год 2010-й - более 30.000.000 обращений

"Я начальник - ты дурак" - сия "мудрость" в армии вслух произносится редко, однако втайне она исповедуется многими командирами всех степеней вне зависимости от их образования, национальности, имен. Это и является поистине универсальной формулой армейского хамства.

- Эй… генерал! Что вы там копаетесь?!

Усиленный мощными репродукторами мат прогремел над полем Центрального аэродрома в Москве. Несколько тысяч участников парадной тренировки - от слушателей военных академий до суворовцев и нахимовцев - вздрогнули и замерли изумленно.

В серебристо-голубом "ЗИЛе" с открытом верхом у микрофона, который оказался включенным, - умышленно или случайно, сказать трудно, - стоял командующий парадом генерал армии Кирилл Москаленко. А матерщина, разнесшаяся на всю округу, была адресована Герою Советского Союза начальнику Военной академии имени Фрунзе генерал-полковнику Алексею Жадову.

"Эй… генерал!" - разнесшееся на всю округу относилось к прославленному советскому полководцу, старшему годами самого Москаленко и, если на то пошло, более известному, чем он, успехами в годы Великой Отечественной войны.

Дальше участники парада стали свидетелями такой картины. Генерал-полковник, едва услышав прогремевшую из репродукторов площадную брань, сделал поворот кругом и тем же неторопливым шагом направился к "коробкам" своих офицеров.

В то же время из строя вышли и, не сговариваясь, двинулись к Жадову начальник Военно-политической академии имени Ленина генерал-лейтенант Марк Козлов и начальник Военной академии имени Дзержинского генерал-полковник артиллерии Георгий Одинцов. Три генерала о чем-то переговорили и вернулись к своим парадным батальонам.

- Парад, смирно! - гаркнул Москаленко привычно. - К торжественному маршу, на одного линейного дистанция. Справа по-батальонно! Напра-во!

Но того, что произошло дальше, никто в армии никогда не видел. Три головные академии, по традиции открывавшие все московские парады, - Фрунзе, Ленина и Дзержинского, команды не выполнили. Они остались недвижимы, демонстрируя свое нежелание принимать участие в торжественном марше.

ЧП имело характер отнюдь не "районного масштаба". Это был подлинный бунт офицерской чести против начальственного хамства. Но, чтобы рискнуть на такое, потребовалась решительность трех известных всех армии военачальников. Москоленко, подав команду "Отставить!", вернул войска в исходное положение, вылез из машины и пешком направился к батальону академии Фрунзе. Туда же двинулись генералы Козлов и Одинцов. О чем они говорили - догадаться нетрудно. Однако принести Жадову извинения через микрофон с той же громкостью, с какой ему было нанесено оскорбление, у Москаленко мужества не хватило.

Хамом, да еще каким, был маршал Еременко, на фронте позволявший себе не просто элоквенции, но и умевший огреть дубиной по спине офицера - до командира полка включительно. Рукоприкладствовал славный сталинский маршал с птичьей фамилией Кулик. Дважды Герой Советского Союза генерал Исса Плиев на фронте ходил, размахивая пистолетом. Угроза "Расстреляю!" была серьезным аргументом в его разговорах с подчиненными.

Умением унизить подчиненных тонким, изощренным способом славился маршал Андрей Гречко. Мстительный, желчный , он умел импровизировать, не повышая голоса и оставаясь в рамках общепринятого лексикона. Однажды, проходя по палубе крейсера во время ознакомления с флотом, Гречко увидел окурок. Его скорее всего бросил кто-то из сухопутных офицеров маршальской свиты, поскольку ожидать такого кощунства на корабле даже от "салаги"-моряка было бы противоестественно. Ткнув ногой бычок, Гречко обратился к командиру крейсера и с брезгливой миной сказал:

- Товарищ капитан первого ранга! Вы ведь почти армейский полковник, а развели на корабле такой бардак…

…Главкома ракетных войск стратегического назначения маршала Советского Союза Николая Крылова пригласили в лабораторию научно-исследовательского института, чтобы продемонстрировать только что созданную, по своей сути, уникальную техническую новинку. Инженеры - доктора и кандидаты наук - ожидали высокой оценки своему детищу. Крылов, должно быть, чувствовал себя неважно.

- Накурено тут у вас! И окурки лежат. Что в такой обстановке можно создать толковое? Все вы тут говнюки.

И уехал, не став слушать объяснений.

Ни одном из уставом Советской армии, как и в уставах армии Российской, никогда не было главы о воинской этике, в которой бы систематизировались все возможные случаи взаимоотношений старших и младших, а также равных в звании и положении военнослужащих на службе и вне ее. Между тем сегодня как никогда уставам требуются дидактические формулировки норм поведения: "Культура командира определяется культурой общения с подчиненными". "Оскорбляя подчиненных, командир в первую очередь унижает себя". "Уставное обращение начальников к подчиненным - нерушимая обязанность командиров всех степеней". "Каждый военнослужащий имеет право на судебную защиту своей чести и достоинства".

Как изжить дедовщину? Вопрос сложный, но совершенно ясно, что без повсеместного внедрения уставных взаимоотношений в генеральской и офицерской среде бороться с извращенными отношениями в среде сержантской и солдатской бессмысленно.