С этой позиции невозможно никакое отступление. Имея ее в качеств политического базиса, можно только до бесконечности лавировать, уныло меняя один политический компромисс на другой. Россия устала от слезливых вздохов и ватных рук, для ее спасения нужна единая, твердая воля и единое сверхусилие, не знающее привычных мерок и конечных преград. Мы не можем, попросту не имеем права превращаться в партию вечной оппозиции, вечного критиканства, типа Демократического Союза—Россия находится у черты гибели. И если нашей целью действительно является ее возрождение, как велико богатой, подлинно народной державы, мы должны боротьсг в сущности только за одно—за безусловную победу, за всю полноту власти. Да, нам необходима власть, говорим мы вполне откровенно, но не власть ради власти или ради своекорыстных узкопартийных целей, а власть как инструмент очищения, может быть, даже хирургического очищения нашей Родины! И это, по замечательному выражению национального русского философа Ивана Ильина—сопротивление злу силой имеет для нас только один, зато высший оправдательный смысл— освобождение широчайших масс простого народа, простых тружеников от вечных нехваток, вечных очередей, прогрессирующей нищеты, вопиющего бесправия и социальной безысходности!

Любой глобальный государственный катаклизм в России всегда знаменовал собой кризис государственной идеологии и последующее ее обновление, либо слом старой идеологии и замену ее новой. Этот закон в истории России не имеет исключений, чему лучшим примером является “перестройка”, означающая попытку избежать краха антинациональной коммунистической идеологии, изменив ее сверху в соответствии с реалиями новой исторической эпохи. Отчаянная попытка номенклатуры явно не удалась—сбывается пророчество Н. Бердяева о том, что коммунизм не вынесет трансформации. Борьба за новую идеологию Российского государства разгорается все сильнее, становится краеугольным камнем нынешнего политического противостояния различных общественных направлений, включая “демократов, в первую очередь, хотя контролируемая левая пресса подвергает само слово “идеология” особенно яростным нападкам. Нашему народу пытаются внушить, что России необходимо принципиально деидеологизированное общество, что извечная беда России как раз и заключается в том, что во все исторические эпохи наше Отечество имело свою государственную идеологию. При этом лукаво подтасовываются понятия и ставится знак равенства между коммунистической идеологией, посягающей на все стороны бытия человека, вплоть до семейных и дружеских отношений, и идеологией государственной, которая есть не что иной, как система представлений о сущности, целях и форме государства.

Чтобы избежать упреков в необъективности, попытаюсь это доказать. При всем уважении к Православию как национальному вероисповеданию нашего народа нельзя не признать, что последовательное применение православной идеологической схемы к задачам государственного строительства заранее предопределяет результат—это реставрация монархии как единственно возможного приближения к великой, но не достижимой, в принципе, идее симфонии духовной и светской власти. Не оспаривая несомненных достоинств единоличной власти монарха (полагаю о конституционной монархии не стоит и говорить, так как в этом случае монарху отводится только роль комедианта, своего рода реликтового и бесполезного навершия государственной пирамиды), отмеченных многими философами, историками, политологами, нельзя не видеть и явных слабостей, недостатков этой власти. К тому же мы не должны забывать, что монархическая традиция в России является традицией глубоко прерванной, не имеющая современных живых корней, незнакомая, непонятная, а значит, чуждая большинству народа. Трагедийность положения многих русских государственников как раз заключается в том, что отталкиваясь в разработке государственной модели будущего от идеологии религиозной, они неизбежно приходят к монархической концепции, а отталкиваясь от нее для достижения тактических пропагандистских целей, они неизбежно, почти в прямом смысле,—отталкивают от себя народ. Конечно, любая политическая сила, уважающая мнение народа, в переходную эпоху крушения советского тоталитаризма должна оставаться на позиции “непредрешенчества”, но, учитывая вышеуказанные объективные факторы, не разрабатывать республиканскую или республиканско-земскую концепцию государственного устройства было бы, по меньшей мере, недальновидно...

Вовсе не случайно Александр Солженицын дал свою периодизацию коммунистической революции, раздвинув ее хронологию до 1932 года (то есть до окончания коллективизации). Первоначальный замысел эпопеи “Красное колесо” высказанный им в одном из выступлений состоял в показе всей революции, вплоть до ее заключительного этапа—уничтожения русского крестьянства. По совершенно правильной оценке Солженицына, именно коллективизация довела до конца все антинациональные замыслы революции 1917-1932 гг. После коллективизации Россия необратимо изменилась, и поэтому стала совершенно невозможно никакая прямолинейная реставрация дореволюционного государственного строя. Сегодня можно искренне сожалеть об этой ушедшей жизни, но невозможно ее воскресить, невозможно сделать ее реальным фактором современной политической борьбы. Поэтому следует признать неудачными попытки некоторых наших писателей-почвенников, особенно Василия Белова, в борьбе за национальные интересы и через пять лет перестройки по-прежнему опираться на старые предания, на мифологизированный “лад” некой, давно ушедшей идеально крестьянско-общинной жизни. Вряд ли стоит повторять старые славянофильские ошибки, а тем более смешивать в сфере политики небесное с земным и желаемое с действительным. Если в период “застоя” такие идеологические модели были действительно плодотворны в тисках тоталитарного засилья городской космополитичной интеллигенции, то в период коренных общественных изменений утопическая ориентация на “прекрасное далеко”, на сказочные добродетели последнего царя оказывают русскому патриотическому движению самую настоящую “медвежью услугу”. Также следует подвергнуть сомнению политическую целесообразность усилий некоторой части русской патриотической общественности использовать религию в качестве прямолинейного идеологического фактора в борьбе за народ. По сути, всякая попытка использования религии для каких-либо светских целей—какими бы благами они не казались—означает не что иное, как попытку обмирщения религии, что является нарушением известной заповеди Христа: “Кесарю кесарево, Богу богово”. Очевидно, что такое (по существу языческое) смешение двух совершенно разнородных сфер не может быть конструктивным и наносит ущерб как первому, так и второму. Еще А.С. Хомяков отмечал, что политизация Церкви неизбежно приводит к понижению ее духовного авторитета, с другой стороны, нельзя заниматься политикой и миссионерской деятельностью, так сказать, “по совместительству”. Политика не терпит дилетантства, а назойливое выставление напоказ религиозных символов, уместное и неуместное использование богословских аргументов, в конечном итоге, ведет к быстрой девальвации этих идеологических приемов и неизбежно отталкивает от себя как верующих церковных людей, так и в гораздо большей степени секуляризированное большинство народа.

Крайне неразумно игнорировать реальности переживаемой страной переломной эпохи. Как известно, “в карете прошлого далеко не уедешь”, и бесполезно надеяться на политический успех, занимая идеологически пассивную и оборонительную позицию. Я имею в виду весьма вредный тезис, подброшенный национал-большевиками, о якобы недопустимости “раскачивания лодки”, то есть политической ситуации в стране, путем активной политизации широких слоев населения. Чистейшим фарисейством звучали и звучат до сих пор из многих уст обличения со словами нашего национального героя—Петра Аркадьевича Столыпина: “Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия”. Во-первых, великие потрясение являются реальностью дня, вне зависимости от нашего желания, и никто не сможет укрыться от них в тихую заводь, а во-вторых, используя слова Столыпина, почему-то забывают, что с 1917 года не существует колоссальный механизм ее подавления, высасывания из нее жизненных соков, нелепый монстр—СССР. Только сейчас появился реальный шанс воссоздания Великой России, но для осуществления этого бесполезно, даже преступно идти по пути укрепительства союзных структур, функционирующих исключительно в интересах мафиозно-партократической верхушки правительственного аппарата, союзных ведомств, КПСС. Будет ли наконец сломан этот преступный альянс, главная цель которого—перераспределение так называемых “союзных” денег, полученных из бюджета ограбленной России на покрытие хронического дефицита бюджетов республик Закавказья и Средней Азии, зависит от политизированных масс, а также политических общественных структур эту волю выражающих.