерную техническую документацию на саму машину и на ее обеспечение узлами, деталями, как должен выглядеть завод и т.д. Дальше в Индонезии происходят политические события и Индонезия отказывается от строительства заводов, повисает в воздухе весь этот набор, заготовленного автомобильца, со всей документацией завода. Фирма начинает бегать по всему миру, куда ей пристроиться, “ФОРДУ” это не надо, у него все свое есть, “Джеиерал Моторс” это не надо. Они ищут куда? Вот руководитель фирмы звонит “Делой-де-тушь”. И спрашивает “Делой-де-тушь”, которому он верит: “Скажите, а в России с кем можно разговаривать по поводу инвестиций?”

“Делой-де-тушь” гордо ему отвечает: “Только с Лужковым”. И наивная фирма приезжает в Москву и начинает работать с Лужковым, она тратит деньги на всякого рода презентации, она вывозит в Детроит московских чиновников, которые стоят в позе, ой, ваши машины не соответствуют ГОСТУ, ой, здесь надо усилить то-то. И примерно мы ведем себя так, как в свое время мы там в Англию ездили проверять скотин, мясо, которое они сюда завозят. Мы в их мясе разбираемся. Так вот, после всей этой долгой работы, подписывают они с Москвой договор, который они наивно считают договор о будущих инвестициях, после которой Юрий Михайлович говорит: “А денег то нет, мы можем дать оборудование ЗИЛА и площадку ЗИЛА, американцы изо всех сил анализируют ЗИЛ, туда можно очень много оборудования использовать прекрасное, проект не дорогой по их меркам, всего-навсего 250 миллионов долларов в течении трех лет надо вложить и выпустить новый автомобиль, во всем мире это стоит примерно миллиард, миллиард двести пятьдесят долларов, а здесь во сколько раз меньше. Есть инженерная часть, есть сама рыночная идея, очевидно, что это хорошо.

Крупных денег в Москве нет, даже Вяхерев сотоварищами вторую свою великую стройку выстроили за кольцом. Это наглядная ситуация, это не теории, это фактические данные, поэтому когда идет разговор о слове инвестиции я всегда прикидываю, где, в каком городе, на какое предприятие, в какой сумме, кто кому. Я сейчас написал ту ситуацию в той отрасли, которая является лакмусовой бумажкой определенной зрелости хозяйственной, экономической нации, я почти ничего не скрыл того, что творится в автомобилестроении, почти такая же картина в маломальских серьезных отраслях, за исключением сферы пищевой, сферы услуг и т.д.

Благодарю за внимание.