— Виталий Георгиевич, всякое слышал о вашей организации. Много и негативного. Кто же вы на самом деле. для чего создавались, какие цели преследуете?

— Союз социальной зашиты военнослужащих, военнообязанных и членов их семей, пенсионеров Министерства обороны учрежден 29 марта 1989 года в Москве. Мы общественная организация, объединяем на добровольной основе людей, заинтересованных в демократической перестройке Вооруженных сил. 1 октября 1991 года “Шит” полноправным членом принят в Евромил — Ассоциацию военных союзов Европы, получил статус наблюдателя в ЭККО — Европейской организации союзов по защите прав солдат и матросов.

Структурно мы имеем головную организацию, более 500 первичных групп в России и других государствах Содружества, всего более 40 тысяч человек.

Мы поставили перед собой цель — создать необходимые условия для формирования армии нового типа, на профессиональной основе. Противодействуем использованию армии во внутриполитических целях, проводим независимые военные экспертизы по расследованию насилия со стороны армии к гражданскому населению, боремся с коррупцией, беззаконием, произволом, “дедовщиной”...

— Как это выглядит на практике?

— Союз участвует в выработке законов, защищающих честь и достоинство военнослужащих, охраняющих их здоровье, утверждающих право на альтернативную службу. Мы добились страхования жизни и здоровья людей в форме, амнистии покинувшим свои части из-за “дсдовщины”, издевательств. А индивидуальная защита солдат и офицеров: помогаем им перевестись в другую часть, добиваемся наказания виновных в гибели солдат, оказываем помощь в увольнении из армии и восстановлении на службе, в освобождении от нее студент в, допризывников, страдающих различными заболеваниями. Действует у нас юридическая служба: консультации, оформление документов по различным вопросам. Впервые создана независимая организация, хорошо знающая жизнь армии. Но пока у нас мало сил и средств.

— Тем не менее многие программные задачи Союза выполнены: департизованя армия, упразднены политорганы. Стало ли у вас меньше хлопот?

— До путча мы привлекали к себе внимание, иногда эксцентрическими выходками — пикетировали Министерство обороны. Главное политическое управление. Сейчас мы, можно сказать, на прочных ногах, больше времени и для конструктивной работы. В прошлом году у нас было 9 тысяч письменных обращений, 15 тысяч человек приняли — с их заботами, болями, чем могли — помогли, в том числе и материально.

Но нерешенных проблем в области социальной зашиты еще много. Наша армия социальные несправедливости несет в себе изначально: у офицера нет прав на выбор места службы, род деятельности, объединяться а профсоюзы. Все зависит от начальства, все надо просить.

— Ну, а Офицерское собрание?

— Сегодня оно в своем карикатурном виде вряд ли может оказывать влияние на жизнь части. К тому же командир — он, как правило, и председатель. Главком ВС СНГ собирается создавать военный профсоюз. Боюсь, что результата от такого директивного решения не будет. Нужна движение снизу, выдвижение авторитетных офицеров. Почему Союз офицеров не может возглавить майор или даже старший лейтенант?

— Насколько мне известно, вы изменили отношения с военным ведомством, поменяли, так сказать, минус на плюс...

Безусловно, с новым военным руководством взаимодействие есть. Но в вопросе социальной защиты и это ведомство не может многого. Не может достойно платить офицеру. На Западе военнослужащего уважают уже потому, что он богат. А богат — значит образован. Это интеллектуальная элита нации. Надо и нам вернуть былое уважение к офицеру. Тогда и единство армии и народа перестанет быть просто лозунгом.

— В каких формах видится вам их адаптация к гражданской жизни?

— Здесь, видимо, неплохо было бы опереться на зарубежный опыт. Вот вы были в Германии...

— В этой стране с 1956 года существует Бундесверфербанд — союз защиты военнослужащих. Его результаты нам и не снились. Уволенному из армии офицеру правительство сохраняет 60 процентов денежного содержания, выделяет от 15 до 30 тысяч марок на переучивание в течение полутора лет. Среди вузов конкурс — кто готов переучить военных. Если офицера притесняют, не пускают в академию, увеличивают рабочий день — профсоюз вступится.

У нас же в стране нет даже анализа: сколько офицеров и какие специальности желают осваивать?

— Не лучше ли использовать уволенного офицера по его нынешней специальности?

— Да. Но многие зачастую и не выбирали своей профессии — определяли военкомат, случайность. И в дальнейшем: не пустили в одну академию — пойду в другую. Сегодня, кстати, бесправие офицера остается — и даже в большей степени. При всех издержках политорганы выполняли положительную роль. К ним можно было обратиться. То есть они несли социальную функцию. Сегодня все решает командир, которому не дышит в затылок замполит. Исчезло равновесие и возможен произвол. Уравновесить командира-единоначальника может институт военных профсоюзов.

Сегодня очень много зависит от армии: она может стать и стимулятором гражданской войны, и гарантом стабильности. Самое главное — самочувствие человека в форме. Его социально должен защищать целый свод законов. Но и общество будет бессильно, если офицеры внутри воинских коллективов не наведут порядок. А сегодня там властвует принцип: не высовываться! Отсюда стагнация в армии.

— Наряду с реформой Вооруженных Сил идет подготовка к формированию национальной гвардии России...

— Мы записали в гвардию не одну тысячу добровольцев. Но выявилась опасность келейного решения этого

вопроса. Думаю, обсудить его должен Верховный Совет Российской Федерации. Зачислять в гвардию надо на основе конкурсного отбора: для всех сдача экзаменов по военной и физической подготовке, учет политической ориентации человека.

— Конверсируется военное производство, идет демилитаризация общества. Как, на ваш взгляд, должен быть преобразован военно-промышленный комплекс?

— Нужна открытость военного бюджета, контроль за каждым рублем, идущим на оборонные нужды, насколько он обоснован, нет ли перекоса в производстве каких-то видов вооружений. Надо, в разумных пределах, рассекретить военно-промышленную проблематику — для объективной оценки достижений и упущений в этой сфере. Для этого требуется независимая экспертиза.

Мешает монополия государства в военно-промышленной области — нет свободной конкуренции проектов и продукции.

— Может ли Сока “Шит” трансформироваться в военный профсоюз?

— Совместно с военным ведомством мы собираемся провести офицерские собрания по регионам, а затем и общеармейское. Передадим свой опыт, контакты, в том числе и с Евромилом. За собой оставим функции оппозиции — чтобы сок” военнослужащих не превратился “карманную” организацию.

— Будет дм военный профсоюз отстаивать понятие гуманного приказа? На мой взгляд, идею “выполнять — не выполнять приказ” исповедует оппозиция. Придя же к власти, тотчас требует у военных беспрекословного подчинения. И потом, едва сомнение такого рода появится, армия превратится в конгломерат философствующих на темы законности людей в форме.

— В законодательстве едва ли не всех стран есть положение о преступном приказе. Нужно внести это и у нас, исходя из международных документов по правам человека. Преступный приказ — это приказ, противоречащий назначению армии. Сюда отнесем и ее участи в уборке урожая, и использование для решения внутриполитических

— Но на Кавказе, напротив, просили армию вмешаться, прекратить кровопролитие. Бели а известных тбилисских событиях погибли девять человек, то сегодня счет идет на десятки жертв.

— Давайте не поддаваться непрофессиональным требованиям, популистским лозунгам. Разве народ всегда прав? Почему Жириновский набрал свыше шести миллионов голосов? Причина — низкий уровень образованности части народа, язвы люмпенизации. Мы поддерживаем позицию невмешательства военных. Пытаемся создать обстановку доверия, размыть образ врага. Бремя военных расходов слишком велико. Но какой бы мир нас окружал, откажись мы от военного противостояния! Нужна небольшая профессиональная армия. В этом случае страна реализует мужской потенциал в искусстве, производстве...

Вдумайтесь, ежегодно гибнет 10-11 тысяч человек в форме, одна авиационная дивизия разбивается, одна морская тонет, сколько людей становятся инвалидами, сколько дезертирует, садится за решетку... В армии нетерпимость, озлобление...

— Нельзя не разделить ваше беспокойство. Но и непонятно, почему для многих в армии вы были, по крайней мере до последнего времени, одиозной фигурой?

— Средства массовой информации, прежнее руководство военного ведомства представляли председателя Союза “Шит” как монстре с эгоистическими целями. Виной, отчасти, моя биография. Я хорошо знаю наш генералитет — служил на различных должностях в войсках, в бывшем Главпуре. Моя борьба с недостатками, протекционизмом нередко заканчивалась тем, что зарвавшегося начальника снимали с должности.

Было — меня вывели за штат, не платили денег, требовали отказа от депутатских полномочий. Уволили “за демагогические высказывания в адрес Вооруженных Сил”. И после продолжали преследовать — ставили патрулю задачу “отловить”.

В свое время мы выступали против коммунистов-аппаратчиков, сегодня — против демократов-аппаратчиков, которые в отдельных проявлениях хуже коммунистов. Хватают машины, дачи, квартиры. Идет борьба за власть. Ничего” кроме социального взрыва, от этой политики не получим.

Позиция Союза “Щит”: люди, бывшие в номенклатуре при прежнем режиме, должны уйти с политической арены. Бизнес, производство — пожалуйста. Так было в Германии после войны — процесс денацификации. Так было в наши дни в Чехо-Словакии. Надо ставить на те, кто не споткнулся.

— Есть ям я самой армии люди, поддерживающие вашу программу?

— С молодой порослью для “Щита”, увы, нехватка. Офицеры сегодня — зашоренные люди, выжатые лимоны. Они привыкли действовать лишь с позволения начальства.

— Не слишком ли пессимистичный взгляд?

— Пессимизма как раз нет. Я уверен, что офицерский корпус может спасти Россию, это могучий катализатор спокойствия. Но надо вернуть военным уважение общества, сделать их гордостью нации, дать уволенным в запас землю, крышу над головой. Дать больше прав офицерской общественности в частях. Сегодня едва л и отыщется пример, когда Офицерское собрание настояло на отправке человека в академию, повышении в должности. Надо менять систему прохождения службы, при которой незаурядные офицеры просто вымываются Провести переаттестацию кадров, создав независимые комиссии из ученых и специалистов. И ни в коем случае не растерять интеллектуальный и технический потенциал Вооруженных Сил и военно-промышленного комплекса.

— ТАСС сообщал о попытке создания военного профсоюза. Совпадают ли ваша программа и новой организации?

— Сидят 2-3 полковника в бывшем Главпуре — вот и весь профсоюз. В его основе — директивное распоряжение сверху. Эти люди не могут называть себя независимыми. Ни о целях, ни о программе нового формирования мне неизвестно.

— И еще об одной публикации ТАСС — “Щит” трещит”. Речь в ней о возникшей в недрах Союза “пятой колонне”. Цитировалось в заметке письмо оппозиции.

— Двое из четырех мне же сказали, что письмо они не подписывали. Думаю, та же история с остальными. А происходящее расцениваю не более как очередную инсинуацию, направленную против “Шита”.

— Во время августовских событий вы были арестованы сотрудниками КГБ — одного их ясмяогмх, вас даже допрашивал военный в солидном звании. Как вы думаете, почему выбор пал на вас?

— Причина ареста кроется не во мне самом, а в организации, которую я возглавляю. Ее программные цеди били в самое сердце бывшей системы: департизация военных структур, единоначалие не на партийной, а на правовом основе, нсприменение оружия против собственного народа, переход армии на профессиональную основу. Поэтому на вопрос генерал-лейтенанта В.Полевика, будет ли “Шит* оказывать вооруженное сопротивление ГКЧП, я ответил:

“Мы придерживаемся принципа ненасилия, но если власть взята незаконно, борьба неизбежна”.

— Раздел единых Вооруженных Сил приведет к массовому увольнению офицеров, и это при том, что значительная часть военнослужащих не имеет жилья, каких-либо накоплений. Они оказываются за чертой бедности, становятся бомжами. Возможно, завтра счет их пойдет на миллионы. Обстановка в стране становится взрывоопасной. Что предпринимает “Щит” в этих условиях?

Политику любого ранга следует ясно представлять — военных унижать опасно.

— На недавно состоявшемся Всеармейском офицерском собрании вам выступить не удалось. Поделитесь своим мнением?

— Собрание было и преждевременным (нет законодательной базы для его проведения) и одновременно, запоздалым (в независимых государствах создаются национальные армии). Не был обнародован состав участников. Большинство из них — генералы и старшие офицер, интересы многих из них далеки от проблем офицерского корпуса.

Некоторые выступления содержали призывы почти экстремистского толка. Военных а очередной раз втянули в политические игры. А ответов на свои вопросы собравшиеся так. и не получили.

— Но был создан Координационный Совет...

— Который, возможно, будет влиять на политические решения. Армия сегодня становится (или ее делают таковой) источником нестабильности. Часть военачальников не способна существовать в условиях изменившейся обстановки. Армия — государственная (и только государственная) структура, которой руководят Президент и правительство.

— Несмотря на изменившийся характер взаимоотношений военного ведомства и Союза “Шит” вас не примяло офицерское собрание. Как вы думаете, почему?

— Я готовился выступить на собрании. Ни экстремизма, который мне приписывают, ни оскорблений или какой-то крамолы в моих тезисах не было. Некоторые выступления на собрании были покруче. Мне кажется, просто была боязнь, что разговор переместится в сферу социальной защиты — без всякой политики. Генерал Столяров удачно выбрал момент для моего выдворения: Б.Н.Ельцин в это время отсутствовал, он остановил бы незаконные действия в отношении народного депутата.

В конце собрания маршал Е.Шапошников сказал: “На нас и так смотрят, как на больных”. Согласен — армия сегодня больна, требуется лечение. Этим и занимается наш Союз.

Источник: "Щит России” — Независимая военная газета. 1992, М 1-2, февраль. Офсет. Тираж 100 тыс. зкз. 16 полос. Москва. С.4.