год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Какими бы ни были взгляды молодых россиян на сущность демократии, проводимую правительством политику и проблемы деятельности политических партий, в основе их лежат глубинные, далеко не всегда осознаваемые социально-политические ценности, т.е. представления о том, каким должно быть общество, каковы взаимоотношения между обществом и отдельным человеком, что для них как членов определенного социума важно, а что не очень, и вообще “что такое хорошо и что такое плохо” применительно к ним самим и стране в целом.

Ответ на вопрос о том, что же “хорошо” и что “плохо” для российской молодежи, включает в себя рассмотрение двух самостоятельных блоков вопросов. Один их них - это анализ взглядов молодых россиян по тем проблемам, которые оказались “ядром” мировоззрения. А второй - сопоставление между собой полученных результатов и попытка понять, какой же путь развития России в глубине души был бы для нее приемлем, и кто из ее представителей к какому пути тяготеет.

Поэтому рассмотрим сначала ответы молодых россиян на конкретные вопросы того их блока, который призван был в нашем исследовании “замерить” стержневые характеристики их мировоззрения, а затем уже, сравнивая полученные ответы, попробуем сделать определенные выводы.

2.1. Представления молодежи о приоритетах

развития России

Сразу подчеркнем - российская молодежь уже прошла тот период, когда она ориентировалась на западную модель развития и ее применимость в России. Почти три четверти молодых россиян уверенно говорят, что Россия - особая цивилизация, в ней никогда не привьется западный образ жизни. Лишь около четверти полагают, что Россия должна жить по тем же правилам, что и современные западные страны, к которым она тяготеет и духовно, и экономически (см. рисунок 3). То есть с вопросом о необходимости выбора собственной модели развития, не повторяющей западный образ жизни, для молодежи особых сомнений нет.

Признание России особой цивилизацией, в которой никогда не привьется западный образ жизни, доминирует во всех группах молодежи, по каким бы основаниям они не выделялись - возрастным, имущественным, социально-профессиональным и т.п. Правда, процент ориентирующихся на западную модель развития в разных группах различен (например, в группе до 21 года он составляет 34,4%), но это всегда меньшинство.

При этом молодежь отчетливо понимает, что путь, по которому идет современная Россия, не учитывает ее самобытности и ведет страну в тупик. Только 26,6% ее считают, что путь, которым она движется, хотя бы в перспективе даст положительные результаты, в то время как для 73,3% понятно, что это тупиковый путь, и приносимые на этом пути жертвы напрасны. Добавим, что этот вопрос для молодежи тоже очевиден, и процент затруднившихся с ответом был всего 0,1%, а колебания соответствующих показателей в различных группах были очень невелики.

Но что же кроется для российской молодежи за понятием самобытной российской цивилизации? Как видит она путь, идя по которому Россия имеет будущее? Наконец, какие цели должно поставить перед собой общество, идя по этому пути? Начнем с ответа на последний вопрос.

Отвечая на вопрос о необходимости наличия общенациональных целей развития и о том, в чем они должны заключаться, молодежь уверенно проголосовала за то, что такие цели России необходимы - лишь 3,3% всех опрошенных молодых россиян сочли, что “нормальное общество живет сегодняшним днем, у него не должно быть каких-то специальных целей”. Около 1% затруднились с ответом, а подавляющее большинство молодежи - 95,6% - выбрали из предлагавшегося списка те или иные общенациональные цели. Такое отчетливо выраженное желание не жить “как живется”, а иметь перед глазами долгосрочную перспективу у поколения, выросшего и социализировавшегося в условиях стихийного, непланового общественного развития просто удивительно. Оно однозначно свидетельствует о том, что потребность определить стратегические цели, иметь определенную идеологию движения вперед - неотъемлемая черта русского национального характера. И то пренебрежение, которое проявляли все российские правительства последних лет к вопросам идеологии, являлось их огромной ошибкой. Другое дело, что любая идеология не может претендовать на монополию, но люди хотят понимать, что и зачем пытается сделать руководство страной, ведь именно в определении национальных целей и приоритетов, а не в сборе налогов, видят они главную функцию государства, о чем подробнее будет сказано несколько ниже.

Как видно из приведенных выше данных, есть две цели, связанные не со стратегическими задачами общества, а с тем, что называется “злобой дня”, которые резко выделяются на общем фоне уровнем поддержки в молодежной среде - повышение уровня жизни и наведение порядка во всех сферах жизни.

Что же до других целей, которые могли бы выступить в роли приоритетов общественного развития, то следующие имеющие практически равную поддержку четыре цели в совокупности обрисовывают контур той “национальной идеи”, которую долго и безрезультатно ищут в последние годы. Эта идея чрезвычайно проста - Россия, которой можно гордиться. Россия с мощной и эффективной рыночной экономикой, способной обеспечить достойный уровень жизни своим гражданам. Россия, где забота не об абстрактном государстве, а о конкретном человеке и здоровье нации позволит приостановить тот процесс вырождения россиян, который тревожит даже молодежь. Россия, где повсеместное соблюдение закона и равенство возможностей обеспечит каждому возможность добиться в жизни того, чего он заслуживает, а реализация способностей каждого будет работать на благо процветания всей страны.

На первый взгляд этот идеал пугающе напоминает марксистско-ленинскую риторику. Но если приглядеться, то эта модель воспроизводит достаточно типичный для современных западноевропейский стран идеал общественного развития. И не случайно значительная часть молодежи отметила, что Россия должна превратиться в обычную цивилизованную страну. В то же время ровно столько же посчитали, что Россия должна жить “по-русски”. Думается, что свою роль здесь сыграла либеральная пропаганда последних лет, пытавшихся насадить в головах россиян ту модель “волчьего” капитализма, где каждый сам за себя и главное - успех любой ценой, которая является абсолютно надуманной и не соответствует реальной модели развития ни одной высокоразвитой страны, включая Соединенные Штаты Америки. Остается лишь подивиться чутью молодежи, которая, невзирая на эту пропаганду, в качестве общественного идеала выбирает все-таки модель современного высокоразвитого общества, а не Чикаго 20-х годов.

Но один момент принципиально отличает приоритеты российской молодежи от приоритетов молодежи любой страны Запада, и, видимо, это интуитивно ощущается ею при признании невозможности “западной” модели развития - чрезвычайно низкая значимость обеспечения личных свобод (6,6%). Это, разумеется, не означает, что молодежь России не заинтересована в наличии личных свобод - как мы покажем ниже, она ценит их очень высоко и не согласна от них отказываться. Но есть цели, которые для нее важнее личных свобод, и эти цели связаны с будущим страны, с будущим нации как некой особой общности людей. Это, действительно, существенно иная модель общественного развития по сравнению с западноевропейской, и на ее характерных особенностях в представлении россиян мы остановимся ниже. Однако сначала подчеркнем, что в понимании общенациональных целей молодежь все-таки не совсем единодушна и распадается на несколько групп в соответствии с особенностями своего мировоззрения.

В нашем исследовании были выделены несколько таких групп - сторонники радикальных рыночных реформ, сторонники коммунистической идеологии, сторонники социал-демократической идеологии, сторонники самостоятельного русского пути развития, центристы. Кроме этих достаточно массовых групп были еще представители других идейно-политических течений (судя по ряду ответов - экстремистского толка), а также составлявшая около половины опрошенных группа тех, кто не является сторонником никаких идейно-политических течений (см. рисунок 4).

Сразу подчеркнем, что названия, которые мы использовали, достаточно условны - это, скорее, определенные привычные идеологические штампы. Но и молодежь в своих ответах ориентировалась на эти же штампы. Тем не менее, как показали результаты анализа, штампы эти для молодых россиян имеют совершенно четкую идеологическую специфику, причем специфику, не совпадающую с официальной идеологией соответствующих движений.

Учитывая важность различий взглядов представителей молодежи, отнесших себя к сторонникам того или иного течения, для основной темы исследования - “В какой России хотела бы жить молодежь?” - мы не раз еще будем возвращаться к специфике этих взглядов. Пока же отметим те различия, которые непосредственно связаны с вопросом об общенациональных целях развития России.

Итак, как показывают данные исследования, для сторонников всех без исключения идейных течений на первом месте стоит повышение уровня жизни. На втором (кроме сторонников радикальных рыночных реформ, для которых на втором месте создание эффективной рыночной экономики) - наведение порядка во всех сферах жизни (для “рыночников” оно на третьем месте). А вот дальше начинаются довольно существенные различия.

Три центральных задачи России плюс к упомянутым выше для сторонников коммунистической идеологии (приводятся в порядке убывания значимости) - превратить Россию в великую державу ХХ1 века, остановить процесс вырождения русской нации, создать равные возможности для всех. Для сторонников радикальных рыночных реформ - обеспечение личных свобод, создание равных возможностей для всех и превращение России в “обычную цивилизованную страну” (“рыночники” - единственная группа, которая последовательно проводит на уровне конкретизации целей реализацию западной модели развития). Для сторонников социал-демократической идеологии эти цели - создание равных возможностей для всех, превращение России в великую державу ХХ1 века и создание эффективной рыночной экономики. Для сторонников самостоятельного русского пути - просто жить “по-русски”, сохраняя русские обычаи и вырабатывая собственные формы развития; остановить процесс вырождения русской нации, создать равные возможности для всех. Для составляющих самую большую группу молодежи “центристов” - создание эффективной рыночной экономики, духовно-нравственное возрождение общества и превращение России в “обычную цивилизованную страну”. Для сторонников других идейно-политических течений - остановить процесс вырождения русской нации, “просто жить по-русски” и обеспечение личных свобод. Наконец, те 45,2% молодежи, которые не являются сторонниками никаких идейных течений, в качестве приоритетов развития страны назвали “жить по-русски”, остановить процесс вырождения нации и стать великой державой ХХ1 века. Ближе всего эта позиция к сторонникам самостоятельного русского пути, но с большим “державническим” уклоном.

Как видим, для основной массы молодежи на первом месте остаются все-таки цели общности, нации, и только для сторонников радикальных рыночных реформ и представителей различных экстремистских движений в число приоритетов входит обеспечение личных свобод. Это заставляет особенно пристально разобраться с ролью государства как выразителя интересов общности, поскольку именно эта роль является краеугольным камнем всех представлений молодежи о той России, в которой ей хотелось бы жить.

2.2. Представление о социально-экономических функциях

государства

Как показывает анализ представлений российской молодежи о социально-экономических функциях государства, к этим функциям в ее глазах относится прежде всего роль государства в экономике, обеспечивающая в конечном счете решение определенных социальных задач. В первую очередь это гарантия минимума доходов для каждой семьи. Эту основную функцию не отменяет и то, что две трети молодежи считает, что каждый человек должен сам заботиться о материальном благополучии своей семьи, не рассчитывая на государство. Однако почти треть не согласна с этим, не желая снимать ответственности за положение населения с государства даже в нынешних условиях, когда отчетливо видно, что оно не способно выполнить те требования, которые предъявляются к нему в соответствии с моделью взаимоотношений государства и его граждан, господствующей в общественном сознании (см. таблицу 6).

Впрочем, из данных таблицы 6 следует также, что сознание молодежи не просто неоднородно - оно внутренне противоречиво. Прежде всего, желательная модель функций государства не совпадает с краеугольной позицией о роли самостоятельных действий человека в обеспечении материального благополучия семьи. Ведь даже из тех, кто считает необходимым самому заботиться о своем благополучии, 86,2% убеждены, что государство должно обеспечивать семьи минимумом доходов, а значит в их сознании уживаются две модели: патерналистская, сохраняющая свои позиции в сфере “должного” по отношению к государству, и “индивидуалистическая”, выступающая для большинства как навязанная извне, но все-таки уже принятая “реальная” модель решения собственных проблем.

В вопросе о взаимоотношениях государства и частного сектора сознание молодежи не менее противоречиво, чем в вопросе о взаимоотношениях государства и конкретного человека. Казалось бы, свободу выбора каждым вида деятельности как основу здоровой экономики поддерживают 56,7% опрошенных, то, что частный сектор должен быть полностью самостоятелен в своей работе - 59,5%. Однако если сопоставить ответы на два принципиально важных для мировоззренческого “ядра” вопроса о степени самостоятельности частного сектора, то окажется, что 22,8% тех, кто считает, что частный сектор должен быть полностью самостоятелен в своей работе, одновременно уверены, что государство должно активно влиять на его работу. А это значит, что хотя за рыночную экономику с развитым частным сектором действительно выступает более половины молодежи, зато число сторонников свободной конкурентной (а не государсвенно-регулируемой в рамках модели государственного капитализма) модели экономики составляет примерно 40% молодых россиян. Тем не менее это - самая массовая группа, и число сторонников такой модели среди молодежи больше, чем сторонников других моделей.

То, что российская молодежь тяготеет скорее к конкурентной рыночной экономике, чем к модели государственного капитализма, или, тем более, к плановому социалистическому хозяйству, учитывая важность этого вопроса, проверялось в нашем исследовании несколькими способами. Еще один из них - прямой вопрос об отношении к тем или иным моделям экономики (см. рисунок 5).

Как видим, 48,6% молодежи выступает за экономику с доминирующей или решающей ролью частной собственности и только 38,3% - государственной. Но при этом прямого участия или вмешательства государства в экономику требуют 66,2%, а за полную свободу последней, то есть за либеральную модель экономического развития, выступают всего 16,1% молодых россиян.

Еще одним подтверждением тяготения значительной части молодежи к смешанной экономике с сильной регулирующей ролью государства стали ответы на вопрос о том, в каких отраслях и сферах экономики должна существовать и доминировать государственная, а в каких - частная собственность.

Как следует из приведенных в таблице 7 данных, по мнению молодежи частные предприятия должны доминировать или в равной степени с государственными быть представлены в составе малых и средних производственных предприятий, в сельском хозяйстве, в торговле, в переработке сельхозпродукции, в строительстве и эксплуатации жилья, в средствах массовой коммуникации, в банковской сфере и в дорожном строительстве.

Зато практически единодушно (свыше трех четвертей опрошенных) молодежь считает необходимым доминирование госпредприятий в топливно-энергетическом комплексе, включая электростанции, в сфере железнодорожного транспорта, в пенсионных фондах.

Достаточно высок (от двух третей до трех четвертей опрошенных) и показатель необходимости доминирования госпредприятий по таким отраслям, как образование, авиатранспорт, крупные промышленные предприятия.

Наконец, в таких отраслях как авиатраспорт, городской транспорт, медицина (больницы и поликлиники) и телефонная связь за доминирование госпредприятий высказалось большинство молодежи, хотя и менее двух третей ее.

Для того, чтобы лучше понять динамику представлений различных возрастных групп молодежи по этому важнейшему вопросу и оценить, в каком направлении может идти эволюция взглядов следующих ее поколений, был проведен специальный факторный анализ. Он показал, что по принципу доминирующей формы собственности часть отраслей объединяются в группы.

Первая группа включает 8 отраслей: мелкие и средние промышленные предприятия, строительство жилья, эксплуатацию жилья, теле- и радиовещание, газеты, сельхозпредприятия, торговлю, производство продуктов питания.

Назовем эту группу условно “Малый и средний бизнес”.

Вторая группа включает 5 отраслей: железнодорожный транспорт, авиатранспорт, электростанции, топливно-энергетический комплекс, крупные промышленные предприятия. Назовем эту группу условно “Энергетика и транспорт”.

Третья группа включает 3 отрасли: дорожное строительство, городские службы (дорога, уборка) и городской транспорт. Назовем эту группу условно “Муниципальные службы”.

Четвертая группа включает 3 отрасли: вузы, школы, больницы и поликлиники. Назовем эту группу условно “Образование и здравоохранение”.

Как показал факторный анализ, все возрастные группы молодежи достаточно единодушны по трем из этих четырех групп. Исключение составляют муниципальные службы. Если молодежь 27-30 лет склонна к доминированию в них частного сектора, то младшие возрастные группы, и особенно - молодежь до 21 года, довольно решительно выступают за доминирование в отраслях, объединившихся в “муниципальные службы”, государственного (муниципального) начала. Это позволяет утверждать, что по этим отраслям, хотя сейчас по ним число сторонников доминирования госсектора либо лишь чуть-чуть больше 50%, либо даже несколько меньше половины молодежи, в молодежной среде можно ожидать в ближайшем будущем скорее роста настроений в поддержку госсектора, чем частного.

Таким образом, по мнению молодежи все стратегические отрасли и отрасли социальной сферы, гарантирующие здоровье и благополучие нации, должны находиться под безусловным контролем государства. Она не доверяет всему, гарантом чего государство не является в форме прямого участника (в качестве собственника), поэтому отрасли, определяющие благополучие нации, оно хотело бы видеть в государственном управлении. Право само по себе для нее не является гарантом цивилизованных отношений в частной сферой, т.к. соблюдение самих законов пока лишено достаточной государственной гарантии.

В то же время в ряде отраслей, связанных с удовлетворением непосредственных повседневных потребностей людей, большинством молодых россиян допускается присутствие и государственного, и частного секторов. Таким образом, хотя доминирование частного сектора не допускается российской молодежью ни в одной отрасли, однако подавляющее большинство ее все же предпочитают существование смешанной экономики, где государственный сектор сосуществует с частным в ряде отраслей нестратегического характера.

Хорошо корреспондируются с этой моделью и представления молодежи о роли конкуренции и допустимости социальных неравенств. Как показывает проведенное исследование, российская молодежь, сама того не зная, в еще большей степени является сторонницей модели “социального рыночного государства” основателя современной Германии, стоявшего у истоков “немецкого чуда”, Л.Эрхарда, чем сами немцы.

В ходе исследования соответствующие взгляды молодежи были проанализированы нами по методике Института демоскопии в Алленсбахе (IfD Allensbach) и сопоставлены с данными опроса, проведенного этим институтом в ноябре 1996 г. (см. таблицу 8).

Из приведенной таблицы 8 вытекает, что представители российской молодежи в принципе намного более позитивно, чем граждане ФРГ (и, судя по результатам других исследований РНИСиНП, чем россияне в целом), относятся к конкуренции на рынке труда и неравенству доходов. В то же время они считают, что существующие в современной России различия в доходах разных групп населения явно чрезмерны, и в этом с ними трудно не согласиться - в той же Германии децильный коэффициент (отношение доходов наиболее обеспеченной части населения к доходам наименее обеспеченной его части) в несколько раз меньше.

В то же время, представители молодежи России больше, чем граждане Германии, убеждены в том, что благосостояние каждого может возрастать таким образом, чтобы хватало всем, и три четверти их против такой модели достижения успеха, когда приходится, что называется, “идти по трупам”. И именно эта цель обеспечения хотя бы минимального всеобщего благополучия и является, как мы говорили выше, важнейшей социальной функцией государства. Выполняемая же им в экономике роль - лишь средство, инструмент для реализации этого всеобщего благополучия.

Таким образом, идеал общественного устройства для российской молодежи это социальное рыночное хозяйство, построенное в соответствии с лозунгом Л. Эрхарда “Благосостояние для всех”. В экономическом плане это общество с конкурентной рыночной экономикой, где государство выполняет роль своего рода “арбитра”, устанавливающего правила игры и жестко следящего за их соблюдением, а также сохраняющего за собой некие “стратегические высоты”, обеспечивающие долгосрочные интересы нации.

Добавим, что в отношении роли государства в экономике это традиционная для России на протяжении по крайней мере последних трехсот лет (исключая, разумеется, период с 30-х по 80-е годы нашего столетия) модель развития с сильной регулирующей ролью государства при сосуществовании наряду с частным также и мощного государственного сектора экономики в ряде отраслей - вспомним “государевы” заводы на Урале и т.п. Причем ради достижения этой модели с точки зрения молодежи возможны и такие шаги, как возврат в государственную собственность таких отраслей экономики как нефте- и газодобыча и переработка, энергетика и т.п. Две трети молодежи выступает и за возврат в государственную собственность (национализацию) крупнейших предприятий, переданных в частные руки в 1992-1998гг.

Зато в том, что касается национализации крупнейших банков или изъятия у “новых русских” неправедно нажитых богатств, молодежь настроена довольно либерально (см. рисунок 6). Что же касается любых мер типа запрета хождения иностранной валюты, эмиссии, а тем более - запрета любых политических прав и свобод типа свободы слова, забастовок, права выезда за границу и т.п., то молодежь категорически против этого.

Таким образом, российская молодежь предпочитает модель смешанной экономики, где государственный сектор доминирует в строго ограниченном круге отраслей или применительно к предприятиям “стратегического” характера. В остальной же экономике доминирующим или, по крайней мере, существующим наравне с государственным, является частный сектор. Это существенно отличается от позиции россиян в целом, для которых, как показывают другие исследования РНИСиНП, во всей экономике “командные высоты” должны принадлежать государству, а частный сектор может лишь сосуществовать на вторых ролях рядом с государственным в ряде отраслей нестратегического характера. Фактически большинство населения России выступает за модель государственного капитализма в экономике, в то время как молодежь не является сторонницей госкапитализма, хотя и признает роль государства как арбитра, устанавливающего, в том числе и за счет сохранения за собой стратегически важных предприятий и отраслей “правила игры”, и контролирующего их выполнение.

Тем не менее, несмотря на заведомо более “рыночный” характер этой модели, чем воззрения россиян в целом, она все же очень сильно отличается от того, что представляет собой возникшая в результате реформ последних лет российская экономика. Ведь сегодня в ней все обстоит с точностью до наоборот - роль арбитра государство не выполняет, по задаваемым им “правилам игры” можно только проигрывать, стратегические отрасли промышленности были приватизированы в первую очередь, как и крупнейшие предприятия с колоссальной стоимостью, зато в обычных отраслях государственными остались тысячи предприятий, которые даже с самой большой натяжкой нельзя отнести к имеющим такую же стратегическую значимость как “Уралмаш”, “Газ”, “Камаз” и т.п.

Не удивительно, что при таком расхождении между тем, что она видит в реальности, и тем, что, на ее взгляд, должно было бы быть, молодежь требует изменения сложившейся модели российской экономики.

Представление молодежи о желательных формах

государственного устройства

Несмотря на имеющийся консенсус в базовых вопросах желаемого пути дальнейшего развития России, различия в понимании молодыми россиянами роли государства в управлении экономикой все же несут в себе потенциальный заряд противоречий и конфликтов. В этой связи особое значение приобретает вопрос о том, как, с точки зрения молодежи, должны разрешаться конфликты в обществе, и какими критериями должны руководствоваться власти при их разрешении. Причем степень приемлемости тех или иных методов разрешения социальных конфликтов молодежное общественное мнение воспринимает как степень “демократичности” государства, готовности его соблюдать определенные правила в общении с обществом, а не только навязывать ему свою волю.

По мнению молодежи, все конфликтные ситуации должны регулироваться с позиции права, причем такого, перед которым все равны. Только в этом случае власть будет признана легитимной и демократичной. Если конфликтные ситуации разрешаются силой, то власть является авторитарной или деспотичной.

Более детально мнение россиян о приемлемых формах и критериях оценки способов разрешения социальных конфликтов нашло в таблице 9, где отражены мнения молодежи по оценке основных типов конфликтных ситуаций:

общество власть;

политические организации общества исполнительная власть;

личность государство.

Как видно из таблицы 9, наиболее важным молодые россияне считают свободу личности, т.е. ее “право отстаивать свое мнение даже в том случае, если большинство придерживается иного мнения” (93,9%). Но это право для них означает право “быть услышанными”, а не необходимость руководствоваться интересами личности в противовес обществу. Не случайно практически три четверти их убеждено в том, что государство обязано выступать гарантом интересов именно общности, а не личности, и должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельной личности. И лишь около четверти молодежи не согласны с этим. В то же время за личностью остается право активно отстаивать свои интересы вплоть до таких выступлений, которые могут создать угрозу общественному порядку.

Это, конечно, принципиально иная модель взаимоотношений личности и государства, нежели существующая в Западной Европе, где государство выступает гарантом интересов именно личности в ее взаимоотношениях с обществом, а деятельность государства предполагает как важнейший критерий не некое “благо народа” с соответствующими гарантиями для него, а соблюдение прав личности в реализации ею своих прав и свобод, которыми она пользуется, чтобы самой реализовать свои интересы, не дожидаясь пока о них позаботится государство.

Однако это не означает тяги к тоталитарному обществу. Легитимно для молодежи будет только то государство, которое будет соблюдать не свои интересы как государства, воплощенного в определенном государственном аппарате, а интересы общности, отражаемой понятием “народ”. И только законы такого государства молодежь признает справедливыми и готово будет соблюдать. Пока же государство и общество живут в двух непересекающихся плоскостях, в двух разных мирах, и отчуждение молодежи от власти все нарастает.

Второе, на что надо обратить внимание при анализе данных таблицы 9 - это особенности взаимоотношений власти и оппозиции. Несмотря на льющиеся потоки взаимного компромата, молодежь считает важным компромисс власти и ее политических оппонентов. Более половины молодых россиян убеждено, что жесткие требования различных общественных групп к правительству могут лишь повредить всеобщему благополучию, а задача оппозиции состоит не в том, чтобы критиковать правительство, а в том, чтобы оказывать помощь в его работе. Но это не значит заведомо подчиненного положения оппозиции - с точки зрения молодежи, любая политическая партия должна иметь шанс возглавить правительство, а без оппозиции как таковой вообще невозможна настоящая демократия.

Пожалуй, наиболее точным для такой модели будет определение “консенсусная”, а ее лозунгом должно стать “сотрудничество ради общего блага”. При этом неизбежное соперничество политических сил не должно превращаться во вражду, а, напротив, также, как и любая состязательность, служить общему благу - ведь рано или поздно политические силы могут поменяться местами, и правящие группы уйдут в оппозицию. Только предшествующая совместная работа, пусть и сопровождающаяся различиями во взглядах, способна будет гарантировать тогда цивилизованную форму этого процесса смены власти.

Как видим, и в этих вопросах российская социокультурная модель взаимоотношений различных субъектов предполагает приоритет интересов общества, но в мягкой форме, с правом как оппозиционных сил, так и отдельной личности “быть услышанной” и отстаивать свои интересы, а также необходимостью учета при выработке государством общего вектора развития общества всего многообразия интересов его членов и политических сил.

Таким образом, личные свободы и демократические формы организации общественной жизни и разрешения конфликтов хотя и важны для значительной части молодежи, но все же не являются решающими, и у большинства отступают в тень перед интересами общности (общества, народа). И нельзя не порадоваться тому, что, вопреки колоссальной пропагандистской работе по размыванию этих базовых взглядов, являющихся основополагающими для всей российской культуры на протяжении веков, для большинства молодежи этот культурный стереотип сохранил свое значение и все-таки продолжает работать. Другое дело, что консенсусная модель общества всегда предполагает, что если одна из сторон (например, Президент и Правительство) не соблюдает своих обязанностей, направленных на реализацию этого общего блага, то и вторая сторона освобождается от своих обязательств. А следовательно - молодежь при такой власти, которая была в России практически все последнее десятилетие, с ее точки зрения, свободна делать все, что ей заблагорассудится. Но все же признание консенсусной модели согласования интересов ради общего блага, где сам консенсус достигается не за счет борьбы каждого за свои интересы с использованием любых методов, а за счет цивилизованного доведения этих интересов до “верхов”, после чего уже власть, государство должно обеспечить их согласование в масштабах общества, позволяет говорить о сохранении социокультурной преемственности и сохранении даже в рядах молодежи традиционной российской модели развития. Не случайно именно эту модель развития так последовательно выбирает основная масса молодежи, о чем уже неоднократно говорилось выше, и не случайно так резко осуждает она власть, ведущую страну в тупик без всякого учета особенностей этой модели и своей роли в ней.

Впрочем, на эту же ситуацию можно посмотреть и с другой стороны - с позиции либеральных ценностей. Тогда можно констатировать, что в ходе реформ российская молодежь приняла важнейшие демократические ценности, такие как равенство всех граждан перед законом, свобода слова и печати, независимость суда, свободные выборы органов власти и т.д. Однако инструментальные ценности демократии, позволяющие отстаивать свои гражданские и не только гражданские права в ходе прямой борьбы интересов заинтересованных сторон, ею в сущности пока не освоены. Не случайно они оказались в ходе нашего исследования далеко не на лидирующих позициях в иерархии прав и свобод. На первых же местах оказались совсем другие права личности (см. таблицу 10).

Если для более точного понимания специфики оптимальной модели общества в глазах российской молодежи попытаться использовать знаменитый лозунг французской революции “Свобода, равенство, братство”, который, в зависимости от того, на какой его части в ходе той или иной буржуазной революции делался акцент, приводил к очень разным моделям капиталистического общества, то можно сказать, что для россиян на первом месте стоит братство (при котором интересы общности важнее интересов личности), на втором равенство, а на третьем свобода, понимаемая как набор индивидуальных прав, т.е. как независимость. При этом политические права и свободы относительно не важны. Еще раз подчеркнем - это связано с тем, что для российской молодежи, как и для всех россиян не те или иные группы индивидов должны в борьбе друг с другом уметь отстаивать свои интересы, а государство, как выразитель общих интересов, должно, принимая во внимание интересы отдельных личностей и социальных групп, на базе общественного консенсуса проводить политику, направленную на благо народа как единой общности. Нет нужды говорить о том, как далека такая модель, составляющая социальный запрос россиян к власти, от того, что сейчас имеет место в России.

Разумеется, у сторонников различных идейно-политических течений эта модель имеет свою специфику. Так, позицию коммунистов в экономической сфере в наибольшей степени характеризует тяготение к жесткому государственному регулированию частного сектора и патерналистские установки. В социокультурных стандартах они сильнее остальных групп тяготеют к приоритету интересов общности над интересами личности, при этом допуская право государства на насилие.

Противоположным полюсом идейно-политического спектра являются сторонники рыночных реформ. Среди них в наименьшей степени распространены патерналистские установки, и только треть выступает за государственное регулирование частного сектора. Их социокультурные особенности характеризуются приоритетом интересов личности над интересами общества и высокой ценностью индивидуальной свободы с соответствующим отрицанием легитимности насилия со стороны государства.

Что касается социал-демократов, сторонников русского пути и центристов, то они занимают промежуточное положение между этими полюсами. При этом социал-демократы отличаются от коммунистов большей мягкостью в основе своей тех же позиций. Так, например, две трети их, также как и у коммунистов, выступают за государственное регулирование частного сектора, но при этом иначе понимают, где может сохраняться частный сектор в экономике. Если у коммунистов более трех четвертей считают, например, что банковская сфера должна быть чисто государственной, то для половины социал-демократов в ней возможно присутствие частного сектора. То же самое относится и к средствам массовой информации, которые для большинства коммунистов должны находиться в ведении государства, а для большинства социал-демократов могут быть и частными. С точки зрения социокультурных особенностей социал-демократы однозначно выступают за приоритет интересов общности над интересами личности, но придают большее значение праву личности “быть услышанной”, свободно заявить о своей позиции, если она не совпадает с позицией большинства.

Строго посередине идейно-политического спектра находятся сторонники самостоятельного русского пути. В экономике большинство из них выступает за экономику смешанного типа, причем частный сектор допускается ими во всех отраслях, кроме стратегических. Более того, жесткое государственное регулирование частного сектора считают необходимым менее половины сторонников самостоятельного русского пути. Таким образом, в области экономики ничего “специфически русского” они не ждут и не хотят. Зато в социокультурной сфере у них действительно прослеживается доминирование той самой специфически российской ментальности с приоритетом интересов общности над интересами личности, относительно невысокой ценностью индивидуальной свободы, но большой значимостью идеи равенства, понимаемого как равенство возможностей.

Наконец, что касается центристов, то они в этом ряду оказываются ближе к сторонникам радикальных рыночных реформ. Среди них только около трети выступает за государственное регулирование частного сектора, причем границы этого сектора распространяются ими весьма широко, и почти все отрасли экономики должны включать в себя предприятия как государственного, так и частного сектора. Патерналистские установки у них относительно слабы, и более половины убеждены, что каждый должен сам себя обеспечивать, не надеясь на государство. Более того, и в плане социокультурных особенностей, также как и сторонники рыночных реформ, они отрицают приоритет интересов общности над интересами личности. Но если сторонники рыночных реформ имели при этом определенную идеологию, основой которой выступала ценность индивидуальной свободы и вообще западного пути развития, то у центристов такой идеологии нет. Свобода как ценность для них не значима, и позиция их носит не столько идеологически обусловленный, сколько прагматически-утилитарный, в определенном смысле эгоистический характер.

Таким образом, из пяти основных идейно-политических течений четыре (кроме коммунистов) выступают за экономику с достаточно мощным частным сектором, и опять-таки четыре, но уже за исключением либералов за модель активного государственного присутствия в сфере экономики. Зато в социокультурной сфере, сфере значимых ценностей сторонники самостоятельного русского пути, социал-демократы и коммунисты выступают носителями специфически российского менталитета, либералы же и центристы в большинстве своем ориентированы на западную модель общественного развития.

Таким образом, сложившаяся в России идейно-политическая дифференциация внешне весьма напоминает традиционный политический спектр в большинстве государств с развитой политической системой, особенно европейских, где давно существуют свои “левые”, “правые”, а также “новые левые”, “новые правые” и весьма многочисленный, слабоструктурированный “центр”. Однако для России, как для переходного общества, данное деление имеет существенно иной мотивационный характер, а за внешне рациональным выбором стоят значительные социокультурные различия, означающие подчас состояние глубокого социально-политического раскола не только по политическим, но и по “смысложизненным” ценностям.

В наибольшей степени этот раскол выражен в противостоянии коммунистов и либералов. И это понятно, поскольку за каждой из этих доктрин и соответствующими им типами политического сознания стоит не только своя традиция, но и реализованный в той или иной степени социальный проект. Этот исторический спор о преимуществах или пороках указанных социальных проектов по всей видимости еще долго будет определять политическую жизнь России.

В указанном историческом “споре” национал-патриоты и сторонники социалистической идеи пока играют скорее второстепенную роль. Но это вовсе не значит, что у этих течений отсутствуют какие-либо перспективы. Скорее наоборот, когда речь идет о собирательном образе будущего страны, их роль в тенденции возрастет.