Уважаемые коллеги и гости нашего съезда!

Я думаю, что без преувеличения сегодня значительный день. Но день, который требует трезвости, реализма, глубоких оценок состояния общества и выстраивание нашей партии соответственно. Я буду говорить в ряде случаев, может быть, неприятные вещи, но я считаю это сделать своим долгом. И сразу хочу заявить, что во всяких авантюрах, каким бы флером ни прикрывались такого рода идеи, я например, лично участвовать не буду и думаю, что смерти подобно для формирующейся партии толкнуть себя на путь каких-то безответственных авантюр в такое тяжелейшее, труднейшее время, в котором мы сейчас находимся, (возгласы из зала: о чем Вы говорите?)

Я раскрою. Прежде всего, о политической ситуации. Мои коллеги здесь уже говорили. Я несколько сюжетов хотел бы затронуть. По-моему, это ситуация оползня, которая может довольно быстро перейти в свободное падение без всяких рычагов координации, или, тем более, управления. Я слышу от некоторых теоретиков, в основном реакционного правого толка, что дескать какая-то гроза в нашем обществе может носить очистительный характер. Я думаю, это верх глупости. Любая гроза в нашем обществе сейчас озоном нашу атмосферу не обогатит. В этой атмосфере утвердятся смрад гари и смрад гниения. Не видеть этого, не понимать этого, мне кажется просто нельзя. И мы в этой ситуации должны найти принципиальные, ответственные ответы на вопрос, который здесь поставлен Игорем Борисовичем Чубайсом. Что же делать?

Но поиск ответов требует все-таки адекватного, глубокого понимания причин ситуации, в которой мы оказались и продолжаем оставаться. Я из-за недостатка времени назову только основные.

Я думаю, что эта волна реакционного сопротивления после вчерашнего выступления на Верховном Совете Союза вынесла на свой гребень и Михаила Сергеевича Горбачева. В тех словах, которые прозвучали в его речи относительно деструктивных сил, они не названы, какие-то только намеки и полунамеки. Мне кажется, что для политического деятеля такого масштаба это свидетельство политического банкротства. (Аплодисменты).

Но признать это, зафиксировать недостаточно. Необходимо конструктивно подходить к ситуации. И я здесь согласен со Степаном Степановичем Сулакшиным, что должна быть система мер, политически ответственных мер, характеризующихся с одной стороны, мощным давлением снизу на парламенты, и союзный и- республиканские, в интересах формирования правительства или, я бы сказал точнее, на союзном уровне, комитета национального спасения. Такие предложения раздаются из разных, так сказать, частей нашего общества. Комитет национального спасения, который был бы в состоянии контролировать на основе доверия положение в стране. На основе доверия, я хочу подчеркнуть, во-первых, а во-вторых, мог бы быть определенной подпоркой Горбачеву. Потому что, если реально смотреть на ситуацию, альтернативы у нас с вами ему пока нет. Пока. (Голоса из зала: “а Ельцин?”)

Борис Николаевич Ельцин безусловно реальная альтернатива. Но я думаю, что он не согласился бы сейчас оставлять Российскую Федерацию, и это тоже реальность. И я не знаю, что было бы лучше в сложившейся ситуации. Держать во главе распадающегося Союза такую фигуру, как Борис Николаевич Ельцин, или вести реальные преобразования в Российской Федерации, на основе доверия, которое есть у него и у Верховного Совета Российской Федерации. Давайте это взвесим. Это не так однозначно простой вопрос.

Но я полагаю, что вот такой комитет национального спасения, как подпора президента, мог бы помочь ему написать и реализовать сценарий достойного ухода в историю, достойного ухода с политической арены. И это было бы верно во всех отношениях. (Аплодисменты.)

Как действуют реакционные силы, силы реакционного сопротивления. Я бы выделил три плана. Прежде всего, народу проповедают сны Веры Павловны из известного романа “Что делать?” Чернышевского и при этом запугивают капитализмом. Это направление деятельности отчетливо наблюдается. С другой стороны, спешно вписывают “свои” структуры и капиталы (“свои” в кавычках, потому что это народные деньги) в рынок, которым еще в сущности и не пахнет. Плацдарм, запасные аэродромы, как это верно названо в газете “Московские новости” относительно действий министра финансов Павлова. Эти запасные аэродромы готовятся в спешном порядке и, я думаю, что очень многие маневры последнего времени, приведшие нас к конституционному кризису, связаны как раз с этим желанием иметь определенный резерв времени для того, чтобы эти запасные аэродромы подготовить наилучшим образом. А в-третьих, игра мускулами. Это и третий этап инициативного съезда в Ленинграде. Это и недавно состоявшийся пленум ЦК компартии Российской Федерации. Серого вещества, так сказать, там было маловато, но вот мускулов и металла в голосе было предостаточно. И это опасно. Я бы не стал делать из КПСС уже политического мертвеца. Это политическая наивность и элемент какого-то политического авантюризма. Нет. Это все несерьезно и опасно. Я немного ниже об этом скажу. • Что делать? Что делать нам? Я думаю, что прежде всего, конечно, всячески разоблачать эти действия и потуги. Разоблачать доказательно и аргументирование, а не на волне митинговой эмоциональности. Она уже не работает Усталость в обществе и колоссальное раздражение от политических игр достигли предела. И с этим мы должны считаться, если мы надеемся стать цивилизованной и ответственной партией.

В этих политических танцах есть и танец абсурда—это так называемый “центристский блок”. Я думаю, что все вы обратили внимание на это образование, которое очень горячо приветствовалось, насколько я понимаю, на Старой площади. И наш премьер, при всей его колоссальной занятости, нашел возможность встретиться с представителями партий этого “центристского блока”. Я ничего обидного не хочу сказать в адрес этих политических структур, но это танец абсурда. И если мы пойдем на слияние или объединение, то мы должны сделать это ответственно, понимая, как это будет выглядеть в глазах общества, продуманно, взвешено, а не такими вот революционными скачками, как только что здесь предложил Игорь Борисович Чубайс.

Звучали и другие предложения на одном из наших координационных советов: сегодня, 17 ноября, провести первый этап нашего съезда, а завтра, 18 ноября, провести объединенный съезд трех партий—Демократической партии России, Социал-демократической партии России и нашей. Вот это тоже танец абсурда. Надо взвесить. Это серьезные вещи. Нужно взвесить все последствия, и самое главное, как это отразится на политическом климате и температуре в стране. Ведь все-таки это важнейший вопрос, не самоцель же создание нашей партии.

Еще один фактор, я не буду раскрывать его подробно, из числа объективных причин той ситуации, в которой мы находимся. Я называю его, быть может не очень корректно, фактором земного притяжения. Это особое состояние наших людей. Это конгломерат причин, среди которых я бы все-таки выделил страх. Страх как реальность:

и как психологическая реальность, и как определенная политическая наследственность, если хотите. Не считаться с этим тоже нельзя. Я об этом говорю только потому, что нам с вами нужно настроиться на напряженный, терпеливый, настойчивый труд. Ничего ни скачками, ни революционными зигзагами, ни какими-то крутыми маневрами мы не добьемся. Мы должны действовать, понимая и свою ответственность, и то, что перед нами целина:

целина политическая, целина экономическая, целина нравственная. А целину поднять—это тяжелейший труд.

У нас десятки программ, и, прежде всего, программы, которые приняты и одобрены либо Верховным Советом Российской Федерации, либо Советом Министров Российской Федерации. Я полностью присоединяюсь ко всем трем выступавшим до меня в том, что мы решительно должны поддерживать эти российские структуры, и решительно поддерживать их настроенность и готовность действовать в духе этих программ, и прежде всего радикально решать вопрос с землей, радикально решать вопрос с собственностью. Наша задача—поработать на утверждение ясного, хорошего понимания необходимости этих акций со стороны Российских структур, поддержать их политически и пропагандистки.

Я думаю, что среди нерациональных поступков центра есть элементы социальной невменяемости. Я не знаю, какую информацию получают эти люди и как они ее читают, но социальная невменяемость налицо. Что мы можем предложить в этой ситуации? Я думаю, что мы, как формирующаяся партия, должны подумать о возможностях нашего представительства и нашего участия в тех структурах, в том числе и в комитете национального спасения, которые могут сложиться. Надо подумать и, может быть, определиться с этим на нашем съезде. Потому что я бы видел задачи этих людей прежде всего в том, чтобы пробить брешь в этой социальной невменяемости, чтобы понимание жизни народной приобрело там эмоционально окрашенный характер, приобрело необходимую глубину, чтобы стало ясно, что происходит в реальности, и как структуры, называющие себя правительственными, должны на это адекватно реагировать.

Я думаю, что необходимость отставки правительства Рыжкова совершенно очевидна. Я думаю, что это правительство в своеобразной ситуации: заложник, с одной стороны, а с другой—это лоббисты военно-промышленного комплекса, колоссальной структуры в нашей чрезвычайно милитаризированной экономике. Но сама по себе отставка или не отставка нам ничего не дает. Замена каких-то одних лиц на другие в этой ситуации, когда союзный парламент—это карманный парламент, не способный в сущности пойти на радикальные решения и действия. И этот бунт, это явление последних дней, которое журналисты так восторженно называют бунтом в парламенте,—это бунт на коленях. Они не смогут подняться с этих колен, чтобы предлагать радикальные решения. Поэтому надо брать за основу предложения, которые звучали в том числе и вчера на сессии Верховного Совета—это комитет экономический, это комитет национального спасения, и это Совет федерации, как три структуры, которые могли бы взять на себя в современных условиях всю полноту политической ответственности за чрезвычайное положение в стране. (Аплодисменты).

В этой ситуации правомерен вопрос, что же все-таки лучше для нас: худой мир или добрая ссора? Я думаю, что все-таки лучше худой мир. Я никогда не призываю к беспринципным коалициям, соглашениям и компромиссам. Но я думаю, что трезвость и ответственный подход требуют от нас настойчивого поиска компромисса между сложившимися политическими и экономическими реалиями в нашей стране. Нам не изменить эти реалии ни в ,один, ни в два, ни в пятьсот дней. Это тоже требует осознания и глубокого понимания. Хотим мы этого или нет, мы постоянно будем наталкиваться и на КПСС в качестве барьера на пути демократических преобразований и на иные политические реалии, но действовать штурмом, действовать в режиме доброй ссоры, так сказать, ссоры по соглашениям каким-то, это, по-моему, нелепица, это бессмыслица, не к чему доброму наше общество это не приведет. Я полагаю, что мы, как партия, претендующая стать цивилизованной, должны исходить из необходимости политической ответственности высшей пробы. Надеюсь, что конференция поддержит такой подход и он найдет отражение в нашей общеполитической резолюции. Что же касается конкретных шагов, то они есть в программе Бориса Николаевича Ельцина и они прозвучали вчера на сессии.

Я бы хотел сказать несколько слов об уроках большевизма, хотя может быть это и не уместно. Почему мне кажется необходимым хотя бы вскользь и конспективно поговорить о некоторых уроках большевизма? Потому, прежде всего, что, я наблюдаю, и думаю многие со мной согласятся, нарастающие и расширяющиеся явления необольшевизма в нашем обществе и не только в КПСС и Российской компартии. Это проявляется и в некоторых новых формированиях, в том числе и заполняющих в нормальном политическом спектре правый фланг.

Я не исключаю такой ситуации, когда национал-патриотические силы будут консолидироваться очень жестко с РКП, с инициативщиками в Ленинграде, во всяком случае с определенной частью РКП, с ее аппаратной частью и может создаваться необольшевистская структура, способная рассчитывать и способная получить поддержку определенных социальных групп в нашем обществе. Тоска по порядку, тоска по твердой руке, она прорывается все чаще и не только через наши социологические опросы. Мы с вами сталкиваемся с ней в реальной жизни повседневно. Это во-первых. А во-вторых, если мы стремимся стать парламентской цивилизованной партией, то нам предстоит по капле выдавливать из себя каждого, из наших структур, из нашей практики, из наших подходов большевизм. Выдавливать потому, что бацилл этого большевизма у нас предостаточно и стать иной партией мы не сможем, если не будем постоянно отслеживать это дело.

Я бы сказал несколько слов об организационных уроках большевизма. Не буду называть их все. Но если оценить всю эту организационную практику, всю практику внутрипартийной жизни КПСС в целом и лаконично, то самые принципиальные ее признаки—это антигуманность и безнравственность, сектанство, групповщина, интриги, ложь, закрытость, сговоры за спиной товарищей, демагогия, манипулирование политическое и беспринципное—все в этой практике. Я полагаю, что мы не должны допустить этого в партии и должны такого рода попытки пресекать. Если мы впустим эту заразу в нашу структуру, мы как политическая партия обречены на гибель.

В этой связи я хотел бы сказать о проявлениях авторитаризма, который у нас тоже есть, как и признаки вождизма. Здесь Сулакшин Степан Степанович уже говорил по этому поводу. Я разделяю его позицию. Я хочу прямо сказать, я против статуса и института сопредседателей в партии. Против. Мы, может быть временно, как некоторые говорят, ориентируясь на массовую психологию, ориентируясь на традиции, да, это нужно делать, это нужно учитывать, но мы втаскиваем фюрерскую практику в той или иной форме, смягченную или нет, но мы втаскиваем ее, вновь и вновь к этому возвращаемся. Я хочу вас, товарищи, предупредить: руководить вами желающих найдется много, куда меньше будет желающих работать вместе с вами, и работать повседневно. Я прошу видеть эту опасность. И если даже, (я знаю настроение съезда), пойти на институт сопредседательства, то только под жестким контролем, с резко ограниченными функциями, никаких руководящих структур не должно быть. Руководящий орган—это съезд. Все остальное—исполнители его решений, его установок. Только так. Координационный совет принял вчера определенный компромисс по этому поводу, и я его поддерживаю. Но делать еще один шаг—переходить к сопредседателям, которые будут выбраны съездом и только ему подотчетны—это опасно. Я прошу вдуматься в это. Я прошу видеть эту опасность.

Я полагаю, что мы должны стать партией возрождения России, партией реформ. У нас в России такой партии пока нет. Я заявляю это ответственно. И такой партией можем и должны стать мы. Я скажу о нескольких возможных направлениях нашей работы для реализации этой задачи. Прежде всего—развитие структуры демократии. Нам нужно во всех наших звеньях, образно говоря заняться созданием клеток демократии в социальном пространстве: независимых профсоюзов, ассоциаций, обществ, различных организаций, которые будут составлять структуру гражданского общества и заполнят вакуум в социальном пространстве, занятом сейчас в политическом смысле КПСС и иными официальными структурами. Мы должны заниматься этим предметно, в том числе через совокупность социальных инициатив, через образование клубов, через поиск каких-то новых структур и подходов, которые позволяли бы нам, политически обслуживать и интересы предпринимателей, деловых людей, и защищать интересы потребителя, рядового человека, гражданина. Это одно из важнейших, мне думается, направлений. Но и демократов надо воспитывать. Ведь демократии, как минимум, требуются демократы. Скажем откровенно, у нас пока демократически ориентированный тип личности не сложился как массовое явление. Этим надо заниматься, и школа партии, я не боюсь здесь аналогии со школой коммунизма, должна работать систематически на воспроизводство и подготовку демократов с определенным мироощущением, с пониманием непреходящих ценностей демократии. Я говорил уже о социальных инициативах. Не буду повторяться.

Нам нужно твердо встать на почву критического реализма и по отношению к себе самим, прежде всего, и по отношению к окружающим реальностям. Мне думается, что пока этого критического реализма нет. Мы его не воспитали, не выработали в себе и отсюда некоторое уже упоение успехами. Сегодня это прозвучало, что мы уже имеем какие-то грандиозные достижения. Давайте честно говорить, если оценивать состояние общества, то никаких глубиннь1х демократических преобразований у нас не произошло. Я говорил об этом на конференции в январе и я готов это повторить. Сделаны только какие-то первые, робкие шаги в этом направлении и все, а основное наше приобретение—это талоны в карманах и отсутствие продуктов в магазинах. Вот что мы приобрели за весь этот промежуток времени. Надо критически и реалистически оценивать все, что нас окружает, и свою собственную деятельность прежде всего.

И в заключение я хотел бы сказать. Я полагаю, что мы должны стать партией хозяина. Хозяина своей судьбы, хозяина своей земли, хозяина своей страны. И да сопутствует нам удача на этом пути! Благодарю вас.