История западноевропейского законодательства, касающегося военных трофеев, восходит к римскому праву. Еще в 30-е годы до Р.Х. военные трофеи не могли быть частной собственностью солдат или командующих, даже армии, но могли быть только публичной собственностью. Национальная культурная собственность защищается в Европе с 1464 г., коща папа Пий II издал буллу, запрещающую вывоз памятников культуры из папского государства. С 1648 г. в европейской юридической мысли появляются предложения о неприкасаемости памятников, а с 1758 г. формулируется "особая защита" произведений искусства, которые "не увеличивают военную силу противника". Первая международная конвенция, упоминающая о возвращении культурных трофеев, состоялась в 1815 г., когда перед победителями встала проблема дележа трофеев Наполеона. В 1863 г. был опубликован "Кодекс Либерга", американского юриста, чьи идеи легли в основу всех дальнейших конвенций. Первая международная конвенция, запрещающая разрушение памятников культуры и их конфискацию во время военных действий, была заключена в Гааге в 1907 г. Однако Гаагская конвенция не защитила памятники ни в" первую, ни во вторую мировые войны, ибо в обоих случаях немцы конвенцию игнорировали. Российские "борцы за выдачу трофеев" любовно ссылаются именно на Гаагскую конвенцию 1907 г., утверждая, что она прямо свидетельствует против русского владения трофеями. Однако в реальности эта конвенция относится только к периоду ведения военных действий и не учитывает возможность оккупации побежденной страны. Союзники-победители игнорировали эту конвенцию, которая запрещает оккупацию вражеской страны после прекращения военных действий. Главное же в том, что Гаагская конвенция 1907 г. ничего не говорит о тех культурных трофеях, которые были все-таки взяты победителем вопреки конвенции. В 1945 г. победители встали перед проблемами, которые не могли быть разрешены уже существующими международными правилами. Для иллюстрации сложности проблем дележа культурной собственности вспомним несколько примеров. Например, поляки требовали выдачи из американской зоны Мюнхенской Пинакотеки, ибо, по их мнению, "германцы потеряли право иметь музеи". Французы настойчиво требовали возмещения их утрат "натурой", то есть экспонатами из германских музеев. СССР в принципе принимал французскую идею, но пытался ограничить французские аппетиты только заменой "уникальных" памятников. Однако комиссия экспертов так и не выработала устраивающей всех терминологии, что же считать "уникумом". Одной из причин бесплодности переговоров по этому вопросу была и вялость официальных американских представителей, которые не имели права требовать компенсации культурной собственности (поскольку США не были оккупированной страной), и, следовательно, понимали, что при любой договоренности компенсации будут ограничены Европой. Зато все европейские страны были встревожены другой активностью: как только умолкли пушки, в Европу хлынули директора американских и английских музеев, пытающиеся скупить по дешевке шедевры у разоренных войной европейцев. Страх перед богатыми американцами был главной причиной того, что многие европейские страны поспешили с принятием новых законов о невывозе из стран предметов искусства. В такой атмосфере всеобщих подозрений и не могло быть выработано принципов справедливого раздела, ибо каждый из партнеров "тянул одеяло на себя". Так, чтобы не выдавать в русскую зону шедевры из Кайзер Фридрих Музеума и чтобы избежать протеста русских по поводу нахождения коллекции в Висбадене, генерал Клей задумал в октябре 1946 г. отправить картины в США для выставки в различных музеях. Когда начался раздел германской территории на оккупационные зоны, то Конгресс США послал в Германию специальную Комиссию Робертса, которая объяснила генералам, что при передаче русским какой-либо территории "все произведения искусства, которые были награблены немцами из любых стран... должны быть перевезены в американскую зону". В 1948 г. Госдепартамент отдал приказ вернуть рисунок Дюрера, украденный нацистами из советского музея в Львове, но не СССР, а австрийскому графу, чьи предки когда-то подарили этот рисунок львовскому музею. Но вот картину Вермеера, проданную лично графом Гитлеру, не вернули графу, но передали в австрийский музей. Американские власти также сделали своим правилом не передавать в СССР никаких памятников еврейской культуры. Таким образом, очевидно, что в правовой неразберихе послевоенных лет решающим фактором было только распоряжение главнокомандующего каждой зоны оккупации. Следовательно, все действия советской военной администрации правомочны, адекватны поведению и решениям союзников в своих зонах оккупации. Именно к такому выводу пришел Российский институт государства и права, который сформулировал следующее: "Все культурные ценности, вывезенные в СССР по распоряжению советской военной администрации, являются ЗАКОННО ВЫВЕЗЕННЫМИ". Сообщила ли российская делегация американской конференции этот важнейший аргумент в пользу русских интересов? К СТЫДУ РОССИИ, РОССИЙСКИЕ ЧИНОВНИКИ НЕ ПОЗАБОТИЛИСЬ ИНФОРМИРОВАТЬ ЗАПАД О ЮРИДИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ РУССКИХ ПРАВ НА ВЫВЕЗЕННЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ! Не означает ли это, что руководство Государственной комиссии по реституции не доверяет выводам русских юристов, и для Министерства культуры России выводы Института государства и права оказались нежелательными? Поэтому Заключение Института государства и права не было переведено на английский язык и не было распространено среди присутствовавших, хотя германцы распространили свою бумагу о своих юридических основаниях!
Н.Никандров и В.Кулешов упомянули в своих докладах 6 Заключении, но не выделили его как сколько-нибудь значительный фактор. Организатора юридического рассмотрения проблемы в Институте государства и права, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Е.Т.Усенко, на американскую конференцию вообще не пригласили. Кто же представлял в Америке российскую юридическую точку зрения? Марк Богуславский, доктор юридических наук и член Государственной комиссии по реституции, озаглавил свой доклад достаточно двусмысленно: "Правовые аспекты русской позиции относительно возвращения культурной собственности". Российский юрист М.Богуславский не вымолвил ни одного слова по поводу Заключения Российского института государства и права, членом которого он имеет честь состоять. Однако он высказал свою точку зрения, утверждая, что культурные ценности, вывезенные из Германии, "НЕ МОГУТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ СССР ИЛИ РОССИИ". Таким образом, выступать на американской конференции пригласили только того российского юриста, который отрицает право России на трофейные ценности. Но почему М. Богуславский молчал в России, молчал в институте, в обществе российских юристов? Странную делегацию послала Россия в Америку. Делегаты ехали не с целью отстоять русские интересы, но старались каждый продать самого себя с наибольшей личной выгодой. Мне было жалко российского юриста, заявившего о своей гордости тем, что русский художник-эмигрант Н.Рерих когда-то был инициатором мирового движения за защиту памятников культуры, и что Пакт Рериха подписал даже американский президент. Российский доктор юридических наук не знал, что, в отличие от советских книг, в американских книгах о Н.Рерихе пишут как о "враге американского народа", нечистоплотном авантюристе, агенте ОГПУ, которого англичане не хотели пускать в Индию. Ну а на счет "охраны культурных ценностей" есть достаточно растиражированное мнение, что именно Рерих был первым соучастником распродажи русского культурного наследства в Америке в первые послереволюционные годы. Юрист М.Богуславский мог говорить на американской конференции все, что ему угодно, однако, германская делегация вряд ли слушала внимательно, поскольку немцы знали, что по такому важному вопросу, как "русская юридическая позиция", выступает сотрудник германского института, получающий от Германии зарплату (этот факт был скрыт от конференции)! Многим русским еще предстоит узнать, что по моральным нормам западного правосудия, юристам, получающим зарплату с обеих сторон, запрещено именоваться правозащитниками. Поскольку делегация российского Министерства культуры не ставила перед собой задачи добиться максимальной пользы для России, то не были использованы многие шансы. В Америке, где правосудие во многом строится на принципе аналогии, важно было бы перечислить прецеденты в пользу русского желания компенсировать утраты, понесенные во время войны. Можно было бы вспомнить прецеденты Версальского мирного договора 1919 г., когда немцев принудили в трехмесячный срок заместить своими ценностями все бельгийские ценности, сожженные ими вместе со старинным университетом Лувена. (Кстати, небесполезно было бы напомнить "молодому американскому поколению" о прецеденте злопамятности германцев, которые опять сожгли тот же университет в 1940 г. по специальному приказу "ликвидировать последствия позорного для Германии Версальского ультиматума"). Американская конференция была задумана с помощью тех россиян, которые надеялись загнать проблему русских трофеев в "угол юридических тонкостей", чтобы перебить Заключение Института государства и права, с помощью международных адвокатов. Однако результат конференции можно истолковать в пользу России, ибо даже германский правовед, профессор доктор В.Фидлер констатировал, что "ПРАВОВОЙ БАЗИС ГЕРМАНСКОГО ТРЕБОВАНИЯ О ВОЗВРАТЕ НЕ БАЗИРУЕТСЯ ...НА СТАНДАРТНЫХ ЗАКОНАХ ВОЙНЫ И ПОСЛЕВОЕННОГО ВРЕМЕНИ", но только на Договоре о добрососедстве 1990 г. и германо-советском Соглашении о культурном сотрудничестве 1992 г. Здесь можно говорить о серьезнейших просчетах советского МИДа, допустившего формулировки, позволяющиме немцам их интерпретировать в свою пользу. Внимательно выслушав всех докладчиков и определив тайные намерения организаторов, счел своим долгом выступить представитель итальянского правительства, г.Францизи: "Я призываю вас не снижать высоту проблемы до юридической. Ибо война есть дело - чисто политическое! Нельзя избежать вопросов компенсации за утраты культурного имущества. Вот почему юридические отношения не могут быть решающими. Я хочу откровенно спросить юристов: а разве юридическое решение возмбжно? Или это просто игра в невозможное, но выгодное?"
Итак, замысел организаторов обсуждать проблему трофеев без учета русских утрат и аморален и юридически невозможен. ВЫВОД: Международная конференция в Нью-Йорке, собравшая ведущих заинтересованных специалистов, пришла к выводу, что не существует юридических оснований требовать от России выдачи трофеев. В качестве прецедента предусмотрительности напомню, что когда американцы отправляли в США в 1946 г. 8722 картины германских художников-баталистов, то на каждую был поставлен резиновый штамп: "Этот знак является правительственной охраной против возможных будущих германских требований возврата любой вещи". В заключение считаю необходимым напомнить Заявление победителей в июле 1945 г. в Потсдаме: "Целью оккупации Германии является... Доказать германскому народу, что он потерпел тотальное военное поражение и германцы не смогут избежать ответственности за то. что они сами сделали против самих себя".
|